Ритм нашей любви

POV ДжейА Рен увлеченно ходил между ровными рядами дизайнерской одежды, выискивая, что ему может приглянуться. Дорогой бутик в четыре этажа находился в самом центре Шанхая, и был похож на настоящее зазеркалье: кругом белый цвет и многочисленные зеркала, среди которых вот-вот можно было потеряться. К слову, сотрудники-консультанты будто бы в противовес этой чистой белоснежной эстетике все были в черных длинных нарядах: настолько объемных, что хрупкие девушки будто бы тонули в многочисленных слоях одежды от именитого дизайнера. Здесь витал тонкий аромат уда и лаванды: дерзкий и индивидуальный — такой, который подходит не всем. Впрочем, как и фасоны пиджаков от кутюрье: не все были достаточно смелыми, чтобы носить пиджак нарочито порванный на рукавах в нескольких местах, с многочисленными металлическими заклепками, похожими на скрепки, который к тому же стоил несколько миллионов вон. Однако Рен сейчас как раз ходил вокруг такого, то пробегаясь пальцами по столь привлекающим внимание заклепкам, то отходя на полшага, задумчиво потирая подбородок и размышляя: действительно ли ему нравится, или это все проделки хорошего маркетинга. — Тебе нравится? — Спросил он у меня, видимо, так и не найдя для себя ответ. — В этом можно было бы сниматься в клипе «Фейс», в эпизоде с дракой. — Значит не нравится, — протянул задумчиво МинКи, прищуриваясь и бросая на пиджак еще один оценивающий взгляд. Я тихо усмехнулся, услышав его логическое заключение. — Но я все же хочу примерить. В этот момент к нам как раз подошла девушка-консультант, интересуясь не нужна ли помощь в подборе размеров. Поскольку она говорила только по-китайски и немного по-английски, объясниться сразу было не просто, но в конце концов, мы поняли друг друга. В примерочных здесь были ступеньки, за границей которых следовало оставлять обувь, а при примерке рубашек или футболок требовалось надеть на голову тонкую тканевую накидку, чтобы не испачкать макияжем или кремом — в зависимости у кого, что было нанесено на лицо, — ткань изделия. МинКи выбрал несколько пиджаков и ту самую куртку, фотографию которой показывал мне несколькими днями ранее, и отдав мне свою небольшую сумку через плечо, отправился примерять выбранные вещи. Напротив примерочных располагались два небольших белых дивана, и я, не найдя ничего, что могло бы меня заинтересовать среди одежды столь концептуального стиля, остался ждать Рена там. В помещении было тихо, а негромкая приятная мелодия совсем не нарушала созданную гармонию, однако ровно до того момента, пока в сумке МинКи неожиданно не зазвонил телефон, разрывая своей мелодией тишину. Я поспешил отключить звонок, игнорируя сейчас правило не трогать чужие вещи, потому что в данном случае правила поведения в общественном месте были превыше первых. — МинКи-я, снова забыл отключить звук, — проговорил я практически себе под нос, и покачал головой, нетерпеливо щелкая по задвижке отключения звука. Конечно, мой взгляд непроизвольно скользнул по экрану смартфона, считывая короткое имя… «Джейсон». В голове тут же пронеслись все возможные и невозможные ругательства. Я закрыл глаза, просчитал про себя до трех и снова посмотрел на экран телефона, на котором ничего не изменилось, а моя вспыхнувшая ярость тоже никуда не исчезла. — Да? — Поднял в итоге я трубку, наплевав на то, что телефон был явно не моим. Но эмоции сработали быстрее. — Ты что, его автоответчик? — Раздался на конце провода спустя короткую паузу неприятно удивленный голос, обладатель которого был также не рад меня слышать. — Мне нужно поговорить с Реном, дай ему трубку. Я почувствовал, как по венам моментально прошелся жар, заставляющий кровь если не забурлить, то уж точно прочувствовать, как она бежит по венам. — Говори, что хотел. Если посчитаю нужным, передам, — произнес я, крепче сжимая в руке телефон. — Я хочу поговорить с ним, а не с тобой, — не отступал Джейсон, раздражаясь еще больше из-за того, что неожиданно для самого себя оказался сейчас в невыигрышном положении. Я хмыкнул, услышав это абсурдное требование и вздернул бровь, сильнее сдавливая пальцами телефон. — Вся информация, что касается работы все равно проходит через меня, поэтому если у тебя что-то срочное, говори мне сейчас. В противном случае, я вешаю трубку, потому что сегодня выходной, а значит не время, чтобы беспокоить по рабочим вопросам. — Хладнокровно ответил я, полностью скрывая свое внутренне негодование, которое сейчас меня просто пожирало. — Так, у тебя что-то срочное? Джейсона мои слова разозлили еще больше, особенно тем, что аргументы заранее отбрасывали большинство его возможных комментариев в противовес, но сдаваться просто так он тоже не собирался. — А если я скажу, что у меня личный вопрос? Например, то, что я хочу видеть его. Надо мной словно разразилась грозовая туча, потому что я просто не мог поверить в возможность подобной дерзости. Хотя после недавнего разговора, мне следовало уже перестать удивляться его манере общения, которая, по моему мнению, была просто отвратительной. Он хотел видеть Рена? Черта с два он получит, а не Рена. — Невозможно, — отозвался я леденеющим голосом, который я старался контролировать в рамках допустимых децибелов, однако краем глаза все же заметил, что девушка-консультант с беспокойством прошлась неподалеку, проверяя, все ли в порядке. — Максимум, когда ты увидишь Рена — это на сцене, все остальное время он занят. — Ты не только его автоответчик, но и личный секретарь? — Съязвил он, окончательно разгневанный тем, что разговор оборачивался явно не его победой. — Чем еще обслуживаешь? Услышав последнюю фразу, я ощутил, как во мне вспыхнуло пламя ярости. Это было уже слишком. — Не звони на этот номер, — процедил я, намереваясь уже отключить вызов, но Джейсон успел вклинить еще одну фразу. — Как бы ты этого не хотел, я все равно добьюсь своего. Просто смирись с этим. Он бросил трубку, а его голос все еще отзывался на моей кожей мурашками гнева. Стоило нам окончательно выяснить обоюдную заинтересованность в МинКи, как наши и без того напряженные взаимоотношения стремительно превратились в настоящую катастрофу. Это произошло так быстро, что я сам не успел заметить, как кривая нашего общения скатилась до нуля и пробила дно. Разговор закончился, а мое сердце все еще колотилось где-то в горле. Как он вообще посмел мне это все сейчас сказать? На что он рассчитывал, и для чего были брошены эти угрозы? На мое лицо опустилось выражение задумчивости и затаенной ярости — чуть тронешь и взорвется. Я напряженно наморщил лоб и уставился в одну точку, смотря куда-то в сторону, скользя взглядом по черным природным узорам мраморного пола, сцепив руки на груди и нервно постукивая носком ботинка. — ДжонгХён-а, — вдруг раздался неожиданный голос Рена, который прозвучал близко и оттого очень внезапно. Он как раз вышел из примерочной в новой одежде. — Ну, как? Я перевел взгляд на него: пиджак сидел замечательно, и даже отталкивающий поначалу дизайн сейчас казался гармоничным. Однако вернуться в привычную реальность за долю секунды оказалось крайне непросто, особенно, когда в мыслях я все еще душил Джейсона. — Красиво, — отозвался я, пытаясь скрыть в выражении лица недавний всплеск гнева, однако МинКи заметил неладное намного быстрее. Он нахмурился, и сразу же отвлекся от любования красивой вещью, переводя многозначительный взгляд на меня. — Эй, что случилось? На тебе лица нет. — И добавил настороженно, явно зная правильный ответ. — Кто звонил? Я стиснул зубы. Говорить ему правду сейчас совсем не хотелось, а произносить имя Джейсона вслух — тем более. — Твой партнер по танцам. — Проговорил я таким голосом, будто бы отплевывался от какой-то горечи. — Почему у него есть твой номер телефона? — Потому что мы все обменивались номерами телефонов, — простодушно проговорил Рен, пожав плечами, после чего возвратился к рассматриванию пиджака в зеркальном отражении. Я притих, опомнившись, что МинКи был не при чем и не заслужил мое испорченное несколькими минутами ранее настроение. На удивление, он даже не стал спрашивать, с какой целью звонил Джейсон, видимо, догадавшись