Предрассветный. Тень от Тени моей

Глава 49. Часть 2

– Дени, с тобой действительно все в порядке? – Таррий этаким всклокоченным колобком суетился вокруг эльфенка, щупая его пульс, проверяя температуру, рассматривая глаза и что-то обеспокоенно приговаривая. «Добрый, милый Таррий», – Дени с теплотой во взгляде наблюдал за смертным. Эльфенку совершенно не хотелось обманывать наивного лекаря, но нужно было скорее исполнить обещание, которое он дал своему дуэно. – … Дени? – А? Эльфенок и не заметил, как Таррий подвел его к постели и пытается уговорить прилечь. – Нет, Таррий, послушай, – зашептал Дени, опасливо косясь на спящего Хранителя, – Мне нужно уйти. Лекарь отчаянно замотал головой: – Даже не думайте, Повелитель. – Во-первых, не Повелитель, а Дени, – настаивал на своем эльфенок, – А во-вторых, я все равно проведаю Олли и маму, просто хочу, чтобы Ксан отдохнул хоть немного. Давай, Таррий, со мной будешь ты и, я уверен, еще пара-тройка охранников Ксандра. Таррий молчал, неодобрительно хмуря седые брови. Вкупе с круглыми стеклышками очков и с каким-то цветастым платком на голове, которым он завязал всклокоченные волосы, лекарь походил на одного из гномов диснеевской сказки. – Я могу уйти и без тебя, и ты знаешь, что никто меня не остановит,– Дени приподнял левую бровь, и как никогда стал походить на ледяного принца. Но эльфенок решил, что блефовать – так по-крупному, лекарь же не знал, что у принца коленки тряслись от слабости. Было чертовски больно, мальчик и сам с трудом представлял себе, как доберется до Полдона. Таррий открыл рот, намереваясь возразить, но твердый взгляд Предрассветного, так не вязавшийся с испариной на его лбу, убедили лекаря, что с Предрассветным лучше не спорить. – Хорошо, как прикажет мой Повелитель, – человек низко поклонился, и, не смотря принцу в лицо, направился к двери. Дени потянулся за Таррием, намереваясь все объяснить, чтобы тот не обижался. Но что он мог сказать ему? То, что давно умерший возлюбленный просит сцедить Комподжоу немножечко крови? Конечно, если бы Дени собирался немедленно разбудить Хранителя воплями лекаря. Рассказать, что Ставрус и не Ставрус вовсе, а Полдон, окончательно обезумевший и захвативший тело своего сына? Если бы хотел показаться сумасшедшим – то да. Или поведать впечатлительному лекарю, как поклялся, что после совершеннолетия станет безропотной постельной грелкой собственному «деду»? Нет уж, лишать человека сна Дени не станет. Вспомнив об этом, Дени почувствовал, как тошнота подкралась к горлу, но он не дал подобным мыслям одержать над ним верх. Казалось, что он упускает из вида что-то очень и очень важное. Но что именно, и с чем это связано? Натянув поверх цветастых панталончиков светлые штаны, и осторожно застегнув рубашку и жилетку в тон, Дени, стараясь не потревожить раны, засуетился в поисках обуви, но смог найти только легкие тапочки-шлепки. Повертев в руках чуть загнутую к носкам золотистую обувку, он вспомнил истории о восточных гаремах. Да уж, с подобным «удобством» на ногах далеко не убежишь. «Интересно, вот кто подбирает мне подобную обувь?» В комнату заглянул Таррий, надеясь, что принц передумал, и лекарь не будет потом оправдываться перед Тенью. Увидев, с каким трудом эльфенок натягивает на себя шлепки, Таррий поежился, вспомнив, как несколько часов назад зашивал его раны. Какая ужасная ночь, сколько всего случилось! Он до сих пор помнил, как Диеро отчитывал Камину. Один взгляд его чего стоил! И как эльфийка не умерла на месте? Таррий никогда не испытывал подобного страха. Нет, вернее испытывал, когда увидел, как окровавленный император зубами рвал на куски тело своего сына, а жадными руками подмял под себя... О, он, конечно, многое видел на своем веку, недаром вот уже почти