Отпусти меня, сумасшедший!

      Тошнотный, противный запах гнили пробудил Акио. И тот, открыв глазки, уставился в темноту. — Так быстро проснулся? — Уже знакомый голос заставил его вздрогнуть. — Где я? — он уставился в темноту, чтобы глаза привыкли к ней. — Ты у меня в гостях, — в голосе террориста слышалась наглая улыбка. — Что я тут делаю? — он попробовал шевельнуться, и наручники брякнули у него на запястьях. — Зачем ты меня привязал? — голос стал набирать и взбудораженных ноток, он посмотрел на свои запястья, так как глаза немного привыкли. Руки и вправду были словно приделаны к железной кровати ржавыми наручниками. Паника нахлынула моментально, тело дернулось, и кровать пронзительно скрипнула. Тихое хихиканье в ответ. — Немедленно отпусти меня! — руки Акио судорожно бились в попытках освободиться, но тщетно. — Тише, мой малыш. Успокойся. Я сделаю все как можно нежнее, — парень тыльной стороной руки погладил испуганного мальчика по щеке, и новая порция дрожи и страха, словно током, пронзила полуобнаженное тело. Дыхание в панике участилось, но это, видимо, только порадовало захватчика. — Почему ты так боишься? — нежно прошептал незнакомец на ушко заложнику. — Отстегни меня. — А ты пообещай, что будешь хорошо себя вести. — Обещаю, — тихим вздохом произнес бедный мальчик. — Я НЕ СЛЫШУ! — сильная рука невыносимо больно сжала его горло. — Я обещаю, — из последних сил произнесла охрипшая жертва. Пару мгновений и небольшой щелк где-то над головой, тонкие запястья освободились. Акио приподнялся, и кровать снова издала неприятный скрип. Глаза лежащего рядом следили за каждым его движением и будто светились в ожидании спектакля. Аки осмотрелся вокруг, но ничего, кроме круглого стола и огромного шкафа, не разглядел. Желудок скрутило от вони, и к горлу подбежал поток рвоты. В комнате царствовал застоявшийся запах человеческих разложений. Воняло буквально отовсюду. Он хотел встать на ноги, но лежащий рядом тут же схватил его локоть, уложив обратно на кровать. — Что тебе от меня нужно? — Ты такой любознательный, — сухой язык парня сделал дорожку у Акио на шее. — Ты позволишь мне тебя раздеть? — Нет! Звонкая пощечина тут же обожгла щеку малыша. — Ты позволишь? — Вновь поинтересовался уже приевшийся голос. — Да, — тихим дрожащим голосом выдавил он. Как только согласие вступило в силу, силуэт, некогда лежащий рядом, оседлал покорно лежащее тело. Лучше молчать, лучше ничего не говорить. Этот маньяк убьет меня, он надругается надо мной и затем убьет. Почему же я не остался дома, там, в детском доме? Почему? Ледяные руки разорвали футболку, что оставалась на теле юнца, и холод жгучими лапами обнял обнаженный торс. — Ты такой красивый. Мне даже тебя жалко. Слезы проступили на глазах и скатились в разные стороны к подушке. Если то, что лежало под головой, можно было назвать подушкой. — Не плачь, – голос стал нежным, в нем послышалось даже что-то вроде понимания и участия, а проворные пальцы взяли теплые соски, мягко и нежно покручивая их. — Мне холодно. — В ноябре всегда холодно, — маньяк слегка наклонился к груди Акио и нежно облизал его еще не остывшие соски, затем резко впился в них острыми, как лезвие, зубами. — Перестань. Прошу, – умоляюще протянул Аки. В ответ тишина. Язык медленно поднялся к шее, приласкав ее кончиком, стал спускаться все ниже и ниже по тощему и скованному холодом торсу. Он спустился к самому низу, пристроился около ремня на джинсах, стал нежно покрывать поцелуями живот. Затем прошелся кончиком от пупка до самой ширинки. Рука потянулась к выдвижному ящику в дряхлом столе и достала оттуда две плотные прищепки, которые пристроились на незащищенных сосках. Акио заныл и заторопился снимать их, но был остановлен сильными руками насильника, которые зажали две тонкие конечности в прежнее положение, пригвоздив их у юноши над головой. Движение не по плану взбесило сумасшедшего. Значит, не любит, когда играют не по его правилам. — Будешь выделываться, кастрирую, — и словно в знак подтверждения достал из того же ящика ножницы. Он уже без церемоний снял ремень с штанов Акио и точным движением распахнул ширинку. — Прошу тебя, не нужно, — уже не в состоянии сдержать наступившей истерики, захныкал мальчик. В ответ этот монстр лишь перевернул теплое тело на живот и поставил в позу «раком». — Сегодня ты будешь моей собачкой. Будешь играть со мной, а если что-то пойдет не так, я похороню тебя. Акио всхлипнул и оказался в туго затянутом ошейнике, звонкая цепь закрепилась там же и намоталась на руку и запястье взбешенного террориста. Он нетерпеливым движением снял его штаны и бросил их в темноту. Окна в комнате засвистели от ветра, и тело ударилось в дрожь. — Ты будешь называть меня хозяином. Ты понял? Тишина. — ТЫ ПОНЯЛ?! — заорал маньяк, грубо дернув за поводок. — Д...да, хозяин, — заикаясь от слез, ответил питомец. Внезапно парень встал и куда-то исчез. Вернулся он очень быстро и вновь встал сзади. Подозрительная коробочка, которую он принес, предательски зашуршала. Маленькие крючки для рыбалки, которые были извлечены из нее, по очереди стали дырявить кожу обнаженной спины. Крики и просьбы перестать полились изо рта жертвы. Но быстро были остановлены оказавшимся в нем кляпом. Со спины начала струйками течь кровь, которую бережно слизывал сухой язык, сопровождая сиё действо похотливыми охами. Та же леска для рыбалки была старательно протянута в каждый крючок, делая из тела Акио «марионетку». Соленые слезы беспрерывно стекали на подушку и образовали мокрое дурно пахнущее пятно. После закрепления «марионетки» на крючке, торчащем из потолка, парень стал прибивать его руки гвоздями к стене. — Проси прощения. Проси у Бога прощения, — его голос кричал отчетливо и громко, но, несмотря на это, распятый парень не слышал ни слова. Одуревший от крови террорист распахнул свою ширинку и безо всяких смазок внедрился в задний проход обмякшего Акио и стал быстро двигаться в нем. С узкого отверстия паренька потекла кровь, но ему, похоже, этого было мало. И останавливаться никто не собирался. Злой захватчик остановился лишь тогда, когда голова исстрадавшейся жертвы опустилась вниз, а крики сменились на тишину. Убийственную тишину.