Космическая несправедливость

      - Не люблю летать. Насколько я знаю, в космосе слишком много идиотов.       - Да, - вздохнул Хиджиката, - и один сейчас рядом со мной.       - Заткнись, а.       Кацура неодобрительно покосился на табличку Элизабет, на которой значилось «спелись». По его мнению, отношения его боевого товарища и его суровейшего врага действительно слишком не патриотичные с самого их начала, но что он мог поделать? Гинтоки никогда не отличался следованием определённой идеологии. И особой разборчивостью он тоже не блистал.       Когда Кацуре сообщили, что командующий шинсенгуми ищет с ним личной встречи, он подумал, что вот она – победа! И он бы с радостью сообщил о ней своим товарищам по Джои, да вот только вирус внёс разлад и в эту структуру тоже. Поэтому первые минуты встречи с Кондо Исао прошли в обоюдном молчании, посвящённом скорби по разваленным организациям.       Кондо просил у Кацуры, используя любые связи, достать их команде космический корабль. Кроме того, ему предложили к этой команде присоединиться, ибо, несмотря на то, что слабым Альфой Котаро не оказался, влияние вируса на физиологию его организма оказалось весьма скромным. Многолетние лишения в рационе и удобствах, а также прочие «прелести» жизни террориста номер один в Эдо сформировали у него бесстрастность к комфорту и к излишним потребностям.       Но теперь, когда Йорозуя вновь был в деле, началось перераспределение мест на корабле.       - Нет, Кагура, Садахару не летит с нами.       - Но Гин-чан!       - Дай ей взять собаку, ну, - Хиджиката устал от полуторачасовых капризов девчонки и нытья Сакаты. - Найдётся там место.       - Да, конечно! – вскинулся на него Гинтоки. - Моё место!       - Ну, изначально, это моё место…       - Отстань, Зура! – крикнули одновременно Гин и Кагура.       Хиджиката пробормотал:       - Жопу поднял, место потерял.       Пока йорозуя обсуждала между собой, с каких пор собаки живут в каютах, рассчитанных на людей, он перекинулся с Кацурой взглядом. Оба понимали, что если бы не всё это, вынудившее их объединиться, летел бы сейчас Котаро в космической тюрьме навстречу космическому палачу.       Гинтоки и Кагура почти устроили потасовку, поэтому из мрачных мыслей двух врагов вытащила необходимость их разнять. Но получилось так, что и Хиджиката, и Кацура схватились за одного Гинтоки. Тот шмякнулся на пол, и Кагура, посчитав это за выигрыш, показала ему язык и тут же убежала вместе с довольным Садахару.       - Какого чёрта? – Гинтоки ошалело смотрел на приземлившихся на него замкома и Зуру.       - Успокойся, Гинтоки!       - Успокойся, дебил! – гаркнули оба одновременно и вновь перекинулись многозначительными взглядами.       Все трое поднялись, отряхнулись, и Кацура попросил Гинтоки отойти в сторонку. На разговор. Хиджиката отправился скорым шагом к кораблю.       - Давай всё-таки я полечу?       Сердитость Гинтоки сменилась удивлением.       - Это чего это?       - Гинтоки, друг, скорее всего, тебе будет угрожать опасность, с которой ты не в состоянии справиться.       - Я такой слабак, по-твоему?       - Вовсе нет, но стремление вируса…       - Мы ничего об этом не знаем, - Гин скрестил руки на груди, закрываясь, - не знаем, как оно работает, как это остановить. Знаем, что оно для размножения неразмножаемого, и всё. О всех опасностях я в курсе, уж поверь.       - Почему ты убеждён, что это настоящая цель вируса?       - В смысле?       Кацура вздохнул и покачал головой, отчего Гинтоки ощутил себя маленьким ребёнком, которому пытаются объяснить простейшие истины, совсем не являющиеся такими уж простейшими.       - Шинсенгуми – организация, охраняющая людей страны и порядок в ней – разрушено. Джои – патриоты, защищающие страну от вторжений – разрушено. Вся обычная человеческая деятельность в городе разрушена. Не думаешь, что это слишком?       Йорозуя не знал, что ответить ему, ведь на то они и ветераны войны, на то они и товарищи – сколько бы времени ни прошло, они всё так же прекрасно могут предвидеть опасность и мыслить в едином ключе. Но даже будучи двумя лидерами, именно Гинтоки был тем, кто уходил один.       - Я не могу остаться на Земле в таком состоянии.       - Мы можем остаться вместе! И бороться здесь!       - Бороться? С чем? С кем? Чёрт подери, за этим мы и летим в грёбаный космос!       - Они справятся и без тебя! – Кацура начал заметно нервничать, видя, что его увещевания не производят никакого эффекта на друга. - «В таком состоянии» ты лишь подвергнешь себя абсолютно неизвестной опасности там, Гинтоки!       - Зура, оставь.       - Ты доверяешь замкому шинсенгуми больше, чем собственному другу?!       Кацура в сердцах схватил его за плечи, пытаясь донести всю искренность своих переживаний.       - Ай! – вскрикнул Хиджиката, роняя документы, разлетевшиеся по главному коридору терминала.       - Хиджиката-сан, вы умираете? – Сого воодушевлённо наблюдал за тем, как замком собирает листки, периодически хватаясь за голову и поэтому вновь их роняя. - Что случилось?       - Не знаю, - Хиджиката перестал пытаться поднять документы и потянулся трясущимися руками за сигаретами, - в голове какой-то нестерпимый зуд.       - Вам стоит провериться на паразитов. С таким количеством собачьей еды, что вы потребляете, немудрено подхватить пару-тройку майонезных червей.       - Усмири свое воображение, засранец.       Тоширо тихо продолжил рассылать проклятия, так как зуд усилился, но потом вдруг всё резко прошло.       - Зура, замолкни. Серьёзно, просто замолчи, - Гинтоки высвободился из рук Кацуры и направился по коридору в сторону посадочного шлюза. - Я, может, даже ценю твою заботу, но ты перегибаешь палку. Доверие – это что? Я не доверяю даже себе. Или, вернее, я не доверяю себе больше всего. И да, - на секунду он замолк, смерив Кацуру взглядом, полным извиняющейся досады, - у тебя нет иммунитета. Твои мысли уже полностью поглощены извращёнными фантазиями, и, во имя нашей дружбы, останься на Земле, пока я тебя не угандошил.       Кацура хотел было возразить, мол, это всё вирус, а он бы никогда не вздумал ничего такого, но Элизабет его остановила. Вероятно, она всецело поверила в то, что Кацура в космосе так или иначе рискует быть угандошенным.       Гинтоки хмуро двигался по длиннющему коридору. Непривычно было видеть терминал таким пустым – никому в городе, очевидно, не стало дела до космических путешествий. Навстречу ему шагал Кондо, напевая себе под нос почти весёлую мелодию, за ним вдалеке маячила спина замкомандующего, который что-то поднимал с пола и раздавал указания.       - Йо, Гинтоки. Как настроение? Готов к вылету?       - Угу.       Мимо них пронесся Садахару, видимо, удравший от хозяйки. Кондо и Гинтоки молча наблюдали за тем, как пёс наскочил на Хиджикату, отчего тот вновь уронил бумаги, сделал несколько прыжков вокруг него, получил приказ сделать сеппуку и с радостным лаем поскакал дальше, к самому кораблю.       - Они такие живые, эти дети и животные, - стариканский тон командующего заставил Гинтоки поморщиться.       - Надеюсь, их живость не сделает нас мёртвыми.       