по моим ответам о смысле звонка. Тем более, что МинКи находился рядом, и должно быть, мог слышать обрывки фраз. Как бы ты этого не хотел, я все равно добьюсь своего. Просто смирись с этим. «Что он, черт возьми, собирается делать?» — мысль о словах Джейсона не только не хотела отпускать, но и запустила в моей голове целый аналитический процесс, которому однако был против Рен. — ДжонгХён-а, — он неожиданно щелкнул пальцами прямо перед моим лицом, так что я сразу же опомнился, — пожалуйста, прекрати думать о чем-то стороннем и вернись ко мне. МинКи как-то слишком нерешительно улыбнулся, словно опасаясь, что я могу сейчас ответить что-то резкое. Я перевел на него усталый и задумчивый взгляд. Мальчик мой, как бы я хотел сейчас запереться с тобой в доме, где нам никто не помешает, и делать разные приятные вещи, о которых мы оба на самом деле мечтаем. Так, чтобы простыни пропитались нашей любовью, а в воздухе повис тонкий запах мускуса. Так, чтобы вновь увидеть то твое выражение лица: полное наслаждения на пике удовольствия. Так, чтобы ты был подо мной, — хотя в прочем, это не важно, кто где и как именно, — важно лишь, чтобы мы были вместе. Я бы хотел сейчас испытывать новые ипостаси жизни, любить тебя во всех возможных и невозможных позициях, а не играть в непонятную игру с крайне неоднозначным персонажем — Джейсоном. Рен не сводил взгляд, смотря на меня в спокойном ожидании, он никогда не давил и не торопил, а просто ждал нужного времени. И в этой своей тактичной манере поведения он был идеален. Поэтому я в конце концов улыбнулся в ответ: потому что достаточно было испытывать его терпение, заставляя попросту волноваться. — Мне нравится абсолютно все, что ты сейчас надел, и мне будет нравится, когда ты это снимешь. И вообще все снимешь, — добавил я чуть тише, — поэтому давай просто возьмем все, что ты выбрал. У нас дома большая гардеробная. Скулы Рена начали стремительно краснеть, когда он услышал мою фразу. — Тише… — окончательно смущаясь проговорил он, — мы же тут не одни. — А жаль, — выдохнул я с не наигранной печалью, посматривая, на периодически мелькающий персонал. Завершив с покупками, мы отдали пакеты с вещами водителю и решили прогуляться. Хотя менеджер неблагосклонно относился к прогулкам без сопровождения в чужой стране, мы все же решили нарушить это правило. Очень быстро мы намеренно потерялись среди улиц, отключив звук на телефоне, и с интересом рассматривая окружающую жизнь, которая, на мое удивление, сильно отличалась от того, к чему мы привыкли в Корее. Но уловить эту разницу было бы сложно простому туристу, однако я чувствовал, что запах здесь был совершенно другой: свой, непохожий. В какой-то момент мы свернули в неприглядный квартал, который парадоксально притягивал своей культурной разницей. Здесь был открытый рынок, но не морской, к обилию которых мы привыкли в Корее, — здесь продавали в основном травы и фрукты. Травы были самые разнообразные, и я бы не удивился, если бы какой-то продавец начал бы меня уверять, что его снадобья даруют бессмертие. Быть может, что-то подобное нам как раз суматошно кричали продавцы вокруг, но мы решительно ничего не могли разобрать, и только выше натягивали маски на лицо, улыбаясь одними глазами, в которых плескался легкий азарт и интерес к происходящему вокруг. Когда мы прошли весь рынок, то вокруг начали появляться маленькие частные кафе: с вывесками набекрень и не слишком чистыми окнами, из которых впрочем доносился вкусный запах жареной курицы. Это был бедный квартал, и публика здесь была соответствующая. Например, в одной из дверей я заметил молодую девушку: она стояла прислонившись к стене, ее худое лицо почти не выражало эмоций, но взгляд смотрел четко, с ястребиным вниманием. Она была одета в легкое черное пальто, раскрытое наполовину, сквозь прорезь которого виднелось короткое яркое платье. Девушка улыбнулась мне и поманила пальцем, отстранив от губ почти докуренную сигарету, на фильтре которой остался розовый след от помады. Вероятно, мы попали в местный квартал красных фонарей, потому что подняв взгляд на уровень второго этажа, я заметил в окнах всплески неонового света. И характерные вывески: не слишком оляпистые, но достаточно заметные. Хотя проституция здесь была нелегальна, тем не менее, ремесло, судя по всему, процветало, словно сорная трава, от которой сложно было навсегда избавиться даже в самом идеальном саду. Я проследил за движением ее пальца, которым она подзывала к себе и скосил взгляд в сторону. В этот момент Рен неожиданно схватил меня за руку и зашагал быстрее, сердито шепча что-то себе под нос. Женщина недовольно закатила глаза и прокричала нам вслед что-то на китайском. Оставалось только догадываться, что она могла сказать нам. Вся эта картина была уж очень красноречивой. Я негромко усмехнулся, но МинКи, напротив, почему-то не было весело. Он только крепче сжал мою руку и потянул за собой, хотя сам совершенно не понимал, куда направляется. Ему просто хотелось уйти. Что это?.. Неожиданный всплеск чувства собственничества? Мы свернули за угол, а потом еще за один и вышли к другой лавочке с фруктами; здесь продукция казалась более качественной и внушала доверие. А может, нам это только показалось? Резкий и совершенно незнакомый запах моментально ударил в нос. Причиной тому были дурианы, которые только что привезли в магазин для продажи и теперь несколько работников маленькой лавочки спешно выгружали экзотические фрукты из машины. Мы остановились, чтобы посмотреть. Я прежде никогда не видел подобные плоды: они были просто огромными, намного больше арбуза, покрытые пирамидальными колючками. Продавец, заметив интерес потенциальных покупателей, принялся при нас тут же разрезать гигантский фрукт. Его движения были ловкими и быстрыми, сразу становилось понятно, что он не первый год разделывает крупным тесаком неподатливую кожуру фрукта. Совсем скоро из-под кожуры показалась желтовато-красная мякоть, которую пожилой мужчина выложил на бамбуковые тарелочки, заботливо положил к ним маленькие вилки, продолжая рассказывать нам что-то на своем языке, и хотя мы не понимали решительно ничего, но по его жестам стало ясно, что нам практически уже продали эту диковинку. — Может, правда попробовать? — Задумчиво произнес МинКи, улыбаясь продавцу. Правда его улыбку не было заметно под тканью маски, но глаза светились так ярко, что сразу становилось понятно его настроение: он был явно заинтригован. — А может, не надо? — С опаской поинтересовался я, наблюдая при этом, как Рен уже протягивает мужчине несколько сложенных купюр. — Может и не надо, но он так старался, — отозвался Рен, перенимая две бамбуковые тарелки, и пытаясь изречь на китайском что-то похожее на слова благодарности. К слову, запах от этих фруктов был просто отвратительным, настолько, что хотелось чем-то закрыть себе не только нос, но и все лицо. Если бы меня попросили описать, с чем мог ассоциироваться этот запах, то я бы долго думал, пытаясь вспомнить, что хотя бы отдаленно может напоминать подобное. Одним словом, это было ужасно, поэтому я в конце концов отвел Рена в сторону, поражаясь тому, как он вполне себе стойко выдерживал это амбре в непосредственной близости — в буквальном смысле в руках. — Выброси это, пожалуйста, иначе, мне кажется, через пару минут этот запах въесться и от него уже невозможно будет отмыться. МинКи засмеялся, но очень быстро согласился. Поэтому убедившись, что продавец занялся уже новыми покупателями, мы отошли еще на пару метров — к автомату с напитками в жестяных банках, рядом с которым стояло почти полное мусорное ведро, куда вскоре отправились диковинные фрукты. — Значит, не хочешь отмываться от дуриана? — Резюмировал с ухмылкой Рен, отряхивая руки, на которых и так ничего не было. Я улыбнулся, перенимая его игривое настроение. — Впрочем, если ты потрешь мне спинку, я согласен даже съесть эту штуку. МинКи не сдержал смешок: — Тогда может, вернемся? — Он указал большим пальцем назад, насмешливо смотря мне в глаза. — Нет-нет, пойдем и поедим в конце концов что-то съедобное, я очень голодный. — Я на рынке видел жареных