Лучшая защита — это нападение. Съешь или добычей станешь — Это правило ты знаешь.
*** Утопленник вернул меня в свой особняк, бесцеремонно заперев в той же комнате. В этой пыльной, пустующей комнате с посеревшими обоями, которая наводила на мысли о суициде и прочих радостях бренной жизни. Я вдоволь нафырчалась и начихалась от пыли. Весь вечер, предоставленный для отдыха перед „боем“, я глядела в пустую стену, не замечая ничего, что действительно могло заслуживать внимание. Впервые за прошедшее время мысли были… Меланхоличными. Я вспоминала свою семью, своего любимого отца, который всегда мне помогал и всегда любил, что бы не происходило. К нему у меня лежало сердце, он был моей главной опорой в жизни. У меня ведь была вполне приличная семья. Конечно, вечные придирки и ругань со стороны матери и брата не есть хорошо, но у каждой семьи свои проблемы. Даже посмотрев на пару моих знакомых из школы — на вид такие хулиганы и весельчаки, а на самом деле одного из них, Даниэля, каждый день избивал и насиловал отец, пока случайно не напоролся на свой же нож, а второй, Максимилиан, которого все называли просто Макс, потерял свою сестру, не успев добежать до неё и столкнуть с дороги из-под автомобиля. Из-за этого его родители отвернулись от него, возненавидели, поэтому Макс живет у своей бабушки. Посмотришь на этих парней и даже не скажешь, что они прошли столько горя — оба подтянутые, стройные, гордые, подшучивают над всеми, а на лице всегда сверкают улыбки. Но глазами они не часто улыбаются, нет. Честно, моя боль — ничто, по сравнению с их болью. И мне даже представить тяжело, как они смогли пережить это. И, если сказать честно, то я понимаю свою глупость, свою неблагодарность. Но я не хочу к ним возвращаться. Иная вспоминала истории Джека, Джеффа, Салли, Клокворк, и мы вместе задумывались над смыслом жизни — ведь монстрами нас делают другие люди. Мы просто ломаемся от их нападок, а потом Безумие берёт ситуацию в свои руки и прикрепляет к нам свои нити, как к куклам, и начинает управлять, играть так, как хочет оно. И те „люди“ ещё удивляются, почему мы становимся такими. „Да-а-а… Я даже вспомнила твою маму. Помнишь, как она тебя била за каждую оплошность?“ — прозвучал голос Иной в моей голове. Помню, но предпочла бы забыть это навсегда. «Как ты сидела в своей комнате и шептала лишь одно слово „ненавижу“, потирая опухшую от ударов щеку и закусывая до крови губу. Жаль, что я не смогла поговорить с тобой тогда… Прости». Тебе не за что извиняться. Это были всего лишь испытания для меня. В жизни нет таких препятствий, через которые нельзя переступить, и это было всего лишь ещё одним препятствием. Я перевернулась набок, лёжа на кровати, и закрыла глаза. Надоело высматривать в темноте всяких монстров, которых я когда-то так боялась. Когда сам становишься тьмой, то она уже не страшна. Внезапно место, где бьётся сердце, несильно закололо. Рыкнув сквозь зубы, я стала прислушиваться. Появилось ощущение чужого присутствия. И это не Ночной Гость. Сейчас я именно чувствовала, ощущала того, кто стоит в этой комнате рядом со мной. — Вы не боитесь? — звучит бархатный голос позади, закрепляя мои догадки. Знакомый голос, я его точно где-то слышала. Только бы вспомнить, где… У Бена голос подростковый, будто только что „сломался“, у Джека — хриплый и немного скрипучий, но довольно приятный. У Тоби голос всегда сквозь маску, словно слабые помехи по телевизору. У Джеффа — слишком истеричный и сумасшедший, у Слендера — сильный бас, как у амбала… „Ты это уже говорила“, — подмечает Иная. Я мысленно фыркаю. …Не как у Люцифера: сладковатый, но в то же время с едким привкусом и невообразимым величием. Хотя, в чём-то похож. — Нет, — уверенно говорю, одновременно отвечая на два вопроса: не боюсь ли я того, что произойдёт, и не боюсь ли я того, кто и решился заговорить. — И знаете, что вероятность удачи очень мала? — снова хрипит кто-то, шурша в углу комнаты. — Знаю. Но нельзя сказать, что у меня ничего не выйдет, пока я не попробую. — Не очень-то и разумно, — отзывается неизвестный, —, но с вашей силой теперь не нужно рассматривать, что разумно, а что — нет. Нужно лишь правильно управлять ею, госпожа. Я резко распахнула глаза. Мягкий бархатный голос, иногда переходящий на странный хрип со своей особенной ноткой яда. Догадка посетила мою голову: это же Барбатос! Тот самый демон, что находит сокровища и предсказывает будущее! Этот красноглазый, подчинённый Оффендера! .. Только вот, что он здесь делает? — Что ты здесь делаешь, Барбатос? — не став утруждать себя возможными вариантами ответа, спросила я напрямую. Демон охнул. — Вы помните моё имя! — радостно прошептал он, но тут же одёрнул себя. — Я здесь по просьбе господина, присматриваю за вами. Я очень удивилась. По просьбе самого Оффендермена присматривает за мной?! У Оффа, что, свои планы на меня что ли есть? „Уф, достала“, — махнула на меня рукой Иная и заговорила с Барбатосом через мой голос. Непривычное ощущение, словно тело хуже слушается меня, словно я сейчас на грани обморока. — Он знает про наш план? — Да, и собирается активно в нём участвовать. — И чем же он нам поможет? — хмыкаю я, переворачиваясь лицом к демону и замечая горящие в темноте глаза-рубины. Они насмешливо сузились, смотря на меня. Моя ухмылка стала ещё шире. — Он станет палачом, и вам не нужно будет марать свои руки, госпожа, — отвечает Барбатос. Как-то странно выслушивать „вам не нужно будет марать руки“. Подумаешь, одной смертью больше, одной меньше. Разве это так важно? Все мы совершаем порой страшные поступки, мы все идём по наклонной. „Ты ведёшь себя странно. И вообще, после смерти Охотника изменилась. Неужели, жажда отомстить?