что полвека работает лекарем, но то, как искромсали тело маленького принца даже его привело в ужас. Таррий до сих пор поверить не мог в то, что увидел тогда – как, как из тела ребенка могло появиться чудовище? «Нет, нет, этого просто не может быть. Я подслеповат, дело в этом. Не мог настоящий Дракон появиться из чужого тела. А как хрипел мальчик? Как, не переставая течь, пузырилась его кровь! Если бы не Суон и его лекари, Дени умер бы на моих руках, – Таррий вздрогнул, представив, что бы тогда стало с Диеро, – Дени такой малыш, не думаю, что он понимает, как именно смотрит на него зеленовласый Хранитель. Да он же взгляда с него не сводит! Все, все в Тени – для его Повелителя. Такого я еще не встречал!» – Иду-иду, Таррий, – зашептал Дени, чуть не навернувшись в непривычной обувке. «И как такой маленький и хрупкий эльфенок может производить столько шума буквально на ровном месте? Никогда не встречал Первородного, который бы умудрялся быть таким неловким и в то же время таким грациозно-очаровательным, – Таррий скрыл улыбку, когда мальчик в очередной раз чертыхнулся, наступив на осколок от вазы, – И как только, Люд всемогущий, Диеро мог спать при подобном шуме? Наверное, это и есть магическое истощение. Ничего удивительного, если учесть, что Хранитель все ночь перекачивал энергию для своего Господина. Не думаю, что кто-то, кроме него справился бы с этой задачей. Восстановить весь узор ауры с точностью ювелира только по памяти! Просто невероятно. А как он смотрел на лекарей, когда они прикасались к ребенку! О, не хотел бы я быть на место того, кого полюбит Предрассветный Владыка». Таррий поежился и придержал для едва ступавшего Повелителя дверь. Как и предполагал Дени, за дверью дежурили одетые во все серое эльфы. Вот только он не учел того, что Ксандр такой… Ксандр. Их было три дюжины. Целых три дюжины высоких подтянутых эльфов несли караул перед его комнатой! Приглядевшись, Дени заметил еще двадцать хранителей, мелькнувших тенями в закоулках широкого коридора. При появлении Повелителя, все Диеро подтянулись и дважды ударили себя по сердцу сжатой в кулак рукой. «Мое сердце бьется для Вас», – вспомнил значение этого жеста эльфенок. – Ну, Ксан, а почему ты не всю армию сюда притащил? – Это элитный отряд клана Теней, мой Владыка, – Дени вздрогнул, когда за спиной послышался знакомый голос, – Эти эльфы могут разорвать на клочки любую армию. Камина! О, как же он мог забыть, что попросту усыпил эльфийку, чтобы сбежать от нее к «Ставрусу»! Дени осторожно развернулся и скорчил виноватую мордашку: – О, Камина, сколько лет, сколько зим. Очень, очень рад тебя видеть. Как поживаешь? – Хорошо. Хорошо выспалась, – розоволосая эльфийка с укором посмотрела на смущенного принца. – Хороший сон – залог здоровья, – Дени попятился назад, понимая, что уж Камину он не обведет вокруг пальца во второй раз. Страшно даже представить, что ей сказал Ксандриэль, когда все-таки смог ее разбудить. Камина расстегнула верхние пуговицы строгого темно-серого камзола и достала круглый, местами потрескавшийся амулет. Потемневшее от времени дерево сплошь было покрыто древними рунами. И этот почерк показался эльфенку смутно знакомым. – Красивое украшение, тебе очень, очень к лицу, – Дени судорожно придумывал, что бы такое сделать, чтобы Камина не кинулась будить своего командира. – Мне дал его господин Диеро, – продолжала эльфийка, и ее голос дрогнул на имени командира, – Как оказалось, очень полезная вещь – отгоняет, скажем так, не совсем запланированный сон. У Дени даже ушки порозовели от смущения. – Я тут прогуляться решил, ну, там к Олли забежать, Лею проведать… И Таррий тоже со мной. Таррий дрогнул под немигающим взглядом розовато-серых глаз, и весь словно сжался в ожидании проснувшегося