***
POV JR. Тематика фотосессии стала известна нам незадолго до посадки на поезд — она предполагалась в морском стиле, и поэтому прибытие на берег Желтого моря теперь не казалось таким удивительным раскладом событий. Стафф и внушительных размеров трейлер уже ожидали нас, когда мы в конечном итоге добрались до места назначения. Все здесь напоминало мне некий заповедный парк, где природа сохранилась в нетронутом девственном состоянии свежести и гармонии с самой собой. Результатом преображений стали костюмы в соответствующем стиле — на каждом из нас оказался полосатый верх — майки, отличающиеся фасонами, с кожаными вставками. Но, на мой взгляд, они больше подходили для фанатов рок-группы, которые не могут расстаться с полюбившимся стилем даже вне концерта, чем не для фотосессии на берегу моря. Блондинистые затылки Рена и ДонХо теперь покрывали морские головные уборы — я рассмотрел их в отражении зеркала, поправляя челку, только что уложенную стилистом. Надо признаться, что начало работы не предвещало ничего опасного. Но то было до тех пор, пока, окончив съемку на берегу, фотограф не предложил нам переместиться на яхту, уже стоящую на рейде, для продолжения фотосессии. До нее мы добрались на моторной лодке — море дружелюбно приняло маленькое суденышко, играючи покачивая его на волнах. Я недоверчиво поглядел на водную гладь, наблюдая, как быстро виднеющаяся вдалеке яхта становится все ближе. Разговорчивый фотограф периодически показывал мне кадры, кажущиеся по-настоящему идеальными, но изюминки я в них все-таки не разглядел. Хотя, возможно, сейчас я априори не хотел по достоинству оценивать ни чей труд. В моей голове до сих пор звучали те таинственные слова Рена, сказанные утром. И я все еще пытался расшифровать это неведомое послание. — «Что же он так старается скрыть? И что боится потерять?» По доносящимся отрывкам фраз, я слышал, что Арон разговаривал с ДонХо о каком-то американском ток-шоу. Если, не ошибаюсь, как раз о том, которое шло поздно ночью, и они смотрели его вдвоем — все остальные уходили спать, считая идею просмотра телевизора в такой час настоящим воровством сна. МинХён сидел рядом с Реном, и, перекинув руку через его плечо, прижимал младшего к себе, тщетно пытаясь выяснить, почему тот — бледный и отказывается повернуть голову в сторону воды. МинКи выглядел совершенно отстраненным, будто бы спал с открытыми глазами. — Рен, что-то произошло? Ты кажешься таким разбитым, будто бы тебе плохо. У тебя нет морской болезни? — Услышал я обрывок фразы Мина. Блондин покачал головой, даже не взглянув на своего собеседника, и только сильнее впился пальцами в сведенные друг к другу коленки. Что-то внутри меня сжалось от этой картины — захотелось его приободрить, но нарушать их с МинХёном идиллию я все же не стал. Кажется, им было комфортно находиться вдвоем. — «Любопытно, сказанное Реном с утра как-то связано с Хваном, или нет?» — Мазнув по ним тусклым взгляд, я отвернулся, возвращаясь к морским наблюдениям. МинХён тем временем продолжил беседу с МинКи, и тот, похоже, даже начал постепенно «оживать» — послышались ответы, заменившие собой простые безэмоциональные кивки головой. Когда съемка продолжилась, все оживились, занявшись привычным делом. Надо сказать, что нашим фотографом был мужчина, кажущийся на пять лет моложе своих тридцати четырех. По его внешнему виду, чересчур элегантным жестам, я пришел к заключению, что он был геем. Собственно, мне были безразличны сексуальные предпочтения коллеги, лишь бы работа у того спорилась. И судя по профессионализму ВиДжея в работе с «бойз-бендами», он знал, что нравится зрителю. Однако очень редко самому исполнителю нравится то, что радует слушателя. Я сделал такой вывод, после своего фансервиса с МинХёном. Фотограф, настоятельно поставил нас в пару. И на корню пресекая любые возражения, сделал несколько десятков довольно откровенных фотографий. Мне