“ — осуждающе спрашивает Иная и складывает руки на груди, хотя, как мне это увидеть? Но, по-моему, именно так и произошло. — Я бы и сама могла его уничтожить, — говорю я, хмурясь и игнорируя вторую душу. Демон начинает паршиво хихикать, что заставляет меня скрипеть зубами и невольно краснеть, как в случаях, когда ты доказываешь что-то, клянёшься, что всё именно так, а на самом деле всё ни черта ни так! И тебя начинают упрекать, смеяться, что хочется то ли под землю от стыда провалиться, то ли задушить этих хохотунов. Ненавижу это чувство. — Госпожа, — успокаиваясь, говорит красноглазый, — на вас странно действует печать контракта. Даже, не то, чтобы странно, а скорее, очень быстро. Такими темпами вы забудете себя и станете безликим демоном. Вы уже забываете жизненные ценности и вашу позицию в аспектах человечества, а это не есть хорошо. Я поджала губы, пытаясь понять, о какой печати идёт речь и как мне остаться собой. — Где эта печать? Где ты её чувствуешь? — Хм, — протянул демон, подходя ближе и уже чуть ли не дыша мне в шею. — На уровне вашего сердца. Я нахмурилась и села на кровати, а Барбатос создал в руке клубок огня и поднёс к моему лицу: я сумела, наконец, разглядеть демона, который не изменился ни на миг. Все тот же костюм дворецкого, чёрные волосы, винного цвета глаза, чарующе отражающие огонь, словно в этом самом огне бегают и веселятся черти, кружа хоровод. Смутившись от того, что так преспокойно пялюсь на демона, я нервно сглотнула. Иная стукнула себя рукой по лбу, подсказывая: „Невинная девственница, может, уже проверите метку?“ Я сама себе кивнула, но приспустить лямку всё равно бы не смогла: топ был с закрытой грудью и горлом. Нет, его вполне можно снять полностью, ну я тут как бы не одна, а свет нужен, всё-таки. Красноглазый приподнял бровь в недоумении, а потом лишь слегка усмехнулся. — Госпожа, повернитесь ко мне спиной, — попросил Барбатос. Удивившись, я выполнила просьбу, игнорируя похотливые хихиканья Иной. — Теперь снимайте. И по правую от меня сторону я увидела вытянутую руку демона, удерживающую огонь, а спиной почувствовала тепло, исходящее от его тела. Теперь уж совсем покраснев и немного поколебавшись, я стянула топ. Всё же Барбатос не человек, он демон, повидавший за свою жизнь немало девушек и женщин, так что вряд ли он будет подглядывать. Так, что-то я совсем не в те дебри ускакала. Слева, прямо над сердцем, красовалась пентаграмма — не как татуировка, а как барельеф. Она легонько пульсировала, и, по-моему, только от присутствия Барбатоса — даже не то, чтобы именно от этого демона, а скорее, от всего такого адского и демонического. Так говорила моя интуиция. Я провела по метке кончиком указательного пальца, обводя небольшой круг со звездой внутри и надписью на латыни. Да я теперь просто клад всяких тату, словно повидавший жизнь рокер, ву-ха-ха. „Это не то, чем следовало бы так гордиться“, — ехидно протянула вторая душа, и я почувствовала, как Иная ухмыльнулась и плавно склонила голову к плечу. — Ну что? — терпеливо спросил демон, выдыхая тёплый воздух прямо мне в лопатки. Табун мурашек пробежался по спине. Вновь надев топ, я резво повернулась и улыбнулась, словно не было этой интимной обстановки и не Барбатос сейчас кидает насмешливые взгляды. — Ты был прав. Ты же наверняка видел этот знак в будущем, верно? — настороженно спросила я, откинув прочь смущение. Барбатос сощурил красные глаза, пряча ответы для меня и туша огонь. С непривычки, глаза не могли ничего разглядеть. Я прикрыла их и вновь откинулась на спасательно-прохладную подушку, остужающую мыслящую голову. — Поверь, будущее у тебя тяжёлое, и его место не среди людей, — серьёзно сказал демон. Его слова отскакивали от стен, врываясь мне в сердце глухой болью. Демон растворился в огненном всплеске, не собираясь отвечать на назревшие вопросы. Мы умрём, да? Поэтому нам место не среди людей? „Я не знаю“, — прошептала Иная. Бессильная злость захватила меня, но что мне сделать, сломать дверь, что ли? Конечно же, ничего. Я вцепилась зубами в запястье правой руки, дожидаясь, когда назревшая буря, разбудившая ярость, утихнет. Пролежав в таком состоянии около десяти минут, я наконец успокоилась, но рука заметно онемела. Я хмыкнула, вспоминая свои дурацкие привычки, а особенно одну из них — при злости держать всё в себе, но потом резать левую кисть. Не знаю почему, но мне это нравилось: порезы были не очень глубокими, но достаточно болезненными, поэтому чаще всего я отвлекалась на боль, а не на происходящее вокруг. Странно слышать, что таким образом я убегала от проблем, не так ли? Я свернулась на кровати, как это делают дети в утробе матери, стараясь отгородиться от этого мира. *** Моя попытка хорошо выспаться провалилась из-за одной задницы, которая втянула меня в подсознание и заставила тренироваться. Иная была очень серьёзной. Обычно она ругается на меня и пускает в ход много едких слов, а сейчас просто дерётся, словно пойдёт биться она, а не я. Также я заметила существенные перемены в её обличии — глаза почернели совсем, а кожа стала совершенно белой, разве что её ступни были чёрными, как будто прошлась по чёрной краске. Честно, я даже немного струхнула, заметив новый вид подруги. Да-да, подруги, ведь дочерью её называть как-то не уместно, а „вторая душа“ — обидно. А вот мой „боевой раскрас“ никак не отличался от прошлой меня. По словам Иной — слегка подросла в росте и лицо стало мягче. Хорошо хоть, рука снова со мной. Но из-за неё подруга стала бить меня ещё сильнее, вроде „ты теперь не инвалид и не лежачий, значит бьём со всей силы ногами“. Совсем распоясалась! На сон она дала мне ровно час, и, естественно, этого оказалось мало. Но уже не важно — отосплюсь на том свете, а сейчас у нас с Беном должен начаться грандиозный план. — Сид Итера нашёл? — потирая глаза, спросила я вошедшего Бена. Он дьявольски ухмыльнулся. — О да, — протянул Утопленник с непонятной искрой во взгляде. — Всегда мечтал посмотреть, кто кого уложит: Смайл Сида, или наоборот. — Было бы ещё круче, если бы не стало их обоих, — пробурчала я, вспоминая рассказ Бена об обоих существах. Утопленник хмыкнул и кинул в меня нож. Я мгновенно активировала „нематериальность“, и