Прекрасный Эсмэ

Равнинный Шарван был невелик, поэтому путь до дворца Великого Герцога уложился в один дневной переход. Эсмэ понравился Шарван – небольшое герцогство выглядело богатым и процветающим, деревни, встречавшиеся на пути, радовали глаз чисто выбеленными домиками с красными черепичными крышами и жёлто-зелёными деревянными ставнями. Собаки в них выглядели добродушными, кошки – сытыми, а дети – весёлыми и ухоженными. Что же касается взрослого населения, то оно в полном составе работало в полях, собирая знаменитые шарванские розы – белые, кремовые и красные. Половина возделанной земли в Шарване была засажена этими драгоценными розами, которые почему-то больше не приживались нигде, кроме Шарвана. Именно из Шарванских роз получали драгоценное, самое высококачественное на Анассе розовое масло, использовавшееся потом парфюмерами Ардваны и Ханата для создания самых великолепных духов и притираний, благовонных ароматных свечей и шёлковых мешочков – сашЕ, которыми перекладывали дорогую одежду, кремов и косметики, мыла и зелий. Аромат шарванских роз не приедался уже которое столетие, он всегда был в моде. И сейчас воздух был словно пронизан этим дивным ароматом, казавшимся настолько густым и осязаемым, что его хотелось взять рукой. Хорошенькие сборщицы розовых лепестков, видя проезжающих всадников, разгибались и махали рукой кавалькаде, в облаке драгоценного аромата все они казались прекрасными и грациозными. Они не боялись проезжающих. Герцог Изен строго следил за порядком в своих владениях, и всякое нарушение его каралось незамедлительно, в зависимости от тяжести содеянного. Кроме того, все знали, что Великий Герцог ненавидит насильников, говоря, что мужчина, не сумевший полюбовно добиться благосклонности девушки или юноши – и не мужчина вовсе, а так, нечто недостойное, оскверняющее землю лишь по недосмотру Предвечных. Так что такой недосмотр не грех и исправить. - Нравится? – спросил Риган брата. - Очень. Это так красиво. Мне ещё не доводилось бывать в Шарване в месяцы сбора роз. - Мне тоже, - улыбнулся Риган, - поэтому это зрелище околдовало и меня. А ты знаешь, что в правление прадеда Герцога Изена розы послужили причиной крестьянского восстания? - Да? – удивился Эсмэ. – Как это? Кому они помешали? - Наоборот. Прадед Герцога решил, что раз уж розы стоят так дорого, то лучше уж выращивать их, а всё продовольствие покупать у соседей, благо у них всегда хорошие урожаи, а эти розы не растут нигде, кроме Шарвана. И стал готовить законопроект, который предполагал запахать все поля и пастбища и засеять их одними розами. - Вот глупость! – воскликнул Эсмэ. – Неудивительно, что крестьяне взбунтовались! - О! – рассмеялся Риган. – Ты понял, в чём дело? А вот Мар и Лай до сих пор думают. - Правда же, - сказал с улыбкой ехавший рядом Лай, - розы можно продавать по дорогой цене, продовольствие покупать по дешёвой. Прибыли возрастут, все будут богаты. Что плохого? - Не понял? – рассмеялся Эсмэ. – Сейчас Шарван кормит себя сам, он ни от кого не зависит. И может позволить себе удерживать цену на розы и розовое масло. А когда он будет полностью зависеть от привозного продовольствия? А? Какую цену запросят продавцы? И удастся ли продавать розы так дорого, как сейчас? Сейчас Шарван процветает, а полностью засеянный розами он, пожалуй, и голодать бы начал – розовые лепестки в похлёбку не положишь! Так что крестьяне взбунтовались правильно. А что, кстати, было с этим недальновидным Герцогом?* - Ему пришлось оставить престол и поселиться в уединении… - ответил Риган. – А следующим Великим Герцогом стал его более дальновидный старший сын, рассуждавший примерно так, как и ты, Эсмэ. И с этого времени в Шарване не случалось крупных восстаний. И ароматы из шарванских роз стоят по-прежнему немыслимо дорого. - Интересная задачка, - согласился Эсмэ. - Кстати, ты действительно очень способный, если уж с ходу сумел разрешить эту задачку, - заметил Риган. – Мар и Лай тоже умницы, но они её смысла так и не поняли. - В гареме, - вздохнул Мар, - нас экономике не учили… - Можно подумать, люли Эсмэ экономике учили, - усмехнулся Риган, - избаловал я вас, ленивые вы у меня… Вот засажу за книги, как только во дворец приедем. И буду отчет каждый день спрашивать. На лицах близняшек отразился неподдельный ужас и космических масштабов уныние, но поскольку тот, для кого устраивался этот театр, был невозмутим, а Ферад с Эсмэ так и просто покатывались со смеху, представление пришлось прекратить. А Эсмэ заметил: - Зря ты так про экономику. Дядя Варо знаешь, какой великий экономист. Всегда всё рассчитывает – сколько нужно на ремонт кибиток, сколько на еду, сколько на одежду… Даже все доходы и расходы в тетрадь записывает. Поэтому у нас редко бывают плохие дни – он умеет экономить. - Верю, - усмехнулся Риган и подумал, что люли действительно приходится постоянно проявлять чудеса проворства и