Не такой, как все

Наверняка, вас волнует то, как я оказался здесь, в Берлине, и почему я решил уехать из родного города? Объяснение довольно-таки обычно… Когда мне исполнилось 16 лет, я признался себе в том, что я не такой, как все, что я необычный. Это далось мне с огромным трудом. В спортивной раздевалке я мог подолгу смотреть на мужские обнажённые тела, при этом, естественно, возбуждался и пытался старательно это скрыть, и, не поверите, у меня это почти получалось. Почему почти? Было пару раз когда меня фактически «поймали за хвост». Вот это было неловко. Но к моему счастью, об этом вскоре забыли. Никто не понимал, что со мной происходит, а я попросту боялся всем признаться, боялся быть изгоем (хотя, я и так им был), боялся того, что после занятий парни из моего класса начнут меня избивать. Ничего из этого списка не случилось. С того момента я твёрдо осознал, что я голубой. Страшнее всего было признаться отцу. Рано или поздно, он бы всё равно об этом узнал. Я долго не мог найти в себе силы, но всё-таки я решился. В тот вечер мы с отцом мирно сидели на кухне и о чём-то беседовали. Я думал, как сказать, подготовить его, или сказать резко. Подумав, я решил сказать всё, как есть, сразу - Пап, как ты относишься к тому, что я не такой, как все парни? - начал я - Ты сейчас о чём? - отец не понимал, что я имею в виду - Понимаешь, я – гей Глаза у отца стали будто стеклянными. Он смотрел на меня ошарашенно. - Знаешь, сын, у меня всегда были подозрения на этот счёт. Я никогда не видел тебя за журналами с голыми девушками, никогда не слышал о том, чтобы ты рассказывал о своей какой-нибудь знакомой, которая так тебе понравилась. Не переживай, мы это сможем вылечить, ты станешь нормальным человеком. Сказать, что я был удивлён его реакцией – фактически, ничего не сказать. С тех пор жизнь с ним не давала мне покоя. Отец таскал меня по врачам, психологам, экстрасенсам, даже к бабкам – шарлатанкам, которые, по их словам, могут излечить абсолютно всё. Так больше не могло продолжаться. Я решил уехать. Навсегда. Так и ничего не сказав папе, я собрал вещи и уехал в Берлин, где меня, возможно, ждала уже совершенно другая жизнь.