Тайны хэмвингтонского двора

Людвиг более-менее успокоился лишь тогда, когда их небольшая делегация пересекла границу и оказалась в пределах родного Хайзерштата. Дальняя дорога утомила, а потому он позволил себе устроиться в карете вместе с братом и невесткой. Родерих был очень задумчив. Король еще давеча заметил на его тонкой шее отчетливо проступающие темные отметины. Даже ему было ясно, что это. – Керкленд нас опередил, – выдала Элизабет, когда на дальнем горизонте замаячили пики хайзерской столицы. – Теперь придется иметь дело с этим старым хитрецом. Людвиг сполна разделял ее раздражение. В самом деле, их так просто обставили! Хотя в этом деле оставалось много неясностей. – Я так и не понял, какие у него дела со Стивеном Уильямсом. Хедервари хмыкнула. – Явно что-то нечистое. Вполне возможно, что смерть покойного короля была неслучайной. Исходя из того, что услышал Родерих… – Полагаешь, что они прикончили короля? – Людвиг нахмурился. – Они бы не стали так рисковать. – Не стали бы, – согласилась герцогиня. – Но сговор все же имеет место быть, а значит, ничего нельзя исключать. Тем более, что о сэре Стивене ходят весьма противоречивые слухи. – Тут ты права, – сказал Родерих. – Все знают о том, что он неуравновешенный. – О его агрессии едва ли не легенды слагают. Как и о том, что он лишен какого бы то ни было терпения. Герцог тут же продолжил мысли жены: – А покойный король был любителем злых шуток и насмешек. – А Уильямс вполне мог стать объектом этих самых насмешек… Людвиг невольно кашлянул. – Уж не хотите ли вы сказать, что сэр Стивен вполне мог сам убить короля в порыве злости? На какой-то момент все трое замолкли, обдумывая эту теорию. Элизабет первой прервала молчание: – Я не верю в то, что это был заговор. Керкленд был правой рукой покойного короля, а сэр Стивен – первым рыцарем королевства. И если этому старому жуку и удалось сохранить свой пост, то Уильямс заметно сдал позиции. Так что это либо случайное убийство, которое все удачно скрыли, либо в самом деле несчастный случай. – А если учитывать то, что я слышал, то первый вариант более близок и истине, – сказал Эдельштайн. – В любом случае, им обоим есть что скрывать. Король задумчиво кивнул. – Необходимо направить в хэмвингтонский двор еще несколько шпионов. Керкленд – наш противник, но лучше бы заставить его вступить с нами в союз. – А лучше и вовсе от него избавится, – недобро отозвалась герцогиня. – Так вернее будет. – Посмотрим… И вновь они погрузились в молчание. Людвиг думал о Керкленде и молодом короле Альфреде, думал о том, как поступать в подобной ситуации. Догадки догадками – для того, чтобы хотя бы шантажировать всесильного хэмвингтонского лорда, нужно что-то помасштабнее, чем их догадки. А еще, как бы опасно это ни было, надо понаблюдать за сэром Стивеном. Взгляд голубых глаз устремился в сторону старшего брата. Родерих выглядел дерганным и несколько озадаченным, и это вовсе не из-за мыслей о Хэмвингтоне. Людвиг знал о том, что проклятый король Манивера вновь смел приставать к брату, и на сей раз в более навязчивой форме. Отсюда и эти неприглядные отметины. Теперь король Хайзерштата едва ли не клялся себе, что непременно найдет союзников и, набравшись мощи, захватит Манивер и лично перережет глотку Франциску. И более никто и никогда не посмеет посягать на честь его братьев. Никто не посмеет тронуть ни Родериха, ни, тем более, Гилберта. Особенно Гилберта. – Надо будет усилить охрану замка, – сказал Людвиг. – А заодно проверить всех придворных. Родерих удивленно уставился на брата. – На предмет чего? – На предмет связей с Сверском. Есть подозрения, что при дворе находятся шпионы. Герцог и герцогиня не стали ничего спрашивать – это был приказ. А Людвиг никогда не отдает приказы, не обдумав свое решение. Значит, у него есть веский повод предполагать, что шпион есть. Верхние этажи родового замка правящей династии Хайзерштата были отделаны горным камнем и мрамором. Синевато-черный оттенок стен приятно гармонировал с коваными медными парапетами, с массивными люстрами, отделанными редчайшими черными бриллиантами. Это была особая гордость короля Бернхарда. Ходили слухи, что столь редкие драгоценности ему достались от одного кочевника, принадлежавшего племени эваров, известных своей кровожадностью и страстью к сражениям. У эваров всегда было много золота, серебра, меди и бронзы, однако ни один кусок металла не уходил на бесполезные, по их мнению, украшения и балки для дворцов. У них в принципе дворцов не было. Зато было много самого разного оружия. В ту пору, когда кочевники то и дело нападали на западные рубежи Хайзерштата, оставляя за собой горящие дома и разграбленные поселения, Бернхарду было тридцать лет. Как истинный хайзер, король обязан был лично оборонять страну от врагов. А вождем кочевников был Ромей – известный на весь мир воин, падкий на чужое добро, красивых женщин и хорошее вино. Каким-то чудесным образом Бернхарду удалось договориться с внуком Ромея и его потенциальным преемником, и лишь это спасло Хайзерштат от разгромной войны с неприятелем. Более