и злого, как демон, Хранителя. – И Ваш Хранитель, конечно же, идет с Вами? – розоволосая женщина прищурилась и склонилась над принцем. – Теоретически да, ведь Ксан всегда в моем сердце, – Дени сверкнул улыбкой и сиганул по коридору. Вернее, ему так показалось, потому как заплетающиеся ноги создавали иллюзию невероятной скорости. Крутанувшись юлой, Дени свалился на пол прямо перед застывшей Каминой. – Троллья ляха, я шикарен! Женщина отвела взгляд, сжала трясущиеся от смеха губы, но не удержалась, прыснув от смеха. – Хорошо, мой Господин, раз командир всегда с вами, то и беспокоиться не о чем, – розоволосая подала руку поднимающемуся Дениэлю. – А? – Дени с силой прижал руки к животу и осторожно поднялся, стараясь не потревожить швы. Но Камина мгновенно уловила и невероятную бледность ребенка, и то, как он сжимает свои раны и замирает на миг, пытаясь справиться с болью. – Обопритесь на меня, Господин, я помогу Вам дойти до покоев принца. Дени с подозрением покосился на молодую женщину, но от помощи не отказался. – И ты не доложишь Ксандриэлю? – поверить в то, что Камина ослушается приказа, Дени не мог. – Не вижу необходимости, – твердо ответила та. – Хм, – с сомнением протянул Дени. Чтобы Камина, да пошла против приказа Тени? Быть такого не может! Значит, это Ксандр разрешил ей сопроводить маленького принца. Но как Диеро узнал – первое, что сделает эльфенок – это вновь сбежит от него? Времени на раздумья не было, и Дени, практически повиснув на Хранительнице, в сопровождении Таррия и пары десятков сероглазых эльфов, двинулся в покои своего брата. Мрачная и безликая – вот те слова, которые пришли на ум Дени, когда они переступили порог безразмерных покоев Олливандра, старшего и наследного принца Комподжоу. Дени замялся у входа, не понимая в полумраке, где же сам Олли. «Разве здесь может хоть кто-то жить, да еще и не один десяток лет?» Ни милых сердцу мелочей, ни тепла, ни уюта. Огромная кровать из темного дерева с тяжелым балдахином и массивной спинкой, больше походила на клетку, а два овальных крошечных окна, которые были бы уместны в средневековом замке, но никак не в роскошном дворце, практически не пропускали свет. Темно-зеленые портьеры и удушающий желтый оттенок стен давили на психику. Дени тут же захотелось раскрасить комнату в светлые тона, а еще лучше – схватить брата и бежать, бежать отсюда как можно быстрее. Единственное, что привлекало внимание, – это низкий широкий диван в восточном стиле, стоявший в дальнем углу и резко отличающийся от всего окружения. Диван был обтянут атласными тканями с пестрым орнаментом, и на нем было разбросано столько подушек разнообразных форм и расцветок, что у Дени зарябило в глазах. Большие и маленькие, круглые и квадратные, с искусной вышивкой или гладкие однотонные – все они были украшены шерстяными кистями и будто приглашали прилечь и насладиться удобством. У Дени, словно сговорясь, разом заболели все раны, – от зашитого живота до полопавшихся капилляров на глазах. Низкий диван так и манил нырнуть рыбкой в его объятья. Дени подошел поближе, чтобы рассмотреть эту красоту, когда внезапно цветастое море подушек зашевелилась, и бледная рука схватила эльфенка за ногу. – Ой-ёй, – Дени втянул в себя воздух, от резкого движения швы натянулись, но ребенок заставил себя плотно сжать губы. Это ведь всего лишь Олли, забившийся в горы подушек. – Лея, – сонно протянул старший принц, прижавшись щекой к ногам Предрассветного, – Побудь со мной, я скоро усну, честно-честно. У Дени на глаза навернулись слезы – синяки брата, замаскированные для торжества, показались теперь во всем великолепии. Светло-русые, почти золотистые, клочки волос местами были просто выдраны. Полдон же так любил таскать «сына» за волосы. «Неужели вся