Одержимость с привкусом ладана

Весь мир погрузился в ничто - словно некто щелкнул выключателем, и все чувства разом отмерли, напоминая о себе лишь слабым шевелением в левой части груди - фантомные боли после ампутации. И не было никого, способного поддержать и утешить, а если уж на то пошло - солгать, уверяя, что все еще будет хорошо. Ни единого окошка в каменном кармане, насквозь пропитавшегося запахами сырости и плесени - ни одного лучика надежды. И все же было... хорошо. Густой страх исчез, будто утренний туман в жаркий полдень, уступая место обреченному спокойствию. Чтобы не сойти с ума от одиночества, а Трандуил несомненно расстарался, чтобы даже безразличные стражники не появлялись возле меня лишний раз, я пела. Откровенно говоря, не слишком умело, простуженным пепельным голосом, зато это незамысловатое занятие переносило меня в далекие, прекрасные королевства и миры, где королевны носили одежды из золотых птичьих перьев и платили за песни полной луною, где верность ценилась гораздо выше, чем слава и блеск монет, где я все еще была целой. Маленький дух, ты слышишь меня, В отличие от других, ты не упускаешь ни единой мелочи, Ты видишь истину... Никем не замеченная, брожу по коридорам, Никто не заметит, как я взбираюсь по стенам, Никто, кроме тебя... Маленький друг, который всегда утешит и поймет, не прося ничего взамен - просто быть рядом. Детские фантазии вырвались на волю, и стало легче, будто одиночество разрезали пополам, на две равные части. Странные птицы всегда манили тебя, Впервые я хочу влететь в твой мир, Желаю быть услышанной... Раненые крылья продолжают упрямо биться, Тебе всегда нравилась лишь незнакомка Внутри меня - безобразно-прелестная... Странная, однако, вещь - выбор, словно в насмешку лишающий нас того, чего мы действительно желаем. Я пылала мечтами о свободе - воспарить легкокрылой сойкой над видимым мне миром и, разрезая крохотным тельцем воздух, лететь вперед, за край бесконечной лиловой вселенной, туда, где смогу быть услышанной. Увы, хоть сломанные крылья упрямицы продолжают биться, в шальной надежде насладиться ветром в песочном оперении, суровый мир разбивает ее о скалы здравого смысла. И нет спасения мятежнице, нет места в ее новой жизни иллюзиям... И счастью. Иногда, просыпаясь посреди тьмы, казалось, где-то вдалеке я слышу едва различимый шепот воды. Той самой, что когда-то оттолкнула мой единственный дар - саму себя. Равнодушная и вечная, она, словно извиняясь, делится бесценными крохами воспоминай, что словно тоненькие цветные бабочки задевали ресницы, уверенно ускользая от слишком медленных человеческих пальцев. Мама, такая молодая и красивая, словно одна из греческих нимф, носится на мелководье, и алмазы сияющими слезами оседали на ее кудрявых волосах. Речка, отбросив свою привычную мрачность, подставляла радужные бока невысоких волн под ласковые руки солнца. Она довольна, что компанию в этот чудесный весенний день ей составляла столь приятная спутница. Странные птицы всегда манили тебя, Впервые я хочу влететь в твой мир, Желаю быть услышанной... Раненые крылья продолжают упрямо биться, Тебе всегда нравилась лишь незнакомка Внутри меня - безобразно-прелестная... -Роксана? - Чей-то полузабытый голос прозвенел в мягкой, словно лебединый пух, тишине. - Скажи что-нибудь? -Я не хочу говорить с тем, кого не вижу, - проскрипели измученные голосовые связки. Слишком яркий для моих ослепших глаз свет озарил дальнюю часть камеры, очерчивая изящные резные двери темницы. На фоне этого раскаленного сияния искромсанное подсознание растягивало фигуру говорившего то вверх, то вниз, то истончая, а потом вновь