и моему партнеру было явно не по себе — изначально мы оба хотели отказаться. Да и остальным было непривычно наблюдать нас с МинХёном, обнимающихся за талию на носу яхты. Но на объятиях дело не остановилось: опустившись на пол, я согнул одну ногу в коленке, а МинХён навис надо мной, приподняв голову за подбородок. Теперь по сценарию я должен был издать томный вздох, и тогда бы кадр получился идеальным, но осуществить — намного сложнее, чем запланировать. Ведь сама эта ситуация отвращала меня. — ДжейА, это театр. — Я шел в Пледис ради музыки, а не для этого! — Вы, оба, прекратите, и дайте мне завершить съемку! — На этот раз то был голос фотографа. Смирившись с судьбой, я больше не пытался протестовать. Чувствуя дыхание вокалиста на своих губах, я только ожидал финального щелчка камеры. МинХён был красивым юношей, но такая внезапная близость не принесла ничего, кроме отторжения. — Все, парень, слезь с меня. — Выдержав это испытание, я спихнул его с себя, хотя и Хвану, кажется, было не в радость такое «плотное общение» со мной. Поднявшись с пола, я оглядел остальных: по улыбке Пека стало понятно — тот явно подшучивал над нами с Мином, шепча Арону что-то на ухо. Вот только последний на удивление был напряжен и ему, определенно, было не до смеха: Арон грыз ноготь на большом пальце, и, опустив голову, смотрел себе под ноги. Я нахмурился, переводя взгляд с парочки закадычных друзей на Рена, и тут мои брови изогнулись: МинКи, словно помешанный, смотрел на МинХёна взглядом разъяренного хищника, искусывая свои губы. Его руки были скрещены на груди и сцеплены так плотно, что, казалось, развести их не представлялось возможным. Сам он в наблюдающей позе прислонился к борту яхты. — «Что его вывело из себя? — Я крепко задумался, анализируя все те мелкие события будничной повседневности, которые могли бы помочь мне найти ответ. — Быть может, не понравилось — что с МинХёном был я, а не он?». Зацепившись за эту мысль, я задумался, уже совершенно не слушая фотографа, рассказывающего что-то, не касающееся фотосессии. Кажется, он вспоминал, найденный неделю назад, уютный ресторанчик в самом центре Сеула, который однако отчего-то страдал недостатком посетителей. — «Какая чушь», — думал я об оживленном повествовании ВиДжейя, не в силах прекратить размышления о взаимоотношениях между МинХёном и Реном, мысль о которых уже не первый раз пробиралась ко мне в голову. Или это очередная навязчивая идея, порожденная моим сознанием? — «Хотя, быть может, зря я заранее называю это абсурдом? Если вспомнить — Мин дотошно печется о Рене. Порой это даже переходит некоторые границы. И часто сильно раздражает — интересно — многих ли?». Я сглотнул, стискивая зубы, в висках начало неприятно стучать. Погода портилась, тучи сгущались не только над моими мыслями, но и в небе у нас над головой. Волны все резвее ударялись о борта яхты, а ветер настойчиво раздувал одежду, вызывая холодные мурашки. Находиться в море, даже на крепкой яхте становилось неприятно, а МинКи в патологическом ужасе цеплялся за любой устойчивый предмет, находящийся на палубе. Удивительно, как ему вообще удалось продержаться в состоянии безучастности к своему местоположению так долго. Парня было жалко, ведь на вопросы о своем состоянии он, разумеется, не отвечал. И это было так в его стиле. А ведь до того, как отплыть от берега, я спросил у него: — Ты уверен? — Я кивнул в сторону виднеющийся яхты. — Мы можем отказаться, не объясняя причины, и в этом не будет ничего странного. Подумай, Рен. Я не буду им ничего объяснять. — Как надоело быть проблемой. — Произнес он, раздраженно перекатив глазами. — Ким ДжонгХён, ты можешь остановить свою гипер-внимательность и заняться делом? Я в полном порядке. Знаешь, я не ребенок и не запрограммированная игрушка и умею взять себя в руки. Тогда слушать его я больше не стал. Он так часто становился до такой степени «колючим», что хотелось просто уйти, даже не закончив разговор. Сейчас я тысячу раз пожалел, что пошел у него на поводу, и что вообще решил спросить у Рена об отправлении в море — нужно было отказаться от этого сразу. Ведь, что я надеялся услышать от него? От этого гордого блондина, который ни за что не признает своих страхов. Не спорю, по характеру он был бойцом, и это качество сильно разнилось с безупречной и чересчур нежной внешностью. Очень часто Рен злился именно из-за того, что его считали недотрогой, делая подобный вывод исходя только из его внешнего вида. Давным-давно я уяснил эту простую прямо-пропорциональную истину, и никогда не пытался устраивать перед ним «пьесу о самопожертвовании» — его это безумно раздражало, ведь парень мог дать сдачи не хуже фаната самбо. Закончив свой фотосет, который был следом за нашим с МинХёном, Рен ушел в каюту трюма, даже не удосужившись сообщить остальным об отлучке. — Волны все сильнее и сильнее. Все сильнее и сильнее… — К слову, дверь в каюту он не закрыл, и я, когда искал его на нижней палубе, подходя к нужной двери, услышал этот нервозный шепот. Рен стоял у иллюминатора и впивался взглядом в морскую даль. На секунду я задержался в дверях, слушая его напряженный шепот, и наблюдая, как сжимаются в кулаки его пальцы. Он боялся. И что бы этот самодовольный парень не пытался внушить мне, он продолжал быть жертвой пережитков своего прошлого — нынешних страхов. Впервые он выглядел настолько беззащитным — МинКи по-настоящему боялся сейчас любого шороха, любого покачивания морского судна. Неизвестно отчего, но мне вспомнился «Титаник» — Рен как будто чувствовал в данный момент намного больше, чем все, находящиеся здесь. — МинКи, нам осталось несколько общих кадров. Ты не мог бы присоединиться на пару минут? — Мягко спросил я, заходя внутрь каюты, для «галочки» стукнув пару раз и о без того открытую дверь. Блондин резко развернулся, явно не понимая, как я оказался здесь. Неужели, он так «увлекся» созерцанием водного пространства, что совсем отключился от реальности? Неужели ему было настолько тревожно? — Ты что, следишь за мной?! — Воскликнул он, но в этом голосе сейчас не было вызова. В нем слышалось искреннее недоумение, смешанное с растерянностью. Совсем такой же, как утром, когда Рен, смущаясь, начал что-то говорить про переодевание. — Конечно, слежу, — почувствовав разрядившийся воздух над головой, я улыбнулся, отвечая ему с иронией, — и той ночью я, разумеется, тоже за тобой следил. Знаешь, роль лидера безумно выматывает! — Роль лидера? — Намек на некий позитив в глазах мгновенно улетучился. Это произошло настолько быстро, что у меня даже не осталось ни малейшего шанса ухватиться за ниточку новой обиды, ведущую к огромному клубку мыслей Рена и его необъяснимо странного поведения. — Кстати, ты был просто великолепен рядом с МинХёном. Надеюсь, тебе понравилось. Я не сдержал ухмышку, — «он что, издевается?». — Нет, это было ужасно. — Не нравится быть рядом с юношей? — Нет, дело не в этом… — Нравится? — От неожиданности Рен выпучил на меня глаза. — Нет, все не так! Я просто хотел сказать, что вот такая «показушность» — ужасна. Неужели, кого-то привлекает подобное? Смотреть на фотографию двух лежащих рядом парней — ведь ясно, что они никто друг другу, между ними ничего нет — и, скорее всего, это приглашенные актеры. Разве не так? — Я согласен с тобой… Но вдруг «между ними что-то есть», что тогда насчет фотосессии? — МинКи потупил взгляд, направляясь вместе со мной к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Я нахмурился, не находя абсолютно никакой логики в его вопросе. — Не знаю, мне сложно это обсуждать. Во всяком случае, это точно не про нас с МинХёном. А что, ты бы был не против участвовать в подобном фотосете? — Я не сдержал легкого удивления. По скулам Рена пробежались желваки. Очевидно, у него самого в голове царил настоящий хаус из