эльфийская магия, все это волшебство не может помочь одному-единственному светлому эльфу?» Олли можно было дать лет двадцать при их первой встрече, но сейчас Дени не дал бы ему и семнадцати. «Ребенок, какой же мой брат еще маленький, – злость на Полдона окатила принца с новой силой, когда он заметил глубокие порезы на голове брата, – Так бы и треснул этого полоумного императора по его квадратной башке. Олли же его внук! Чем он заслужил подобное обращение? Тем, что был сыном жрицы ту Эрро? Тем, что в нем нет той жестокости, дикости, как в старшем Комподжоу?» Светло-зеленые глаза молодого Комподжоу были закрыты, и Дени стыдно было признаться, что он этому рад. «Не хочу смотреть в его глаза. Вдруг, я вновь увижу безумие, вдруг Олли совсем потеряет желание жить?» Старший принц еще крепче прижался к брату, и Дени начал медленно поглаживать его по голове. «Я не могу помочь тебе, Олли. Жалкий, такой вот жалкий у тебя брат. Ни сил, ни знаний. Ничего. Скоро и Ксан убедиться в том, что я не его Даркус. Действительно, бледная тень его…» Взгляд эльфенка наткнулся на небольшую картину. – Нет, ну вы издеваетесь! – Дени дернулся, чуть не разбудив тем самым брата. На стене красовалась миниатюрная копия другого портрета, того, что краем глаза эльфенок рассмотрел в покоях Полдониэля. Даркус! Даркус собственной персоной и во всем своем великолепии. Дени чуть было не чертыхнулся вслух. Разъяренный взгляд голубых глаз встретился с янтарным – мудрым и немного лукавым. – Да уж, тебе точно не составило бы труда вылечить Олли, – насупился Дени, – Для тебя вообще ничего невозможного не было. – К сожалению, это не так, мой Владыка, – Гидемон нарочито медленно, чтобы не напугать мальчика, подошел и низко поклонился ему. Легкая седина темно-каштановых кос засеребрилась в бледном свете. Эльф распрямился и посмотрел сначала на Дени, а затем на портрет Даркуса. «Котенок против хищной пантеры», – подумал пожилой эльф, сравнивая два воплощения одного Дракона. – Господин ту Амон? – Дени моргнул, только сейчас осознав, что смотрел на себя прошлого, не мигая. Губы управляющего дрогнули. – Какой же я Вам господин? Разве не помните, как раньше меня называли? – Наседка Гиди? – у Дени было такое забавное и немного потерянное выражение лица, что Гидемон рассмеялся А Дени вспомнил, как будучи неуемным свободолюбивым Даром, раз за разом сбегал из дворца, а Гидемон в это время с кряхтением обыскивал каждый чердак, каждое дерево или крышу резиденции Предрассветных, обещая всыпать негоднику и не посмотреть, принц он или простой конюх. Ведь где еще можно было найти упрямого беглеца? Конечно же, на самом высоком месте! А когда Гидемон его находил? О, выражение лица молодого Дракона нужно было видеть! Непроницаемое, оно будто бы вопрошало: «А разве вы меня потеряли?» И до того далеким и одиноким казался он господину ту Амону в этот момент, что управляющему становилось стыдно, что он посмел беспокоить Владыку, а ведь тогда Даркус считался еще ребенком. Даркус находился на крышах, высоких ветках, верхних балконах либо с куском дерева и инструментами, либо с очередной книгой о путешествиях вместо того, чтобы присутствовать на уроках этикета, военной тактики, экономики, управления... Если бы Гидемон не догадался следить за Ксандриэлем, убежища Даркуса так бы и оставались для управляющего непостижимой загадкой. Но Гидемон не был бы главным управляющим, если бы не знал своих Господ лучше себя. Если Дар чего-то не хотел – он это просто не делал, причем не делал с таким королевским величием, что Гидемон еще пару минут мог стоять с глупой улыбкой во все лицо, в то время как будущий Правитель всех иллитири улепетывал с новым «сокровищем» – очередным свитком о других мирах. Даркус не хотел править, и Миримон с