нож пролетел мимо и со скрипом воткнулся в деревянный пол. Этим управлять я более-менее теперь могу, минут десять продержусь уж точно, а вот отключить все чувства как-то сложно. До сих пор не могу понять, как у меня получилось это сделать тогда. Такая концентрация теперь нужна, что просто будешь пыхтеть как паровоз и ругаться от неудач как истинный сапожник. Если я не смогу прокачать эту способность за пару часов, думаю, Слендер меня просто в порошок сотрёт. Бен пояснил мне „правила пользования“ этой адской зверушкой. Оказывается, эта тварь любит пожирать заблудших людей. И не заблудившихся в лесу, а именно заблудших, тех, кто потерял себя. Например, хоть какие-нибудь наркоманы или алкоголики, которые уже и речь забывают, что уж про свою личность говорить. Сид Итер также не брезгует поедать призрачные души, или души тех, кто находится в коме. Правда, поедать души для него большая редкость. На самом деле он забирает детей и либо их съедает, либо делает себе подобных. Я выпросила у Утопленника его старую футболку, правда, которая уже трещала по швам, но наплевать, главное не ходить так, словно только что из борделя вышла. Как же шлюхи противны. Всё моё отношение к куртизанкам сразу стало видно в искореженном лице, на котором застыла картина Репина „Ща блевану“. Справившись с проявлением эмоций, я завязала волосы лежащим под рукой бинтом в хвост, чтобы не мешались. Натянула чёрную потрёпанную футболку, завязала шнурки на не особо высоких ботинках, что были у меня с собой, как запасные; крепко сжав и разжав кулаки и проверив пару ножей, что были спрятаны в ботинках, я решительно посмотрела на Утопленника, который нахмуренно кивнул и протянул мне руку. Вглядываясь в его горящие решительностью глаза, готовые пойти на всё, чтобы наконец освободиться из-под контроля Палочника, я сама себе кивнула и вложила свою бледную ладонь в его слегка зеленоватую. И в тот же миг у меня защемило сердце. А вдруг всё пройдёт не так, как мы хотим? Вдруг, нас прихлопнут как надоедливых мух? И мы уже не сможем вернуться? „Не бойся“, — очень ласково прошептала Иная. Я грустно прикрыла глаза, молясь всей душою выбраться оттуда живыми. *** Информация из компьютера снова пролетела сквозь сознание, не оставив за собой ничего нужного. Эта техно-машина даже не была включена. Удивляюсь, как Бен такое вытворяет! Как только мои ноги коснулись пола, что был в кровяных разводах, я резко присела, спрятавшись за стоящий рядом диван и осмотрелась. Пусто. Оглушительная тишина давила на слух, и каждый шорох, каждый вздох казался невероятно громким. Стараясь как можно тише подняться, я выглянула в окно, поправив заткнутый за пояс нож. Ряд таких же домов, словно вырезанный из той реальности и перенесённый в эту удивил своей серостью и пустотой. „Не хватает лишь тумана“, — прокомментировала обстановку Иная. Так бы был типичный Сайлент Хилл. Осмотрев под собой засохшую лужицу почерневшей крови и столетний слой пыли, я пошагала к выходу из дома. Откуда мне знать, где выход? Интуиция, мать её за ногу, которая в последнее время очень усиленно работает. Поглядев в глазок двери и не увидев опасности, я дёрнула её за ручку. Наивная! Закрыто здесь, ага. Специально для меня закрыли, задачу усложнили, уроды. Я повернулась в сторону окна и уже хотела его разбить ногой, как Иная истошно заорала, заставив меня поморщиться и отступить назад. Как хорошо, что в реальном мире этого не слышно, а то бы на меня слетелись монстры, как мухи на… Кхм. Хотя, на звук разбившегося стекла наверняка бы было то же самое. „Дядюшка Ум тебя точно обошёл десятой дорогой. А способности тебе на что, тупая ты корова?!“ Я мысленно ударила себя по лбу. Чёрт, как можно было забыть это? Называется „пришла набить морду по самые яйца“, а сама выбраться из какого-то левого дома не может. Позор мне. Сконцентрировавшись, я прошла сквозь дверь и в таком же полупрозрачном виде дошла до противоположного дома, обгоревшая дверь которого была открыта, и где, по словам Бена, должен находиться Джефф и Смайл Дог. Моей задачей было незаметно отрубить Джеффа и вывести Смайла на задний двор, где уже должен был появиться Сид Итер. Утопленник сказал, что только Сид сможет утихомирить Смайла. Две адские твари, что уж. Всё же, клин клином вышибают. „Люцифер, прошу, дай мне сил пережить это!“ — наигранно печально протянула Иная, но тут же заткнулась, стоило мне переступить порог дома. В нос неожиданно ударил запах разлагающейся плоти, и желудок едва удержался, чтобы не низвергнуть всё его содержимое прямо здесь и сейчас. Всё, теперь это не место для шуток. Интуиция вела меня наверх, и пришлось лишь смиренно её слушаться, не забывая про излишнюю осторожность. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Без обычного скрипа в лестнице я добралась до второго этажа, на котором было три комнаты. В одну из них уже была открыта дверь, и я легко туда заглянула. А мысли уже вытесняли концентрацию на прозрачности, так что я теперь дотрагивалась до стены, ощущая её холод, сырость и шероховатость. Посередине комнаты высокой спинкой ко мне стоял диван, а на нём кто-то лежал, вытянув свисающие с подлокотников ноги. На всякий случай я снова сконцентрировалась на прозрачности и так, словно иду по минному полю, прошлась до предмета мебели, осторожно заглядывая, кто же там лежит. Несомненно, это Джефф. Расслабленная поза, на глазах — повязка, рядом на полу стоит бутылка коньяка, а от самого сумасшедшего слышно лишь тихое сопение. Удача определённо решила повернуться хоть сегодня не своей филейной частью. Я вернула телу осязаемость, вытащила из-за пояса нож, намереваясь… „А давай просто убьём его?