спутанных мыслей, которые он с трудом обличал в вопросы. В повисшей паузе я рассмотрел, как его лицо исказила улыбка человека, которому в жизни, увы, не повезло. — Мне тоже важен партнер. Если я плохо его знаю, и мы не «движемся по одному течению» в обычной жизни, я не буду ничего изображать перед камерой. Конечно, с фансервисом в Пледис все по-другому. Здесь мы обязаны повиноваться. — Рен вздохнул и сочувственно похлопал меня по плечу. — Но ты не переживай, не думаю, что до тебя в скором времени снова доберутся. Скорее, придется вновь отдуваться мне. Вслушиваясь в спокойную и вдумчивую интонацию МинКи, я вдруг понял что очень соскучился по вот таким неспешным беседам с ним. Когда он, задумавшись, вытягивал губы и по «пусанской привычке» растягивал слова. Не так давно мы еще имели обыкновение выбираться вдвоем в кафе и сидеть там до тех пор, пока не оставались последними клиентами. А после — мы добирались до дома уже пешком, выискивая самые тихие переулки ночного Сеула — чтобы остаться незамеченными паппарациями. Помню, я всегда подшучивал над Реном из-за его абсолютной неустойчивости к алкоголю. Я называл его «странным корейцем» — у Рена начинали слипаться глаза уже от одной рюмки соджу, а от двух — помещение кафе наполнялось идиотским хихиканьем, хотя именно от его задорного голоса начинал смеяться и я. Нет, Рен не был «странным» — скорее, он был «необычным», а, быть может, и «необыкновенным». Поднявшись на верхнюю палубу, МинКи вдруг остановился. Промозглый ветер развивал его распущенные волосы, приподнимал тонкую ткань полосатой майки, ведь куртку, надетую поверх, он так и не застегнул. — ДжейА, я не могу больше… — Услышав эти слова, я остановился и обернулся, хотя уже успел отойти на несколько метром вперед. — Эти чертовы волны, они такие большие. С каждой минутой они все выше и выше. Мы можем закончить фотосессию? Я не ожидал, что он, действительно, попросит об этом. Но сейчас при взгляде на Рена становилось не по себе — даже его от природы малинового цвета губы побелели. Я возвратился и некоторое время стоял с ним рядом. От слов Рена веяло тревогой — предчувствием чего-то необратимого. Я закусил губу, видя как его красивые брови в обреченной неизбежности чего-то ужасного сдвинулись к переносице, а сам он не переставал вслушиваться в печальный стон волн, напряженно наблюдая, как волнуется море. — Хорошо, мы сейчас вернемся. Возвращайся в каюту, я скоро зайду за тобой. До берега оставалось около пятидесяти метров, когда произошло то, чего так боялся Рен. Усилившийся ветер приободрял капризные волны, и мелкие брызги летели в лицо, когда моторная лодка подпрыгивала на особенно высоких гребнях. Работник береговой службы, «стоящий у руля», только разводил руками, когда я в очередной раз просил его ускорить достижение берега, видя, что у блондина начинается паническая атака. Рядом с ним сидел Арон, тщетно пытающийся отвлечь младшего разговорами. Только ему я успел шепнуть о состоянии Рена, и старший отнесся к этому очень серьезно. На секунду я подумал, что у макнэ настоящий талант создавать себе проблемы, но совсем скоро эта мысль улетучилась из моей головы: иронизировать что-то в такой момент было бы крайне подло, ведь, говоря откровенно, я сильно волновался за него. В руках Рен комкал головной убор. Тот самый, который выдали нам для фотосессии. Я с опаской поглядывал на шляпу, совсем ненадежно трепетавшую от порывов ветра. Произошло то, что теперь уже боялся не только Рен, но и я — мысли оказались, действительно, материальны, — сильный порыв ветра «выхватил» из его рук головной убор, как раз в тот момент, когда моторная лодка подпрыгнула на волне. Блондин ахнул и потянулся за пропажей, казалось, упавшей совсем близко в воду. Но прошла всего секунда, еще одна волна, и он выпал за борт, ударившись о него затылком. Внутри меня похолодело. И не медля ни секунды, я выпрыгнул в воду, под