Гидемоном об этом, конечно же, знали. Но кто еще мог стать Правителем, если не истинный Повелитель? У Даркуса на этот счет было другое мнение, но разве он стал бы разочаровывать любимого деда? – В прошлом я доставлял вам немало проблем, Гиди… господин Гидемон, – назвать старца просто Гиди у Дени язык не повернулся. От уголков глаз пожилого эльфа лучиками разбежались морщинки, едва ли заметные для человека. Но любой Первородный, глядя на господина ту Амона, понял бы по его блеклым карим глазам и седым вискам – перед ним далеко не юнец. «Если Гидемон нянчился с Даром, а до этого был другом детства самого Миримона, тогда сколько же ему лет?» – подумал Дени, а потом понял, что уж кто-кто, а этот эльф должен был все знать о Даркусе, вернее, о том, кого он любил. «Ну конечно! – Дени расплылся в коварной улыбке, – Если Ксан и остальные не рассказали мне о дуэно, то я сам могу найти тех, кто с радость сделает это за них». – Вы хотели о чем-то спросить меня? – лукаво поглядывая на принца из-под тяжелых век, как бы невзначай поинтересовался ту Амон. – Я? Да… – Дени настороженно огляделся, но кроме их с управляющим и спящего Олли, в комнате больше никого не было, – Мой дуэно… Дени с трудом смог назвать половинку, ни слова больше не мог произнести он, но эльфу и не нужно было продолжение. Гидемон отвел взгляд и показался Дени совсем старым. – Ну конечно, – изящные эльфийские пальцы, ничуть не тронутые временем, начали теребить серебристо-коричневые косы, – О чем же еще Вы могли спросить меня. – Так что же? – от нетерпения Дени подался вперед, горло перехватило, и он неосознанно сжал руки Олли, до сих пор удерживающие его подле себя. – Лучше не думайте об этом, Повелитель. У Вас новое тело, у Вас новая жизнь. Зачем Вы хотите страдать? Неужели прошлого оказалось мало? – Что ты знаешь о моем дуэно? – глаза Дени засветились голубоватым огнем. Гидемон отшатнулся, закрывая руками рот, но губы сами отвечали Владыке. – Что дуэно – вся Ваша жизнь. Миримон был прав, когда говорил, что половинка убьет Вас. Он знал, он подозревал… – Что значит убьет? Не понимаю! – Дени трясло. Он узнает о дуэно все, чего бы ему это не стоило, – Не молчи, говори. Как его звали? Кто он? Что с ним случилось? Где? Когда? Скажи мне, говори, я приказываю! Дени била крупная дрожь, он чувствовал, что готов сорваться, что еще немного, и он все здесь разнесет. «Он мне нужен. Как, как мне жить без него?» Все поплыло перед глазами. «Невозможно, я устал, я больше просто не могу, я не выдержу», – Дени повалился на бок, и Гидемон едва успел подложить руки под его голову. Сияющие пряди белым ковром укрыли пол. Дени вцепился в руки старого эльфа и одними губами шептал: – Дуэно, ска… скажи мне. Кто? Гидемон зажмурился, перед его взглядом замелькали картины прошлого. Когда он поседел? Было ли это после того, как Миримона убили, или тогда, когда иллитири только начали понимать, что демонов им не одолеть? Сколько потерь, сколько крови. Нет, это было много позже, тогда, когда он увидел, как умирает их бог, этот удивительный мальчик, который любил так, как никто до него. – Война с демонами была в самом разгаре, – слова будто бы застревали, а горло жгло раскаленным металлом, но Миримон не мог видеть Дени таким беспомощным, таким несчастным. Он и так настрадался за свою прошлую жизнь. Гидемону захотелось завыть в голос, вспоминая тот ужас. – Мы не сразу поняли, что Драконы больше не прилетают в наш мир. Эра, помогая вылечить Вас, поставила это условие. А кто, кроме Мироздателей мог контролировать духов? Первыми поняли это демоны. Они всегда были самой воинственной расой. И Мор – дух демонов и всевозможной нежити, гори он в Преисподней, не мог не воспользоваться подобным шансом. Помните ли Вы, что демоны получают