Гувернёр

Луи Уильям Уизли, наиболее рассудительный и спокойный жилец квартиры на Шафтсбери-авеню, казалось, ведет самую что ни на есть обычную жизнь, по крайней мере у соседей-маглов никогда не возникало задней мысли о том, что этот рыжеволосый красавец как-то связан с чем-то мистическим, волшебным и потусторонним. Молодой хирург, переживший развод, отец малолетней дочери, местный активист по борьбе с уличными хулиганами, измалевывавшими стены дома похабным граффити, да в конце концов, единственный из ныне живущих, кто способен сдерживать разрушительный ураган по имени Скорпиус Малфой. Наверное только из уважения к Луи, соседи не вызывали полицию, когда в странной квартире постоянно что-то взрывалось, падало, кто-то кричал отборнейшим матом и даже доходило, судя по звукам, до драк. Если бы знали соседи троицы-нечисти, чем занимается сейчас этот «совершенно нормальный человек», то вероятно не поверили бы ни слову. А каждую субботу, вот уже восемь лет как Луи Уильям Уизли проводил в министерстве магии, а именно в вечно холодном зале суда, словесно воюя с Визенгамотом. - И это снова абсурдно и абсолютно невыполнимо! – воскликнул председатель Визенгамота, вцепившись руками в кафедру. – Мистер Уизли, вы тратите и наше время по совершенным пустякам. - Меня и мою семью вычеркнули из волшебного мира за ликантропию, а вы называете это совершенным пустяком? – вскинул брови Луи. – Под своей семьей я понимаю не только жену и дочь, но еще и стаю, а это, на секундочку, около сотни оборотней, и это только в Англии. Министерство просто выкинуло из своих списков сотню волшебников. Вам кажется это нормальным? - Эти волшебники в силу своей болезни неадекватны, совершенно дикие и не приспособлены для жизни в цивилизованном обществе, - заверил Корбин Марчбэнкс, председатель, который, казалось, сейчас потеряет терпение. - Вы себя слышите, нет? – вскочила со своего места хрупкая темноволосая женщина в строгом синем платье. – Мы абсолютно нормально с вами разговариваем. Мы не живем в землянках и не питаемся падалью. Мы отличные колдомедики, но вынуждены работать в магловском мире из-за ваших реформ. У нас с Луи нормальный, здоровый ребенок. Чем это отличается от жизни каждого из вас? - Тише, Джейд, - шепнул Луи, опасаясь, что невысокая и худенькая волшебница сейчас оскалится и бросится на ложу Визенгамота. - Насколько я знаю, ваш ребенок - врожденный анимаг? - Это плохо разве? – едва не прорычал Луи. – Или вы считаете, что она тоже опасна? - Ваш сарказм, мистер Уизли, не уместен, - произнес Билл Уизли, глава «Комиссии по отлову и ликвидации оборотней». – Вы снова талдычите нам, что оборотни не опасны, что они такие же люди, как и все мы, но ни разу, ни единого слова вы не сказали о том, сколько они человек изувечили, обратили в себе подобных и, что страшнее, загрызли насмерть. Визенгамот загудел в одобрении. Луи сцепил зубы и, вероятно, выматерился бы, в лучшем случае, если бы маленькая ладонь его бывшей жены и напарницы по делу о правах оборотней, не сжала бы его руку под столом. - Достаточно вспомнить одного лишь Фенрира Сивого и ту опасность, которую он нес, и все, вопрос о нормальности оборотней отпадет сам по себе! - Сивый был темным пятном нашей истории, - подтвердила Джейд. – Но судить о целом народе по одному лишь жестокому представителю…пардон, но это глупо! Все равно что судить о волшебниках по одному лишь Волан-де-Морту. - Нужны ли еще доказательства их неадекватности? – закудахтал Марчбэнкс. – Не ведают, что говорят, а сегодня даже не полнолуние. - И мы опять пришли к тому же спору, - напомнил густобровый волшебник в первых рядах ложи. – Давайте обсудим конкретно сегодняшнюю проблему, хотя, как по мне, проблему эту видят только наши многоуважаемые оборотни. - Отлично, коллега, довольно полемики. Мистер и миссис Уизли, вы выражаете протест по отношению к законопроекту о «Лечении ликантропии», принятого 8 июня этого года? - Ни в коем случае, - покачал головой Луи. – Лишь к некоторым его составляющим. - Конкретно, - произнес Билл Уизли. – Если мы правильно поняли, то вы против лечения оборотней? - Против насильного лечения, - поправил Луи. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, законопроект предусматривает принудительную изоляцию и лечение? - Так и есть. Повторюсь. Вы, мистер Уизли, выступаете против лечения. Насильного. То есть, вы подразумеваете, что не все особи мечтают избавиться от болезни? Джейд громко и даже по-хамски фыркнула. - Это не болезнь, раз уж на то пошло, - сказала она. – И не называйте нас «особями», мы оборотни, а не опарыши. А отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что да, есть оборотни, которые не хотят избавляться от ликантропии. - И почему же? - Потому что нам это нравится, - сухо сказал Луи. Билл Уизли закрыл лицо рукой. - Мистер Уизли, вы имеете в виду, что вас нисколько не гнетет ваше…состояние и вы не намерены избавляться от ликантропии? - Все верно, мистер Марчбэнкс. - Я рождена в семье оборотней, - поддержала Джейд. – Рождена таким же анимагом, как и моя дочь, однако была обращена в возрасте четырнадцати лет, потому как в моей семье это принято. Вы сейчас все дружно будете орать, что это варварство и мы дикие, но, уверяю вас, мало того, что вся моя семья – абсолютно нормальные люди, именно люди, так еще и каждый мой родственник, начиная покойным прапрадедом, первым оборотнем, и заканчивая мною и моим мужем, не захочет лишать себя природы оборотня. - Вы говорите о насильном обращении в возрасте четырнадцати лет, - мигом ухватился за новую тему Марчбэнкс. – Значит ли это, что вашу дочь ждет та же участь? - Если моя дочь захочет стать оборотнем – она станет оборотнем, - произнес Луи. – Если она захочет воспользоваться законопроектом и излечиться от наследственной ликантропии – мы поддержим ее решение. Зал снова загудел то ли в одобрении (что вряд ли), то ли в негодовании (что вероятнее). - Мы теряем время, говоря о способности оборотней жить в нормальном мире, - громко сказал Билл Уизли. - Мы боремся за свои права! - Действительно, геям можно, а нам нет! – крикнул в ответ Луи. - Вам и предоставили право на лечение, а вы так яростно его отвергаете. - Мы имеем право жить так, как хотим, разве не так? – парировала Джейд. - Только в том случае, если это не опасно для общества, - констатировал Билл Уизли. – А тут уж сами видите. - Я оборотень вот уже больше десяти лет, - рявкнул Луи, окончательно потеряв терпение. – И ни разу, ни разу от меня не пострадал ни один человек. - Нельзя рассматривать конкретно ваш случай, - упрямо заявил Марчбэнкс. - Но вы полдня рассматривали случай конкретно Фенрира Сивого, говоря об опасности! - Мистер Уизли, ваши доводы нелогичны! – гаркнул Марчбэнкс. – Не вижу ни смысла, ни возможности задерживать вас и вашу спутницу. Заседание окончено. Луи дернулся было вперед, но Джейд, несмотря на то, что была ниже его головы на две, цепко придержала его. - Ты ничего им не докажешь сейчас, - тихо произнесла она. Они вышли из зала суда номер десять в числе последних: члены Визенгамота, одетые в форменные алые мантии, словно наперегонки спешили покинуть холодное помещение. Самым последним вышел Билл Уизли и, одарив невидящим взглядом сына, затерялся в толпе. - Ну? – вскочив на ноги, спросил Скорпиус, терпеливо дожидавшийся окончания заседания под дверью. Луи покачал головой. - Вообще? - Даже слушать не стали. - Когда-нибудь вы их просто достанете и они на все согласятся, - заверил Скорпиус, шагая по коридору вместе с бывшими супругами. – А если нет, давай я с ними поговорю, ты же знаешь какой я… - Мистер Малфой? – окликнул его смутно знакомый голос. Скорпиус что-то недовольно проворчал и обернулся. Мужчина лет пятидесяти, одетый в дорогую бархатную мантию, приветливо ему кивнул, и Скорпиусу потребовалось около минуты, чтоб понять, кто перед ним. - Лорд Тервиллигер, - улыбнулся гувернер. – Очень рад. - Не ожидал встретить вас в субботу в министерстве, - произнес Генри Тервиллигер. – Какими судьбами? - Как дети? – перевел тему Скорпиус. На лицо лорда будто набежала тучка. - Безмерно по вам скучают. Могу ли я попросить вас вернуться? - Не думаю, что это возможно, - вежливо отказался Скорпиус. – Но, знаете, могу посоветовать вам отличную нянь… гувернера, отлично ладит с детьми, мой духовный наставник и хороший друг. Между прочим – сын знаменитого Гарри Поттера… Луи не сдержался и хихикнул. Тервиллигер перевел