шокированные окрики остальных. — Рен! Меня тут же накрыла волна, и на несколько секунд я потерял блондина из поля зрения. Его поразительно быстро отнесло от лодки. А ведь МинКи не умел плавать, боязнь утонуть преследовала его все детство и юность — все то время, что я его знал. И теперь эти факты жизни Рена эхом стучали в моей голове, ужасающе громким маятником. — Нет, только не это, — я крутился из стороны в сторону, ощущая, будто бы о мою грудную клетку сейчас разбивались настоящие атлантические валы. От соленой воды щипало в глазах, намокшая одежда мешала свободно двигаться, значительно утяжеляя вес тела, — где ты? Рен! Ludovico Einaudi — Experience Сначала я не мог разглядеть МинКи ни в одной из волн, но потом он показался не так далеко от меня. Рен беспорядочно в немом страхе барабанил руками по воде. И когда я подплыл к нему то, не медля, притянул к себе, поддерживая на воде — тем самым давая возможность вздохнуть, откашляться. Он тут же вцепился в меня, пытаясь что-то сказать, но вместо голоса вырывалось только удушливое хрипение. От неимоверного страха, который читался в его глазах, казалось, он сейчас умрет от разрыва сердца. Но страшно было не только Рену — внутри меня сейчас будто что-то взрывалось, а глотку опоясывала колючая проволока. — «Он же не утонул бы? Нет?!» — Я пытался успокоить эмоции, отвечая на свой же немой вопрос: «Конечно, нет!». Но в действительности я знал — только что Рен был очень близок к этому. — Нет, ты бы не утонул! — Воскликнул я наполовину сам для себя, периодически отплевываясь от воды, которая то и дело захлестывала нас. Повинуясь внутреннему голосу, слова которого сейчас казались чем-то совершенно естественным, я крепче прижал его к себе. Совсем крепко, и так близко. Длинные волосы лезли в лицо — и ему, и мне. Одной рукой я принялся убирать его спутанные локоны, открывая лицо. Рен был еле жив. И я почувствовал, как по моим щекам вдруг потекло что-то горячее — это не вода, тогда что? — «Неужели слезы? Но я никогда не плакал». — В висках раздавались удары, сердце разрывалось. Я никогда еще в жизни настолько не боялся кого-то потерять. Настолько — до слез. — Д-джейА! — Дыши, успокойся, — Мои губы вдруг изогнула совершенно психопатическая улыбка, и я признался сам себе что, то нечто горячее на щеках — действительно, мои слезы, — Рен, о боже, я счастлив! Никогда так не боялся. В детстве я занимался в плавательной секции, поэтому обладал достаточной уверенностью, находясь в водном пространстве. Кто бы мог подумать, что старый навык так пригодится мне во взрослой жизни. Однако стабильность не длилась вечно, к нам приближалась новая и уже внушительных размеров волна, грозящая, непременно, накрыть с головой, если не закрутить в своем потоке. — Набери воздух и закрой рот! — Прокричал я, хоть МинКи и был рядом: я не мог контролировать бьющие через край эмоции. Но он только в ужасе отрицательно замотал головой, и я снова услышал его задыхающийся кашель. Рен не успевал стабилизировать дыхание за такой мизерный промежуток времени — в подтверждение этому тут же раздались новые астматические приступы, смешивающиеся с паникой, исказившей все лицо. Он даже убрал от меня одну свою руку и принялся с силой дергать за ворот водолазки, буквально желая разорвать материю, создающую ощущение удушья. На силу я заставил его остановиться, и, схватив за руку, снова завел ее за свою шею. Пару дней назад мы с Реном и МинХёном смотрели документальный фильм про аквалангистов. Его содержание было драматичным: о семейной паре, всю жизнь занимающейся одним делом, — дайвингом. Лео и Кейт погибли где-то в Карибском море, но что было в их отношениях удивительного — в море и на суше они понимали друг друга с полуслова. Они исследовали коралловый риф, когда у обоих кончился кислород в баллонах за спиной. Идея этого погружение изначально была опасной. Намного опасней всех тех, что они