Предрассветный. Тень от Тени моей

Глава 49. Часть I

«Мир удивителен. Только что меня разрывало пополам от боли и отвращения, а спустя всего лишь пару минут мое сердце бьется и кричит от радости: «Дуэно, дуэно!» Если бы только я вспомнил, если бы только Он был рядом…» Дени открыл глаза и прищурился, стараясь определить, наступило ли утро. В комнате было темно, но на самом востоке небо становилось серым. Скоро рассвет, и до того, как все проснутся, Дени предстояло столькое сделать! Его дуэно позаботился о том, чтобы эльфенок, наконец, прислушался к его словам, и запомнил, что нужно сделать перед отъездом. «Дуэно», – Дени зажмурился, улыбаясь. Ему до сих пор казалось, что тепло любимого согревает изнутри, а сильные руки прижимают к груди, и желанные губы шепчут, что его любят… «Куда же мне деть свою нежность? Где мне искать тебя?» – счастье и отчаянье бились внутри, то проигрывая, то побеждая друг друга. А Дени все гадал, как выглядит его любимый, как его имя. Где они в первый раз встретились? Были ли счастливы? Столько вопросов, столько сомнений! «Если воспоминания были озарены счастьем, то зачем ты лишил меня их?» – хотелось кричать эльфенку. Нет, Дени не верил, что эти воспоминания сломают его. Стоило вспомнить лицо Даркуса, когда он говорил о любимом. Верующий, узревший своего Бога, женщина, в первый раз увидевшая свое дитя, не могли выглядеть счастливее Предрассветного. Дени смахнул навернувшиеся слезы. «Хватит реветь. Мне необходимо быть сильным». Эльфенок с трудом повернул голову влево, настолько плотно он был закутан в толстые одеяла. «Ну конечно же, Ксандр!» Кто еще мог так укутать ребенка, что он стал похож на многоярусный торт? Рядом спал Ксандр, трогательно подложив руку под щеку, и Дени не смог сдержать улыбки. Мальчик не сомневался, что Хранитель всю ночь бодрствовал, но и у Тени был свой предел. И сейчас мужчина выглядел уставшим и изможденным. Темные круги под глазами, беспорядок на голове и что-то такое трогательное, почти беззащитное, делало его моложе и ближе. «Более… человечным», – подумал Дени и натянул на Хранителя одно из своих одеял. – Сколько же ты нормально не спал, а, Ксандр? – Дени провел рукой по растрепавшимся волосам Диеро, а потом прижался так близко, что мог слышать, как стучит его сердце. Первый стук – сердце Хранителя, второй – часы на тумбочке, третий – глухое сердцебиение Зверя. Дени чувствовал, как воет Дракон где-то внутри, как его сотрясает боль осознания... «– Не сейчас», – Дени не смог заставить себя подойти к Зверю, слишком свежи были воспоминания о его острых когтях, но и обижаться на Аро не было смысла – Древний защищал свое воплощение так, как умел, и не его вина, что Дени готов был жертвовать собой ради жизни других, неизвестных. – Нужно вставаать, – зевнул мальчик и высунул ногу из одеял, вернее, из настоящего кокона, что сплел этой ночью обеспокоенный Хранитель. Высунул, пошевелил пальчиками и вновь полностью скрылся под одеялом, оставив наружу лишь белоснежную макушку. Холодно. Но это был не тот холод, что резал внутренности. Дени поежился и положил на живот руку. Шов все еще ныл, а теперь и чесался, и эльфенок прилагал все силы на то, чтобы не податься и не расчесать зашитую рану. «Я не буду чесаться, не буду, – рука эльфенка замерла на животе, – Разве что только проверю, как там меня заштопали…» И Дени с самозабвением начал теребить рану. – Дени, – предупреждающий голос дуэно. Дени проглотил комок в горле и с еще большим энтузиазмом принялся беспокоить шов. «Все что угодно, я сделаю все, чтобы ты был рядом! Да я изрежу каждый клочок своей кожи, если это позволит мне слышать твой голос. Пожалуйста, только не оставляй меня!» О, как Дени понимал Даркуса! Ради тех, кого любишь, разве не отдашь самого себя? Тьма мелькнула, чтобы остановить руку ребенка, но внезапно остановилась. – О да, вот так, да, хорошо, – простонал Дени, подглядывая одним глазом за тем, как реагирует Тьма. Как бы невзначай эльфенок приоткрыл полоску кожи на животе и принял, как он полагал, соблазнительную позу. Если бы не рейтузы в цветочек, быть может, Тьма и не подумывала бы беззвучно покатываться от смеха, нависнув над Ксандриэлем с твердым намерением разбудить Хранителя. – Хорошо-хорошо, все, все, я закончил, да не буди ты Ксандра! Дени взволнованно приподнялся с кровати и насупился. – Но если ты думаешь, что я не найду тебя, то ты очень плохо меня знаешь, – пробурчал Дени, мысленно обращаясь к дуэно и выбираясь из теплого кокона. «Так, тише, главное – не шуметь, не разбудить Ксандра, иначе – все пропало!» Пол был просто ледяным, и Дени с шумом втянул в себя воздух, отпрыгнул к стене, но резкое движение принесло с собой такую боль, что он согнулся пополам, оступился и поскользнулся на «медузе», которая ночью помогала дышать. Не удержав равновесия, Дени взмахнул рукам. «Нет, только не падай!» – застонал маленький принц, когда ваза, стоявшая на прикроватной