Последняя операция

      Мы добрались до темницы за несколько минут. Распахнув дверь я замер, сзади послышался вскрик и слуга упал. Я бы тоже упал, будь мои нервы не таким крепкими, но и меня замутило. Вся комната была залита кровью, она была огромная и словно живая, потому что кровь текла по стенам и собиралась на полу. Противный запах железа сразу резанул в нос. Подступил рвотный позыв. Боже ничего ужасней я не видел даже на войне. В большой комнате в одному углу была большая куча тряпья, а в другом сидели прижавшись друг к другу дроу. Сделав несколько шагов и услышав чавкающий звук, посмотрел на пол, кровь уже успела запечься немного, но от этого было еще хуже, ботинки почти на треть погрузились в нее. Стало тошно, никогда не считал себя неженкой, но такое не каждый вынесет. Не смотреть.., не думать.., не чувствовать. Мысли были словно заторможены, мозг не хотел обрабатывать всю картину целиком, доводя до моего сознания только куски. Вот стул с пленным, он весь в крови. Рядом стоит Аран. В чем-то черном, нет не в черном, он тоже весь в крови. Боже, он весь с ног до головы в ней! Справа куча какого-то тряпья, и только я хотел посмотреть на пленных в другом углу, как мозг, наконец, заработал. Нет…. Нет… Нет… Нет… не может это быть живым…! Это просто немыслимо…, но нет мозг не подвел…, я все больше различал детали кучи. Они лежали сломанными игрушками, только в глазах был ужас…, господи, они еще в сознании…! Не мог он такое сделать, не верю… , это же просто кошмар! Человек на такое не способен, да я не способен, а вот он не человек, он дроу. И только теперь я вижу разницу между нами. Как можно жить в таком мире, где такое творят, я не понимаю! Глядя на мальчишку, что лежал ближе всех, с травмами несовместимыми с жизнью у человека, я вдруг понял, они исцеляются, медленно, но все же. Я пошатнулся, это было выше моих сил, в голове нарастал шум, и перед глазами поплыло, только прикусив губу я смог не рухнуть в этом кошмаре в обморок. Было жутко, все во мне восстало от этой картины, что-то капнуло на щеку, проведя пальцем я увидел, что это кровь. Боже, даже потолок был в крови, меня опять затошнило. Вдруг Аран обернулся, и стало еще страшней, его глаза были пустыми. Как будто за ними нет души. Он просто смотрел через меня, и узнавания там не было. Было страшно оттого, что я не успел, и от чувства потери сердце защемило. Больно.., как же больно видеть такой взгляд на его лице. На сколько же страдала его душа, что заставила потускнеть его глаза! А я еще сомневался, господи, какой же я дурак! Как я мог медлить, когда он тут медленно пытал, нет … не предателей - себя. Все это время он пытал себя и умирал с каждым пленником, медленно и неотвратимо теряя себя. Неужели не вернуть то, что было, я не смогу жить с такой виной. Сердце рвется к нему, прижать к себе, сказать, что все будет хорошо. Только вот хорошо уже не будет, даже если сейчас обойдется, такие шрамы останутся, что не затянуть. Прости меня, что медлил, больше такого не будет, ты прошел все без меня. Именно тогда, когда я тебе был особенно нужен, меня не было рядом. Прости… Собрав все мысли воедино, я стал действовать. Подойдя к нему, я взял нож из его руки, что странно, он его отдал и только смотрел на меня своими мертвыми глазами. - Прости, прости меня, я все исправлю, только позволь мне. И я начал собирать кровь с каждого, кто лежал в этой живой куче, это было нетрудно, у них было полно порезов. Я вытаскивал дроу по одному, складывал их в ряд и пытался отгородиться от ужасающей картины произошедшего. Страшно, как же страшно на это смотреть. Но я не мог сейчас жалеть всех этих дроу, мне надо спасти своего. От его дурости, от моей упертости, спасти - это самое главное. Заняло это не менее получаса, потом я подошел к тем, что сидели в углу, дроу были очень напуганы. Но никто не сопротивлялся, все по очереди протягивали мне руки, я делал небольшой надрез и собирал кровь в чашу. Когда все было готово, я прочел то, что было на бумажке, и кровь забурлила. Подойти к Арану было страшно, одно дело, что он позволял делать это с пленниками, но позволит ли он сделать надрез у себя? Но он стоял будто выключенная кукла и смотрел на меня. Расстегнув его рубашку, что когда-то была голубой, я сделал надрез на груди в районе сердца. Я смотрел, как капли проступают под ножом, и молился, чтобы было еще не поздно. Наклонился, собрал языком его кровь и, притянув к себе, поцеловал. Прикусив себе губу и почувствовав свою кровь, я углубил поцелуй. Мне снесло голову от чувств, что нахлынули на меня, и прижав его голову сильнее, я наслаждался мягкостью губ дроу. Было ничуть не противно, было волшебно. Я терял себя от новых для меня чувств, но дроу не отвечал, был словно заморожен. Стало вдруг страшно, что все напрасно, что это я виноват в том, что он стал таким. Я стал покрывать поцелуями все его лицо, а потом опять впился поцелуем, и вдруг он ответил и с такой страстью прижался ко мне, а потом вдруг упал и завыл. И столько боли было в его плаче, что сердце сжалось в страхе за него, сев рядом, я прижал его к себе и начал укачивать как ребенка.