Кондо громко рассмеялся и трижды одобрительно похлопал Сакату по спине.       - Ой, ой, ой! – Хиджиката чуть не подпрыгнул от вновь внезапно начавшегося шебуршения у него в голове. - Ну, что ты хочешь от меня, чёрт возьми!       Он судорожно сжимал макушку и едва удерживался от желания побиться о каждый столб по пути. И вновь зуд прекратился так же резко, как начался.       - Надеюсь, ты не заразен, мы не перенесём эпидемию ещё и психокопской заразы, - Гинтоки флегматично прошёл мимо Тоширо, не отвлекаясь от процесса извлечения особо ценной козявки.       - Попробуй доковыряться до мозга и умереть, - Хиджиката надеялся, что в его голове поселились действительно майонезные черви, а не совсем другой вид паразитов. - Наш вылет через полчаса.       - Гин-чан! – навстречу им бежала Кагура, Садахару видно не было. - Гин-чан, я так устала, когда нам можно будет сесть на корабль?       - Так ежели ты устала, что ты носишься как бесноватая, - он вытер палец о её макушку, - иди посиди где-нибудь тихо, или мы забудем взять тебя с собой.       Кагура посчитала, что опасность быть забытой действительно имеет место быть.       - Гин-чан, понеси меня!       - Ты часом не обалдела? Думаешь, ты навечно останешься маленькой? Мне и так тяжело.       - Ты ничего не несёшь.       - Я несу груз ответственности. За тебя, между прочим!       - Гин-чан, если ты меня не понесёшь, я тебя ударю.       - Тоже мне, угро… Ладно, ладно, я понял!       Хиджиката сначала удовлетворённо рассмеялся про себя – хоть кто-то в итоге Сакате врезал - но как только Кагура забралась Гинтоки на спину, чуть не заорал. Зуд вернулся.       - Боже, опять! – он резко остановился, едва ли не падая на колени. - Что, чёрт возьми, это такое?!       Гинтоки насторожился.       - Если что, я просто пошутил про эпидемию... Эй, ты чего?       Хиджиката остановил его и потянулся за Кагурой.       - Дай я понесу её.       Двое из йорозуи почти обронили свои челюсти.       - Хиджиката-кун, ты часом не пе… -       Дай, ё-мое, я её понесу!       Кагура сначала воспротивилась, но Хиджиката потянул особенно настойчиво, пытаясь схватить её, аки принцессу, так что она смирилась, чуть порозовев.       Гинтоки хотел продолжить шутить, но когда увидел нечеловеческое облегчение на лице Тоширо, просто впал в умственный ступор.       - Полегчало?       - Ещё как, - честно ответил Хиджиката, - и если ты ещё раз кого-нибудь тронешь, руки оторву.       Умственный ступор Гина перешёл в полную потерю причинно-следственных связей.       - Признайся, ты болен? Ку-ку? Тю-тю?       - Я не знаю, как это работает, но, похоже, как только тебя кто-то касается, я это чувствую. И это, мать твою, невыносимо.       Сакату разрывало желание от души поржать, но он решил, что это, всё же, больше печально, чем смешно.       - Ясно. Ты совсем свихнулся.       Хиджиката не стал спорить.       - А чья это вина? - он с укором посмотрел на Гинтоки, который, казалось, не верил своим глазам и ушам, а потом обратился к Кагуре, которая совсем притихла на руках у замкома, ощущая странное чувство, будто её там не должно быть, и она наблюдает что-то слишком личное из жизни своего босса. - А ты чего это тяжёлая такая?       - Неправда!       - Хиджиката-кун, ты несёшь мини-чёрную дыру, которая способна сожрать тебя самого, так чего ты удивляешься?       - Гин-чан, прекрати! – Кагура задёргалась, спрыгнула с рук замкома, ещё раз треснула обоих и обиженно зашагала вперёд. Хиджиката и Гинтоки последовали за ней, всю оставшуюся дорогу перебрасываясь шутками об аппетитах юной Ято.       