Одержимость с привкусом ладана

Слепая весна невнятно сияла невидящими звездами, мягко кутала эльфийский дворец в удушающе-сладкие объятия черемухи и сирени - блистала бездонной белизной цветов с тонкими, практически невидимыми, угольными прожилками ветвей. Вдыхать эти ароматы становилось опасней - с каждым невесомым движением воздуха я все больше теряла себя, теребя шелковый паучий шарфик в слишком бледных руках. Вечно неторопливые служанки расплетали надоевшие косы, тонкими светлыми реками пускали нитки безупречного жемчуга в пепельную массу волос - еще одна ненужная свадебная традиция. Счастье разливалось, подобно густому, алому, точно розы, вину, внутри, обжигая вены, растягивая губы в странной, глуповатой улыбке. Пьяное удовольствие смешивалось с отвратительным ощущением, что пылающее сердце мечтает проломить хрупкие ребра. И все же - какие это мелочи, незначительные и смешные. Только вот с пересохших губ не соскакивает ни единого смешка. Странно. Подвенечное платье так бесстыдно врет о своей невинности, сверкая невесомой ажурной отделкой и рукавами-крыльями - кусочек странной, лебяжьей зимы в изумрудном океане весны. Сегодня и сама я, словно февраль, - белая и бледная, окутанная ароматами черемухи и снега, гордо вышагивающая рядом со своим январским королем. Только до этого медового момента нужно еще вытерпеть муку нескольких драгоценных гребней, неистово терзавших непослушные локоны. Несколько безликих девушек помогают мне не запутаться в лабиринте платья, затягивают плотнее серебристые тесемки, выглаживают безупречные складки до остроты лезвия. Удовольствие на их прекрасных лицах доводит до раздражающего умиления, когда множество тонких рук подталкивают зачарованную королеву к зеркалу. Увы, я не узнавала в этой незнакомой особе себя-человека. Ровная белая кожа, без намека на румянец, длинные темные локоны, с седыми нитками драгоценностей, пылающие озера глаз, мшистого серо-зеленого цвета. Единственное яркое пятно в этой ледяной пустыне - губы, которые не могли солгать о своей чистоте, раскаленные пятна крови на снегу. Прекрасная, но слишком мертвая. В носу защипало от приторного запаха ладана, перекрывавшего с такой легкостью сирень и черемуху. Только чувствовала - моего короля рядом нет, этот губительный запах исходил от собственного тела. Это верно и печально - снежная королева не может источать собой весну. -Спасибо - чужой голос, властный, без намека на тепло, - оставьте меня на пару минут в одиночестве. Безмолвные тени исчезли за тяжелой дверью, раздражающе скрипнувшей петлями. Больше всего на свете хочется вырвать это чужое счастье из груди и снова стать собой - теплой, живой и горящей. Сейчас вместо меня - заснеженный вулкан. -Отчего печалью покрыто чело у прекрасной невесты? - мягкий, ласкающий слух шепот заставляет поднять глаза на гостя. В дверях, сгорбившись, тяжело опираясь на клюку, стоит сухонькая старушка, с ног до головы закутанная в мешковатые одеяния, насыщенного шоколадного цвета. В ее темных, молодых и влажных глазах - всеобъемлющее понимание и доброта. Ей хотелось доверять. - Я принесла тебе подарок, - сладко поет женщина, втискиваясь в душную комнату. От нее пахнет теплой землей и выпечкой - прелестный аромат любящей бабушки, которой я никогда не видела. -Смотри, дитя, - из-за пазухи она достает корзину с самыми великолепными яблоками на свете - темно-алые, готовые вот-вот взорваться от переполняющего их кожицу сладкого удовольствия и томной неги. - Выбери любое - не ошибешься. Каждое пропитано уникальным волшебством, исполняющим самое заветное желание. Старушка подползла ближе. - Это мой свадебный подарок тебе, - оленьи глаза гостьи мерцают, точно звездное небо при неярком блеске свечей. Рука сама собой тянется к запретному плоду. Заветное желание? Какое оно у меня? Счастье уже билось в груди от приятного осознания того, что холодный король эльфов действительно пылает рядом со мной. Скоро я стану его королевой и изберу путь вечности, который мы пройдем рука об руку, как муж и жена. "Желаю, чтобы мое счастье никогда не кончалось", - окровавленные губы касаются сочного фрукта, пока зубы с хрустом впиваются в мягкий бок. Мое тело сломанной куклой падает на мягкий ковер, не в силах сопротивляться чудовищной магии, по подбородку стекает горячая алая жидкость, точно яблоко было живым. Старуха торжествующе смеется, глядя на поверженного врага паучьими глазами молодой женщины. Ее тело меняется так же быстро, как и взгляд. Эстель... Она распутно садится на меня сверху, еще сильнее вдавливая в пол нагое перед ее чарами тело. - Я хочу вырезать твое еще бьющееся сердце, - мягко начала ведьма, доставая украшенные драгоценными камнями ножны, - как ты, мерзавка, вырвала мое. Ледяной звон оружия и свадебное платье, сослужившее роль савана. Безумный огонь во влажных, шоколадных очах; полураскрытые яркие, пухлые губы. Волны черного шелка на обнаженных откровенным платьем плечах. Ссадины моих слез из остекленевших глаз, цвета замерзшего мха. Свист, раскалывающий ароматы черемухи и сирени. Бессмысленный, застланный пеленой смерти, взгляд поверженного врага; обжигающие, чернильные капли на моей груди и тяжелая ноша чужого тела. Мешает жить, мешает дышать. Через удар сердца становится все равно. - Роксана! - резкий, давящий на сознание знакомый голос. - Пожалуйста, только не оставляй меня... - Это всего лишь заклятие оцепенения, - каркающий, тихий и певучий шепот, - с ней все будет хорошо, Владыка. Взволнованное прекрасное лицо, с тонкими, такими ненавистными и любимыми чертами, склоняется близко-близко, почти касаясь раскаленными губами моих - окровавленных и ледяных. Прохладный шелк серебристых волос царапает своей мягкостью щеку. Прикрываю глаза, чтобы никогда больше не знать ужаса, поселившегося в сапфировых очах, зная, что причина этому - я. Королева, наивно верящая в сказки о мертвых яблоках, исполняющих желания, после всего того, через что ей пришлось пройти. Страшно хотелось подарить прощальный поцелуй Трандуилу на вечность, когда жестокая ведьма готовилась вырезать мое горящее сердце. Тело возвращается к своей законной хозяйке - возможно пошевелить пальцами на руках, коснуться бледной щеки будущего мужа. Власть переходит к губам, бессвязно прошептавшим: -Я еще не стала королевой, чтобы так быстро умирать. Волшебная улыбка и до боли крепкие объятия. Теперь было не страшно терять себя, ведь конец - это лишь начало чего-то нового и еще более волшебного. Ловлю по-настоящему добрый и понимающий взгляд полупрозрачных очей старой Мары, когда она, сгорбившись, неслышно выплывает за дверь. Древняя колдунья не останется на пышное празднество, пропитанное цветочными ароматами - она медленно побредет к своей хижине, расцветая молодой улыбкой с каждым шагом. Теперь женщина была уверена, что искупила свою вину перед старым королем и несчастной, бежавшей от собственной любви женщиной. Старая колдунья так и не сказала, что Анариэль была больна своим Владыкой, но предпочла спокойную жизнь обыкновенной смертной бессмертному пламени неизлечимой лихорадки. Ее дочь избрала иной путь. Мара и не рассчитывала, что девочка окажется мудрее ее самой.