Влечение

      — Я дома, — протянула Цукуё, закрыв за собой дверь. Ответом послужила тишина. Должно быть, отец её не услышал.       Девушка сняла обувь и прошла из коридора в гостиную. Не обнаружив ни души, она бросила школьную сумку на диван и проследовала на кухню. Отец стоял к ней спиной, обсуждая по телефону условия нового рабочего контракта. Не желая мешать, Цукуё прислонилась к дверному косяку, ожидая, когда он закончит разговор. Она не могла видеть его лица, однако интонация речи против воли заставляла напрячься. И хоть он говорил о вещах отвлечённых, девушка отчётливо слышала жёсткость тона и стальные нотки в его голосе. От её взгляда не укрылось и то, как сведена его ссутуленная спина, как впилась в столешницу свободная рука, отчего на ней побелели костяшки.       Цукуё прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, когда же впервые узнала, какой работе посвятил жизнь её отец, Тобита Данзо, в узких кругах известный под прозвищем «паук Джирая». Однако чем больше сцен прошлого проносилось в голове, тем сильнее казалось, что она знала об этом всегда. Даже когда была совсем маленькой, и родители ещё пытались что-то скрыть, Цукуё чувствовала парализующий страх при одной только мысли, что отец должен выполнять всё новые и новые поручения от череды сменявших друг друга начальников. Да и как было скрыть, что Данзо не появлялся дома неделями, а иногда и месяцами. А после возвращался в следах от жестоких побоев, или, хуже того, оказывался в больнице с тяжёлыми травмами. Мать, ещё пытавшаяся оградить ребёнка, приободряла Цукки, говоря, что она может гордиться отцом, ведь он помогает многим людям и защищает покой их семьи. Вот только у Цукуё, той самой Цукуё, которую многие считали холодной точно льдина, совершенно бесчувственной, неприступной и равнодушной, сердце болезненно сжималось всякий раз, когда она замечала, как подрагивали уголки маминых губ, когда та беззаботно шутила о том, как нелегко строить семью с японским мистером Бондом…       Правду, как она есть, Цукуё узнала от отца, когда они остались вдвоём. К тому времени не по годам взрослой девочке уже не требовались никакие объяснения. В свои десять лет она научилась жить в постоянной готовности к опасности, в двенадцать — контролировать страхи, пряча их под замок и не позволяя вырываться наружу. К четырнадцати годам девушка считала, что полностью освоила те правила, которые диктовала жизнь. Однако никакая привычка не могла помочь свыкнуться с мыслью, что в один день она может потерять единственного близкого человека.       Работа отца была далека от полных авантюр и романтики приключений, которые некогда живо описывала Цукуё мама. По официальным бумагам, Тобита Данзо состоял в штате нанимателей в качестве телохранителя. На деле же его обязанности включали широчайший круг целей и задач. К его услугам часто прибегали высокопоставленные лица, испытывавшие необходимость решить свои теневые дела. Будь то запугивание конкурентов, слежка, поиск компрометирующей информации, угрозы, вытряхивание старых долгов. А иногда и задача полностью убрать соперника. Любым способом.       Впрочем, благодаря тому, что Данзо работал исключительно на людей, обеспеченных не только материальным достатком, но и обширными связями, ему всегда удавалось выйти сухим из воды. Реальные обстоятельства его малопривлекательной деятельности прикрывались грамотной и чётко отлаженной отчётностью, рисовавшей все негативные последствия его работы единственно возможным выходом из того или иного положения. Подкупленные судьи, липовые свидетели, зачистка следов, уничтожение улик, пара-тройка звонков нужным людям, и вуаля! — Тобита Данзо блестяще справился с возложенными на него обязанностями, ни на минуту не выходя за рамки полномочий.       