Единственная

Статный мужчина вышел из тени и всматривался в лицо каждого "предателя", убивая своим презрённым взглядом. Ему хотелось тут же достать меч и пролить их кровь, в нём кипело желание лишить их жизни. Паше трудно верилось, что два врага способны пойти на такое. Он сам был свидетелем вечных стычек и интриг между этими людьми. Каждому лично визирь спасал жизнь и предупреждал о новой паутине заговоров и интриг. Неужели, от их ненависти до любви был такой маленький шаг? Паша поднял голову, смотря на двух дорогих людей султана, а также на ни в чём неповинных детей. — Как?! Как можно было пойти на такое предательство?! — с криком начал допрос паша, жестом выгоняя слуг из дворца. — Вы хоть понимаете, что вы делаете? Понимаете, что вам за это будет?! — не прекращая криков, продолжил он. Мустафа был в растерянности и мысленно мог предположить конец этого замысла. Рыжеволосая султанша опустила голову вниз, было стыдно стоять перед своим главным врагом такой беспомощной. А ведь когда - то гордо идя по золотому пути с вышеприподнятой головой, она могла одним взглядом убить в нём всё настроение. Раньше она вызывала восхищение, страх, который конечно же он не показывал. Словесные перепалки всегда вызывали бурю эмоций у греческого пленника. А теперь она стоит перед ним поджав свой хвост, боясь вымолвить хоть тончайший звук. Но ведь это же Хюррем султан. Разве эта султанша будет так стоять опустив голову перед врагом, который сейчас готов властвовать над ней? Такое будет только в её страшном сне. Уж лучше умрёт, чем будет унижаться. — Тебе ли с нас спрашивать, Паргалы?! — подняв голову спросила рыжеволосая. Все присутствующие посмотрели на виновницу происшествия. Ибрагим обратил свой взор на неё, ожидая продолжения. — Только вчера ты клялся в любви и верности нашей покойной Хатидже султан, а сам утопал в любви с другой женщиной! — прокричала Роксолана и поймала безумный взгляд Ибрагима. Мустафа шепнул на ушко детям о том что им нужно уйти в сад и подошёл к паше. — Это правда? — спокойно спросил наследник, вспоминая нежную тётушку Хатидже султан. Его сердце переполнилось скорбью, ведь он был так привязан к этой невинной женщине. Ибрагим невольно опустил взгляд, но вдруг вспомнил, какова его задача. — Больше ни слова про Хатидже! Слышали? Не смейте произносить её имя! — крикнул в ответ Паргалы. — Даже если всё выйдет наружу, мне больше нечего терять! Но прежде чем распрощаться с жизнью, я увижу вашу кончину! — не прекращал он, с болью и ненавистью выталкивая каждое слово. — У вас есть два выбора: либо вы пойдёте к повелителю и сами сознаетесь, либо за вас это сделаю я. — Ибрагим! — начала Хюррем, как тут же жест пальца визиря остановил её. — Ни слова больше, только ваш выбор! Мустафа и Хюррем переглянулись, будто в последний раз смотрели друг на друга. — Убей нас здесь и сейчас! Если наша смерть неизбежна, пусть это случится сейчас! — крикнул наследник, смотря на возлюбленную. Роксолана почти не сдерживала слёз, но верила что всё обойдётся. Больше всего она боялась за детей, и понимала, что как бы она не умоляла, в живых их точно не оставят. — Стража! — позвал своих верных слуг паша. Дверь дворца прикрылась, дети остались в саду. Стражники не медля схватили за руки двух безумно влюблённых. Их сердца бешено стучались, будто сейчас вырвутся из тел.Мустафа и Хюррем не отрываясь смотрели друг на друга. Ибрагиму нравилось наблюдать за их реакцией, но в то же время ему было противно смотреть на такую картину. — Всё не так быстро. Вы не признаетесь сами, значит это сделаю я, но не сразу. Я постепенно буду готовить повелителя услышать эту горькую правду, а когда он будет готов вы предстанете перед ним. — сообщил паша и рукой велел стражникам утащить членов султанской семьи. Пытаясь вырваться из их рук, Хюррем кричала что - то вслед своему врагу, но тот лишь услышал "Не тронь моих детей!", не придавая этому значения. Ведь цель у него наказать только их. Судьбу детей он посвятит только падишаху, хотя он понимал что их участь будет такая же, как и у матери. С одной стороны ему было их жалко, маленькие невинные дети, обязанные расплачиваться за чужие грехи. С другой стороны, судьба Мустафы уже решена, а следующий наследник старший сын рыжеволосой госпожи. Если никого не останется и не дай Аллах, после всего пережитого повелитель отправится на тот свет, то безусловно, великая Османская порта рухнет как карточный домик. Мысли никак не покидали голову паши. Столько головной боли, хоть и уже нет беспокойств о государственных делах. Всё никак не лезли в голову последние события. Паша хотел исчезнуть из жизни повелителя после смерти своей любимой жены, но он не может закрыть глаза на предательство и несправедливость к султану, к своему другу. Это было бы подло. Паша отправил двух предателей в темницу мраморного дворца. Он знал, что повелитель не прибудет сюда, пока идёт достройка, а если и прибудет, то до темницы ему не будет дела. Мустафа и Хюррем были в разных камерах, напротив друг к другу. Возможно это план самого паши, чтобы один видел смерть другого. Но, безусловно, они не хотят мириться с такой судьбой. Они обязательно придумают выход, но какой? Есть ли путь? Или же им уже не прикоснуться друг к другу? Они жалостно смотрели друг на друга, в душе играла скорбь, но не за себя, а за невинных детей. — Мы не смогли прожить эту любовь. — с грустью произнёс Мустафа, смотря на опухшие глаза рыжеволосой султанши. — Не такой должен быть у нас конец! Я не хочу с этим мириться. Госпожа всматривалась в его глаза издалека, ей так хотелось верить что выход найдётся и они будут счастливы. Медленно высовывая свою руку, Мустафа увидел в её ладони яд. — Что ты собираешься делать?! — встав с места спросил шехзаде, уже представив безжизненную госпожу перед глазами. — Мы грешны! Мы слушая своё сердце выбрали неправильный путь. Но жалеть об этом поздно. Если и расплачиваться, то я не хочу принимать смерть с чьих - то рук. — сквозь слезы произнесла Хюррем, смотря на него со страхом. Мустафа крепко сжал руку, мысленно не принимая свою судьбу. Он - наследник великой империи и она - жена падишаха мира будут казнены самим повелителем. Это никак не укладывалось в голове. Только вчера ему приписывали блестящее будущее за его острый ум и отвагу, его любил весь народ, все желают видеть его на троне. Сейчас же он сидит в темнице, опустив голову, ожидая смертный приговор. Хюррем султан подозвала к себе одного из стражников, чтобы спросить о детях, но тот не давал ответа. — Как ты смеешь?! Ты понимаешь кому ты перечишь?! Я выйду отсюда, клянусь, в живых тебя не оставлю! — начала кричать Роксолана, ведь речь шла о пятерых её детях. — Хюррем, они их не тронут, поверь. — успокаивал её Мустафа, смотря на стражника, будто ожидая положительной реакции. Но тот был безмолвен. В это время паша отправил Ахмеда к повелителю.