“ — „наивно“ прошептала Иная. Если мы это сделаем, Слендер точно заметит смерть своей марионетки, и сразу же раскроет нас. …ударить его по шее ребром, отключив тем самым ещё на пару-тройку часов. Что ж сказать… „Отрубание от сети“ прошло более чем успешно, если бы не одно но: если Смайла здесь нет, то где он? Ответ пришёл неожиданно — из соседней комнаты доносилось чавканье и хруст костей, пробравший меня до дрожи. Эта тварь должна была уже учуять меня! Чёрт. Перехватив нож удобней, я вышла из комнаты и направилась к лестнице. Но увы… ЭТА ЧЕРТОВА ЛЕСТНИЦА ЗАСКРИПЕЛА НА ВЕСЬ ДОМ, СУКА, БУДТО ПОДЖИДАЛА ИМЕННО ЭТОТ МОМЕНТ, ШМАЛЬ ДЕРЕВЯННАЯ! Меня резко пробил озноб, ведь чавканье сиюминутно прекратилось, и слух отчётливо уловил звук втягиваемого воздуха носом. Невероятно быстро становлюсь прозрачной и бегу вниз, к чёрному входу, слыша, как бешено колотится сердце, и чувствуя, как эта адская гончая несётся вслед и прожигает взглядом мою спину. Контроль сбивается, и я чуть ли не врезаюсь в дверь, но вовремя успеваю её отворить. Быстрее! Совсем рядом это дьявольское отродье! Обезумевшими глазами я смотрю на одну из вариаций своей смерти, руки сами закрывают дверь, а ноги отводят меня назад, к стоящему здесь дубу. Я продолжаю шагать, смотря на выбиваемую дверь, пока не упираюсь в ствол дерева. Моя маленькая партия сыграна, теперь здесь роль не для меня. Но где же этого титаноподобного носит?! Неожиданно дверь упала, и на лужайку вышел Смайл Дог, надсмехаясь надо мной своей клыкастой пастью. Боже, как ты разрешаешь Земле носить таких созданий? Химера какая-то, свинья-собака-человек. Или, скорее, демон. „Ты вернулась сюда, девчонка“, — прошипела эта тварь в моей голове. Я ошарашенно уставилась на псину, сглатывая противный ком. „Пошла на**й“, — весьма лестно отозвалась Иная, словно ей совершенно безразлично происходящее. Но мне-то известно, что за подобным ядом она скрывает своё волнение и нарастающий страх. „Меня забавляет то, кем ты стала. Демон. Мне стоит называть тебя сестрой?“ — насмешливо пролаяла в моей голове адская тварь, а в реальности лишь сильнее растянула свою лыбу и шагнула ко мне. Мне стало отвратительно от того, кем она меня назвала. Сестрой?! Какой, к лешему, сестрой?! Смайл решил совсем меня из психического равновесия вытащить? Не поддамся на такую уловку. — Я никогда не буду такой же блевотной, как ты, — выплюнула я яд в сторону химеры, и заметила, что заметно похолодало. Ну вот, пытались вывести меня, а в итоге получилось наоборот. Смайл резко дёрнулся, как от пощёчины, а потом с рычанием бросился на меня. Перед лицом пролетела тень, и тут же адская псина завалилась набок, жадно глотая воздух. Мои глаза наткнулись на странное существо, что было почти полностью покрыто чёрной шерстью, лишь удлинённая морда была обтянута в серую ткань, и виден лишь один глаз. Сид Итер. Он стоял рядом с собачкой Джеффа, и просто смотрел на неё, словно погружая в иллюзии или выкачивая с соперника энергию. Наконец-то. Одна проблема решена. Я ухмыльнулась и, не став более испытывать судьбу, побежала на выход, предварительно став прозрачной. А потом, вспомнив наставления Бена, свернула в лес, где практически не должно было быть убийц. Также, только через лес можно бы было дойти до резиденции Безликого. До смеха глупый способ попасть туда, не правда? На самом деле, это самый лучший вариант. Бен перенести нас прямо туда бы не смог. Пройти по дороге — значит встретить множество монстров, которые под контролем. Нет, есть, конечно, и свободные, например Бен и Смайл (Ночной Гость и Сид Итер не считаются, они подчинённые Утопленника), но остальные-то под полным контролем Слендермена. „Но в лесу ведь сам Слендер!“ — вскрикните вы, но будете вновь не правы. Палочник охотится лишь в отведённом под игру месте, здесь же он бывает лишь в самых крайних случаях. Утопленник, оказывается, многое знает. Итак, пробираясь сквозь густую чащу деревьев и напевая внутри себя успокоительный стишок, я пыталась понять, что же делать в случае провала плана „А“. Мне часто говорили: „Экспромт — путь к успеху!“ Может, и в нашем случае это сработает? „В полдень на раздолбанном и душном перекрёстке, Я вижу стаю птиц без крыльев и хвостов… Все они хотели жить своей пернатой жизнью, Но слышен над асфальтом лишь цокот коготков. Солнце спалило их крылья, осталась только мечта… Я хочу взлететь в небо и не возвращаться назад! Дайте улететь в небо, долой проклятый асфальт!“ — тихим голосом говорила вторая душа, что я невольно заслушалась, из-за чего чуть не попалась какому-то монстрику. Вовремя успела упасть плашмя на землю. Ина! Хватит грузить своими депрессивными стишками! Отвлекаешь! „Ну тебя“, — махнула рукой она. Спустя примерно полчаса пробирающего до костей холода я дошла до дома Безликого. Огромный особняк выглядел совсем как замок с привидениями. Даже не хочется туда идти, но мне нужно. Пусть я не убью Палочника, но хоть обрежу его нитки кукловода. Поборов свою нерешительность, я твёрдым шагом двинулась к ближайшей пустой стене. Начиная концентрироваться на своей призрачной способности, я уже хотела пройти сквозь холодный серый бетон, как Иная закричала, чуть ли не взрывая мне голову: „Ложись!“ Я еле успела присесть, потеряв контроль. А над головой пролетел нож, который от столь мощного броска о стену просто раскололся на мелкие куски. Я резко дернулась, прикрывая голову рукой, но не успела. Резкая, настолько неожиданная и адски сильная горящая боль. Я закричала, хватаясь за стену, цепляясь, чтобы не скатиться вниз. Левый глаз застилали слёзы, а из правого торчал осколок ножа и двумя толстыми струйками текла тёплая кровь. Попадая на язык, она начинала казаться железной, без всякого солоноватого привкуса, что вызывало тошноту и головокружение. Ноги стали ватными, а руки я начала сдирать в кровь о стену, надеясь отвлечься от нестерпимой боли в глазном яблоке. „Вытащи осколок“, — рыкнула Иная. Видимо, она тоже чувствовала это. С трудом нащупав этот осколок, я вдохнула и резко вынула этот кусок ножа, откинув его в сторону и задрожав всем телом. Дыхание сбилось, сердце вот-вот готово было разорваться. Чёрт, там ещё один! В глаз словно песок насыпали на том месте, где был первый осколок. Медленно, но