Как и предполагал Гинтоки, Садахару отказался занимать место в общем отсеке, вместо этого забравшись в каюту, приготовленную ранее Кацуре. Всё ещё обиженная Кагура отказалась уводить его.       - До взлета пять минут!       - Нечестно! Ои, - Гин увидел Сого, вышедшего из боковой части, - Окита-кун, уступи старшему, тебе же всё равно, где спать.       - Данна, попросите Хиджикату-сана, он всё равно почти не спит.       - И то верно! Эй, Хиджиката-кун, - он проскочил в кладовую, где и был замком, - давай меняться! Тебе лучше поселиться в курилке, а не превращать в неё весь корабль.       Хиджиката развернулся и, ухмыляясь, всучил в руки Гинтоки свёрнутый плед.       - Лететь долго. В коридоре может быть сквозняк, вот, особое одеяло шинсенгуми. И ни в чём себе не отказывай.       Довольный своей остротой, он вышел из кладовки.       - Сукин сын, - буркнул Гинтоки и отправился в «свой» угол общего отсека.       Кацура покинул терминал, как только корабль отправился. Он решил, что даже если Гинтоки и отказался от его помощи, то это не значит, что откажутся другие. Или что эта помощь ему, Широяше, в итоге не потребуется.       Как и сказал Хиджиката, на небольшом диванчике, странно не подходящем всей этой космической обстановке, было прохладно. Поэтому Гинтоки всё же воспользовался пледом, с удовольствием обмотавшись им с ног до головы, и читал захваченный экстра-толстый выпуск джампа. Вторым минусом жизни в общем отсеке была невозможность остаться в одиночестве – рядом был капитанский мостик, где постоянно кто-то находился и болтал о неинтересных Гинтоки вещах, позади была кладовка, куда постоянно кто-то бегал, а с левого бока располагалась открытая кухня, на которой тоже что-то постоянно происходило. Хотя такое близкое расположение кухни Гин скорее относил к одному маленькому плюсику. Большим плюсом было то, что, как вскоре выяснил Йорозуя, на кухне было не только чем перекусить, но и чего выпить.       - Гинтоки, может… может, ты Ято?       - Чёсь? Старик, ты что несёшь?       Кондо и Гинтоки сели за столик за партию маджонга и распивали саке. Ямазаки и Хиджиката вместе с несколькими людьми из экипажа были у пульта управления, сверяя координаты их полёта с теми, что получили с корабля медиков. Кагура, действительно устав, спала в своей каюте.       - Я про то, что ты Омега. Это странно, да? Но подумай, ты ведь не знаешь своих родителей, может, мамка твоя была Ято, а отец, например, был из тех самураев, что предшествовали шинсенгуми? Капитаном какого-нибудь отряда?       - Эй, какого чёрта? – Сого от возмущения чуть не навернулся с кресла, на котором притворялся всё это время спящим. - Что за грязные намёки, Кондо-сан?       Кондо рассмеялся громко и заливисто, словно то была его лучшая шутка. Даже Хиджиката, сидевший на мостике, усмехнулся. Гинтоки лишь вздохнул и сделал ещё один глоток из плошки.       - Хотел бы я знать, - он улыбнулся каким-то своим мыслям и вернулся в беседу.       Хиджиката искоса взглянул на него. Странно было видеть задумчивое выражение на лице, обычно выражающем исключительно лень. Гинтоки болтал с командующим, хотя при этом не выглядел особо в этом заинтересованным. Он находился сам в себе, а в охмелевшем взгляде читалось гораздо больше, чем можно было услышать в тех словах, что он произносил. Тоширо от этого было не по себе. Такое состояние было ему знакомо, и оттого что-то сродни сочувствию тлело в его душе, потому что человека, испытывающего подобное, не способен согреть ни один плед.       - А ведь похоже, что я прав! Ты вон весь бледный всегда!       - Идиотская горилла, у меня недостаток пигментации, - Гинтоки криво усмехнулся.       Хиджиката подумал, что, может, Саката пойман в сети собственного прозвища – Широяша - а потому он всегда будет чуть бледнее мира вокруг. Тоширо ругнулся. Какого чёрта он ударился в подобные рассуждения? Он развернулся и погрузился в созерцание разнообразных горящих и мигающих кнопок, сияющих звёзд, видневшихся в иллюминаторе, и стараясь больше не обращать внимания на бесполезный трёп.       - Но ты очень, почти нечеловечески сильный!       - Я главный герой!       - И чувство юмора у тебя есть…       - С каких пор чувство юмора стало привилегией расы Ято?       - И ты такой красивый…       - Эээ? – не понял Гинтоки.       - Эээ! – не понял Хиджиката.       - Ааа! – испугался Гинтоки, когда понял.       Хиджиката сообразил прежде, чем Кондо дотянулся до теперь действительно очень бледного Сакаты, и успел, подбежав с мостика, перехватить того поперёк корпуса.       - Кондо-сан! Кондо-сан, боритесь с этим! На Земле вас ждёт подходящая гориллоподобная женщина! А это неподходящий идиотоподобный мужчина!       На шум сбежалось несколько человек из команды. Явно намечалась потасовка, ибо подвыпивший Кондо не внимал доводам разума совершенно. Подскочивший на ноги Сого готовился выключить чьё-нибудь сознание, но не мог выбрать – командующего или Йорозуи. Поэтому вырубил обоих.       Замком облегчённо вздохнул и рухнул в кресло.       - Оттащите Кондо-сана к нему в каюту. А этот пусть валяется. Сого, спасибо.       Капитан пожал плечами и удалился.       Гинтоки был взвален обратно на свой диванчик и продолжил лежать, не подавая признаков жизни. Хиджиката наплевал на правила безопасности и закурил.       - Теперь, значит, никакого алкоголя, - он вернулся к панели управления.       Тоширо был уверен, что Кондо-сан проспится, и его помутнение сойдёт на нет, но напряжение в команде будет постепенно расти, а Хиджиката совершенно не хотел нянчиться с Сакатой, у которого чувство опасности то ли отшибло, то ли он его игнорировал. Но, наверное, придётся, для собственного комфорта – зуд в мозгах не устраивал Хиджикату почти так же, как вращение всего их нынешнего мира вокруг персоны Гинтоки. Он чувствовал себя лабораторной крысой, на которой проводят опыты с электричеством, только вместо сыра было постоянное нахождение рядом с кудрявым идиотом.       - Да кому там неймётся! – гаркнул замком, когда в голове вновь заскребло.       Трое испугавшихся членов экипажа отпрянули от диванчика с Гинтоки, делая вид, что они шли в совершенно другие места.       Хиджиката заскрежетал зубами – им там что, мёдом намазано – и жестами приказал всем разойтись, а сам тоже подошёл к софе. Гинтоки продолжал спать беспокойным сном.       - Подъём, - трогать Йорозую совершенно не хотелось, поэтому Хиджиката лишь засунул руки в карманы поглубже. - Я сказал, подъём!       Саката только нагло всхрапнул.       - Да ты издеваешься! – Тоширо пнул софу. - Все нервы мне изведёшь же!       Оставить Гинтоки в общем отсеке было подобно саморазрушению – у Хиджикаты не осталось сомнений, что многим в какой-то момент захочется поглазеть, пощупать, поокучивать местное «сокровище», а для замкома это значит бессонную ночь с чесоткой в голове.       - Вот урод, - пробубнил Хиджиката, взваливая на себя Гина, - когда вернёмся, целыми днями будешь сеппуку делать.       И он понёс свою ношу в собственную каюту, надеясь, что безысходность, постепенно накрывающая его, впивающаяся в атмосферу, скоро уступит место чему-то более ясному и дающему надежду.