наслаждение, причиняя другим боль? Дени нетерпеливо кивнул, и Гидемон продолжил рассказ. – Недаром каждый воин предпочитает умереть, но не оказаться у них в плену. Садизм присущ даже их детям, он в их сущности, в их крови. Но я раньше не знал, откуда в них это. К сожалению, позже узнал. Мор… Каждый дух в той или иной степени зависит от своих подопечных. Мор же нашел способ многократно увеличивать свою Силу за счет пыток. Энергия боли питала его, делая самым могущественным духом Галеи. Осознав это, он пожелал стать настоящим богом. А Зордан, его любимчик, тот, кто поставлял ему эту невероятную Силу через изощренные кровавые оргии, без умолку твердил о том, что когда-нибудь приручит Предрассветного. Мор был в ярости. Как так, накачанный силой своего духа, но все же неспособный победить какого-то эльфа? Зордону не стоило гневить своего бога. Мор не мог не заинтересоваться Вами, мой Повелитель. Война была неизбежна. – Дуэно, Гидемон, дуэно… – Дени чувствовал, что еще немного, и он вспомнит, ему казалось, что он уже видит очертания, чувствует прикосновения… – Это случилось после той битвы у Куранвета, тогда Вы еще… – Гидемон захрипел, схватился за горло, а Дени, испугавшись за эльфа, попытался подняться. У Гидемона исказилось лицо, губы его повело, словно невидимой рукой кто-то заклеил рот лейкопластырем или попросту стер его. На лице управляющего не оказалось рта. Ни губ, ни дыры, ни щели. Ничего! Дени пришел в настоящую ярость. – Кто ты? Кто это делает? – закричал он, разбудив Олли. В дверь тут же ворвались Камина с парой десятков Хранителей, оглядываясь в поиске угрозы. Таррий подскочил к сидящему на полу Предрассветному. Но Дени только оттолкнул человеческие руки и попытался подняться. – Покажись, трус! Не смей меня игнорировать! – стены задрожали, и Олли, не отошедши от сна, зажал уши руками, зажмурился и начал громко икать. – Олли, о, Господи, прости меня. Это я, Дени, твой брат, ты узнаешь меня? Камина, воды, быстро! Таррий, успокоительного! Приказы Предрассветного исполнялись с невероятной скоростью. Через пару секунд Олли, стуча зубами о стакан, пил мутноватый раствор, а Дени гладил его по спине, расположившись на цветастом диванчике позади брата. – Все хорошо, я тоже часто икаю. Там, где я жил, это означает, что тебя кто-то усиленно вспоминает. Олли вздрогнул. А Дени треснул себя по лбу. «Про кого, кроме Полдона, вернее «Ставруса», мог подумать бедный Олливандэр? А тут я, весь такой чуткий и, как всегда, сообразительный». Дени спрятал в ладонях лицо и застонал. – Дени? – старший принц развернулся и пристально посмотрел на эльфенка. Предрассветный тут же принял беззаботно-счастливый вид, ослепительно улыбнувшись брату и незаметно застегивая жилетку, чтобы не видно было выступившей на рубашке крови. «Эти швы все-таки разошлись. Ой, что будет, когда Ксан это заметит!» – Дени, с тобой все… Хм, у тебя все хорошо? Вчера, после приема, ты пошел к… – Олли не мог подобрать слов. Он боялся показаться дураком, не различающим сна от яви, но вчерашнее так ярко стояло перед глазами, что не могло оказаться просто кошмаром. – Вчера? – Дени в удивлении задвигал бровями. – Поел, искупался и пошел спать. Очень плодотворный вечер, знаешь ли. Олли приподнял уголки губ: – Правда? – Ну, почти. Я еще тортик съел, с вишенкой, – и эльфенок, высунув язычок, облизнул губы. Олли застыл. – Да, да, вишенки, это хорошо, – молодой Комподжоу проследил, как нарочито медленно двигается язык Дениэля сначала по верхней, затем по нижней губе, – Такие сладкие, мягкие. Так и манят. – Ммм, – Дени зажмурился и застонал, и Олли забыл, что сказал, – Ты же поедешь со мной к оттам, да, Олли? – К оттам? – старший принц моргнул, едва ли понимая, о чем ему говорит брат. Гидемон с Каминой