тумбочке, полетела прямо в лицо Хранителя. Тьма двинулась наперерез, но прошла сквозь белый фарфор, и от бессилия стала еще прозрачней. Дени заметался, забыв, что эльфийская скорость – не чета человеческой, и с размаха хлопнул по вазе рукой. Звоном ладони о пустую посуду можно было зомби поднять с отдаленных склепов. Эльфенок чертыхнулся и стрелой помчался ловить отлетевший сосуд, забыв, что «медуза» все еще украшает правую пятку. С ойканьем и пронзительным «Ммамочки-пиявочки» Дени пролетел мимо упавшей вазы, сбив по пути занавески и налетев на кресло со спящим в нем лекарем. Скрип кресла, грохот гардины… Таррий выпучил глаза – вылитый рак-отшельник – и забормотал молитвы. Проснуться подобным образом он и Клозильде бы с Глэнтоном не пожелал: на него налетела, отчаянно матерясь и поминая свою матушку, самая настоящая баньши! А кто иначе это мог быть – белые волосы, закутанная в саван тонкая фигура, закрывающая рот лекаря от крика, и чарующий голос, шепчущий иноземные проклятия… Таррий приготовился так верещать, чтобы эта нечисть признала в нем сестру по несчастию… – Ешкин-матрешкин, Таррий, совсем сдурел? Какая я тебе баньши? Нет, ну ты опять меня оглоушил, – острые ушки и лукавые голубые глаза показались из занавески. Но Таррий, мысленно распрощавшийся с аппетитными формами почтенной госпожи Дудок, приготовился к смерти. Легкое прикосновение принца – и впечатлительный лекарь падает в кресло, оглашая комнату скрипом и воем: – Прости, любимая, я был не прав! Дени поджал ушки и с осторожностью развернулся. «Ох, ну и зол, должно быть, проснувшийся Ксандр!» Мысли эльфенка метались между планом «Соблазнить – отвлечь от всего, что натворил» до «Вызвать жалость – прикинуться ветошью». Взмахнув белокурой гривой и приняв позу русалочки, забывшей надеть две ракушки, Дени захлопал ресницами и взглянул на кровать. «Да ладно!» – он не поверил своему счастью, когда понял, что Тень спит, аки мерт… спящая девица. И не проснется, если кое-кто не перестанет так верещать. – Да я это, Таррий, я, Дени, – принц повернулся к лекарю и прижал палец к своим губам. – Пповелитель? – человек покраснел и смущенно поправил съехавшие на нос очки, – Очки! Да, я просто Вас не рассмотрел, кошмары там всякие, а я старый, немощный, подслеповатый… – Тебя. – Что, простите? – Не рассмотрел тебя, а не вас. Перестань выкать, мы же об этом давным-давно договорились, – Дени сверкнул ямочками, довольный, что план его любимого он все еще может исполнить, а не провалит по собственной дурости. «– Не забудь», – Тьма нежно коснулась белоснежных волос, улыбнулась и растворилась в рассвете. Дени потянулся за ней, словно их связывали невидимые нити. – Да помню, я, помню. Полдон, кровь, тайна и все такое… – заворчал Дени, на самом деле изо всех сил напрягая зрение, чтобы увидеть в клочках тьмы очертания своего дуэно. Дени готов был жизнь поставить на то, что тот вновь улыбнулся и закачал головой. –… упрямый, добрый, любимый, – хихикнул эльфенок, обхватив себя за плечи и чувствуя, что стал таким легким-легким, что может в любой момент улететь, как воздушный шарик. Он был не в силах согнать с лица глупую улыбку. Еще бы Таррий так странно на него не косился, и Дени бы вновь нырнул под теплое одеяло и вспоминал бы, вспоминал каждое мгновение, каждое слово… – Господин Дени, как Вы себя чувствуете? Нигде не болит? Голова точно не кружится, не мерещиться ли чего? Таррий со скрипом тер запотевшие очки, смущенно отводя взгляд, ведь маленький иллитири смотрел на человека такими сияющими глазами, какими не смотрела на него и почтенная госпожа Дудок в день их долгожданной помолвки. А Дени прикрыл глаза и воскрешал в памяти эту ночь. Дуэно не знал, что и Дени просто так ушами не хлопал. О, у него был разработан целый План. Именно так, с заглавной буквы, настолько маленький негодник гордился тем, что смог-таки обхитрить своего донельзя заботливого дуэно. Рост, длина волос, черты лица, аромат его тела… Дени коварно улыбнулся. Он впитывал своим телом все, что помогло бы узнать, как выглядит его половинка, раз уж глаза отказались ему помочь, предатели! Дени моргнул пару раз, глаза все еще были красными и нещадно болели, но он хотя бы мог видеть. И уж теперь-то он узнает, почему чувствует, что дуэно, на самом деле, так близко. Дени покосился на спящего Диеро и прищурился. Он помнил, какой удивительный аромат исходил от дуэно. Подойти сейчас и понюхать Ксандриэля? А если мужчина проснется, и застанет Дени, принюхивающимся?.. «Нет, рисковать я пока не могу, и так меня Ксандр после вчерашнего по головке не погладит». Дени не знал, как в этом мире поступали с умалишенными иллитири, но забинтованный и красноглазый ребенок, обнюхивающий своего Хранителя… Вряд ли это убедило бы Ксандра, что Дени в порядке. «Интересно, а в этом мире желтые домики пользуются популярностью?» Откуда-то пришло осознание, что Ксандр не очень-то и жалует лекарей душ. С чего бы это?