ясный взгляд на пару оборотней, словно припоминая, где мог их видеть, и, казалось, потерял к Скорпиусу всякий интерес. - А вы, друзья мои, со слушания, не так ли? - Именно, - кивнул Луи. - Наслышан, наслышан. Успехов, насколько я знаю, нет? - Как видите. Лорд замялся на мгновение. - Знаете ли, я могу повлиять на пару людей Визенгамота. Разумеется, в вашу пользу. Святая простота Луи, который, казалось, сейчас кинется обнимать Тервиллигера! - Вам что-то нужно от оборотней? – А вот Джейд оказалась куда как более трезвомыслящей. И не ошиблась. - В деревушке, поблизости от моего жилища, участились нападения на детей, - тихо сказал Тервиллигер. – Министерство выследить не может, есть мнение, что это оборотень. А ко мне на каникулы приехали дети, я беспокоюсь, ведь от нас до деревни всего ничего. Скоро полнолуние, а значит, в деревне найдут чье-то тело. - Вы хотите, чтоб мы нашли виновника? – поинтересовался Луи. – Выследили по запаху? - Если только это возможно. - Вполне, - кивнул Луи. - Вы реально сможете наказать своего сородича? – шепнул Скорпиус. Джейд и Луи посмотрели на него, как на идиота. - У нас есть свой кодекс. Детей нельзя трогать. - Но оборотень не контролирует себя в полнолуние. - Детей трогать нельзя, - повторил Луи уже тверже. Тервиллигер аж приободрился. Его тонкие губы невольно расплылись в улыбке, что не вязалось с образом сурового чиновника. - Я не останусь в долгу, - пообещал он. – Ну, будем же на связи. А сейчас прошу меня извинить, работа. И шагнул в лифт, который для него придержали. Скорпиус, едва поспевая за оборотнями, заскочил в лифт, спускавшийся на первый этаж и, прижавшись к панельной стенке, поинтересовался: - А что будет, если вы поймаете оборотня? - Если это действительно оборотень и если он действительно раздирает детей – загрызем, - пояснила экс-миссис Уизли. - Серьезно? - Абсолютно, - кивнул Луи. - Почему мне кажется, что вы делаете это не в первый раз? - Потому что мы делаем это не в первый раз. - А если оборотень не мог остановиться и разодрал ребенка случайно? Луи фыркнул. - Ты или оправдываешь оборотней, или не любишь детей. Да, мы не контролируем себя в полнолуние, но при виде ребенка в голове зажигается мысль «Нельзя. Нельзя». - То есть, мозг как бы передает сигнал? – немного запутался Скорпиус. - Именно. В беспамятстве оборотень не может убить ребенка. Только умышленно. Они покинули министерство магии, а бывшие супруги, которые нормально и даже дружественно общались лишь в зале суда, борясь за права себеподобных, распрощались довольно тепло. До Шафтсбери-авеню было рукой подать, и, шагая по тротуару, Скорпиус неустанно засыпал усталого Луи вопросами. - А как вы поймете, что это оборотень? - По запаху. - А если не выйдет? - Выйдет. - А можно мне с вами? - Нет. - Почему? – возмутился Скорпиус. - Это опасно, - только и сказал Луи. – В лучшем случае – три оборотня. От тебя и мокрого места не оставят, несмотря на то, что ты бессмертный. - Но ты меня не трогаешь! - Я буду там не один. Скорпиус оскорблено закусил губу. - Но я могу помочь! - Чем? Приманишь оборотня на корм для собак? Не чуди, - фыркнул Луи. – Будешь ответственным за эликсир бессмертия. Будешь сидеть и смотреть, чтоб он не взорвался на горелке. - А он может взорваться? - Нет. - Так зачем на него смотреть? - Во славу Сатане, конечно, - устало протянул Луи. – Все, больше никаких вопросов, я устал. Скорпиус послушно заткнулся. Они дошли до дома не переговариваясь, и лишь когда Луи нашарил ключи в кармане, Скорпиус все же не выдержал: - Луи, а я ведь тебя больше всех на свете люблю. - Нет, тебе с нами нельзя, - отрезал Луи. - Ну почему? - Потому что нет. - Но я же тебя люблю, а ты… - Скорпиус, ну хоть попытайся скрывать свою голубизну, - улыбнулся Луи. Скорпиус чуть не подпрыгнул от такого заявления. - Ну сколько можно, а? – обиделся он. – Ну ладно Ал, но ты! - Иди уже, - хмыкнул оборотень, подтолкнув друга к лестнице. Скорпиус, как обиженный ребенок, поплелся в свою комнату, а Луи, расстегнув рубашку, отправился на кухню за чем-нибудь алкогольным, по обыкновению снимать стресс после суда. «Нет уж, в жизни не пропущу такое охренительное приключение» - подумал Скорпиус и улыбнулся своим мыслям.