В этом крылось немало иронии: реально существовавший человек с именем Тобита Данзо никогда не был тем, кого детально описывали бесчисленные отчёты, шитые белыми нитками. В то же самое время фигура паука Джираи, являвшегося не более чем маской, оставалась подлинной в глазах всех, на кого он работал, и тех, кому когда-то перебегал дорогу. И чем больше проходило времени, тем больше казалось, что жизнь Данзо всё крепче оплетают его же собственные паучьи сети…       Цукуё закусила губу. Нет, она ни в чём не винила отца. Он начал не по своей воле, и ещё задолго до знакомства с матерью девушки. Сейчас было просто невозможно что-либо менять. Ведь помимо большого числа покровителей и заинтересованных в его услугах лиц, Данзо обладал ещё большим числом врагов. Решись он отойти от дел, и тут же бы лишился защиты вышестоящего круга. И Цукуё не хуже отца знала, что и для него, и для неё это равносильно смерти. В конце концов, даже теперь, когда они постоянно меняли места жительства, переезжая из одного города в другой, да ещё и под протекцией одних из самых видных людей страны, на них совершали нападения…       Из груди вырвался тихий вздох. Всё ещё продолжая вести разговор, Данзо обернулся и, встретившись с дочерью взглядом, улыбнулся. Не отпуская трубку от уха, он подошёл к девушке и потрепал по волосам. Цукки не отличалась слезливой сентиментальностью, но всё же не удержалась, осторожно обняв отца, уткнувшись носом ему в плечо. Он погладил её по спине и поцеловал в макушку… В редкие минуты, подобные этой, Цукуё закрывала глаза, представляя, что они — самая обыкновенная семья.       — Да, да, мы обязательно обсудим этот пункт контракта подробнее. Да, определённо, — он скривил рот в гримасе, давая Цукуё понять, насколько ему осточертел этот бесконечный разговор. — Хорошо, тогда до завтра. У-у-ух… Ну наконец-то.       — Первый день на работе, а тебя уже не могут спокойно отпустить домой, — хмыкнула девушка.       — Ты же знаешь, какой геморрой — вся эта бумажная волокита! Формальности при переводе на новое место всегда хуже самой работы.       — О, это точно, — девушка усмехнулась, вспоминая собственную неприязнь к проволочкам подобного рода. — Ну и как оно, твоё новое задание?       — Задание как задание, ничего интересного, — Данзо скучающе пожал плечами. — Работа — это последнее, о чём я хочу говорить дома. Расскажи лучше, как дела в школе?       — Школа — это последнее, о чём я хочу говорить дома, — мгновенно парировала девушка.       — Цукки, нельзя быть такой скрытной с отцом. Поделись впечатлениями от первого дня в новом классе. Как всё прошло?       Лучше некуда. Ученики — сборище психов разной степени неадекватности, во главе которых стоит бесконечно раздражающий идиот-сенсей. В её подруги набивается нечеловечески сильный монстр в образе маленькой девочки, обременённый преследователем-садистом… Ах да, сама Цукки тоже отличилась: напала на безоружного человека на крыше школы, в результате чего едва не пересчитала все кости. А потом соврала, что страдает лунатизмом. А ещё у неё отобрали кисэру. И насильно поцеловали.       — Как я и сказала, лучше некуда.       — Как ты и сказала? Но ты ничего и не говорила.       — Вот и отлично, — заметив, что Данзо уже открыл рот, готовясь задать следующий вопрос, она скривилась и быстро продолжила. — Я пойду переоденусь. Надо что-нибудь приготовить на ужин.       — Какая ещё готовка? В первый трудовой день можно и без неё обойтись, заказав что-нибудь на дом. Давай в кои-то веки посидим вместе, поговорим или посмотрим кино. Ну, что скажешь?       Данзо никогда не жаловался на жизнь, не показывал, какого ему приходилось на самом деле, стараясь выглядеть спокойным и весёлым. Однако Цукуё часто ловила себя на мысли, что видит за улыбкой лишь изнеможение, полностью вытеснившее любые намёки на счастье. И сейчас, встретив предложение такого обыкновенного для членов одной семьи времяпрепровождения, Цукуё не могла не почувствовать, как тепло становится на душе. Ведь всё самое обыкновенное в её понимании уже давно сроднилось с самым счастливым.       — Я только за.

