По максимуму

(Ох, как получилось, так получилось. Автор засел в бункере и ждёт критики.) Бьякуран Джессо думает: «Это отчаянное желание не видеть свершённого… Ирие Шоичи думает: «Это навязчивое ощущение постоянного присутствия… …когда-нибудь убьет меня». *** -Как же я люблю праздники, — тянет расслаблено Шоичи и глубоко вдыхает. Окно открыто, и комнату наполняет июль. Недавно шёл дождь, и такая кристальная чистота теперь в воздухе, что не радоваться он не может. Когда он открывает глаза, то видит, что над ним нависает Бьякуран. Усмехнувшись, Шоичи приподнимается и целует того в уголок губ, попытавшись встать. Тот обманчиво мягким движением останавливает порыв и шепчет: -Я тоже очень люблю праздники. Раздевайся. Шоичи сначала теряется, уж слишком всё неожиданно, и даже думает, что это шутка, поэтому легко, не думая, отвечает: -Заставь меня. Бьякуран протягивает руку к светло-синей футболке и просто разрывает её на две части. -Что ты скажешь теперь? Под-чи-няй-ся, — Ирие Шоичи готов поставить душу на кон, что в рейтинге самых сексуальных фраз бьякурановское «подчиняйся» на первом месте. Шоичи очень любит свои джинсы, и надругаться над ними не позволит, поэтому смотрит прямо в глаза Бьякурана, расстегивая ремень. Вспомнив кое-что, он неуверенно предлагает: — Стоп-слово «яблоко». Выдернув у него из рук ремень, Бьякуран спрашивает: -Ты думаешь, оно нам понадобится? Опять начитался какой-то странной литературы… Ему нравятся ассоциации, возникшие в отношении фрукта. Ему нравится ощущать себя демоном-искусителем. Ему нравится заниматься сексом с Шоичи. Ему нравится знать, что это слово не понадобится… ведь ему нравится быть нежным. С тихим звоном ремень падает у кровати. Прямой контакт глаза в глаза. Шоичи первое время дёргался и отворачивался. Он пытался объяснить, что это – немного слишком. Что он чувствует себя голым. Бьякуран со смехом поправлял его: «Ты действительно голый!» — и заставлял смотреть в глаза снова, — «Чтобы никаких барьеров». «И почему именно мне попался помешанный на доверии и интиме сосед?» — спрашивал у неба смущённый Шоичи, и небо смеялось в ответ из глаз Бьякурана. «Не бойся». Теперь это необходимо, как воздух. Они не забывают запирать двери. Жизнь научила. А кое-кто обзавёлся подправленной внешностью. «Что-то с этим миром не так, — думает Бьякуран, — ведь приходится закрывать самое светлое». -Только не пытайся меня съесть, как в прошлый раз, — выдыхает Шоичи, когда Бьякуран прикусывает его сосок. – Я не сладкий. Это настолько неверно, что идеи одна лучше другой появляются в светлой – во всех смыслах – голове Бьякурана. Он облизывает губы и спускается ниже, не разрывая зрительного контакта. Шоичи рефлекторно подаётся вперёд, когда губы смыкаются на его члене. Он прикусывает губу и сжимает левой рукой простыню, правой потянувшись вперёд. -М, Шо-чан, — отрывается Бьякуран от своего занятия, — расслабься и получай удовольствие, а то я задохнусь, если ты надавишь сверху — и прижимает его руку к кровати. -Прости, — выходит совсем тихо, но его услышали. Это просто дико и не укладывается в голове — Шоичи не может понять, как Бьякуран может такое делать. Особенно в свете того, что сам Шоичи каждый раз срывался на истерику, когда ему предлагали сделать минет. Сам секс не был чем-то неправильным, а вот это его ломало. С очаровавшей с первой встречи лёгкостью, Бьякуран в итоге выдал, что так даже лучше, и больше не настаивал. -Я чувствую себя сказочной принцессой, — медленно и хрипло сказал Шоичи. Бьякурану не кажется это странным. Это же аксиома: он сверху, а значит, заботится. Даже смазку они покупали исходя из вкусов Шоичи. Кстати, о ней… Палец привычно вошёл в Шоичи, и Бьякуран вновь, словив взгляд зелёных глаз, облизал его член и сказал удовлетворённо: -Шо-тян просто конфетка. Он совсем не собирался доводить дело до финала, поэтому иногда прерывался и шептал на ушко комплименты. Шоичи смущался, мотал головой и грозил, что за «сладкую