Тайны хэмвингтонского двора

Родерих растерянно смотрел на брата. – Что произошло? Не далее как десять минут назад слуга донес ему о том, что слышал крики в отдаленных покоях принца Гилберта. Допустить, чтобы его высочеству навредили, герцог не мог. Они с Элизабет на всех парах примчались на верхний этаж и не без удивления обнаружили короля, сидящего на полу возле кровати с потерянным видом. – Брат? Людвиг не сразу отозвался. – Ничего не произошло. Он поднялся на ноги и несколько пристыженно поправил рубашку. Герцогиня тут же заметила, что жабо порвано. Интересно, что тут случилось такое? – Где Гилберт? Родерих явственно ощущал, что что-то тут не так. – Я здесь. Голос брата послышался из купальни. Элизабет тут же бросилась туда, но дверь оказалась закрыта. – Ваше высочество, зачем вы заперлись? – с долей опаски спросила женщина. Разумеется, друзьями они с принцем не были, но у них всегда были относительно хорошие отношения. – Пусть Людвиг уйдет, – отозвался Гилберт. – Что? Герцог вновь уставился на самого младшего брата. Он уже давно подозревал, что Людвиг как-то не так относится к принцу. Неужели король позволил себе что-то лишнее? Родерих отвел взгляд. Даже если Людвиг и переступил черту, он, как герцог, не имеет права его порицать. Стало страшно за принца. Подойдя к двери и замерев рядом с женой, Эдельштайн подрагивающим голосом сказал: – Брат, ты в порядке? Гилберт отозвался спустя несколько секунд. – Я буду в порядке, когда он уйдет. Людвиг вздрогнул от этих слов, но все же переборол себя и быстрым шагом покинул покои. Элизабет кивнула мужу и поспешила следом за ним. Закрыв двери на засовы, она оглянулась, и лишь тогда Родерих подал голос: – Гилберт, брат, он ушел. Открой дверь. Едва лишь дверь отворилась, как принц выскочил из купальни. Он явно был в бешенстве. – Людвиг сошел с ума! Он совсем ненормальный! Я требую, чтобы меня оградили от него! – Тихо, брат… Эдельштайн никогда прежде не видел его в таком состоянии. – Ваше высочество, что случилось? Элизабет не смела подходить к нему, уж очень возмущенным и напуганным был принц. – Случилось то, что мой брат сошел с ума! – повторил Гилберт. – Он накинулся на меня! Он едва меня не изнасиловал! Принц никогда не любил демонстрировать свой страх и свои слабости. А теперь он их показал. Пусть и самым доверенным людям, но все же. Это было слишком, особенно для него. Он замер на месте, уже не замечая ужаса в глаза брата и невестки. – Гилберт… Родерих слишком близко оказался подле него. Казалось, герцог не решается даже коснуться брата, но тот сам подался вперед и уткнулся лицом в его плечо. Да, герцог никогда не был особо нежным человеком. В конце концов, это был незаконнорожденный сын короля хайзеров, народа, который ненавидел демонстрации эмоций. Он всегда был в меру жестким со своим окружением и никогда никому не давал понять, что что-то чувствует. Только не на людях. Но Гилберт хорошо знал, насколько сильно брат его любит. Знал, что в его сердце много искренней любви к родным и близким. Ведь именно он всегда защищал и утешал нелюбимого отцом принца от нападок и отчего гнева. Он дарил ему нежность и был его опорой. Он заменил Гилберту отца и мать, и принц это ценил. Родериху он мог довериться. – Мне страшно, брат, – признался Гилберт. – Он был не в себе, словно обезумевший. Герцог растерянно обнял брата, ощущая, как подрагивают его плечи. Что бы там ни было, но принц – рубиноглазый. У них сильный иммунитет, но слишком ранимая психика. – Тихо-тихо, теперь все хорошо. Не знал он, что еще можно сказать, как успокоить принца. – Жените его! Резко подняв голову, Гилберт внимательно посмотрел в глаза брату. – Что? – Я сказал – жените его, – повторил альбинос. – Он просто не в себе, понимаешь? Он уже взрослый мужчина и все еще не женат. Он и себя и меня погубит. Родерих задумался: – Возможно, ты прав. В этом и правда был смысл. Вполне возможно, что Людвиг сам себе внушил желание по отношению к родному брату потому, что тот рубиноглазый. А если у него появится супруг или супруга, то это отвлечет короля. Тогда все станет на свои места. Герцог посмотрел брату в глаза. Еще бы и самого Гилберта замуж выдать, а то принц совсем зачахнет скоро. Он уже давно мог завести своих детей и быть счастливым. Не сидеть взаперти, как сейчас, в золотой клетке. – Конечно, прав, – сказал принц. – Послушай меня, брат, иначе Людвиг совершит ужасный грех. Сегодня я смог спастись, но вдруг это повторится? Мне правда страшно. Герцог кивнул: – Не бойся. Мы с Элизабет будем рядом. Хедервари тут же кивнула, подтверждая эти слова. – Уж постарайтесь. Покои принца супруги в ту ночь так и не покинули. Тим выкуривал трубку, лениво поглядывая в сторону короля. Сегодня Франциск был явно не в себе. И выглядел он, мягко говоря, неважно. Многочисленные любовницы не смогли его удовлетворить, и это привело к тому, что озлобленный и злой как черт король пришел в покои кузена. Нечто подобное происходило многократно. Тим до того привык к этому, что совсем не удивлялся, если Франциск являлся к нему посреди ночи и требовал немедленно заняться с ним любовью. Графу было без разницы, с кем ложиться в постель, будь то хоть его двоюродный брат; тем более, что королю нравилось, когда Тим проявлял жестокость и брал его грубо, без проявления хоть какого-либо намека на нежность. Это помогало Франциску прийти в себя. Что странно, находясь в объятиях кузена, Франциск то и дело твердил чужое имя. Такое до боли знакомое и уже почти ненавистное имя. «Родерих». Подумать только, уже столько лет прошло, а король все о своем. Это было даже смешно. И чем только хайзерский бастард так привлек его. – Ненавижу этого проклятого Керкленда. Это было первое, что сказал Франциск с тех пор, как велел взять себя. Он уже был спокойнее и явно пришел в норму. Тим лишь кивнул. Он никогда ничего не спрашивал у брата, потому как знал – тот сам расскажет, если захочет. – Он все-таки всех обставил, – продолжил король после небольшой паузы. – Теперь придется действовать более ненадежными методами. Надо как-нибудь запудрить мозг этому Альфреду. Он глупый юнец, нельзя, чтобы Керкленд смог полностью подчинить его себе. Тим вновь кивнул: – Керкленд сможет подчинить его себе, как и его покойного отца. Они лежали на кровати, заправленной черными простынями. Франциск ненавидел этот цвет, зато его очень любил хозяин этих покоев. Вообще, кузены были даже слишком сильно непохожи, что порой удивляло приближенных. Тим куда сильнее напоминал предыдущего короля, пропавшего без вести Андрэ, нежели его сын, Франциск. – Хитрый жук, – выдал король. – Он слишком умен. Теперь он станет тестем Альфреда и сделает короля своей марионеткой. Что же делать? Он станет слишком всесильным. Тим в который раз вдохнул в легкие горький. Андрэ тоже всегда курил, а вот Франциск не переносил дыма. – Есть еще один принц, – усмехнулся граф. – Ты вполне можешь жениться на рубиноглазом Меттью и стать зятем для короля. Мгновение, и Франциск пораженно замер. – И правда… Как я сам не догадался? – Ты редко бываешь догадливым. Но король уже не слушал его. Вскочив на ноги, он принялся ходить туда-сюда, точно ошпаренный. – Это же гениально, мой дорогой кузен! Так и надо сделать! – Разумеется. Тим вновь затянулся, потеряв к Франциску всякий интерес. А тот, судя по всему, так проникся новой затеей, что также забыл обо всем прочем.