кузнечиков, — Рен засмеялся, кажется, не собираясь так быстро отпускать тему для шуток. Я покачал головой и посмотрел на него с ненастоящим упреком. — Ладно, скажи мне лучше, у тебя есть салфетки? — Спросил МинКи, судя по всему, желая хоть как-то вымыть руки после злосчастного фрукта. Я утвердительно кивнул головой и принялся искать в сумке упаковку влажных салфеток, которую как раз недавно купил, и как оказалось, очень удачно. Через пару мгновений я протянул ему нужную вещь. — Что, даже не будет шуток про салфетки? — Игриво протянул Рен, видимо, вспоминая при каких обстоятельствах он спрашивал у меня салфетки накануне ночью… — Смотри-ка, даже не я об этом напомнил, — заговорщическим тоном протянул я, кладя руку сначала ему на талию, а потом спуская на поясницу. МинКи сначала улыбнулся, но как только моя рука спустилась ниже, тут же постарался отстраниться. — Что такое? — Спросил я недоуменно от столь резкой перемены его настроения. — Нет, ничего, просто перезанимался и теперь все болит. — Объяснил Рен, потирая бок. — Перезанимался? Мы же даже не… — ДжонгХён! Я не сдержал негромкий смешок, а МинКи сразу же смущенно опустил глаза, под маской не было заметно, но, кажется, и скулы у него сразу же покраснели. — Я просто шучу. — Я приобнял его за плечо, а Рен посмотрел на меня улыбающимся взглядом. Захотелось уткнуться носом ему в шею, почувствовать его тепло и близость, но сейчас это было невозможно, ведь мы были не наедине и не хотелось привлекать чьё-то внимание в такой далеко не демократической стране чересчур ярким выражением любовной привязанности друг к другу. — Пойдем же уже, — негромко проговорил Рен, а потом взял меня за руку, торопя поскорее покинуть этот квартал и направиться ближе к центру. Я последовал за ним, на секунду сжимая его ладонь чуть крепче. — О чем ты думаешь? — Спросил я немного позже, заметив, что МинКи будто бы не решается что-то сказать. — Знаешь, если честно, мне не дает покоя та ситуация с ребятами из китайской группы. Я будто бы чувствую себя предателем. Это все неправильно, так не должно было быть. — Проговорил он неожиданно расстроенно. Я нахмурился, понимая, что МинКи сейчас говорит о той самой проблеме, что так болезненно воспринимается среди людей, чьи любовные предпочтения не ограничиваются только противоположным полом. Он говорил о строгости общественного мнения. Ведь именно из-за боязни осуждения агентство разорвало контракт с «проблемной» группой. Именно из-за табуированности таких отношений и мы с МинКи сейчас шли по улице, стараясь не слишком долго держать друг друга за руку, а лишь украдкой, пока никто не видит… — Давай встретимся с ними? — Предложил я внезапно. Кажется, впервые в жизни мои мысли опередили слова, но я совершенно не жалел об этом. — Правда? — Спросил Рен немного растерянно. — А когда? — Да хоть сегодня. Мне тоже не нравится то, как все это произошло, и я бы не хотел оставлять все, как есть. Что это, чувство солидарности? Быть может, это оно и было… Ведь на месте тех парней, чьи отношения внезапно открылись могли оказаться и мы с МинКи. Эта мысль не уходила у меня из головы, и видя ситуацию со стороны, я понимал, что нужно быть готовым и к такому: что, все может раскрыться, когда мы этого не ожидаем. — А разве это не запрещено? — Спросил он с опаской. — Запрещено, но много ли запретов мы сами обходим стороной? — Отозвался я, задумчиво. Мы сами встали на этот путь и теперь оставалось научиться жить по другим законам. Если конечно, мы хотели быть вместе. Только подумав об этом, я тут же с нежностью посмотрел на Рена, и вновь взял его за руку — просто потому что захотелось, потому что действительно сложно скрывать чувства, когда они яркими вспышками взрываются внутри, вызывая непривычное покалывание где-то в груди. И пусть люди вокруг могли это видеть. Я хотел взять его за руку именно сейчас. МинКи сразу же расслабился, а его лицо приобрело выражение привычного спокойствия. — Ты прав, давай встретимся. Мы пришли в небольшой ресторан, где подавали традиционную китайскую еду, о котором многие посетители отзывались положительно, судя по их комментариям на тематическом сайте по поиску досуга в путешествиях. Интерьер здесь был выполнен в классическом алом цвете, на стенах — дощечки с иероглифическим письмом, вероятно, с позитивными напутствиями каждому прочитавшему. В каждом углу помещения — бамбуковый стебель в массивном цветочном горшке, который согласно философии фэн-шуй, уравновешивал гармонию пространства. — Мне здесь нравится, — протянул воодушевленно Рен, оценивая необычный дизайн интерьера, пока любезный официант провожал нас за столик. — Да, правда очень красиво. Неожиданно для себя я поймал чувство невероятной легкости, — странно, что оно появилось именно сейчас, — я просто смотрел на Рена и ощущал всеми клетками своего тела счастье и свободу. С каждым вздохом это чувство наполняло меня все больше, а душа словно превратилась в птицу и взмыла высоко в небо, крыльями рассекая прохладный и оттого будоражащий еще сильнее воздух. Мне вдруг стало абсолютно все равно, что происходит вокруг: я хотел смотреть на Рена бесконечно, наслаждаясь возможностью подойти ближе, накрыть его ладонь своей, крепче сцепляя пальцы. Я мог теперь полноправно находиться рядом с ним в самые разные моменты: передавая что-то из рук в руки, мог специально дотронуться до его пальцев, не боясь замереть на несколько секунд, намеренно продлевая прикосновение. Даже сейчас я мог заглянуть в меню через его плечо, украдкой прижавшись губами к линии скулы, совсем быстро, пока никто не видит… Пока мы были здесь одни, ожидая встречи с ребятами. Не нужно было больше смущаться, когда наши взгляды внезапно пересекались, когда мы на автомате проговаривали заученный текст, отвечая журналистам на вопросы про свою личную жизнь: «Нет-нет, сейчас не время для отношений, нужно сосредоточиться на работе». Говоря все это, мы многозначительно смотрели друг на друга, и каждый знал, что произносит полную ерунду. Но это был наш секрет. Только наш. Хотя времени прошло немного, наши с Реном отношения постепенно начали приобретать естественность — словно мы всегда жили так. И по сути мало, что по-настоящему изменилось: мы так же могли говорить друг с другом обо всем, что приходило в голову, слушать беспокойства друг друга и помогать советом. Пожалуй, лишь одно поменялось кардинально, и это изменение было положительным — мы стали значительно честнее друг с другом. Просто потому что теперь уже не было того, что мы раньше привыкли скрывать, и между нами расцвело доверие. Ведь мы так долго об этом мечтали. Правда я теперь мечтал еще и о том, чтобы поскорее вернуться домой в Корею, где жизнь, как я надеялся, должна была пойти привычным чередом. Потому что сейчас, во время китайского промоушена, оставалось многое, что выводило из состояния равновесия. Например, злополучные тренировки перед фанмитингом. Они просто выводили меня из себя; в большинстве своем из-за того, что Джейсон, похоже, поставил целью морально измотать меня, видимо, понимая, что каким-то мыслимым или немыслимым образом, но мы с Реном действительно были теперь вместе. Кроме того, последние несколько дней у МинКи к вечеру снова поднималась температура, поэтому у меня даже состоялся разговор с менеджером по поводу возможной отмены оставшихся мероприятий и более скором возвращении домой. Однако агентство ответило отказом, поэтому репетиции продолжались, а вечером Рен просто лежал рядом со мной и медленно засыпал, выпив несколько жаропонижающих таблеток. Я гладил его по волосам, чувствуя, какой горячий у него лоб, отчего беспокоился еще больше, а сам в итоге засыпал уже глубоко за полночь, просто потому что волнение прогоняло сон. Особенно после того, как приходилось выслушивать очередных врачей из больницы при корейском посольстве, которые не понимали, что с ним происходит. У них всех был один ответ — переутомление. Но это заключение уже давно перестало меня удовлетворять, поэтому я хотел скорее вернуться в Корею, чтобы в конце концов выяснить, что с ним происходит. МинКи, к слову, был как всегда в своем репертуаре и продолжал