Отпусти меня, сумасшедший!

— Проснись, милый, проснись же... Акио... — голос милой Кэтрин доносился до его ушей как будто откуда-то издалека, но был отчетливо слышен. — Куда я?.. Кэтрин? — Парень быстро очнулся, поднявшись на локти, и посмотрел сначала вокруг себя, а затем на ее обеспокоенное чем-то лицо. В помещении пахло медикаментами, и рядом с кроватью тихо капала капельница. Он откинулся на спину и глубоко вздохнул. — Все позади. — Что? Ты о чем? — она пытливо вглядывалась в его лицо и нежными плавными движениями проводила подушечками пальчиков по белокурым локонам. — Что с тобой произошло? Я в полиции была, и... — Кэт, прошу тебя, не нужно этих вопросов… — он устало взглянул на нее, и та мигом прочитала на его лице одну важную деталь. Он больше не тот, не тот, кем являлся раньше. Все не так, как при первой встрече. — Мне нужно уехать. — Уехать? Нет, что ты, я не могу тебя пустить. — Не можешь пустить? У тебя нет выбора. Я уезжаю, как только выберусь отсюда. — И куда ты поедешь? — Я найду куда, — он обратил взгляд к окну и уловил падающую снежинку. — Я прошу тебя, не уезжай, да и дело в том, что я... — Какой сейчас месяц? — он вдруг прервал ее на полуслове, и ее взгляд терпеливо опустился в пол. — Первое декабря. — Как первое декабря?! — Сознание словно пробудилось от долгого сна, и Акио чуть не упал с кровати. — Не может такого быть. Я ведь там был только несколько дней... — Там это где? Где? Акио? Он быстро поднялся и бросился искать свою одежду. — Я не мог так долго там быть, Ник не мог меня так долго держать. — Куда ты? Кто такой Ник? — Кэт в мгновение подлетела к нему и начала успокаивать, усадила на кровать. Сердце ее обливалось кровью при одном только взгляде на сухое тело. Парень сполна чувствовал всю ее тревогу. Он два месяца где-то пропадал, и вот теперь, похоже, сходит с ума. — Кэтрин, я прошу тебя, пусти меня! — Он лихорадочно метался по палате, но со временем повиновался и сел обратно на белую и чистую кровать. — Никуда я тебя не пущу. Для начала ты сядешь и объяснишь мне, в чем дело. И кто этот Ник. И где, черт бы тебя побрал, носило твою душу? — голос звучал более чем внушительно, и дерганый Акио, захлебываясь эмоциями, начал лепетать ей обо всем произошедшем с ним за это время. Он быстро проговаривал каждый эпизод, не уставая и не стесняясь, рассказывал о постельной сцене, изображая свои страдания в очень ярких красках. Вдруг, под конец впечатляющей истории, голова почему-то начала кружиться, свет стал потихоньку гаснуть, а Кэт начала кричать и биться в истерике. В ушах будто застрял добротный пуд ваты, из-за которого слова Кэтрин так и не доходили к барабанным перепонкам. Девушка растворилась в помещении, а на смену его уютной палаты пришла тишина и темень. Воздух вновь осквернял знакомый, уже приевшийся гнилой запах. Акио в ужасе распахнул слипшиеся ресницы, и узрел вид уже известный облупленного потолка. — Кэтрин, КЭТ! Кэт, где ты, родная!? — Он хотел было подняться, но наручники на руках и тугая веревка на ногах не смогли предоставить ему такой роскоши. — Тише, мой малыш, тише, хороший мой котеночек, — Ник бережно гладил его по головке и голубыми глазами заглядывал прямо в душу. — Опять ты!? Куда ты дел ее? Куда ты дел мою Кэтрин!? — Кэтрин? Я не знаю никакой такой Кэтрин. Ты бредишь, любимый, у тебя температура, — его губы прижались к вспотевшему лбу. — Но Слеш сказал, что это скоро пройдет. Нужно только подлечиться. — С-Слеш? – быстро окинув комнату, взгляд застыл на разноцветном парне, сидящем за столом около еле тлевшей свечи. — Мы так долго тебя искали. Представляешь, ты уснул прямо на снегу. Ты ведь мог умереть, — на этот раз теплая рука Ника робко прошлась по мокрой щеке, — ты весь вспотел, тебе стоит еще поспать. — Отвяжи меня, ублюдок. — Не груби, — голос посуровел, но тут же обмяк, — тебе и вправду, наверное, нужно