когда-либо пробовали. Шансов на спасения не оставалось — погружение было слишком глубоким. Кейт первой начала терять сознание — воздух, оставшийся уже только в легких, стремительно исчезал. Поняв происходящее, Лео подплыл к жене и, притянув ее к себе уже ослабевающую, вдохнул ей часть того воздуха, что еще оставалась у него. То получился поцелуй на глубине больше ста метров, и они делили то мельчайшее количество кислорода, передавая друг другу — рот в рот — пока окончательно вдвоем не ослабели. — Между ними была удивительная связь… — прошептал тогда Рен, когда на экране показались титры. МинХён уже дремал, облокотившись на спинку дивана, а я, находясь еще под впечатлением драматичной истории, закивал ему в ответ. Волна приближалась, моторная лодка уже повернула к нам, но все еще была достаточно далеко. И другого выхода уже не оставалось: — Рен! Фильм про аквалангистов — ты помнишь? — Спросил я, пытаясь заставить МинКи смотреть на меня — увидев волну, он побледнел еще больше, и теперь его кожа стала сравнима по цвету с листом бумаги. — Рен?! Посмотри на меня, — я потряс его за плечо, — МинКи! Он, наконец, испуганно перевел взгляд, и коротко кивнул, хотя явно даже не успел сейчас вникнуть в суть вопроса. В следующий момент я плотно прижался к его губам. Мироздание раскололось надвое. И Рен вдруг издал вымученный звук, похожий на стон истинного наслаждения и остервенело сжал мою куртку, буквально стискивая меня в объятиях, которых до этого с его стороны практически не ощущалось. Я почувствовал, как его пальцы впились мне в спину. А ведь изначально я боялся, что МинКи, не ожидая подобного, отпрянет назад. И тогда вероятность просто-напросто захлебнуться набирала опасный процент. Но произошло все абсолютно по-другому, и такого я не ожидал. Успев сделать последний вздох, перед тем, как волна накрыла нас, я успел заметить, как сильно дрожат его ресницы. Предупреждая то, что нас все же может разделить сильный водный поток, я опустил ладонь ему на затылок, зарываясь пальцами в длинные волосы. Он поморщился, будто напоминая мне, что ударился головой при падении. Очевидно, место удара теперь сильно болело, и я понимающе передвинул ладонь. Вокруг образовался водный вакуум — пространство где-то между небом и землей, слух тут же притупился и осталось одно осязание. Теперь мы стали одним целом: руками крепко обвили друг друга, дышали одним воздухом и двигались в унисон. Рен что-то говорил про «плыть по одному течению», так вот, мы мгновенно нашли нужный ритм: я чувствовал, как его нос прижимается к моей щеке, как его руки дотянулись до моих плеч. Кажется, вместо того, чтобы держаться у поверхности, мы начали уходить под воду. Или мне только показалось? Я был где-то не на Земле. Мы двигались быстро и удивительно синхронно — совсем так же, как пара аквалангистов, — только сейчас Рен перестал задыхаться. Мой страх потери начал постепенно затихать, и, чувствуя его успокаивающееся дыхание, я ощутил колющее тепло под диафрагмой. И неужели это было искусственное дыхание — такое же, как в фильме? Нет, оно походило на что-то совершенно иное. Волна схлынула, мы вновь оказались на поверхности и могли теперь уже дышать свободно. Рен еще несколько секунд не отпускал меня — я чувствовал его дыхание на своей шее. Сам же он был необычайно холодным, и дрожал как лист самого нежного цветка. От внезапного изнеможения я коснулся лбом его виска, на секунду прикрыв глаза. Шум моторной лодки становился все ближе. — Все позади, — успел шепнуть ему я, перед тем как нас суетливо принялись доставать из воды. Это не было искусственным дыханием. Что происходило дальше — осталось в моей голове густым туманом. Вокруг меня бегали нуны, то и дело находя какую-то новую теплую одежду. Я помню, как на протяжении двух часов стафф безрезультатно пытался отогреть Рена — он дрожал как при лихорадке, и ничего не спасало положения. Он