упрямо твердить, что с ним все в порядке, и он действительно просто устал. Но меня этот ответ тоже уже давно не устраивал. Единственное из последних событий, что меня на самом деле устраивало, это общение с МинХёном, которое в итоге все же получилось наладить. Не скажу, что наш разговор был легким, но он прошел намного лучше, чем я ожидал. Я застал его в спортзале и сначала некоторое время наблюдал, как он занимается, пытаясь подгадать момент, когда лучше подойти к нему. Он занимался сосредоточенно, полностью отключившись от реальности и сконцентрировавшись, словно хотел от чего-то отвлечься. МинХён заметил меня первым: наши взгляды встретились в отражении зеркала, и он тут же отпустил ручки тренажера. — Ты что-то хотел? — Спросил он настороженно, оглядев меня с головы до ног, словно во мне было что-то не так. Я утвердительно качнул головой, не сразу опомнившись. — Да, — проговорил я, и зацепившись большими пальцами за карманы джинсов направился к нему ближе. МинХён встал c тренажера, захватил фиолетовый тамблер с водой, и кивнул головой в сторону раздевалки. Пока МинХён был в душе, я ждал его у шкафчиков для одежды, прислонившись к одному плечом, и пытался окончательно сформулировать все то, что хотел ему сказать. Оттягивать этот разговор было уже нельзя и нужно было рассказать Хвану все, как есть: что хотя мы с Реном вместе, я не хочу, чтобы это послужило поводом для конфликтов. Я знал, что для него эта новость окажется далеко не приятной, но намного больнее будет, если он сам узнает об этом, например, случайно увидев нас вместе. На его месте, я бы расценил это как обман, доказывающий пренебрежение и безразличие к собственным чувствам. А ведь это было не так: я ценил его, любил как младшего брата. И не хотел причинять боль, хоть и жизнь распорядилась по-другому. Я знал, что Рен уже успел все ему сказать, но от меня МинХён еще не слышал ни слова, отчего я чувствовал себя обманщиком. МинХён не заслуживал такого отношения к себе. А скрывать правду все равно долго не получится. — Кажется, я догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить, — меланхолично хмыкнул вокалист, вытирая волосы полотенцем после того, как вышел из душа. — О нем, да? Я на секунду опешил от такой проницательности, а потом вновь утвердительно качнул головой. МинХён сложил полотенце втрое, и достал из шкафчика новую футболку. — Так говори, что же ты ждешь, — отозвался он, посмотрев на меня и неожиданно приподняв уголки губ, только его глаза были наполнены как-то глубокой тоской. — Ты так проницателен, — я на секунду уронил взгляд вниз, а потом посмотрел на МинХёна: его бледная кожа будто бы стала еще светлее, а лицо выглядело уставшим, словно бодрость после спорта так и не появилась. Я вздохнул и постарался собраться с мыслями: — Не знаю, как следует строить подобные разговоры, но мне просто хочется быть с тобой честным и… — Вы с Реном любите друг друга, да? — Неожиданно перебил меня МинХён. Наши взгляды встретились: Хван смотрел пытливо и выжидающе, заранее зная, что я отвечу, но вместе с тем не желая этого знать. Отчего-то стало волнительно, но пути назад не было, и я качнул головой в подтверждение его слов. — Да, — произнес я, с осторожностью ожидая реакцию МинХёна. Закроется ли он в себе, окончательно разочаровавшись в жизни после встречи с очередной несправедливостью, или же мы сможем снова найти общий язык. — Прости, что мне приходится говорить тебе это, но я хочу быть честным. — И я ценю это, ДжонгХён, — отозвался МинХён и будто бы понимающе покачал головой. Я прикусил щеку изнутри. Все мои предположения о том, как должен был бы пройти этот разговор, в момент полетели в пропасть неизвестности, и я теперь просто плыл по течению, ожидая, что произойдет дальше. МинХён отвел взгляд в сторону и замер на несколько секунд, буравя пространство перед собой, смотря на стенку шкафчика, потом он будто бы очнулся и принялся собирать свои немногочисленные вещи в сумку. — Прости, что приходится слышать это, меньше всего я хотел делать тебе больно подобным образом, — я дотронулся на секунду до его плеча, вновь привлекая внимание. На его лице плясали разные оттенки эмоций, я почувствовал, как кольнуло в сердце, словно я правда был виноват. — Если было бы можно, что-то исправить, я был бы рад, чтобы это никого больше затрагивало, но судьба распорядилась по-другому, и мне правда жаль, что так получилось. — Я в порядке, ДжонгХён, — он прикусил губу, и спустя несколько мгновений нашел силы посмотреть мне в глаза, — я все понимаю, правда. Мне уже давно стало все понятно, и знаешь… я рад за вас, правда. Ты лучшее, что могло бы могло случиться с Реном. Я рад, что с ним именно ты, потому что именно так — правильно. Я на секунду приподнял брови в удивлении, просто потому что не мог поверить его словам. Он говорил мне это только, чтобы казаться вежливым? Наверняка, так оно и было, ведь в этом — весь МинХён. Будто бы почувствовав мое сомнение, вокалист продолжил: — Я правда не шучу, — он заломил пальцы в жесте задумчивости, — все то, что произошло… это правильно. И намного лучше для Рена, ведь он давно тебя любит. А ничто так не исцеляет душу, чем взаимная любовь именно того человека, чье внимание для тебя самое ценное. — Ты правда так думаешь? — Переспросил я все еще настороженно, сомневаясь сейчас в достоверности того, что слышал. — Да, потому что я сам чувствовал нечто подобное, только… — Он внезапно запнулся, а на его лице неожиданно появилось выражение растерянности, которое настигает всякий раз, когда решаешься: поделиться чем-то особенно сокровенным или нет. Когда в последнюю секунду решаешь, действительно ли твой собеседник достоин той информации, что так важна для тебя. И МинХён сейчас будто бы раздумывал довериться мне или нет. Он обвел меня внимательным взглядом, в поиске участия к себе и, видимо, найдя то, что искал, решился продолжить. — ДжонгХён, мне нужно кое-что тебе объяснить, — проговорил он взволнованно, — возможно, тогда ты полностью поймешь о чем я говорю, поймешь, почему я не держу на тебя зла, почему для Рена лучше именно так, как сейчас. Я немного уже рассказывал тебе об этом… но давно и достаточно сумбурно. И он вновь заговорил о своем таинственном японском друге. Сначала я не понял, в чем была связь его рассказа и темы нашего диалога, но чем дальше продвигался МинХён в своей некой исповеди, тем больше я понимал, что к чему. Прежде он говорил мне о нем, рассказывая лишь дружбе. Теперь же я услышал совершенно другое, его голос был насквозь пронизан болью, как бывает после тяжелого расставания с любимым человеком, от которого никак не ожидаешь ножа в спину. Когда до последнего надеешься, что все будет хорошо, но в конце концов безвозвратно разочаровываешься. В какой-то момент Хван опустился на скамейку, уронил голову на руки, продолжая рассказ, выворачивая свою душу: так, как не делал никогда, тем более при мне. Оказалось, я совсем не знал его раньше и от этого становилось тяжело на душе. Живя в соперничестве, мы упустили нечто очень важное, от чего нельзя было отворачиваться, — дружеские узы. Я знал его добрую часть своей жизни, но в какой-то момент между нами что-то надломилось, когда мы оба потянулись к Рену. Я до сих пор не понимал, как такое вообще могло произойти, почему нам понравился один и тот же человек. Раньше я думал, что подобное случается только в запутанных романах и мыльных операх, но жизнь показала, что самый непредсказуемый сюжет — это собственная история. Одно для меня оставалось пока загадкой: если МинХён так сильно был привязан к тому парню, то что притянуло его к Рену? Казалось, даже этот вопрос было сложно сформулировать — уж больно нелогично он звучал. Впрочем, разве в случайностях жизни есть хоть какая-то логика? Конечно, ее не было. И все же кое-как собрав сумбурные мысли в вопрос, я попросил МинХёна разъяснить, что оставалось мне непонятно. Он несколько секунд молчал, нервно кусая губу, но потом собрался с силами и постарался ответить: — Каждой душе нужно найти того человека, который бы излечил прежние раны. Иногда мы влюбляемся в иллюзию такого человека, просто потому