заживает, регенерирует. — А вот и игрушка мистера Слендермена, — прошипел знакомый мужской голос за спиной. Я обернулась и отшатнулась к стене от потрёпанного вида Джеффа. Иная засмеялась от этого зрелища. Сердце вдруг переполнилось злостью от этой фразы киллера. Чтобы я была кому-то игрушкой?! Да подавитесь вы! Я могу принять только нашего безглазого монстра. — Я, — указываю на себя, а вернее на шею с подписью, пальцем и через силу усмехаюсь, даже открывая правый глаз, обливающийся кровью, — принадлежу только Безглазому Джеку. Такой дерзкий ответ Джеффу, или Слендермену в теле Вудса, не нравится. Истерично хохоча, он понесся на меня с зажатым в руке вторым ножом, определённо намереваясь не чай попить и тортик разрезать. Хотя, если чай из моей крови и тортик — это я, тогда вполне и это. Прислонившись спиной к бетону, я попыталась сконцентрироваться, молясь Дьяволу, чтобы успеть пройти сквозь стену. Чёрт, не получилось! Нож пролетел в паре миллиметрах от моей шеи, когда я неуклюже увернулась в сторону. Киллер засмеялся, делая выпады, от которых я только уворачивалась. Вдруг он ударяет меня ногой в солнечное сплетение, от чего я широко раскрываю глаза и отлетаю на пару метров, глубоко дыша. Как больно… Воздух просто выбило из лёгких. — Как была слабачкой, так и осталась, — безумно протянул Джефф, растягивая гласные. Я подняла на него затуманенный взгляд и еле успела перевернуться на другой бок, спасаясь от холодного оружия. Зрение всё никак не хочет нормализоваться, это очень плохо. Я не вижу практически ничего! „Отпрыгивай назад!“ — кричит Иная, на секунду оглушая. Я мгновенно повинуюсь её словам, отталкиваясь ногами и невероятным образом перепрыгивая через себя. „Влево!“ — снова кричит Иная. Я отбегаю. — „Левая рука! Пригнись! Назад! Бей с правой!“ Я послушно выполняю всё, что говорит Иная, совсем не полагаясь на себя. Возникает ощущение нереальности, сна. Ударив Джеффа кулаком по лицу, и, видимо, довольно сильно (уроки с Иной не прошли даром), я тут же бегу к особняку, сосредотачиваясь на своей прозрачности. Пару раз пригинаюсь от летящих ножей, которых у Джеффа, видимо, огромное множество. Не отвлекаясь более на глаза, я в самый последний момент успела скрыться и тут же споткнулась внутри дома, упав на что-то мягкое и отвратно пахнущее. Словно сжимаю в руке вермишель, липкую и скользкую. Неожиданное озарение заставляет меня подпрыгнуть и тут же вновь отскочить к злосчастной стене. Пытаясь всё разглядеть, глаза раскрываются шире и шире, игнорируя боль. От увиденного сразу же становится дурно. Гора истерзанных тел, превратившаяся в одно огромное кровавое месиво. Боже. От гнилого запаха крови меня замутило, голова закружилась, а ноги подкосились. Опираясь на стену, я стала тихо успокаивать себя, и через десяток минут была безразлична к этой картине. Правый глаз ничерта не видит, мелкий осколок до сих пор внутри, а рана от большего осколка затянулась. Но туда словно песок насыпали. Ложки три. А от поворотов глаз начинал болеть ещё сильнее, вызывая всё новые порции слёз. Левый глаз видел всё, но немного мутно и расплывчато. Чёрт, осколок не вытащить — мне просто противно от того, что руки грязные, в крови от той отвратительной массы. Придётся терпеть. Мне не впервой. Лампочка, висящая посреди комнаты, пару раз мигнула, но не отключилась. В стене напротив была дверь, и я пошагала туда, обходя „разобранных“ людей, их кишки, мозги, почки и прочее. Вот это я понимаю, месиво. Даже мухи летают, какая мерзость! Тихо выглянув за дверь, я прошмыгнула в коридор. Тем временем… Утопленник довольно облизывался, волоча за собой две большие канистры с бензином. Его маленькая феечка летела рядом, клацая зубами и, видимо, что-то рассказывая. Бен то останавливался и прислушивался, забавно дёргая заострёнными ушами, то поспешно бежал вперёд, дрожа всем телом от нетерпения. Конечно, ведь свобода совсем близко. Если всё пройдёт гладко, он будет свободным. — Осталось пять минут. Как думаешь, Рина успеет за это время попасть к Слендеру? Феечка что-то пропищала, явно не соглашаясь. Осталось попасть к Тощему, с остальными справится Бен. Там уже подойдёт и Оффендер. Надеюсь. Крадущимися шагами я перебегала от стены к стене, жутко пугаясь каждого шороха. Всё вокруг словно замерло. Только лампочки мигали, а в мрачных углах мне казались призраки людей, которые тянули руки к свету и что-то беззвучно кричали. Каждый раз, стоило лишь мне свернуть в очередной коридор, в спину мне словно упирался чей-то взгляд, но я никого не видела. Это вызывало кучу мурашек. И такое ощущение, будто кто-то рядом, но я не вижу это существо. Что за чёрт? В голове словно начинают скрести когтями, я слышу плач детей, их крики и одновременно смех. Волосы на голове встают дыбом, по лбу катится капелька пота. Глаз все ещё колет. „Иди дальше, здесь нельзя оставаться“, — предостерегает Иная, и я послушно киваю, ускоряя шаг. Тут можно запросто сойти с ума. Левый глаз нормализовался, теперь всё видно более-менее приемлемо. А правый всё ещё ноет, и мне кажется, что он регенерирует, проталкивая осколок внутрь. Если это так, то потом мне его без хирургических вмешательств не вытащить. Если выживу и вернусь домой, конечно. Наконец, я оказалась у главного коридора, откуда можно было свободно дойти до Палочника. Только вот двери в комнаты киллеров сильно напрягали, поэтому пришлось быть ещё более тихой и осторожной. И ещё я чувствовала знакомый запах… Взглянула вниз, на пол и слегка мутным взглядом различила прозрачную жидкость. Утопленник уже разлил бензин! Мать твою, через две минуты тут всё загорится по нашему договору! Тут же припускаю вперёд на первой космической, не заботясь о создаваемом шуме и боли. Я должна успеть добежать, иначе поджарюсь как курица гриль, и всё будет насмарку! Случайно нога поскальзывается на жидкости и я с тихим писком лечу в стену, еле успевая стать прозрачной. Попадаю в чью-то комнату, где всё равно никого нет, и снова через стену вылетаю в коридор. „А двери тебе на что?