походил на живого мертвеца, и от него ни на шаг не отходил МинХён, сначала пытавшийся согреть ему руки, но безрезультатно. Наблюдая за этой сценой, я не переставал то и дело напрягать пальцы рук на коленях, ощущая, что сердце колотилось как бешенное, и смешанные чувства только усиливали головокружение, которое все еще не желало проходить. И которое началось, примерно когда под ногами вновь появилась твердая земля — удивительный парадокс. — МинХён, — Рен ухватился за подол куртки Хвана, казалось, он на силу поднял голову, — прошу тебя, позволь мне немного побыть одному. Вместо привычно звонкого голоса МинКи слышалось только грубое хрипение. Мне оставалось непонятно, за что Злой Гений ниспослал ему столько препятствий в этой жизни. Быть может, в предыдущий он перешел дорогу тому, кто теперь вредил ему сверху? — «Что если, этот неведомый потусторонний кто-то хочет забрать его?» — Я почувствовал, как начинают дрожать руки, а в висках возрастает напряжение. — «Да что со мной? Ведь он жив! Он жив, и сейчас передо мной!» — Но поднять на блондина взгляд почему-то вдруг стало очень трудно. Наверное, так происходит всякий раз, когда-то, что для тебя по-настоящему важно, рискует обесцветиться и исчезнуть. По-настоящему важно? Тайны влекут за собой слишком много последствий. Но отказаться из-за них от самого дорогого, что у меня есть не смогу. Будто гость из преисподней, эта фраза прозвучала в моем сознании. От нее повеяло одиноким холодом, а от всех этих мыслей раскалывалась голова, ведь мой мир все еще не становился понятнее. Я с силой потер пальцами веки. Рен попросил МинХёна оставить его в одиночестве, но ведь я тоже все еще оставался в трейлере. Помещение освещал неприятный желтый свет, который, словно, еще сильнее давил на и без того убитую психику. Только успев подумать об этом, я почувствовал на себе взгляд вокалиста. Я поднял голову и посмотрел ему в лицо. Что-то в этих глазах сейчас, определенно, желало моего исчезновения.***
— И как давно это с ним происходит? — Шепотом спросил у меня ДонХо, когда мы уже возвращались обратно в Сеул. За окном теперь виднелись множество антенн и спутниковых тарелок, а поблескивающая вдалеке полоска моря уходила далеко за горизонт. Из-за неоднократной смены билетом на экспресс, мы заняли свои места только поздно вечером, когда за окном на город уже опустился сумрак. — Я бы сам рад понять, — честно признался я, но потом догадался, что Тигр спрашивал о боязни воды, — МинКи… он с детства боялся плавать. Хотя даже не пытался учиться: только видел воду, и у него сразу начинала кружиться голова. Потом это переросло в патологию — в фобию, но Рен никогда не рассказывал, почему конкретно он всегда с немым ужасом смотрел на водную гладь. ПекХо с сожалением покачал головой, кажется, обдумывая услышанное, Арон сидел напротив меня, тоже слушая короткий рассказ. Экспресс стремительно продвигался к Сеулу, на телевизионном экране в салоне скоростного поезда изображалась карта маршрута, оставшееся время и расстояние. МинХён оживленно общался с менеджером на соседнем ряду, а Рен тихо спал, прислонившись головой к окну. Сегодняшний день из каждого выжал все соки. И закончив беседу с Пеком и Ароном, я облокотился на спинку кресла, в надежде, наконец, отключиться от всего, происходящего вокруг. Но прикрыв глаза, и на секунду дотронувшись до своих губ, я тут же почувствовал мелкую дрожь по всему телу. Отчего она взялась, оставалось непонятно, но ясно было одно — это что-то означало. Будто незримое колесо моей жизни, громко лязгнув, повернулось на еще один зубец вперед. Кажется, совсем недавно было то же самое? И я знал, что если оно продвигается вперед, то назад уже никогда не вернется. Таковы были правила этого мира. Мира, который стремительно приобретал таинственную иррациональность. Я уронил голову на руки, понимая, что сумасшедшее биение сердца угомонить никак не получается.