что очень хочется представить его рядом с собой. А порой кто-то другой напоминает о сильном душевном потрясении, но кажется намного более безопасным для души, более чутким, нежным. Тогда взять внезапные чувства под контроль становится почти невозможно. Со мной произошло каждое из перечисленного, но в разной пропорции. Он немного помолчал, искоса поглядывая на меня, словно проверяя по моему выражению лица, как я в принципе реагировал на все, о чем он сейчас рассказывал: не было ли во мне осуждения, обиды или злости. Но ничего из этого я не испытывал, напротив, все эмоции словно замерли во мне, я просто слушал его откровение и не торопился делать выводы. Если раньше я был уверен в том, что МинХён был влюблен в Рена, то теперь я напрочь потерял определение его эмоциям. МинКи в какой-то момент стал для него своего рода отдушиной: чуткий, внимательный и добрый, — он мог влюбить в себя одним своим отношением к окружающим людям. Кто знал, что на самом деле он тоже хотел, чтобы его спасли, потому что каждому человеку нужен тот, кто вовремя возьмет за руку и вкрадчиво произнесет: «Я с тобой», — так, что эти слова дойдут до самого сердца и склеят осколки души. Сейчас я не испытывал абсолютно никакой ревности, потому что МинХён не пытался отнять у меня Рена. А напротив, даже не хотел переходить мне дорогу, не стремясь перекладывать свою душевную тяжесть на МинКи, он хотел для начала справиться со всем сам. — Поэтому… позаботься о нем. — Проговорил он в конце своего рассказа. — Я знаю, ты сделаешь это лучше, чем кто-либо. И прости за то, что доставил неудобства. МинХён сознавался как ребенок, будто бы плакал о том, как вдруг побледнели радужные краски его жизни. Я посмотрел на его уставшее лицо и подумал: «Что, черт возьми, за мазохист сидит рядом со мной?». Почему-то именно сейчас он очень напомнил мне Рена: будучи чересчур самоотверженным, паталогически вежливым, он совсем не думал о собственных желаниях. Они действительно были очень похожи. — За что ты извиняешься? — Спросил я окончательно запутавшийся. МинХён грустно улыбнулся. Чем дальше я познавал людские души, тем более непонятными они мне казались: то что для одного человека могло быть предельно ясно и просто, для другого становилось настоящей проблемой, которая вводила его в состояние апатии. — За то, что бросал тень на твой путь, не понимая, что он у нас совершенно разный. Теперь я вижу это, и вижу то, как МинКи счастлив с тобой. МинХён замолчал и нервно сцепил пальцы, заметив это движение я вновь подумал, что у Рена была абсолютно такая же привычка. Почему-то сейчас это вызывало у меня умиление. — Послушай, а разве нельзя найти того парня? — Осторожно поинтересовался я, потому что МинХён уж как-то чересчур болезненно воспринимал все, что было связано с этим загадочным японцем. Хван обреченно хмыкнул. — Ты когда-то уже спрашивал меня об этом. — Он глубоко выдохнул. — Но с того момента мое мнение ни капельки не поменялось: Мао сам захотел прервать наше общение, а значит я должен уважать его выбор. Никто не любит навязчивых безумцев. — Неправда, — резко прервал я его, заставляя вздрогнуть. — Навязчивые безумцы… МинХён, мы с Реном были навязчивыми безумцами, и без этого ничего бы не получилось. В глазах у Хвана появился огонек надежды, поэтому я постарался быстрее за него ухватиться, пока он не успел спрятать его, грустно опустив ресницы. — Не бойся показаться невежливым, неправильным, или что ты там еще себе обычно придумываешь. Потому что в конечном счете, можно крепко пожалеть из-за того, что даже не попытался. Подумай об этом. Кроме того, найти потерянный адрес сейчас довольно просто. Некоторое время мы молчали. Я надеялся, что МинХён не пропустил мои слова мимо ушей, но ни в чем не мог быть полностью уверен. Потому что даже наш разговор получился совершенно непредсказуемым: я бы ни за что не подумал, что в итоге буду давать МинХёну советы, как разыскать того, кто забрал его сердце. — Спасибо, ДжонгХён, — проговорил он, чуть заметно улыбнувшись. Стало понятно, что продолжать эту тему он больше не хотел, или же внезапно опомнился, что рассказал слишком много. Прочитать его настроение было для меня пока еще сложно, но одно теперь я знал наверняка: между нами больше не было ни вражды, ни соперничества. Мы вновь оказались по разные стороны баррикад, а значит могли смотреть друг на друга с поддержкой и пониманием. И все-таки жизнь менялась очень быстро. Как например, с той самой неловкостью, которая раньше так активно пожирала нас с Реном. Сейчас она осталась только в определенных аспектах: в частности, когда дело доходило до определённой грани близости. Мы узнавали друг друга неспешно, словно давая привыкнуть, но в постели требовалось больше терпения. Мы ходили по тонкому льду, все еще не решаясь сделать решительный прыжок. И от Рена пока что не было «зеленого света», поэтому мы ограничивались только теми ласками, до которых уже дошли. Впрочем… кое-что еще все-таки произошло. Это был один из тех дней, когда чувствуешь, что проснулся не с той ноги, или же воздух внезапно стал слишком душным. Точный ответ о причине своей меланхолии я дать не мог, просто хотелось создать вокруг себя глухой вакуум и ближайший день провести без утомляющего общения, которое и без того случалось у меня ежедневно. Однако моему желанию в тот день не суждено было сбыться. Наступил вечер, а я чувствовал, будто бы из меня выжили все соки. МинКи несколько раз спрашивал, что со мной, но я не мог найти правильные слова, чтобы объяснить из-за чего на душе паршиво. Просто чувствовал внутреннюю тревогу и никак не мог от нее отделаться. Предчувствия… часто ли они себя оправдывают? — Все в порядке, правда. Просто настроения нет, — отозвался я, когда МинКи повторил вопрос, почему я уже пять минут стою у окна и буравлю пространство взглядом, — пойду приму душ и лягу спать пораньше, если ты не против. — Не против, — он отложил книгу на тумбочку и посмотрел на меня: прищурившись и словно проверяя правдивость моих слов, чтобы удостовериться, что я действительно не расстроен из-за чего-то важного, о чем он пока не знает. Я посмотрел на часы: время показывало четверть десятого, и за окном давно стояли сумерки. — Как ты себя чувствуешь? Сегодня нет температуры? — Нет, все хорошо, — он прислонил тыльную сторону запястье ко лбу, проверяя температуру. На его лицо спустилось выражение секундной задумчивости, которое очень быстро испарилось, как только он нашел ответ. — Правда нет. Я приподнял уголки губ, проговорил негромкое «хорошо», и отправился в душ, чувствуя, как МинКи провожает меня взглядом. Этот его взгляд был мне хорошо знаком: когда он что-то придумывал, но не решался сказать или сделать. Что за мысль пришла ему в голову — это оставалось мне пока неизвестно. Но как только я встал под душ и включил воду погорячее, услышал, как в дверь негромко постучали… или нет, даже поскреблись. Словно кот призывал хозяина открыть для него ту самую тяжелую дверь, которая всегда закрывалась не вовремя и препятствовала изучению пространства комнаты. Я оттер лицо рукой, и повернул голову, сквозь успевшие едва запотеть створки кабинки было плохо видно, что происходит снаружи. Но мне не нужно было дополнительное подтверждение тому, что стучался, конечно же, Рен. А теперь он уже вошел внутрь ванной комнаты и прикрыл за собой дверь. Его неспешные и плавные движения каждый раз меня завораживали, заставляя задержать взгляд: на том, как он нажимает на ручку, как завязывает волосы в тугой хвост… а потом как ослабляет пояс на халате, прежде чем через секунду скинуть его, оставаясь полностью обнаженным. Я нервно сглотнул, чувствуя, как в горле становится моментально сухо. — Я так по тебе соскучился, — эти слова прозвучали как ключевая фраза, и вот он уже рядом. Его волосы быстро намокли, потому что я не успел переключить режим душа, и вода продолжала литься прямо с крыши кабинки. МинКи прижал меня к стенке, нетерпеливо целуя, словно очень давно ждал этого момента. Такой решительный и страстный — каждый раз я удивлялся чему-то новому в нем. И я позволял ему быть таким, — я вообще мог позволить