“ — приторно серьёзно спрашивает Иная, а потом весело хохочет. — „Умирать, так со смехом!“ От её слов я сама начинаю глупо растягивать губы в улыбке. Дорога до кабинета смерти кажется какой-то полосой препятствий, отчего становится весело бежать. Если б ещё глаз не болел… И если б не надо было никого спасать. Если бы всё было хорошо, не было бы никаких монстров, демонов… Нет, нет, не те мысли, не в то время! Прочь! — Твоё время вышло! — вдруг слышу я вслед и невольно вздрагиваю, но улыбка не сходит с лица. Нас раскрыли. А чего следовало ожидать? Что я супер-мега-девка, которая разхерачит тут всё одним взмахом ресниц? Конечно же нет! Но разве стоит сейчас бояться? — Только Дьяволу решать, когда оно выйдет! — рявкаю я в ответ и показываю неприличный знак в виде среднего пальца. За это в меня летит пара ножей, но я просто становлюсь прозрачной и они пролетают сквозь (кстати, очень щекотное ощущение), врезаясь в… Какого-то совершенно незнакомого мне убийцу, в синей рубашке и в белой маске с кровавой улыбкой. Нож таранит его левое плечо, кровь пачкает рубашку, окрашивая её в грязно-фиолетовый цвет. Парень стонет и падает, а я бегу дальше, перепрыгивая его. Клокворк не отстаёт. — Время не пощадит тебя! — орёт мне вслед Натали, но тут же перед моими глазами мелькает чёрный клубок с крыльями, и я ошарашенно понимаю: сейчас будет огонь. Фея Утопленника по-мышиному пищит и мгновенно испаряется. Припускаю ещё быстрее, и уже почти прохожу сквозь стену к Палочнику, как мгновенно охвативший коридор огонь успевает лизнуть мою лодыжку. Которая, впрочем, тут же заживает, но из груди вырывается стон боли. Снова стать прозрачной и… Затаив дыхание, я поднимаю взгляд, готовясь ко всему, что вообще может произойти. Пустая комната. Стол со стулом посередине и больше ничего. Где?! Где эта тварь?! Я прислушиваюсь, с удовольствием замечая, как мне нравится слышать стоны и крики этих убийц. Вернее, Слендера в их телах. Огонь их пожирает с особым аппетитом. Да, это невероятно приятное ощущение, когда больно тому, кто причинил боль тебе. „Когда ты стала такой кровожадной?“ — задаёт Иная вопрос. Я игнорирую. Так, и где же наш „папочка“ бродит? По каким койкам шляется? Может, они внизу… Люцифер же предупреждал, что если я в этом состоянии, то стоит только подумать и могу легко провалиться под землю. Дурья башка. От одной мысли я провалилась под пол, попав в подвал, где уже находились двое Безликих, что почти скрывались в еле освещаемой темноте. Слендермен стоял ко мне спиной, выпустив свои извивающиеся, точно змеи, векторы. И, видимо, он не заметил нового гостя. Оффендермен же заметил меня, но не подал вида. И тут я поняла — вот он, мой шанс. Сосредоточившись на желании отключить все его чувства, я направила свой тяжёлый взгляд на Палочника. Его векторы опустились вниз. Работает? — Наконец-то! — как животное рычит Офф, кидаясь на „брата“. Но неожиданно моя голова начинает разрываться, я не удерживаюсь и падаю на пол, хватаясь за неё и шипя. Удары сердца чувствуются как удары молотом по всему телу. Я не могу! Голова адски болит. Будто моё сознание рвут на части! Боже, остановите это! „Отпусти его!“ — гневно кричит Иная и я изумлённо повинуюсь, убирая неспособность что-либо чувствовать у Палочника. Он успевает прийти в себя и отразить удар Оффендермена, который скрипит зубами от этого. Со злости царапаю деревянный пол отросшими ногтями, сдирая с пальцев кожу, которая тут же восстанавливается, словно ничего не было. Зачем ты меня останавливаешь? Иная, я бы успела. Офф бы успел. Мы бы быстро покончили с этим! „Ты слишком часто пользовалась нематериальностью. Естественно, телу нужен отдых. На такое сокровище, как второй дар, нужно хоть чуть-чуть накопить силы, тем более, ты недооцениваешь противника. Тощий не просто так держит большинство убийц под контролем. Он управляет их разумом. Думаешь, его легко удержать хоть на пару минут? Ты сейчас смогла продержаться лишь пять секунд, не более, Рина! Пойми же, ты одна идёшь на чуть ли не Дьявола!“ — Так-так-так, а вот и наш инкубатор пожаловал, — белая голова Слендера неестественно поворачивается в мою сторону, раскрывая огромную пасть с сотней мелких острых зубов и с чёрным длинным языком. Оффендер не желает пропускать такой момент и пытается напасть, телепортируясь и становясь всё ближе к Слендермену. Но главный Безликий легко блокирует все атаки. — Что-то скучновато. Добавим нового игрока? Я встала в оборонительную стойку, достав из левого ботинка спрятанный нож. Он небольшой, но хоть что-то. Ожидая подвоха и оглядываясь, мысленно надеясь, что новый игрок не Кукловод, я совсем забыла про вверх. Подвал тут как обычный этаж в доме Безликого, такой же большой и высокий. Поэтому я пропустила момент, когда сверху на меня кто-то спрыгнул, повалив на пол. Но когда я увидела, кто это, сердце почему-то ушло в пятки, а мысли спутались, не давая сконцентрироваться и вылезти на свободу. Я зачарованно смотрела в чёрные глазницы на синей маске, начиная улыбаться, как глупая курица. — Джек, — позвала я парня, но тот лишь приставил к моей шее холодное лезвие скальпеля, готовясь в любой момент прикончить меня. — Он тебе не ответит, — едко сказал Палочник, в то же время отбиваясь от обозлившегося Оффендера, — этот кусок мяса заперт сейчас в своём сознании. Рука Безглазого сильнее надавила на мою шею, оставляя за собой полоски выступившей крови. Рана тут же зажила, но это не принесло какого-то удовольствия, я же не мазохистка, в самом деле. Лезвие вновь опустилось на мягкую кожу, но теперь пошло вверх, до самой щеки, распарывая мягкую ткань. Я зашипела, но вырваться не смогла — руки были перехвачены, а тело прижато к полу. Резко закололо в глазу. Осколок всё ещё внутри, чёрт возьми! Словно прочитав мои мысли, монстр достал ещё один скальпель и с размаху воткнул его мне в левое плечо. Дикий крик оглушил даже