*******************

      Последующие две недели пролетели быстро и на удивление спокойно. Отец каждый вечер возвращался домой, пусть даже не всегда вовремя, порядком потрёпанный и уставший. Зато он был рядом, и, не считая пары ссадин и синяков, целый и невредимый. Этого Цукуё было более чем достаточно. Она даже смогла в кои-то веки сосредоточиться на учёбе, уделяя ей немало свободного времени. Хотя в данном отношении значимую роль сыграло ещё и то, что в школе она фактически ничего не получала. Сумасшедший дом, ежедневно поджидавший в классе, вовсе не способствовал усвоению знаний в стенах учебного заведения. И хотя раньше Цукки привыкла выносить основной материал непосредственно с занятий, в новых условиях схему пришлось изменить, углубляясь в самостоятельное изучение. Благо она была отнюдь не глупа и могла положиться на собственную сообразительность.       Что действительно было для девушки в новинку, так это сознание, что, несмотря на её отчуждённость и холодность, Кагура даже и не думала отворачиваться от общения. Поначалу Цукуё страшно злила навязчивая компаньонка. Она старалась игнорировать её присутствие или отвечать резкостью на любое дружеское проявление. Однако девочка не обращала на это никакого внимания, умудряясь обернуть происходящее в шутку. Поэтому вскоре Цукки не осталось более ничего, как просто махнуть рукой. Всё равно её единственное место уединения прочно оккупировано этим больным на голову сенсеем. А уж выбирая между его обществом и компанией Кагуры, Цукуё, не задумываясь, предпочла соседку, решив, что в сравнении с Гинпачи она и вовсе кажется совершенно вменяемым человеком.       К её несказанному облегчению, после злосчастной сцены на крыше, учитель не проявлял к ней ни малейшего интереса. Пару раз он, кажется, и вовсе забывал о её существовании, пытаясь во время урока выяснить у одноклассников девушки, что это за новое имя красуется в классном журнале. Когда же ему доходчиво объясняли и указывали на Цукки, он смотрел на неё совершенно невидящим взглядом, а затем делал какие-то пометки напротив её фамилии, бубня себе что-то под нос. Но вот проходила пара дней, и история повторялась по кругу.       Впрочем, Цукуё такое отношением с стороны сенсея полностью удовлетворяло. И потом, так было проще отвечать учителю полной взаимностью, не обращая на его присутствие никакого внимания. Как правило, она пропускала мимо ушей монотонные объяснения Гинпачи, вместо этого разбирая примеры из учебников. Когда же надоедало и это, она разворачивалась к окну и, бесцельно следя за происходящим в школьном дворе, погружалась в собственные раздумья, сводившиеся лишь к одному: затишье бывает только перед бурей.       Её пессимистичные настроения оправдали себя на третью неделю после переезда в Токио. Вернувшись из школы домой, Цукуё обнаружила лежавшую у входа спортивную сумку, заполненную вещами. Девушке не потребовалось много времени, чтобы сложить два плюс два.       — Ты куда-то уезжаешь? — вместо приветствия спросила Цукки, входя в гостиную. Данзо сидел на диване за журнальным столиком, перебирая какую-то пачку документов. Он поднял голову и невесело улыбнулся.       — Приходится.       — Надолго?       — Увы… Никто ничего толком не знает, да и нынешний наниматель заметно напустил туману, но из того, что мне известно об этом задании, на его выполнение потребуется месяца полтора-два, — Данзо криво усмехнулся и встал с дивана. — Не лучшая идея оставлять тебя одну на такой срок.       — А у нас есть выбор? — Цукуё равнодушно пожала плечами. Собственная участь беспокоила её значительно меньше судьбы отца.       — Я договорился с нанимателем о том, чтобы тебе выделили охрану.       — Охрану? Мне? — девушку вскинула бровь, глядя на отца, точно на полоумного. — И что она будет делать? Ходить за мной конвоем по пятам? Установит камеры наблюдения в квартире и школе? Не говори чепухи.       — Не думаешь же ты, что я просто уеду, бросив тебя совершенно одну на произвол судьбы?       — Ты слишком драматизируешь. Да и потом, у нас и раньше не было иного выхода, кроме как положиться на случай. Даже когда мы живём вместе, ты не можешь быть рядом круглые сутки. Тебе остаётся лишь довериться моей интуиции и умению постоять за себя.       — Очень убедительно, но когда речь идёт о нескольких месяцах, я не намерен тобой рисковать.       — Я не в первый раз остаюсь без присмотра. И до сих пор обходилось без инцидентов.       — Я намерен сделать всё, чтобы без них обходилось и впредь, — Данзо свёл брови, и его в глазах блеснула железная решимость во что бы то ни стало защитить единственного дорогого человека.       — Но подумай сам, что мне угрожает в нашей квартире? Она находится в элитной многоэтажке с первоклассной охранной системой. Вряд ли в неё просто так попадёт человек с улицы. Ты сам выбирал такое жильё, где бы мы чувствовали себя, как за каменной стеной… Зачем нужно что-то ещё? Или эта охрана будет кормить меня с ложки, вытирать сопли и читать на ночь сказки?       — Если понадобится, то и сказки читать будет, — жёсткий тон голоса красноречиво свидетельствовал, что Данзо не приемлет пререканий. — Цукуё, не спорь, решения я не изменю. Я уже договорился с главой охранного агентства, с которым мы вместе работаем. Сакамото-сан посоветовал своего хорошего знакомого, ручаясь за его надёжность собственной головой. Он должен приехать с минуты на минуту.       — Он приедет прямо сюда?       — Конечно. Он и жить тут будет.       — Ты настолько ему доверяешь, что оставишь меня лишь под его присмотром? Это несерьёзно. Может, следует пригласить к нам всё местное отделение полиции? — саркастично уточнила Цукуё.       — У меня не было времени лично с ним познакомиться, — Данзо пропустил мимо ушей издевательскую интонацию дочери, — но, судя по рассказам, этот парень своё дело знает. Послужной список весьма впечатляющий. Да и Сакамото-сан, хоть малость и странноват, но о таких вещах шутить бы не стал. Так что в этот раз обойдёмся без местного отделения полиции.       — Отлично, просто отлично, — сквозь зубы проскрежетала девушка.       — Вот будешь на моём месте и поймёшь, какого сходить с ума от беспокойства за собственных детей, — отец чмокнул дочку в макушку, но та лишь хмыкнула в ответ.       — Ха, а знаешь, шанс понять твою точку зрения может представиться мне даже раньше, чем ты рассчитываешь. Главное, не забудь в следующий раз передать Сакамото-сану благодарность за то, что его сверхнадёжный человек, о котором мы ничего не знаем, стал отцом моего ребёнка.       На мертвенно бледном лице Данзо выступил пот, а глаза, в ужасе полезшие из орбит, вперились в Цукуё с маниакальной паникой, в то время как трясущиеся пальцы крепко вцепились в её плечи.       — Никогда не шути так, — от его слов веяло могильным холодом на пару со скрытой угрозой. — Но если он к тебе хоть пальцем притронется… Я лично отрежу его драгоценные кинтама, скормлю стервятникам вперемешку со слабительным, чтобы потом…       — Поговори с ним об этом сам, — раздражённо бросила девушка, вырываясь из цепкой хватки. — Мне совершенно не интересны такие подробности… А вот, кстати, и он.       Ровно в этот момент раздался звонок в дверь. Данзо, недоверчиво поглядывая на дочь, буркнул «я сам» и удалился в коридор. Он что, решил, будто Цукуё уже готова наброситься на своего надзирателя в порыве страстной любви? Ками-сама, за что ей только это…       Послышался звук отпирающегося замка, после которого отец совершенно будничным тоном поприветствовал вошедшего. Будто бы и не устраивал минуты назад никаких сцен, ха-ха.       — Здрасьте, — раздалось в ответ.       Цукуё застыла на месте, точно громом поражённая единственным брошенным словом. Точнее тем, как оно было произнесено. Этот тембр голоса и манеру говорить она, должно быть, узнала бы из миллиона. Шокированная собственной страшной догадкой, пришедшей в голову даже быстрее, чем навалился пригвоздивший к земле ужас, она помотала головой, силясь угомонить вопящий о катастрофе внутренний голос.       Увы, девушка слишком хорошо понимала тщетность попыток противостоять суровой реальности. Ведь даже совершенно не понимая, как такое вообще могло произойти, она наперёд знала, с чем её предстоит столкнуться у дверей собственной квартиры.       — Цукуё, подойди сюда, — позвал дочь Данзо.       Едва переставляя ватные ноги, девушка медленно двинулась вперёд. Опустив голову и чувствуя себя так, словно каждый с трудом дающийся шаг приближает её к петле на эшафоте, Цукки подошла к отцу и встала рядом, упрямо продолжая изучать пол под ногами.       — Это моя дочь, Тобита Цукуё. Надеюсь, вы поладите… хотя и не слишком сильно, — последнее было сказано глухо и неразборчиво. В ответ на это новоиспечённый охранник выдавил какое-то мычание, свидетельствующее о том, что он ничего не понял.       Оттягивать минуту неизбежной казни более не имело смысла, а потому Цукки, болезненно закусив губу, подняла голову вверх. Глаза быстро пробежали по грубым чёрным сапогам, чем-то напоминавшим армейские, чёрным джинсам, светло-серой куртке, поверх которой был намотан красный шарф, и дальше, к знакомой лохматой белёсой шевелюре.       — Э-э, привет, — лениво протянул мужчина, — меня зовут Саката Гинпачи. Приятно познакомиться.       