обменялись понимающим взглядом. – Да, к оттам. Поедем ненадолго, развеемся. Только ты и я, – искушал Предрассветный. – Да, только ты и я, – выдохнул Олли. Камина закатила глаза и шепнула ту Амону: – Как неожиданно, а мы-то сомневались! Гидемон подавил улыбку. – Ну вот и хорошо, а теперь спи, отдыхай. Скоро мы будем в дороге. Поболтаем, посмотрим места, – Дени положил руку на лоб своего брата. Олли зевнул, моргнул пару раз, веки его потяжелели. – Спи, я посижу с тобой. Все будет хорошо, – голос Дени действовал успокаивающе, и одетые в серое эльфы, тряхнув головами, отступили подальше, а Камина протянула Гидемону противосонный амулет Гидемон только покачал головой: – Несколько сотен лет с молодым Даркусом, Ками, я и сам теперь как этот амулет. Дени посмотрел на управляющего. Его рот вновь был на месте. – Не понимаю, – так тихо, чтобы не разбудить брата, прошептал мальчик. – Я сказал то, чего не должен был говорить. Ваш Дракон напомнил мне это. – Значит, Аро, – Дени зарычал. «Да я, да я его… На трусы пойдет, троллям!» – Да, у Вашего Дракона удивительные способности. Гидемон с Каминой помогли принцу встать с кровати, не потревожив при этом уснувшего Олли. Дени укрыл брата, убрал волосы с его лица и поцеловал в лоб: – Спи спокойно, Олли, я обязательно верну тебе папу. Выходя из комнаты, Гидемон придержал Предрассветного: – Дракон сейчас слышит нас? – Вы же сами сказали, что это он натворил, ну, с вашим ртом. – Да, но это старое заклятие. А сейчас, сейчас он в сознании? – Гидемон понизил голос, словно от этого Дракон не смог бы подслушать их разговор. Дени прислушался к себе и на секунду очутился внутри собственного измерения. – Нет, не думаю, что он вообще соображает. Не знаю, что он там делает, но вой стоит просто невероятный, – эльфенок потер уши, невольно беспокоясь за состояние Аро. Несмотря на то что Дракон натворил, делал он это только ради самого Дени. Эльфенок пообещал себе, что как только останется один, тут же проведает Аарона. – Тогда слушайте. Нет, – Гидемон бросил настороженный взгляд на прислушивающуюся к разговору Камину, – Лучше смотрите. И управляющий взял Повелителя за руку. Комната словно перевернулась, завертелась, закружилась и резко остановилась, поменяв цвета. Нет, это была уже другая комната. Вернее, кабинет Предрассветного, Миримона Справедливого. Высокий, стройный мужчина с темными волосами и ярко-фиолетовыми глазами выглядел обеспокоенно. Он сидел за деревянным столом, на котором были вырезаны удивительно красивые узоры. Создавалось впечатление, что стол овивают кусты дикой розы. «Все-таки у Даркуса – явный талант. Интересно, а если я попробую что-нибудь вырезать, у меня получится? Например, сделать Олли маленького медвежонка, вот он удивится!» – Дени загорелся этой идеей. А в кабинет тем временем зашли трое – Гидемон, Шейла и… Ксандр. Дени аж подпрыгнул от желания быстро слинять от гнева проснувшегося Хранителя, но потом вспомнил, что он же в прошлом, в воспоминаниях Гиди, да и Ксандр выглядел заметно моложе. «Какой лапочка, – хихикнул Дени, подходя ближе, – Интересно, он заметит, если я прикоснусь к нему?» Дени провел рукой по темно-зеленой пряди, выбившейся из пучка на затылке. Но тонкая рука прошла сквозь Хранителя, а тот, даже не моргнув, вытянулся по стойке смирно, затем резко поклонился и спросил: – Вы звали, Ваше Величество? Дени отскочил на полшага и приготовился не упустить ни единого слова. Но даже он не заметил, из какого угла появился Варниэль. Отец Ксандриэля скользнул к императору и положил руку на его плечо. Миримон улыбнулся своему Хранителю и чуть заметно кивнул. А синевласый эльф не мог скрыть гордости за своего сына: высокий, подтянутый, на нем идеально смотрелись доспехи не просто воина, а Тени самого