саму меня, когда лезвие внутри стало поворачиваться. Резкая боль прошлась по всему телу, заставив резко дёрнуться. В глазах блестели слёзы, а зубы были сжаты до противного скрежета. Сознание еле держится. До ушей долетели звуки взрывов. Безликие, судя по всему, веселятся на полную катушку. Я перевела помутненный от боли взгляд на киллера. Это не Джек. „И никогда им не был“, — подлила масла в огонь Иная. — „Так что заканчивай свои сопли драть, освобождайся уже. План может провалиться, хоть он итак уже на грани, а запасного у тебя нет“. Я мысленно кивнула и попыталась расслабиться, а потом сосредоточиться. Воткнутый в плечо скальпель сильно отвлекал, но я смогла стать прозрачной. Безглазый провалился сквозь меня на пол, не больно удивлённо смотря на это. А я встала, резко вырывая острое лезвие и отбрасывая его в сторону со всей своей злостью. Неожиданно удача повернулась ко мне передом — скальпель совершенно случайно попал в Палочника, заставив того вздрогнуть, но не обернуться. Око за око, сука. — Не хочу с тобой драться, — спокойно сказала я Джеку, чувствуя, как заживает плечо, как затягивается кожа и срастаются мышцы. Решив не терять момента, представила, как все его органы чувств отключаются, но не успела. Безглазый был явно против проигрыша, поэтому он снова кинулся на меня, мастерски размахивая конечностями в попытке достать жертву. Иная, спасибо тебе за тренировки, искренне благодарна. Они пригодились. *** — И что же ты делаешь? — донёсся голос со стороны двери. Утопленник мгновенно запустил туда клубок огня, продолжая запихивать своё тело, находящееся в состоянии комы, в компьютер, надеясь, что успеет до того, как огонь поглотит и эту комнату. — Худи, Маски, — кивнул Бен отпрыгнувшим от его атаки убийцам. — Смотрю, моя с Риной шалость вас немного потрепала. — Половине убийц удалось спастись, — то ли мрачно, то ли безразлично сказал Худи. — Сочувствую. Хотя нет. Мне жаль, что спаслось так много. „Только бы успеть, только бы успеть…“ — мелькала тем временем в голове Утопленника паническая мысль. Спрятать своё тело в одной из игр было великолепной идеей, но только эльф не рассчитал время для переправки столь ценного груза в виртуальную реальность. Но это также очень рискованно. Неизвестно, сможет ли он потом вытащить тело наружу. — Смешно видеть твои жалкие попытки спастись, Бен. Как был глупым подростком, так и остался. — Вы меня таким сделали, — мрачно подвёл итог эльф, создавая в руках и кидая искрящиеся сферы огня во врагов. *** Безглазый теперь валяется в отключке, а во мне чуть не появилась пара новых дырок. Один удар пришёлся аккурат рядом с сердцем, другой — в колено. Но всё быстро затянулось, и ничего, кроме боли и неприятных ощущений словно от пчелиного укуса, не осталось. Оглянувшись на Джека и вздохнув, я пошагала вперёд, в разрушенный лабиринт, где до сих пор мерили силы Безликие, мелькая то здесь, то там. „Не позволяй тьме поглотить тебя“, — прошептала Иная совсем не в тему, загнав меня в тупик. Решив проигнорировать, я пошла дальше, всматриваясь в черные полуразрушенные коридоры. Неприятное ощущение того, что сейчас произойдёт что-то ужасное, не покидало. И эти напутственные слова Иной… — Пришло время забрать то, что принадлежит мне, — гремит бас сзади меня, резко кидая мою душу в пятки. От неожиданности я не успеваю сконцентрироваться, поэтому просто отпрыгиваю в сторону, поворачиваясь лицом к Тонкому человеку. Он усмехается своим острозубым ртом, а векторы вьются на том месте, где я стояла секунду назад. Неприятный холодный пот выступил на лбу. Резко вдохнув, я тут же отпрыгнула в сторону, а потом ещё и ещё, еле как успевая отходить от атак. Стоило вектору один раз задеть мой бок, как Палочник остановился, облизываясь длинным чёрным языком. Он повернул голову в сторону привставшего на локтях Джека. — Ты хотела, чтобы я отпустил их всех, и я это сделал, — волна мурашек легла на мою спину, от догадки того, что хочет сделать Безликий. Легкий взмах рукой в сторону убийцы в синей маске. — Он свободен. Парня просто используют как приманку! Чёрт! Если его проткнут векторами, вряд ли он выживет… Я тормозила, поэтому Иная взяла тело под свой контроль (хоть ей это и трудно даётся) и понеслась к Джеку, подставляя себя под удар. Она надеялась, что вектор врежется в плечо, но он попал прямиком в сердце, но не пробивая его, а обхватывая изнутри. Контроль вновь вернулся ко мне, и я тут же почувствовала невыносимую боль. Перед глазами замелькали точки, голова закружилась. Изо рта хлынула кровь. Чё-ё-ёрт, кажется, что я не чувствую всё тело… — Душа, что может стать моим собственным непобедимым демоном! — приглушённо услышала я голос Палочника, и в тот же момент сердце сжали и с силой потянули на себя. Я кричала, захлёбываясь слезами, но ничего сделать не могла. Адски больно. Сердце… Вырывают… Темнота.Эпилог первой арки.
Душа истерзана. Разорвана на части. Бреду по бездорожью босиком… Кто знает — где и что такое счастье? И кто научит раствориться в нём? Стою который месяц на распутье, Боюсь ступить и сделать первый шаг. Оставить всех… Только здоровы будьте… Расправить крылья. Вдох. Паденье. Взмах… И страх. И боль. И первый горький опыт, И терпкий привкус крови на губах. И снова этот обречённый шепот В нелепых и бессмысленных стихах…