изворотливости, чтобы их жизнь была хотя бы сносной. Но тут дорога стала широкой и прямой, поля сменились ухоженным лесом, и Эсмэ, вспомнив прошлый визит, понял, что скоро покажется герцогский дворец. А пока он разглядел стремительно приближавшуюся к ним фигурку всадника и по яркому золоту волос догадался, кто это. - Вимсан, - улыбнулся Риган, - не утерпел… Встречать едет. А Эсмэ смотрел на приближающегося дядю и вдруг вспомнил Тьерри. Сердце его пронзило безотчётное чувство страха. Такое сильное, что мальчик понял – любимому угрожает нешуточная опасность, а он пока ничем не может ему помочь. *** - Да, малыш, - улыбнулась Найли, - буду… Но сейчас нам пора заканчивать наш разговор. Возьми это. И Найли протянула Тьерри небольшой серебряный флакончик, размером чуть потолще мизинца. - Это и есть зелье? – спросил Тьерри, принимая флакончик и пряча его за пазуху. - Да, - ответила Найли, - это оно. Но запомни – ты не должен принимать его раньше, чем через двое суток, иначе можешь умереть… или последствия вообще могут быть непредсказуемыми. Зелье должно настояться до конца. Только через двое суток оно будет полностью безопасным и вызовет нужный эффект. Ты понял? - Понял, госпожа, - ответил Тьерри. – А как его принимать? - Растворишь содержимое в стакане с водой. Оно не имеет ни вкуса, ни запаха, так что постарайся не перепутать. Здесь всего пять капель – больше нельзя. Последствия зелья ощутишь ещё через сутки-двое – у тебя поднимется температура, начнётся лихорадка, головные боли и слабость. Двое суток ты «проболеешь», потом потеряешь сознание и «умрёшь». И если Предвечные поддержат нас – твой любимый будет первым, кого ты увидишь после пробуждения. - Я верю в это, - отозвался Тьерри, - спасибо вам за всё, госпожа Найли. - Тебе больше не следует приходить ко мне, - грустно улыбнулась женщина, - иди же, и да хранят тебя Предвечные. - И вас тоже, госпожа, - ответил Тьерри, поклонился и вышел. Вирре же, во время этого разговора бывший безмолвным свидетелем, подошёл к Найли, сел рядом и положил голову ей на плечо. - Давай помолимся Предвечным, Вирре, - тихо сказала женщина, - помолимся, чтобы всё получилось. Женщина и подросток беззвучно зашевелили губами, произнося слова молитвы, и не заметили, как по стене комнаты пробежал неизвестно откуда взявшийся солнечный зайчик, а тихий-тихий мелодичный, возникший из ниоткуда голос произнёс, словно разговаривая сам с собою: - Молитва праведных да будет услышана… *** Королева Милла была в ярости. Письмо, которое ей прислал посол Ардваны при дворе Короля Виромира с магическим Вестником, вывело обычно невозмутимую женщину из равновесия. Посол был мастером недомолвок и намёков между строк, но даже это не могло скрыть его негодования по поводу отношения Виромира к ардванскому принцу. А уж то, что после свадьбы Королевский Супруг оказался в течение нескольких дней не в состоянии покинуть свои покои, говорило само за себя. - Ты теряешь нюх, Герин! – в ярости шипела Королева на своего верного Советника не хуже рассерженной гадюки. – Ты уговорил меня согласиться на этот брак, обрисовав все выгоды от оного, но сейчас я понимаю, что собственными руками отдала своего мальчика похотливому уроду, как ягнёнка на заклание! Уж лучше война, чем знать, что с твоим сыном творят такое! Советник Герин, бывший долгие годы опорой и утешителем Королевы после гибели на войне принца-консорта, был бледен, но упрямо продолжал настаивать на своём: - Милла, послушай… Ты же сама понимаешь, что война не лучше. И, возможно посол ещё сгущает краски… - Кто? Тарген дах Лью? Вот уж чего-чего, а этого за ним не водится! Боюсь, что он наоборот, смягчил свой отчёт о проклятой свадьбе, щадя меня! - Сделанного уже не воротишь, Милла, - спокойно сказал Советник, с подобающей невозмутимостью увернувшись от летевшей к нему в макушку дорогой ханатской вазы, и даже сумев поймать оный предмет и пристроить его на полку, - ненаследные принцы и принцессы – разменная монета власти, и ты знаешь об этом не хуже меня. Поверь, мне тоже жаль принца Тьерри, но в сложившихся условиях иного выхода просто нет. Ардвана не выдержит войны с усилившейся Виндваной. А до Виромира в конце концов дойдёт, что Тьерри надо беречь, если он хочет наконец зачать Наследника. Очередную вазу он поймать не сумел, так что она ударилась об стенку рядом с его головой и разлетелась фарфоровыми острыми брызгами. - Гадюка! – рявкнула Королева. – О, Предвечные, какая же ты хладнокровная гадюка, Герин! - Я не гадюка. Я политик. Королева только презрительно фыркнула, на какое-то время полёты ваз по кабинету прекратились, и именно этот момент выбрал доверенный слуга, чтобы просунуть нос в дверь и дрожащим голосом сообщить: - Ваше Величество! Прибыл маркиз Ассунте из Шарвана, говорит, что это дело жизни и смерти. *Похожий эпизод с розами есть в книге Элеоноры Радкевич "Ларре-и-Таэ", автор в этом честно признаётся.