ему все, что угодно, если он того хотел, — поэтому я лишь податливо ответил на поцелуй, игриво проводя пальцами по его спине, по ложбинке позвоночника. Рен инстинктивно подался ко мне ближе, попутно ища рукой режим переключения мощности воды, чтобы, вероятно, выключить ее совсем, но ошибся и на нас обрушился поток холодной воды. Мы оба вздрогнули, а потом рассмеялись. Я быстро поменял режим, возвращая комфортную температуру, и наконец спросил: — Что это на тебя нашло? — Прошептал я возбужденным, но отчего-то тихим голосом, словно переживая, что нас кто-то может услышать. — Хочу поднять тебе настроение, — ответил Рен такой же интонацией, — и я действительно очень соскучился. По твоему настроению сейчас. — И какой же я сейчас? — Хм, — протянул он задумчиво, а потом расставил руки по бокам от меня и нежно прижался губами к шее, оставляя неспешные, а от того еще более распаляющие поцелуи и в перерывах проговаривая, — заинтригованный… возбужденный и намного более расслабленный, чем час назад. Он начал отстраняться, но я не позволил ему это сделать, не желая теперь его отпускать: я притянул Рена обратно, и между нами осталось расстояние едва ли в несколько сантиметров. — Продолжай… — Хочу расслабить тебя еще больше, — МинКи улыбнулся, и вновь прильнул к моим губам, его руки крепко обвили меня в объятии: совсем близко, так что между нами теперь не могла проскользнуть даже капля воды. Иногда я любил отдавать ему право ведущего, и порой это было особенно приятно: его чувственность творила со мной что-то невероятное, будто бы отрывая от земли. Я просто в какой-то момент сбавлял напор, отдавая власть над собой Рену, и он моментально подхватывал ее, начиная с поцелуев в шею, срывая с моих губ томные вздохи — он уже понял, что мне так безумно нравилось. В какой-то момент он прервал поцелуй, и сохраняя зрительный контакт начал опускаться на колени. Я удивленно округлил глаза, не веря в реальность происходящего… ведь это действительно был не сон? — Что ты?.. О Боже… Это был не сон, а неловкие поначалу прикосновения чувствительных губ — более, чем реальны. Как и моя ладонь у него на затылке, его теплое дыхание, горячие ласки языка, и методичные движения головой — упоенно и с наслаждением, словно облизывал сладкую конфету… Движения Рена сливались для меня в сплошное алое удовольствие, скручивающееся в паху и в подвздошье тугой пружиной; и когда пружина вдруг начала разворачиваться… — О мой Бог… МинКи, остановись, я же сейчас… — Как я могу остановиться, когда ты так ко мне взываешь? — Его игривый голос прозвучал сейчас непривычно властно, именно так, как нужно; так, чтобы мне окончательно снесло голову. «Да, МинКи, даже если на коленях сейчас ты, я полностью в твоей власти» — мелькнула в моей голове мысль перед тем как, из груди вырвался протяжный стон наслаждения, а перед глазами на мгновение опустился мрак. Рен довольно облизнулся… а потом опустил руку, чтобы довести себя. И когда он стал таким развратным? Хотя, быть может, я просто его не знал с этой стороны. Ноги и руки ощущались словно чужими, тяжелыми и легкими одновременно. Я опустился рядом с ним и притянул к себе, чувствуя, как руки Рена тут же сцепились в замок у меня за спиной, и он поцеловал меня в шею. Я чувствовал, как МинКи улыбается; чувствовал, как на его губах появляется по-особенному мягкая улыбка, предназначенная только одному человеку в этой жизни. Я был счастлив от одного осознания, что этот человек — я. Из-за шалости Рена весь оставшийся вечер я ощущал себя непривычно: доля смущения смешивалась с чувством легкого горделивого довольства. Ведь я догадывался, что МинКи прежде не делал ничего подобного, и от этого становилось вдвойне приятно. Из этих мыслей, меня вырвал его голос: Рен уже давно ждал меня в постели, допивая какао. — Ты, вроде, хотел лечь спать пораньше, — проговорил он, и погладил ладонью по простыне. Я проследил за его рукой: это призывное и мягкое движение не могло не привлечь внимание. Как мне нравился такой Рен, уверенный и спокойный: казалось, он наконец предстал передо мной со всеми своими желаниями и внутренними чертиками, которых раньше едва ли можно было различить в его хитром порой взгляде. Я улыбнулся, снял халат и кинул его на кресло, а потом лег к нему в постель. МинКи уже даже не пытался скрывать то, как внимательно разглядывает меня, каждый раз, когда я снимаю одежду: его взгляд будто бы свободно гулял по моему телу, и я буквально чувствовал его. Я вздернул бровь, словно спрашивая, не хочет ли он мне что-то сказать, и только тогда МинКи смущенно опустил ресницы. А потом посмотрел на меня вновь, чуть взволнованно улыбаясь и отставляя пустую чашку на прикроватную тумбочку. — Ты очень красивый мужчина, — проговорив это, он напряженно сглотнул, будто бы каждый раз смотря на меня, его одолевала жажда. Я несколько раз удивленно моргнул. — Скажешь тоже… — Неожиданный комплимент, произнесенный словно настоящее признание, на секунду ошарашил меня. Рен тихонько усмехнулся и погасил свет, накрываясь одеялом. Я последовал его примеру, ложась к нему, совсем близко; так, чтобы ощущать тепло рядом; так, чтобы во сне легонько касаться губами его шеи и слышать размеренное дыхание. Но полностью погрузиться в сон мне не удалось: через какое-то время, вроде бы уже заснув, я вдруг вздрогнул от появившейся неизвестно из-за чего паники. Сердце бешено колотилось, рискуя вот-вот разорвать своим биением мне грудную клетку. Тусклый лунный свет серебряной полоской проходился вдоль одеяла сквозь тонкий просвет между шторами. Рен безмятежно спал чуть поодаль, повернувшись лицом ко мне, и заведя руку под подушку. Я тихо, но протяжно выдохнул и потер глаза тыльной стороной ладоней. И что это со мной происходит? Из-за чего я вдруг так нервничаю? Я осторожно пододвинулся ближе к Рену, касаясь лбом его руки, которой он обхватил подушку, и легонько поцеловал в запястье. Чем дальше шло время, тем роднее он мне становился: словно я наконец нашел ту самую недостающую деталь пазла своей души, благодаря которой теперь ощущал жизнь более целостно. Я закрыл глаза и постарался вновь заснуть, отвлечься от внезапной паники и подумать о чем-то приятном. Благо то самое нежное и приятное нечто лежало рядом со мной. МинКи перевел дыхание во сне, чуть глубже вздохнув, и пододвинулся ко мне еще ближе. Теперь я ощущал его дыхание где-то в области своего плеча. Я слабо улыбнулся и, еле касаясь, провел подушечками пальцев по его оголившемуся плечу, а потом подтянул край одеяла, который Рен только что откинул. — Так сильно люблю тебя, — прошептал я еле слышно, прежде чем вновь провалиться в сон: беспокойный, но все же продолжительный, до самого утра. Тогда я еще не подозревал, что внезапная паническая атака будет не случайной: она станет предвестницей дальнейших негативных событий, которые не заставят себя долго ждать. Постепенно тучи над нашим раем начали затягивать безоблачное небо, словно какой-то завистник успел рассказать злому магу о нашем счастье. Меня вызвал на разговор менеджер. По интонации его голоса, еще говоря по телефону, я понял, что ДжейБи был сильно разозлен, но в чем конкретно я провинился мне оставалось пока неизвестно. Мы встретились в приватной комнате ресторана, который располагался на верхнем этаже отеля. Мужчина, средних лет, довольно крупной комплекции, с неизменно сосредоточенным и немного уставшим выражением лица, был одет в дорогой костюм темно-серого цвета в тонкую черную полоску. В небольшой комнате стояли два дивана, оббитые черной кожей, а между ними стеклянный круглый столик. Он курил толстую сигару, и нервно постукивал ногой, ожидая меня. Зайдя в комнату, я поздоровался и уважительно поклонился. С первых секунд вся эта картина дала мне четкое понимание, что ничего положительного в грядущем разговоре ждать не стоит. Так оно и произошло. — Здравствуй, ДжонгХён, я заждался тебя, садись, — он указал рукой на диван напротив. Я последовал его указаниям, и опустившись на диван, сцепил пальцы замком, ощущая, как неприятное и, к сожалению, знакомое чувство волнения подкралось к горлу, сковывая его томящей неизвестностью. — Объясни