Моя голова резко дёргается в сторону от пощечины, а сознание не успевает улететь в забытье. Сил сплюнуть кровь нет, поэтому она течёт по губам, подбородку, большими каплями падая вниз. Глаз заколол от осколка. Внутри какая-то опустошённость. И сильная боль. Знаете, я не знала, где находится душа, но теперь точно могу сказать — в сердце. Оно болит. От душевной боли, от которой ты просто теряешь себя, теряешь смысл жить. Тебя словно раздирает на части. Ты хочешь кричать, но не можешь. Хочешь шевелиться, но ты словно намертво связан. — Смотри на то, что сидело в тебе, — едко говорит Слендермен. Глаза с трудом открываются и я смотрю на силуэт перед собой. Зрение фокусируется. С трудом подавив крик, я лишь опустила голову на грудь, на которой не было ни капли крови от вектора, проделавшего путь к сердцу. Но фигура той, что стоит передо мной, доказывает, что вектор схватил не сердце, а душу. Вторую душу. Иная смотрела безразлично. Её полностью чёрные глаза были слегка прикрыты, губы подрагивали от той же боли, что испытала я. — И что… Теперь? .. — выдавила я из себя, замечая, как боль начинает проходить, а метка с каждой секундой жжет кожу сильнее и сильнее. — Она, — кивок на подругу, — станет демоном. Ты создашь ещё множество душ. А я создам из них свою собственную армию. Я кинула взгляд на Иную, молча спрашивая, как она могла предать меня. Та виновато спрятала взгляд за чёлкой и поджала губы. Палочник громко смеётся и протягивает подруге руку. Та, не думая, вкладывает свою почерневшую, словно окрашенную в чёрную краску, ручку, и идёт за высоким чудовищем. Я слышу сзади какое-то шевеление и вспоминаю — там Джек! Поворачиваюсь и смотрю, как он снял маску и теперь пытается принюхаться. — Джек, — тихо зову я его, и парень резко поворачивает голову ко мне, хмурясь. — Где я? Кто ты? — спрашивает он тихо. Амнезия? Потеря зрения, которого, впрочем, итак не было? Хороший ход, Палочник. — Потом объясню. Поверь. Помоги мне, и я помогу тебе, — шепчу. Киллер, секунду раздумывая, кивает и поднимается на ноги, протягивая мне руку. Я крепко хватаюсь за неё и поднимаюсь на дрожащие ноги. Пытаюсь сделать шаг к Иной, но коленки подгибаются и я чуть ли не падаю, но Безглазый успевает дёрнуть меня за руку. Шепчу, надеясь, что он поймёт. — Пять шагов вперёд. Мы делаем ровно пять больших шагов и останавливаемся. Я не могу найти Оффа, но лужа чёрной крови намекает, что он точно не прохлаждается в сторонке, а залечивается в своей параллели. Чёрт возьми. Иная с Тощим останавливаются у какого-то алтаря. — Три шага, — шепчу Джеку. Я попыталась сконцентрироваться на отключении чувств, панически наблюдая за тем, как Иная наполняет чашу своей кровью и рисует на своей груди символы. Не получается! Я снова пытаюсь. Нитки чувств, что обрубаются топором. Нити чувств… Да! Захватила! — Иная, это последний шанс! — кричу подруге, но та лишь ухмыляется и продолжает ритуал. Голова тут же начинает раскалываться, и я хватаюсь за Безглазого, стараясь не упасть. Тощий тут же освободился и телепортировался ко мне, настолько быстро и неожиданно, что я невольно покрылась холодным потом. — У тебя ничего не получится, девчонка, — шипит Безликий мне в лицо. — А у меня получится, — вдруг раздаётся бойкий голос Иной, что успела нарисовать под собой пентаграмму. Моя печать заколола — рядом с нами демон. Палочник телепортируется к Иной, но её тут же закрывает появившийся из огня Люцифер. — Давай! — кричит подруга. Дьявол легко загоняет Слендермена в угол с помощью той же телепортации и прикладывает к его голове два пальца. Безликий тут же оседает на пол, а его рот исчезает, не оставляя даже складок на белой коже. — Что это значит? — ошеломлённо спрашиваю я, опухшими глазами наблюдая, как Люцифер подходит к Иной и прикладывается к её шее. Это была их сделка?! Она обменяла свою душу на убийство?! Как?! Зачем?! — Прости, — шепчет моя лучшая подруга, и глаза её наполняются слезами. Клыки дьявола легко входят в мягкую плоть, и он выпивает всю душу Иной, не оставляя в этом мире от неё ничего. Ничего, кроме воспоминаний. Люцифер перевёл янтарный взгляд на меня и, отряхнув пиджак, подошёл ближе. — Почему всё произошло именно так?! — кричу, яростно стирая с лица слёзы. — Это было её желание, — сквозь пелену слышу я. — Её душа в обмен на амнезию монстра. Он не будет помнить совершенно ничего. Поэтому он на долгое время теперь заперт в этом мире. Ваша война закончилась. Теперь ты должна отрабатывать свою часть бесконечной сделки. Я жду жертв. Но пока, — щелчок пальцев и перед нами появляется портал, — отдохните. Дьявол исчез. Безглазый всё ещё стоял около меня, ничего не предпринимая и, видимо, обдумывая что-то. Стерев слёзы окончательно, я схватила Джека за руку и силой потянула его в портал, где окончательно упала в обморок, ведь уже сколько времени была на его грани. Я стояла среди тёмного пространства. Вокруг мелькали чёрные кристаллы, местами соединённые в большие тёмные пятна, в которых показывались воспоминания. Я протянула руку перед собой и осмотрела её — белоснежная кожа. С отросшими ногтями. Перевела взгляд на одно из воспоминаний и увидела там себя, свернувшуюся в калачик и рыдающую в подушку. Голос из ниоткуда, голос Иной, такой тихий и сочувствующий, заговорил: — Рин, пожалуйста, не плачь. Ты же сильная, правда? Воспоминание меняется другим — совсем маленькая я, лет десяти, стою и смотрю, как резвятся другие дети, а сама сжимаю табель оценок, и слёзы катятся по покрасневшим щекам. — Не плачь. Ты очень умная. Не слушай других. Вот мне тринадцать. Подруга, единственная, кому я доверяла больше всех, отворачивается от меня и идёт к компании „крутышек“. Руки сжимают лямки портфеля, но слёзы не появляются в глазах. Это чувство… Да, мне больно. Но так ведь лучше? Лучше пусть она будет водиться с ними, чем я буду общаться с такой тварью. Но лишь зайдя домой, я кидаюсь на кровать и тушу слёзы подушкой. — Я стану твоей лучшей подругой. Я тебя никогда не брошу, обещаю. На моих глазах застывают слёзы. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть этого. Закрываю уши руками, кричу, плачу. — Ты солгала, Иная. Говорят, что душевная боль намного сильнее физической. Правда, ощущение душевной боли пока нельзя измерить никакими приборами, однако, последствия душевных травм могут быть несоизмеримыми с ранами на теле. — Не правда. — Прекрати, — срывающимся голосом крикнула я в пустоту. Но пустота ответила. Ответила тем самым добрым и нежным голосом, которым обычно матери убаюкивают детей. — Что бы не случилось, никогда не забывай: я всегда буду с тобой. Конец.