того, король даже до того сдружился с кочевником, что тот уговорил Ромея оставить в покое границы Хайзерштата, а после отпустил Берхнарда домой с драгоценным презентом на руках. Король Людвиг просто ненавидел, когда ему напоминали об этой истории. Уж очень двусмысленной она была. Поговаривали, что Бернхард смог договориться с кочевником лишь благодаря тому, что ему понравился хайзерский король. Те несколько дней, что эти двое вели переговоры наедине, были окутаны мраком. Но уже позже Ромей от души веселился, и то и дело не упускал возможности напомнить любому хайзеру об этих самых «переговорах». Должно быть, кочевники ценили возможность поиздеваться над противником сильнее, нежели возможность наживаться на чужом добре. А эти драгоценные черные бриллианты были для нынешнего короля ничем иным, как символом позора семьи. Лишь так и никак иначе. А Гилберт всегда любил черные бриллианты. Еще будучи маленьким, всегда одиноким и мало кем любимым ребенком, он изучал взглядом три массивные люстры, столь щедро украшенные этими камнями, и испытывал восторг от того, как переливаются их грани, как они сияют днем и искрятся ночью. Принц то и дело мечтал о том, что когда-нибудь он выберется из родного замка и уедет куда-нибудь, где нет плотных каменных стен и решетчатых окон. Куда-нибудь, где он будет свободен и счастлив. Однако годы шли, а Гилберт все так же был взаперти в свой золотой клетке. Он то и дело жаловался на судьбу и причитал, как только мог. Родерих понимающе кивал, но ничего не мог поделать, Элизабет жалела, а Людвиг вообще не обращал внимания на состояние старшего брата. Короля все устраивало. Устроившийся на своей кровати без балдахина, молодой принц со скучающим выражением лица рассматривал давно уже досконально изученные бриллианты на люстрах. Да, эти хваленые люстры висели именно в его комнате. Был ли это такой намек, Гилберт не знал, хотя и слышал много раз о том, что покойный Бернхард хотел заключить вечный мир с кочевниками путем брака, иначе говоря, выдать старшего сына за того самого внука Ромея. Лишь несвоевременная кончина короля спасла Гилберта от такого. Хотя неизвестно, что хуже – жизнь с кочевником или жизнь в неволе. Услышав странный шум, принц подскочил на месте. Со стороны балкона послышалась непонятная возня. Только Гилберт вознамерился взяться за оружие, как из-за неприкрытой двери показалась фигура высокого рослого человека. Гилберт нахмурился: – Ты? Уверенно шагнув в спальню, мужчина усмехнулся. – Я. Ваше высочество снова тоскует? На его бледном лице сияла привычная улыбка, а глаза причудливого фиалкового цвета искрились подобно тем самым бриллиантам. – А что еще мне делать? – недовольно отозвался принц, полностью расслабляясь и снова переводя взгляд на люстры. – Прискорбно. Могу ли я скрасить ваше одиночество? – Как всегда, Иван. Гилберт позволил себе улыбнуться. Этот человек вовсе не был его другом и доверенным лицом. Более того, он практически ничего о себе не рассказывал, но зато всегда развлекал принца всевозможными легендами, историями и новостями из самых разных королевств. И если Гилберт сперва то и дело пытался выведать хоть что-то о самом Иване, то теперь он просто радовался хоть какой-то компании. Вот уже год, как Иван, рискуя собственной шеей, забирался по стенам на самый верхний балкон замка и проводил время с принцем, развлекая его разговорами и небылицами. За все это время никто ни разу не заметил чужака и не поднял тревогу, что, как минимум, странно. Но Гилберта это радовало. Пусть Иван и был странным и непонятным, принц к нему привык и даже по-своему привязался. Уже рассветало, когда устроившийся на полу возле кровати Иван потянулся рукой к принцу и провел кончиками пальцев по белоснежным волосам. – В ближайшее время я не приду. Гилберт удивленно оглянулся. К слову, Иван никогда прежде не касался его. – Почему? – Как бы кто не подумал, что я запятнал честь принца Хайзерштата, – усмехнулся тот, все так же трогая волосы. – Хотя я был бы не против попасться и жениться на опороченном принце. – Опять твои глупые шутки, – Гилберт отстранился и вновь приподнялся на кровати. – Почему? – Король скоро усилит охрану, – теперь Иван был серьезен. – Должно быть, меня заметили. – Проклятье… Принцу совершенно не хотелось лишиться общества этого человека. Да, он мало что о нем знал, разве что такие детали, как северное происхождение и аналогичный его собственному возраст. Но все же, он постоянно тосковал без него. – Его высочество будет скучать? – усмехнулся Иван. Гилберт лишь хмыкнул. – Вот еще. Мне просто не с кем больше поговорить. Северянин все так же улыбался. – Я рад. Обещаю, я непременно вернусь к своему принцу. Хайзер моментально покраснел. С ним постоянно так бывало, когда Иван столь открыто показывал свое истинное отношение к нему. Все так же улыбаясь, ночной гость покинул его, а принц не мог успокоить предательски забившееся сердце. Он даже сам себе боялся признаться в том, что был бы не против сбежать с Иваном, если бы тот предложил. И возможно, это не только из-за жажды свободы.