еще отдохнуть. — Пусти меня, пусти, я тебя умоляю, — руки судорожно задергались, но браслеты на кистях почти полностью сковали движения. — Пора бы придумать что-то новое, — Слеш вмешался в беседу и резко очутился около кровати с пострадавшим, — Если ты будешь так же выделываться, то могила очень скоро станет твоей близкой подругой. — Я даже потерял счет времени. Я потерял счет. Понимаете? И о каком снеге вы говорите? Я точно помню, что сейчас только начало ноября, — заложник обессилено захныкал. — Зачем тебе время? Я уже давным-давно перестал его считать, — Ник широко улыбнулся и на мгновение стал похож на Джокера из комиксов, которые читал Акио, когда был в детдоме.       Так быстро пролетело время с момента, как мечта стать самостоятельным воплотилась в реальность. Много произошло с того памятного момента. Но как же знать, почему все произошло именно так. Может, и вправду, не суждено было ему прожить счастливую жизнь. Может, и вправду стоило остаться там, в таких же облупленных стенах, как и здесь. Разницы особой нет и, наверное, ее не будет. Хотя, стало быть, жестокая судьба приготовила ему смерть именно в этих краях. Незнакомых и холодных, как внезапно нахлынувшая зимняя стужа. Казалось бы, какая разница, где закончишь эту жизнь? А оказалось, что разница есть. Эту девушку по имени судьба никак нельзя подманить к себе, невозможно расположить ее добродушие именно к своей персоне. А те счастливчики, кому удалось это сделать, наверняка просто связаны каким-то образом с самим дьяволом. Ведь судьба, она, скорее всего, и есть любовница самого повелителя преисподней. А иначе, не была бы такой жестокой по отношению к людям.       Он уснул прямо на руках у своего похитителя, и вновь ему приснилась Кэтрин. Быть может, чувства к ней усиливало расстояние, которое появилось между ними. Они были знакомы едва ли не один день, но она успела найти для себя уютное местечко в его большом сердце. — Как думаешь, Слеш, он полюбит меня? — Не знаю. — Ты всегда так говоришь. Но я уверен, что именно ты знаешь больше, чем кто-либо. А строишь из себя глупенького дурачка. — Он бредит. — А ты меняешь тему. — Я не желаю говорить с тобой. — Неужели ты обиделся? — Ник язвительно уставился на усталую фигуру, которая бережно меняла спящему Акио холодный компресс. — Нет, я просто ревную, — с этими словами он поставил маленькое ведерко с водой на пол и тихо затушил стоящую посреди стола свечу. ***       Дни летели так быстро, что вскоре лес и поляну, находящуюся рядом с домиком, совсем замело. Зимы в этой чаще особенно холодны под Новый год. Температура малыша никак не хотела спадать, и Слеш перешел на антибиотики, в которых, к счастью, знал толк. До психиатрии его довела любовь, невыносимая любовь не к какой-либо девушке, а к медицине. Нет, он не сошел с ума, его просто убрали. Убрали как никому ненужного пса. Убрали молодого и продвинутого кандидата наук. Да и негоже перед аудиторией появляться в таком глупом виде. Разукрашенным и свободным. — Как ты, любимый? — голубоглазый ни на шаг не отходил от постели больного. — Уже лучше, — тихо пробормотал питомец себе под нос и отвернулся от любопытного хозяина. — Я думаю, ему станет лучше, если ты наконец похоронишь мистера Скитча. Ник, пойми, он слишком воняет. А свежий воздух способствует выздоровлению больного. — Скитча? Да я тебя скорее закопаю, чем его. Или ты решил опять со мной в докторов поиграть? — Прости. — То-то же. Доктор вздохнул и закатил глаза, и Акио невольно хихикнул от вида его забавной рожицы. — Может, хватит уже кривля.. — Тс! Тише, — Слеш приложил указательный палец к устам и навострил уши. Где-то вдали послышался лай собак и грубых мужских басов. — Ник, похоже, это копы. — Копы? Какого черта!? — похититель тут же вскочил со своего места на кровати и метнулся к окну. – Слеш, собирай манатки, мы сваливаем.