Повисло молчание. В сложившейся ситуации Цукуё было сложно в это поверить, но ей показалось, что она только что открыла новые грани и возможности идиотизма своего сенсея. Нет, серьёзно, он действительно её не помнит?!       — Извините, моя дочь немного злится за мой внезапный отъезд и за то, что я без её ведома пригласил вас присматривать за ней.       — Пустяки, — Гинпачи стащил сапоги, бросив их как пришлось. — Мне часто приходится иметь дело с капризными детьми. Во сколько, вы говорите, её нужно укладывать спать?       — Я думаю, вам не стоит беспокоиться об этом, — едва только встретив намёк, прямиком упиравшийся в постель, Данзо заметно напрягся. Однако в сложившейся ситуации он не мог сделать ничего лучше, кроме как поверить в чистую совесть и благие намерения Сакаты. А также в крепкую дверь и надёжный замок в комнате дочери.       — Думаю, Цукуё сама устроит вам небольшую экскурсию по квартире и объяснит, что и где находится. В остальном всё просто: вы отвечаете за её безопасность и только. Большего от вас не требуется. Это в качестве аванса, — Данзо вручил мгновенно оживившемуся Гинпачи солидный конверт с деньгами. — Остальное отдам по возвращению, когда лично удостоверюсь, что всё в порядке и у вас не возникло никаких проблем… Вы ведь понимаете, о чём я?..       — О да, конечно, я вас прекрасно понимаю! — с горящими глазами Саката пересчитывал деньги, увлечённо мурлыча какой-то незамысловатый мотив себе под нос. — Всё будет сделано в лучшем виде, босс, можете на меня рассчитывать!       Уверенность в правильности принятого решения покидала Данзо на всех парах, когда он смотрел на стоявшего перед ним мужчину. И всё же другого выхода не было. Тяжело вздохнув, он посмотрел на циферблат наручных часов. Стрелки показывали без четверти шесть, намекая, что лишняя минута промедления грозила опозданием. Мысленно вознеся мольбу к небесам сжалиться над его бедным отеческим сердцем, Данзо всучил Сакате блок запасных ключей от квартиры и направился к выходу.       Но когда он увидел, что Цукуё всё ещё стояла в коридоре, потупив голову и сжав ладони в кулаки, тоска от расставания с дочерью вмиг вытеснила из сердца предшествовавшие терзания. Подойдя к ней ближе, он крепко обнял дочь, шепнув: «Я обязательно вернусь». Она обхватила его спину руками, комкая ткань свитера. Подавив извечное желание взмолиться, чтобы он остался, Цукки эхом повторила: «Обязательно».       Постояв так несколько минут, Данзо отпустил девушку и отстранился. Надев удобные ботинки и тёмный плащ, он закинул сумку на плечо и чмокнул Цукуё на прощание в лоб.       — Будь хорошей девочкой и слушай Сакату-сана… Но не во всём, — он подмигнул как-то уж слишком весело, заставив Цукки горестно признать, что отец ещё помнит глупую шутку о беременности. — Люблю тебя.       — И я, — тихо шепнула девушка закрывшейся перед ней двери, так и оставшись стоять на месте.       Как и всегда после его ухода, она ощущала невыносимо гнетущую пустоту. Хотелось остаться одной, чтобы хоть немного привести мысли и чувства в порядок. А вместо этого судьба точно в насмешку пихает её в общество человека, которого она меньше всего на свете желала бы видеть. Да что там видеть, она была бы счастлива и вовсе его не знать!       Однако вдоволь пожалеть себя и посетовать на злую иронию судьбы ей так и не удалось. В этот момент мимо Цукуё уверенно прошагал тот самый субъект, которому минут пятнадцать назад вверили её жизнь, и принялся надевать сапоги. А ведь она думала, что уж теперь-то он её ничем не удивит.       — Что вы делаете?       — Я? — Гинпачи в недоумении огляделся по сторонам, как будто кроме него в коридоре находилось ещё человек десять, к каждому из которых и мог быть обращён нехитрый вопрос. — А на что это, по-твоему, похоже?       — Вы собираетесь уйти.       — Бинго! Так и есть! А ты молодец, сообразительная, хвалю.       — Чёрт возьми, что за клоунаду вы здесь устроили! — Цукуё, и так находившаяся далеко не в лучшем настроении, могла бы воспламенить собой поднесённую спичку.       — Ой-ой, девочка, полегче! — Саката примирительно затряс руками. — Тебе нужно побыть одной, немного остыть и успокоиться. А я пока немного… прогуляюсь. Вернусь поздно, так что как посмотришь «Doraemon», почисти зубы, вымой уши и ложись спать. Чао!       С этими словами он хлопнул дверью и был таков.       А Цукуё наконец поняла, что Гинпачи-сенсей — удивительный человек, который никогда не перестанет поражать её своим скудоумием и необыкновенной способностью толкать на мысли о прелестях изощрённых способов убийств.