* * *
В отличие от Арнклиффа, в котором я, забываясь в алкогольном опьянении и компании одной-двух девушек, скрывался не только от закона, но и от самого себя, в Торонто всё встало на свои места: чёткая отлаженная – пусть и подпольная – работа в «Фостер Индастриз» вернула меня в прежнее русло. На остальное просто не хватало времени. Поэтому я, не раздумывая, согласился с предложением Сьюзен – бывшей секретаршей Майкла, с которой нас застукала Норма – работать на меня. — А мистеру Томпсону отдайте свою… секретаршу, — с придыханием посоветовала Сьюзен в не самый подходящий момент для обсуждения таких важных решений, но в самый подходящий для неё и для её босса. Меня даже не удивило, почему Майк так быстро согласился поменяться самыми, что называется, сподручными работниками. Нет, он, конечно, покапризничал, но за символичную плату – бутылку «Деламен Винтаж 1973» – согласился пойти навстречу. И ведь всё было идеально – я не старался, она имитировала; я не подозревал, она докладывала Томпсону – пока однажды не была поймана с поличным. Тогда ещё у меня не было секретов от заместителя. Почти. Не было. «Фостер Индастриз» никак не мог прийти к соглашению с неким Филипсом – американским нефтемагнатом того времени. Переговоры, естественно, проводил Томпсон, а я, как серый кардинал, был вынужден лишь наблюдать и жать на рычаги, которые можно было приводить в действие только после обсуждения с заместителем. Обсуждать я, конечно же, ничего не стал, а Майкл ещё пару недель удивлялся, почему Филипс согласился со всеми нашими условиями. И вот, Сьюзен, услышав от какого-то охранника о тайном узнике, отыскала место пребывания заключённого и чуть, было, не столкнулась со мной лоб в лоб, когда спешила его покинуть. Им оказалась четырнадцатилетняя дочь Филипса. Хватило всего лишь двухминутных пыток, чтобы узнать, что это было не простое любопытство. И в самом деле – какая женщина устоит перед раскалённым ломом, обжигающим самое чувствительное место? Выяснилось, что Майкл специально подложил под меня свою секретаршу. С её помощью он всегда был в курсе моих дел: знал об отношениях с Нормой; знал заранее, когда наши с ним мнения в решении какого-либо вопроса не совпадут; о Краше, который считал мачеху роднее отца; о Келли, которой для меня и вовсе не существовало. Обо всём, что подслушала Сьюзен. Именно поэтому я отказался от предложения Бессонова взять с собой Сонечку. Позже, увидев на месте шпионки новую секретаршу, Майк не постеснялся спросить, куда делась прежняя. А я не постеснялся ответить: «Доигралась». Он, естественно, догадался, какая учесть настигла девушку, а я догадался не срываться на Томпсона, пока сам занимаю пост заместителя.* * *
— Но я и вправду не знаю… — перейдя на шёпот, бормочет девушка, не сдержав слёзы. — Крис очень скрытен… А я не настойчива… Знаю, что ему нельзя о многом говорить… — Почему не взял с собой на похороны? — наигранно смягчаюсь, приподнимая её голову пальцами за подбородок и заглядывая в мокрые глаза понимающим взглядом. — Мистер Томпсон… Он не отпустил. Сказал, либо Крис едет один, либо никто не едет… Похоже, с "мистером Томпсоном" тоже предстоит малоприятный разговор. Убираю руку от подбородка, прикладываю тыльной стороной ладони к её щеке. По ней уже пробежала солёная слеза. Ласково вытираю, провожу руку к затылку, едва задев мочку уха, останавливаюсь на шее. Мягкие гладкие волосы приятно путаются между пальцами. Мне не доставляет удовольствия видеть, как одна из лучших и некогда доверенных сотрудниц сотрясается от мысли, что я могу с ней что-то сделать. И больше всего, уверен, боится не смерти, а повторения той ситуации, когда чуть было не оставила меня без языка. Не доставляет удовольствия доводить её до слёз. В моих глазах Лиз – по-прежнему высококвалифицированный специалист. Без неё буду как без рук. Но когда руку поражает гангрена, её уже не спасти… — Помнишь тот поцелуй? — напоминаю, перебравшись с её шеи на затылок. — Ты была не очень-то благосклонна. И уже помолвлена с Ренаром, верно? А в ответ лишь дрожащие губы. Резко сжимаю волосы в кулак, рывком тяну вниз. — Верно?! — Д-да… Тут же отпускаю и снова начинаю гладить по затылку. — У него была дочь, он говорил? Троекратный кивок головой. — А то, что она была моей любовницей? — Угу… Вот оно что. Ренар с самого начала знал о наших отношениях с Николь. С самого начала знал, кого подозревать в её пропаже. — Расскажи, как он её спас и где прячет? — Крис… он… Он специально не говорил, чтобы с меня не было спроса… Говорил только, что скоро всё закончится и… и что мы уедем… — Куда? — Не знаю… Просто… уедем… отсюда, наверное… Ренар – завидная ищейка – наверняка умеет не только искать, но и прятаться: ему известны все методы маскировки, сжигания мостов и обрубания хвостов; он не раз доставал из-под земли любого, на кого укажу пальцем. Мне до него не добраться, а если добраться – то очень не скоро. Но ведь не обязательно знать, где он затаился, если держать в руках козырь. Беззащитный, напуганный до смерти козырь. — Тебе не кажется, что Кристоф