Гувернёр

Судя по тому, как легко и быстро Альбус достал слезы феникса, в Лютном переулке его знали не понаслышке. На вид этот сверхважный ингредиент ничем не отличался от обыкновенной воды, однако, стоило Луи отмерить семь капель слез феникса и влить их в отдельную посудину с двадцатью двумя каплями родниковой воды, как всю бывшую метамфетаминовую лабораторию заполнил противный дымок нежно-золотого цвета. Когда же образовавшуюся в результате смесь добавили в побулькивающее зелье, взрыва, на удивление, не последовало. Зелью оставалось кипеть на слабеньком огоньке, если верить дневнику алхимика, еще пятнадцать дней, до приобретения темно-винного цвета. Казалось бы, больше сложностей возникнуть никак не может, но на Шафтсбери-авеню никогда не было спокойно. - Вам почти по тридцать лет, - спокойно говорил Луи, сидя на диване между Скорпиусом и Альбусом. – Вы далеко не дети. Почему вы ведете себя как идиоты? - Потому что один из нас идиот, - произнес Ал. – И я даже знаю кто. - Очень самокритично, Альбус, - прошипел Скорпиус. - Что такого случилось, что вы подняли такой ор, что я с больницы вас услышал? - Твой кузен хочет слинять. - Просто поинтересовался, когда ориентировочно мы закончим, чтоб я знал, когда паковать вещи. - Звучит, как попытка бегства, нет? – усмехнулся Скорпиус. – Правильно, не дай Бог папа-мракоборец узнает, что ты наркоту толкаешь и грабишь русские музеи. - Считай это заботой моего папы-мракоборца, - огрызнулся Ал. – Твой-то проявил заботу в виде оплаты твоих похорон. - Вы оба нормальные? – ужаснулся Луи, зарядив по подзатыльнику каждому. – Ну что случилось такого, что вы готовы друг друга поубивать?! Скорпиус стиснул зубы и перевел взгляд на стену, сделав вид, что его очень заинтересовал узор на обоях. - Он был двуликим школьным другом, - напомнил Скорпиус. - А ты ранимая двенадцатилетняя девочка, чтоб столько лет об этом помнить? – вскинул брови Луи, полностью переквалифицировавшись из хирурга в психолога. – Ал, парируй. - Он бросил меня, после того, что я для него сделал! А он, между прочим, сидит здесь и творит всякие глупости только благодаря тому, что я нашел на оккультном сайте сомнительный ритуал воскрешения. - Слышь, чернокнижник, ты много на себя берешь. Ты, Скорпиус, не злорадствуй, тоже хорош. Ненавидите друг друга? Да, пожалуйста. Но не вмешивайте меня, я не могу уйти с работы и сидеть дома, ждать, пока вы устроите бытовую поножовщину из-за того, что один на другого косо посмотрел. Бывшие друзья промолчали, демонстративно друг от друга отвернувшись. - Луи, не надо нас сводить, - произнес Ал. – Как только все получится, мы сами разъедемся. - Да дело же не в том, что вы разъедетесь, а в том, что вы так и не научились общаться после глупой ссоры. - Я не буду отвечать, - хмыкнул Скорпиус, закинув ногу за ногу. – Психолог из тебя хреновый. Луи не собирался спорить, прекрасно зная, что Скорпиус прав, но и слушать очередные ссоры, а вернее вопли в гостиной, не хотелось. Не говоря уже о том, что оборотень чувствовал себя некой стеной между войной эдакого «добра» и «зла», и поди разбери, кто из этих двоих скандалистов является «добром», а кто его антиподом. - Белобрысый туповат, - заметил портрет алхимика, ставший уже полноправным жителем квартиры. - Да, есть немного, - согласился Луи, когда его соседи разошлись по комнатам. - А другой тоже туповат. - Иначе бы судьба их не свела. - Но голоса у них…клянусь бородой Мерлина, моя дорогая Перенелла кричала тише, а от ее голоса стаканы лопались! - Ну да, - рассеяно протянул Луи, не слушая ностальгические бредни Фламеля. - Слушай, сынок, - слишком уж по-доброму произнес алхимик, когда Луи уже засобирался уходить. – А организуй-ка мне портрет милой Перенеллы. - Мистер Фламель, вы не в отеле. Здесь мало того что не «все включено». Здесь «все выключено». Фламель поджал губы. - А если мы заключим сделку? Луи закатил глаза. - Мистер Фламель, вы – портрет. Что вы можете мне предложить? – саркастично протянул он. - Я так сплочу этих двух идиотов, что ты их друг от друга не оттащишь. А ты добудешь портрет милой Перенеллы. - И как вы это сделаете? - Согласен? Луи, понимая, что он в очень даже выигрышном положении, махнул рукой. Мол, делайте, что хотите, господин великий алхимик. На морщинистом лице Фламеля отразилась улыбка, впервые, за все время. Не зная и не желая знать, что так обрадовало его, Луи поднялся в свою спальню, оставив портрет в гостиной, на законном месте. - Расчистите местечко для красавицы Перенеллы, - злорадствовал алхимик, откинувшись на спинку кресла, изображенное на заднем плане портрета.