мне, — он кинул на стол несколько фотографий, — что это? Мое сердце судорожно забилось, я сглотнул и потянулся к распечатанным изображениям, моля всех возможных богов, чтобы на них не оказалось что-то компрометирующее, чтобы там не были мы с Реном. Но надежда эта была очень эфемерной. Я осторожно поднял фотографии со стола и впился в них взглядом, а потом… облегченно выдохнул, стараясь сделать этот жест менее очевидным. — Ну? Почему вы с ними встречались? — Нервно спросил ДжейБи, не понимая, почему на моем лице вдруг отразилось внезапное и не совсем корректное спокойствие. Фотографии были сделаны паппарациями в китайском ресторане, куда мы с Реном ходили несколькими днями ранее, и где потом встретились с Сюном и Ки. Но как только прошло первое облегчение, от того что на изображениях, к счастью, были запечатлены не мы, целующиеся с Реном, я быстро осознал, что проблему это никак не решало. — Что ты молчишь? Вам же ясно сказали о запрете встреч с этими артистами. Они очень успешно смогли в одно мгновение подорвать себе репутацию. Ты хочешь, чтобы вас постигла такая же участь? Да ты хоть представляешь, сколько сил и нервов я потратил сегодня, объясняя, что эти два артиста Пледиса, — он взял одну фотографию и тыкнул пальцев в мое с Реном изображение, — не геи! Сердце упало вниз. Я опустил взгляд, в поиске подходящих слов, но менеджер продолжил: — Вы едва не вовлекли в скандал целую группу: не только себя, а всю команду. Мы смогли выкупить снимки у журналистов, но это стоило больших ресурсов, ДжонгХён. Слишком много, чтобы вы один раз повеселились. — Мне очень жаль, что так получилось, — проговорил я, крепче сжимая уголок фотографии, так, что на ней вот-вот мог бы остаться мой отпечаток. — Я признаю, это был опрометчивый поступок. Мужчина кинул ту фотографию, что прежде держал в руке, на стол и устало откинулся на спинку дивана, делая глубокую затяжку. Сигаретный дым пощекотал мне ноздри, сразу тоже захотелось курить. Я сглотнул, пытаясь подыскать относительно логичное объяснение случившейся встречи. — Что вас так с ними связывает? — Спросил ДжейБи и посмотрел на меня с подозрением. Я ощутил себя будто бы обнаженным на столе безумного хирурга. «Если продолжать сохранять молчание, или говорить только стандартные фразы, то все может окончиться фатально», — пронеслось у меня в голове. — Мы с МинКи… — я быстро поправил себя, — с Реном… все это время чувствовали вину за то, что так внезапно пришлось разорвать контракт. Хотелось объяснить все по-человечески, а не исчезать внезапно, тем более, что ребята очень приятные. — Что может быть приятного в двух геях? — ДжейБи вскинул одну руку в жесте отчаяния, а другой еще сильнее сжал сигару. Мне казалось, что пепел вот-вот упадет с нее на диван, но мужчина вовремя стряхнул его о край каменной пепельницы, на которой был выгравирован золотой дракон. Его фраза заставила меня стиснуть зубы, я понимал, что сейчас нужно было как можно скорее взять эмоции под контроль, потому что лишние объяснения или опрометчивые призывы к толерантности, могли обернуться не внезапным просветлением, а только большим подозрением. — Мы знали их сначала не как пару геев, а как хороших знакомых. Не хотелось рвать общение так же жестоко, как контракт. Менеджер тяжело выдохнул и посмотрел мне в глаза серьезным проницательным взглядом. — Только вас с Реном это так беспокоило? — Спросил он, и сделал еще одну затяжку. Я с трудом выдерживал этот психологический допрос, уже совершенно не понимая, какие эмоции могли мелькать у меня в глазах. — Это было мое решение, — я сглотнул, — Рен здесь не при чем. В тот день он просто оказался свободен, в отличие от остальных, поэтому мы встретились в таком составе. Ответственность за этот поступок лежит полностью на мне. Я понимаю, что это решение было спонтанным и необдуманным. Мне правда очень жаль. Менеджер покачал головой, как если бы хотел показать, что ему по горло хватило моих клишированных слов, поэтому я замолчал. Он вновь посмотрел мне в глаза, будто бы испытывая, и спросил: — Ты так отчаянно его выгораживаешь, постоянно повторяешь «мы», — в его глазах сверкнуло недоверие, — а вы сами-то с Реном в каких отношениях? Это был выстрел, выстрел в самое сердце, а мой незримый бронежилет еле-еле держал оборону. — Я не очень понимаю вопрос… — выговорил я будто бы не своим голосом. — в каких мы можем быть отношениях, кроме дружеских? — Мне кажется, я уже ни в чем не могу быть полностью уверен, — презрительно хмыкнул мужчина, и посмотрел на меня так, словно я был каким-то жалким природным творением. — Я спрашиваю, вы сами с Реном случайно не такие? Я на секунду потерял дар речи, но вовремя очнулся, понимая, что нужно срочно спасать ситуацию. — Что вы такое говорите, — отозвался я с наигранным пренебрежением, — мы просто друзья. Никем другим мы друг другу приходиться не можем. И наши взаимоотношения ничем не отличаются от взаимоотношений с другими мемберами. Не хватало ещё впутывать в эту историю Рена… поэтому я старался всеми способами избавиться от подозрения. Менеджер некоторое время молчал, уже не глядя на меня: он устремил взгляд в сторону окна и будто бы о чем-то напряженно думал. Я, напротив, не думал уже ни о чем. Казалось, словно моя голова стала компьютерным диском, который решили отформатировать: абсолютно пусто и никакой лишней информации, мысли, я просто ждал, когда это все закончится. Мужчина вставил не докуренную сигару в емкость на бортике пепельницы и встал с дивана. Потом дошел до окна и, отодвинул двумя пальцами полоски жалюзи, посмотрел на вид за окном, будто бы проверяя погоду. Небо было затянуто плотными тучами — словно смог от пожара. Вероятно, это горела та самая гармония, которую мы с Реном успели слишком быстро выстроить. Законы бытия были против столь внезапной благодати, и будто бы решили добавить на наш путь череду внезапных преград. — Где Чхве МинКи? — Спросил менеджер с недобрым холодом в голосе. — На репетиции. — Быстро ответил я, и сцепил пальцы между собой еще сильнее. — Позови его, мне нужно с ним тоже поговорить. — Но он ни в чем не виноват! — Не выдержав, воскликнул я и тут же пожалел, что не сдержал свой порыв. Менеджер слегка склонил голову на бок и посмотрел на меня с раздражением. — Угомонись, защитник, и позови ко мне сотрудника агентства, коим пока еще является Чхве МинКи. Я покорно кивнул и, проговорив короткое «да», встал дивана. Меня всего трясло, но я постарался не выдавать свое внутреннее состояние. Оставалось только надеяться, что у меня действительно это получалось во время общения с менеджером. Когда я открыл дверь, то случайно задел ей юношу-официанта, который отчего-то стоял уж очень близко. Он сумбурно проговорил слова извинения и постарался поскорее скрыться от моего тяжелого взгляда, которым я ненароком одарил его — просто потому что он оказался первым человеком, попавшим в эпицентр негативной энергетики, которую я сейчас сполна впитал. Я быстро дошел до лифтов в коридоре и спустился на нужный этаж, где располагалась танцевальная комната для репетиций. На душе было паршиво и тревожно. Оставалось только надеяться, что сказанное мной прозвучало более или менее убедительно. По пути к залу для репетиций меня окликнул Арон, которого я даже не заметил сначала. — Ты мрачнее тучи, что случилось? — Обеспокоенно спросил старший, догоняя меня. — Куда ты так бежишь? — Плохо прошел разговор с менеджером, — отозвался я, тяжело выдохнув, — он хочет видеть МинКи, и мне нужно его проводить. Арон нахмурился и проговорил обеспокоенным голосом. — Только не говори мне, что вас поймали… — Нет, — отрезал я сразу, — не поймали. Я кратко рассказал старшему, что произошло, пока мы шли до танцевального зала. Арон заметно помрачнел и слушал меня с особым вниманием: не перебивая, и не вставляя советы. Но в его понуром взгляде я разглядел непроизнесенное: «Я же предупреждал». Когда я закончил, мы подошли к нужной двери. Но к нашему удивлению она оказалась заперта. Я подергал за ручку, но она не поддалась. — Где ПекХо и МинХён? Разве они сейчас не должны репетировать? — Спросил я, снова нервно дергая ручку, будто