добавляя веса. Огненная вспышка волос, и шарниры памяти, со стоном и скрипом, заворочались, выуживая необходимое мне лицо. И снова на ум приходила вода - на этот раз морская и соленая, изумрудно-зеленая, русалочья... -Тауриэль? -прошептала я силуэту и, держась за сырые стены, на ощупь отправилась вперед. Привычная смесь апрельских ароматов окутывает со всех сторон, смывая осточертевший запах сырости и мха с одежды и кожи. Все такая же прекрасная, она стояла с факелом в руках, пока подруга-тьма рисовала на ее лице тенями маску из кружева. -Прошло больше недели, - она помолчала, погрузившись в себя, - это...неправильно. Настороженность, словно растревоженная кошка, заворчала и заворочалась внутри. - Тебя послал Владыка? Ему стало скучно без моего вечного страха и покорной дерзости? Лицо эльфийки, белое словно бумага, было всего в нескольких дюймах от моего: -Узнай он, что я говорю с тобой - мне несдобровать. - Она покачала головой и рыжий водопад ее волос незамедлительно подчинился этому движению. - Я хочу помочь. -Почему ты готова рисковать ради человека, которого едва знаешь? Я уже обязана тебе жизнью - помнишь, ты выловила меня из реки? Буквально силком вытащила из небытия. Долгое, тягучее, словно мед, молчание повисло между нами. Возможно, она передумает, и сойка со сломанными крыльями навсегда потеряет надежду на последнее путешествие. -На твоем месте, - медленно, выжимая из себя по слову начала Тауриэль, - могла оказаться я. И легче просуществовать вечность, зная, что всегда найдутся те, кто смогут помочь даже в самый темный час. Улыбка преобразила ее прекрасное лицо, и я с благодарностью подарила ей свою. -Ты поможешь мне спастись из этой клетки? - несмелый вопрос задрожал в душном воздухе. Задумчивость притаилась в уголках русалочьих глаз, когда она вслух размышляла: -В одиночку мне не справиться, нужен еще кто-то, кому можно доверять. Но это безумие - просить одного из верных союзников короля пойти на такой шаг. Даже стены здесь имеют уши. -А как же принц? Мне казалось, вы друзья, - ожившее сердце замерло, не в силах забиться, так и не дождавшись ответа. -Может, попросить ключи у самого Владыки? - саркастично воскликнула эльфийка. - Похоже, одиночество и отсутствие света не прошли бесследно для твоего разума. -Скажи ему, - нерешительно выдохнула я, - то, что сказала мне - на этом месте могла оказаться ты. Он не сможет отказаться, Тауриэль, это будет предательством с его стороны. -Ему придется выбирать в любом случае - предать доверие отца, или... - она запнулась, - ...простой эльфийки. Я думаю, выбор очевиден. Шторм разразился с новой силой, угрожая сокрушить все вокруг, и волшебное, безмятежное море ее очей превратилось в грозную стихию. - Он пылает так же, как и ты, Тауриэль, - глядя прямо ей в глаза, призналась я. Сердце девушки, стоящей передо мной, замолкло. Невидящим взором она уставилась куда-то вглубь пещеры, делая вид, что не расслышала моих неосторожных слов. -Я попытаюсь, - слабо выдавила она наконец, и неслышно удалилась, унеся с собой кусочек света и надежды - нашей общей, на двоих. Раздался лязг давно не смазываемой двери и оглушающий топот по меньшей мере тысячи ног. Отборные ругательства отравили воздух, и я, разбуженная внезапной надеждой, крикнула в темноту: -Кто вы такой? -Балрог тебя задери, женщина в темнице? - низкий мужской голос самым ярким образом выражал крайнюю степень удивления. - Что же ты, незнакомка, сотворила такого, раз эти эльфы отправили тебя гнить в такую глубокую яму? -У всех свои секреты... - загадочно протянула я. - А как ваше имя, сэр? -Торин Дубощит. От автора: Песня Birdy - Strange Birds