девочку» ещё отомстит, не обращая внимания уже на три пальца, вошедших в него. Он обхватывает ногами Бьякурана за талию, когда тот входит в него и замирает на мгновение. -Да ладно, не в первый раз, — разрешение получено, и блондин начинает двигаться. Капелька пота стекает совсем близко к уголку глаза, и Шоичи щурится, но её тут же вытирают и он смотрит снова – прямо в глаза напротив. «Это, наверное, лучшее в сексе», — думают они, растворяясь в искренности происходящего. Когда Шоичи запрокидывает голову и прикусывает ладонь, его немедленно возвращают в прежнее положение: -Ты говоришь… что это я… чуть тебя не съел, — паузы заполнены тяжёлым дыханием, и Шоичи думает, что кусать самого себя, действительно, не лучший выход. Когда при следующем толчке сознание опять пытается накрыть пелена, он двигается навстречу и кусает Бьякурана. Если уж кто сладок, так это он. Тот охает, и Шоичи думает, что, возможно, не следовало… но его ласково треплют по волосам: -Немного… неожиданно, но… ещё. Оба парня взмокли, и простыни опять придётся менять. На щеках рыжего румянец, а плечи блондина в кровавых подтеках. Когда оргазм смывает их волной, Шоичи не чувствует себя частью мира, он часть более совершенной и прекрасной системы – Бьякурана. Потом его поднимают с постели и несут в душ – Шоичи просто не держат ноги. Медленно и совсем без боли. Они оба любили друг друга именно так. *** Когда ты кому-то веришь, то это страшно. Пока ты позволяешь смотреть в свои глаза – даже подёрнутые пеленой желания, они не лгут – ты счастлив. Затем, бросив книжки на пол и расплескав кока-колу, ты хватаешься за голову и жалеешь о том, что не умер вчера. *** Он не помнит, когда всё прекратилось. Видимость – чудесная, наполненная жаркими стонами, поцелуями украдкой в коридорах, мелкими подарками (из той серии, в которых важнее идея, чем исполнение) – осталась. Бьякуран мог бы проклинать себя за способность видеть сквозь иллюзию, но лучше он потратит это время на попытки всё-таки пробиться через стену. Бьякуран разрывает поцелуй. Он немного горчит – Шоичи простудился, и наверняка пил недавно микстуру – и это не совсем нравится им обоим. В его руках появляются две пары наручников. -Ты ведь не откажешь, — дыхание Босса щекочет шею, и капитан Вайт Спел даже не думает о сопротивлении. Обе руки прикованы к кровати (Шоичи вспоминает, что её купили специально из-за резной спинки, которая так подходит). И тут Бьякуран делает неожиданную вещь: он достаёт из кармана сброшенной формы чёрную ленту и повязывает себе на глаза. -А мне? – только услышав смешок, Шоичи понимает, что это прозвучало как-то обижено. -А у Шо-тяна задание чрезвычайной важности: смотри прямо на меня, не закрывая и не отводя глаза. Иначе я сниму повязку. Бьякуран хотел бы, чтобы его план сработал. Может, завязав свои глаза, он сможет ощутить хоть кожей откровенный взгляд Шоичи. С недавних пор он закрывается не только в сексе. И прямо в глаза больше не смотрит. *** -Шо-тян, останься со мной… — Шоичи положил только что разобранный отчёт на стол и опустился в кресло. Ему нужно вернуться к подчинённым и раздать указания на завтра, и за дверью ждали своей очереди другие, но… Давно он не слышал в этом голосе такой тоски. -Я здесь, с вами, — Шоичи взял Бьякурана за руку и предложил внезапно севшим голосом: -Я могу отпустить всех. Отчитаются завтра. Через неделю. В следующем месяце. -Да хоть никогда, — теперь голос звенит смехом, и Шоичи тоже улыбается, ведь получилось угадать настроение. Шоичи знает, что внезапно получившие приказ прогуляться уже во всю обсуждают грязные подробности происходящего за этими дверями. Он старается не думать об этом. Он старается не думать о том, сколько скрытых смыслов во фразе «Останься со мной». Он старается не думать о том, что Бьякуран, возможно, знает. Всё. Но почему-то ничего не делает. Бедный Шоичи, он так сильно старается, что у него совсем не остаётся времени на мысль, что Бьякуран может… …умереть.