бы мне не хватало доказательств, что дверь закрыта. — Не знаю, — пожал плечами Арон, и добавил, — позвони ему. Но я и без того уже набирал номер телефона Рена. Все это вызывало у меня неприятное чувство той самой паники, которая случилась ночью совсем недавно. Но она не отключала мне способность рационально мыслить, а напротив, побуждала к жестокости: случись что-то с Реном — я был готов уничтожить обидчика. Я отошел на полшага от двери и поднес телефон к уху. Послышались долгие гудки, и чем дольше МинКи мне не отвечал, тем сильнее начинало колотиться мое сердце. Но тут я расслышал слабую мелодию звонка его телефона. Сначала я подумал, что мне это показалось: я настороженно огляделся вокруг в поиске объекта звука, но его нигде не было. — Что случилось? — Вновь спросил Арон, явно не вникая в суть внезапного переполоха. И тут я все понял. Я подскочил обратно к двери, прижался к ней ухом, не отключая звонок. Опасения стали обретать реальную форму: звук доносился из закрытой комнаты, и перед моими глазами начали сразу появляться самые страшные предположения. В голове что-то щелкнуло, и я изо всех сил забарабанил ладонью по двери. — МинКи! За дверью послышались заглушенное мычание и резкий стук, как если бы кто-то начал вдруг колотить рукой по полу или стене, но этот звук тут же прекратился. — О черт, — выругался я, с ужасом понимая, что это все правда. Он был там. Его держали там. Паника и гнев в мгновение слились воедино, и я уже в каком-то совершенно обезумевшем состоянии, начал выбивать дверь ногой. — Рен! — Закричал я, рискуя вот-вот сорвать связки. — Джейсон, я убью тебя, если ты что-то с ним сделаешь! Глухие звуки удара прокатились по двери, но она, конечно же, не поддалась. — Ключ, нужно найти ключ, — засуетился Арон, пытаясь быстро придумать, что можно сделать. В этот момент в коридоре показался ПекХо и МинХён, и Арон кинулся в их сторону. — Где ключ от танцевального зала?! — Закричал он на весь коридор. Ребята обеспокоенно переглянулись и бросились навстречу. Ключа у них не было, а запасной — нужно было спрашивать у персонала отеля. Происходящее дальше слилось для меня в сплошной страшный сон. У персонала, отвечающего за конкретный этаж такого ключа не оказалось, и нам предложили спросить у других сотрудников. Захотелось к чертовой матери сжечь этот отель: примерно это я и собирался высказать стаффу, но Арон остановил меня, сказав, что они с МинХёном сейчас отправятся спрашивать ключ, там где он мог оказаться. Я хотел было позвать секьюрити-персонал, но ПекХо схватил меня за руку. — Слишком долго, давай вскрывать. Я кивнул головой, не до конца понимая, что могла означать его фраза. Но в следующее мгновение ПекХо извлек из поясной сумки складной нож: он был больше обычного из-за количества деталей, спрятанных в отделениях прибора. Вытянув из ножа тонкую пружину причудливой формы, ПекХо вставил ее в замочную скважину. Я смотрел на него с восхищением, надеждой и благодарностью, поражаясь тому, что видел. Сейчас вся моя судьба была в его руках. В замке, что-то щелкнуло, а потом еще раз, и как только дверь подалась, я бросился внутрь комнаты. Джейсон сидел на бедрах Рена, прижав того к полу, заведя связанные руки за голову. МинКи отчаянно дёргался, пытаясь выбраться из захвата, и в панике мычал что-то нечленораздельное: во рту у него был кляп, рубашка расстёгнута, на груди — многочисленные красные порезы. А вокруг… разметались срезанные волосы. Я похолодел, а глазах вспыхнуло пламя ярости. За секунду я оказался рядом, набросившись на Джейсона: я скинул его с Рена и с силой ударив кулаком по челюсти. А потом еще раз; еще, но уже выше. Из носа у него тут же брызнула кровь, а я получил ответный удар ногой прямо в солнечное сплетение. Ему удалось скинуть меня с себя, но едва ли это могло остановить меня сейчас. Я готов был разорвать его. — Подонок! Я размажу тебя! — Яростно закричал я, и вновь замахнулся. Но в этот момент почувствовал чую-то сильную хватку на своих руках: это был ПекХо. Он схватил меня за руки сзади, блокируя новый удар, отводя в сторону. — Пусти меня! — Закричал я, отчаянно вырываясь, но тот держал меня слишком крепко. — ПекХо, пусти! — Что, так отчаянно защищаешь, свою самку? Ах, да, он так похож на красивую девушку, что ты, должно быть, уже забылся. Был похож. — Насмешливо процедил Джейсон, схватившись за щеку, которая сейчас, должно быть, горела от удара. — Еще бы немного, и ты бы точно опоздал на спасение своей секс-игрушки! Арон и МинХён тем временем развязали Рена, — я упустил момент, когда они вообще оказались здесь, — и как только МинКи вытащил изо рта кляп, он остервенело закричал. — Как ты меня назвал?! Всю жизнь для него сравнение его с женщиной было словно красная тряпка, а сейчас ярость из-за этих слов будто бы хлыстом прошлась по спине Рена, смешиваясь с шоком от пережитого ужаса. — Разве это не так? А хочешь я тебе скажу, что твой ненаглядный только что заявил, что между вами ничего нет. — С какой-то совершенно невменяемой интонацией засмеялся Джейсон. — Выходит, ты просто игрушка! — Я сказал тебе повторить, как ты меня назвал! — Будто в состоянии аффекта прошипел Рен, четко разделяя слова. Он стал похож на разъярённую пуму, готовую совершить прыжок, и разорвать Джейсона. Поняв, что сейчас произойдет новая схватка, Арон схватил его за руки, чтобы остановить, но Рен не успокаивался. Он перевел гневный взгляд на меня и посмотрел… будто не по-настоящему, словно его загипнотизировали. — И ты! Что ты… — В его глазах сверкнула обида и плохо скрываемая боль. Он стал похож на дикого волчонка, которого окружила стая чужаков. В его лице застыл страх и безумие, сейчас он был совершенно не похож на себя, но я разглядел в выражении его глаз мольбу о помощи, ему была нужна поддержка, ему было страшно. Только МинКи практически сразу спрятал эту эмоцию под ресницами, а потом поднял холодный взгляд, не подпускающий никого к себе. Кожа на груди — исполосована порезами, даже на губе виднелся кровоподтек, а длинные прежде волосы теперь едва доходили до ушей. У меня защемило в сердце. — МинКи… Но я не успел продолжить, как все разом замолчали. На пороге зала появился менеджер, а вместе с ним несколько человек из стаффа и секьюрити-персонал, которые, очевидно, зафиксировали по камерам происходящее. Повисла многозначительная пауза, но ее неожиданно прервал Рен. Он скомкал веревки, которыми прежде были связаны его руки и со злостью швырнул их в сторону Джейсона, а потом процедил: — Идите к черту! — И вновь посмотрел на меня. — Все! На его лице появилось выражение гнева, которое я ещё, кажется, никогда не видел. Рен направился к выходу из зала, спешно застегивая рубашку, на которой, кажется, не хватало половины пуговиц. Только теперь, когда он повернулся, я увидел, что его волосы были обрезаны клочками, а на шее тоже виднелся порез. Я похолодел еще больше. — Как ты посмел… ненавижу… — Прошипел я, вновь вырываясь из захвата ПекХо, и пытаясь ногами достать до Джейсона. — ДжонгХён! — Воскликнул менеджер, и меня тут же обступили сотрудники безопасности, блокируя выпад новой атаки. Услышав происходящее, МинКи ускорил шаг, а проходя мимо менеджера, он произнёс негромкое: «Извините». Видя его состояние, мужчина даже не подумал остановить его или начать спрашивать о произошедшем. Он только лишь кивнул головой и позволил уйти, а двух медработников жестами попросил пойти за Реном. К Джейсону тоже подбежали сотрудники медицинского персонала, а нас теперь уже всех обступили секьюрити. Я бросил еще один гневный взгляд в сторону Джейсона, замечая у него на ухе небольшой микрофон… совсем такой же, что я увидел у того официанта. Ситуация окончательно для меня прояснилась. Чертов ублюдок, он подкупил того парня, чтобы установить прослушку, видимо, для отслеживания моего местоположения. Это и позволило ему выгадать время, когда Рен оказался в полном одиночестве. Менеджер сложил руки на груди и обвел нас тяжёлым взглядом, подмечая при этом веревки и кляп на полу, а потом произнёс голосом, который не предвещал ничего благополучного: — А теперь попробуйте объяснить, что здесь произошло.