***

Альбус Северус Поттер частенько забывал о том, что он не человек. Мельчайшая деталь, казалось бы, которая совершенно не мешала сыну прославленного мракоборца наслаждаться полноценной жизнью: иметь семью на другом континенте, честно работать на благо наркокартели, гнать в подвале эликсир вечной жизни, быть хорошим сыном, братом и внуком, а главное, тщательно скрывать правду о себе. Один из плюсов его нечеловеческой сущности – низкая потребность в сне. Спал Ал в среднем раза два в неделю, сохраняя при этом бодрость и удивительное отсутствие сонливости, из-за чего соседи, даже Фламель, порой ему завидовали. В эту дождливую июньскую ночь, он как раз спал, после четырех ночей бодрствования, поэтому утро встретил ну совсем как человек. Откинул будильник, перевернулся на живот, полежал «буквально пять минуточек», которые внезапно переросли в лишние полтора часа, и, когда организм наконец-то отказывался засыпать, открыл глаза. - Какая белобрысая сука снова курит у меня под дверью?! – прорычал Альбус, почуяв тяжелый запах сигарет «Richmond». Резко вскочив с кровати, Ал, рывком дернув дверную ручку, высунулся в коридор. Запаха не было. Зная характер Скорпиуса, Ал сразу понял, что тому не составило труда ночью прокрасться к нему в спальню, выкурить там полпачки сигарет и тихонько уйти, оставив тяжелый дым витать по комнате. И только когда Ал с остервенением открыл окно, чтоб проветрить, шестое чувство заставило его осмотреться и проснуться окончательно. - Не понял. Комната была не его. Комната принадлежала Скорпиусу. Вон на стуле его «похоронный» серый свитер, который он никому и никогда не давал. Вот на столе проклятые сигареты. На стене у стола – огромный постер Эми Уайнхаус, его фаворитки в мире музыки. - Совсем не понял, - протянул Ал и потянулся к «похоронному» свитеру, словно желая убедиться, что он настоящий. И тут же отдернул руку, отнюдь не испугавшись свитера. На бледном предплечье красовалась цветная татуировка. - Нет, нет, нет, - шептал Ал, роясь на захламленном столе в поисках зеркальца. Зеркальца не было. А нужно ли оно вообще, если Ал прекрасно знал, у кого в этом доме есть татуировки, кому на глаза может спадать светлейшая косая челка, чья комната может пахнуть сигаретами, кто может бережно хранить «похоронный» свитер. От судорожных поисков Ала оторвал вежливый стук в двери. - Да, - ляпнул Альбус, и тут же оторопел. В комнату ворвался он сам, тот Альбус Северус Поттер, которого он видел каждый день в зеркале, тот Альбус Северус Поттер, чья фотография была знакома по каждому из трех паспортов с разными именами в них. Окончательно убедившись в том, что волей чьей-то глупой шутки утро не задалось, настоящий Альбус, засевший в хрупком теле малфоевского наследника, рухнул на кровать и закрыл глаза. - Господи, я думал, я с ума сойду, - шептал гость в теле Поттера. - Я тоже, - отозвался Ал. - … я так волновался… - Я и сейчас волнуюсь. - Я думал, что потерял тебя! - Что? – мигом встрепенулся Ал. Этот придурок в его заспанном теле стоял на коленях перед стулом с «похоронным свитером» и, прижавшись к нему щекой, поглаживал любимое одеяние. - Свитер?! ТЕБЯ ВОЛНУЕТ ТОЛЬКО ЧЕРТОВ СВИТЕР? - Эй, я умер в этом свитере! – В низком голосе прозвучали капризные нотки Скорпиуса. – Я просыпаюсь, вижу свитер и вспоминаю, что я жив. Каждое утро. А сегодня его не было. - И тебя больше ничего не смущает? На лице подставного Альбуса Северуса Поттера исказилось искреннее недоумение. - Например? «Как можно быть таким тупым? Как, Скорпиус?!» - простонал Ал. - Тебя не смущает, что с тобой говорит Скорпиус? - Но Скорпиус это я. - А я кто тогда? Впервые Альбус увидел со стороны, как его собственное лицо изменилось так, словно ему задали вопрос из ряда «Что есть любовь?», «В чем смысл жизни?», «В чем разница между синхрофазотроном и микроволновкой?». - Ой, - наконец, осознал весь ужас Скорпиус, разглядывая свое новое лицо в выпуклом отражении чайной ложки. – Что-то во мне не так. - Ты тупой? - Я оптимист. - Нет, ты тупой. Никогда, никогда мое тело так не тупило. - Это Луи постебался, - улыбнулся Скорпиус. – Я тебе говорю, так и есть. - Убью его, - прорычал Ал. – Поможешь мне спрятать тело? - Чье? Тяжело вздохнув, Ал хлопнул свое же тело по плечу. - Просто пойдем.

***

- Да ладно? – смеялся Луи. - Он еще и ржет, - буркнул Скорпиус. - Вы прикалываетесь. - Я тебе сейчас глаз выбью, - прорычал Ал. - Моей рукой? Не смей, просто запинай его, - посоветовал Скорпиус. - Луи, хватит ржать, а? - Не благодарите, - чопорно отозвался портрет Фламеля, привлекая к себе внимание. Что у него и получилось. - Это был ты, старый хрен? - Какого черта? - Как, мистер Фламель? – все еще хохотал Луи. – Вы же… портрет. Фламель не на шутку обиделся. - Юноша, я портрет величайшего волшебника, который и при жизни творил такое, что вам, остолопам, и не снилось. На полотне запечатлен не только мой образ, но и моя магия. - И что им делать? – крикнул Луи, перехватив тело Скорпиуса поперек туловища, дабы то не накинулось на портрет с ножом. - Поживите так, скажем, тридцать шесть часов. Глядишь, чего и выйдет. А ты, милок, готовь на каминной полке место для портрета моей ясноокой Пернеллы. И больше алхимик не сказал ничего. Лишь тихонько хихикал, при виде двух бывших друзей, застрявших не в тех телах, и, как оказалось, не в нужное время. Совсем не в нужное.