уже уехал отсюда? — продолжаю допрашивать. — Нашёл Ники, вырвал из лап мафии и сбежал. Без жены. Выходит, ты в его планы не входила? — но так как вопрос в ответе не нуждается, кидаю вдогонку новые: — Зачем ему нужен был этот брак? Зачем он вовлёк тебя в мой бизнес? И самое главное: на кого вы работаете? — Мистер Ф… — На кого работаете, спрашиваю?! Девушка на секунду зажмуривается, ожидая рывок по волосам, хват под шею или, возможно, удар по лицу, но ничего из этого не следует. Моя рука по-прежнему мягко лежит на её затылке. — На вас… — набравшись смелости, шепчет одними губами. — Не надо меня обманывать, милочка, — не верю. — С лжецами разговор такой же, как с предателями – короткий. Либо сейчас же называешь фамилию, либо предпринимаю другие меры. — Клянусь… Я работаю на вас… Не знаю насчёт Криса, но я выполняю только ваши… поручения… Честно… Достаточно. Убираю руку, разворачиваюсь к выходу, знаком показываю телохранителям на дверь – и через пару секунд в белой комнате остаётся только Лиза. А ещё через пару секунд стою́ перед заместителем – Майклом Томпсоном. За спиной для убедительности высятся всё те же приспешники. Но Майка это даже не настораживает. Он окидывает нас флегматичным взглядом, едва заметно усмехается, жестом предлагает мне присесть. От предложения не отказываюсь, но и телохранителей не выгоняю. Мало ли – пригодятся. Перед ним и передо мной – по чашке кофе. Обе начатые. И хотя кабинет заместителя давно прокурен, в воздухе чувствуется ещё не выветрившийся сигарный дым. — Ты отпустил Ренара, но не Лизу. Почему? Улыбка становится шире, язвительнее. — Хочешь и меня спрятать в пыточной? — спрашивает. — Кстати, как Лиз? Надеюсь, ты был не настолько глуп, чтобы нанести ей увечья? — Отвечай на вопрос. — Отвечу, не волнуйся. Мне скрывать нечего. Только дам один дружеский совет: не разбазаривай людей, на которых мог бы положиться. Их, на самом деле, не так уж и много. И да – предугадывая следующий вопрос, говорю сразу: я пока что один из таких. Думаю, ты и сам это прекрасно знаешь, — намеренно позволяет себе паузу, в которую успевает сделать глоток кофе, отставляет чашку в сторону и спешно добавляет: — Почему пока что? Ну, дружище, это зависит от тебя. Вот, к примеру, от того, зачем ты привёл с собой головорезов. Явно не с намерением упечь его в "пыточной". Будь оно так, я бы предстал перед ним только после предварительного допроса доктора Мартина. — Предосторожность, — отмахиваюсь, и Майка это устраивает: — Это правильно. Доверяй, но проверяй. Кто знает, с какой стороны прилетит пуля. Кофе будешь? — и, не дожидаясь согласия, жмёт кнопку селектора: — Хейли! Кофе мистеру Фостеру, — а пока Хейли делает никому не нужный кофе, Майк решает вернуться к вопросу, с которого начали: — Согласен, я не имел права отпускать Ренара. Но мать – это святое. Он должен был проводить её в последний путь, однако времени на проверку подлинности информации не было, каюсь. Но даже если это его ход конём и вся история с похоронами выдумка – я подстраховался. — Лиза? — Лиза. В кабинет, лавируя с подносом в руке между телохранителями, заходит Хейли: большегрудая, фигуристая блондинка – как и все секретарши Томпсона – не оставляет сомнений в том, что это именно та любовница, которую подозревает его жена. И хотя я испытываю дежавю, когда девушка, слегка наклонившись, чтобы поставить чашку на стол, демонстрирует соблазнительный вырез белоснежной блузки, именно её вырез… точнее, эту девушку… я вижу впервые. — Я прошёл проверку? — подаёт голос Майкл, и я понимаю, что смотрел на Хейли непозволительно долго. Неохотно соглашаюсь, молча прикладываюсь к чашке кофе, намеренно пропуская мимо ушей напоминание Томпсона об Австралии – о тех потерянных годах, когда я, чуть было, окончательно не вышел из бизнеса. Майк не упустит возможности ткнуть меня в воспоминания, словно нашкодившего щенка. Ведь он один проявил инициативу, чтобы вернуть меня в колею. Только это давно не действовало. Я никогда не воспринимал его поступок как добродетель. Скорее, как собственную выгоду. — У меня есть две новости, — клишированной фразой интригует заместитель. — Хорошая и плохая. С какой начать? — только я не подыгрываю, и ему приходится выбрать самому: — Ладно, начну с хорошей: я поймал Ренара. Точнее, пришёл с повинной. До него дошли слухи, что Лиза может быть наказана вместо него и… — Слишком быстро, — подозрительно прищуриваюсь. — С тех пор, как она попала в пыточную, прошло около трёх часов, — ничуть не смутившись, констатирует Майкл. — Думаешь, этого недостаточно, чтобы попытаться связаться с женой, не получить ответа и созвониться с кем-нибудь из своих товарищей? — С тобой, например? — Пусть даже со мной. В конце концов, разве не для этого я оставил Лизу в Лондоне? Но, на самом деле, нет. Не со мной. Об этом будешь спрашивать самого Ренара. Обязательно спрошу… На глазах у Лизы. Так спрошу, что обоим мало не покажется! — А что насчёт плохой новости? — вспоминаю, едва пропитавшись доверием к Майку. И он снова разочаровывает: — Ренар работает на твоего брата.