Повелителя. Черно-серая ткань плотно облегала мускулистое тело молодого Диеро, тонкий металл прикрывал его плечи и грудь. А у самого сердца горела печать Дракона. И как он сказал Миримону – не Господин, не Повелитель, а Ваше Величество. Да, у Ксана теперь есть Господин, его настоящий хозяин, не то, что у его отца. Миримон сжал пальцы своего Хранителя, и все внимание Варниэля вновь сосредоточилось на Повелителе иллитири. – Ксандр, Шейла, Гид, присаживайтесь, пожалуйста. – Что-то случилось, мой Повелитель? – Шейла села, перекинула зеленую косу на плечо и стала теребить ее кончик. – Да, Шейла, и я знаю, что и ты это знаешь. Зеленые глаза матери Ксандра наполнились слезами. – Войны с демонами не избежать? – это было скорее утверждение, нежели вопрос. Ксандр с Гидемоном вздрогнули, а Варниэль сжал и без того тонкие губы. – Да, моя дорогая, – взгляд Миримона смягчился, как всегда, когда он смотрел на красавицу Шейлу. Даркус уговаривал деда признаться эльфийке в своих чувствах, но Миримон однажды сказал, что истинная любовь способна на многое, но только не на разрушения, иначе это уже не любовь. – Это Зордан, тварь! – Ксандр стукнул кулаком по столу, но ни мать, ни отец на этот раз не сделали ему замечание. – К сожалению, ты прав. Я долго этого не замечал, вернее, пытался отгонять от себя эти мысли. И это я виноват в том… – Повелитель, – Варниэль прервал императора. – Нет, Варниэль, – Миримон поднял руку, – Дай мне сказать. Я действительно слишком долго игнорировал то, что нужно было пресечь давным-давно. Даркус… притягивает к себе. Неосознанно, конечно, он и сам ненавидит в себе это, но факт остается фактом. Миримон откинулся на спинку кресла и заглянул в серые глаза своего Хранителя. – Похоть и безумие овладели Зорданом. А я, дурак, еще радовался, что благодаря их с Даркусом дружбе можно избежать многих конфликтов! И эти их постоянные поединки. А ведь Зордан старше, опытнее, и если бы Даркус хоть раз проиграл… Но не об этом речь. Шейла с Гидемоном сидели, как на иголках, Ксандр натянутой тетивой следил за тем, с какой заботой отец прикасался к правителю, но ни разу не посмотрел на собственную жену, которая так переживала за мужа и сына. А император? Ксандр знал, что Миримон влюблен в его мать, и узнай он об этом раньше, наверняка бы возненавидел Предрассветного за это. Но теперь, когда он сам не просто Хранитель, а истинная Тень, ему хотелось рассказать своему отцу о чувствах Владыки, чтобы посмотреть, такой ли он хороший Хранитель, каким пытался казаться. Откажется ли Варниэль от жены ради того, чтобы сделать Владыку счастливым? Ксандр бы отказался, от всех и всего. Но сможет ли это сделать его отец? Ксандр до сих пор не мог простить Варниэлю того, как он обращался с ним в детстве, не мог простить то ощущение собственной никчемности и ненужности, внушаемое непогрешимым старшим Диеро. Отец ревновал к сыну, и Ксан это прекрасно осознавал. – Вчера я спускался к Маре. Думаю, она о многом умолчала, – Миримон помолчал, – Но главное, что мы теперь знаем – войны не избежать. Боюсь, все козыри у демонов на руках. Их армия просто невероятна, человеческие правители не рискнут идти против подобной силы. Только сегодня пришли известия, что Велория пустила войска на свои земли. Демонам зачем-то понадобились оборотни. Территорий у них как таковых нет, приручить их – себе дороже, зато момент превращения насыщен таким количеством магии, которое поможет демонам продержаться на наших землях без подпитки от двух до трех дней. Думаю, мы все понимаем, что подобное ни в коем случае нельзя допустить. – Я отправил Хранителей предупредить оборотней, думаю, многие из них согласятся поселиться у нас. Хотя бы на время, – отрывисто бросил Варниэль. – Даркус знает? – Ксандр вскочил, намереваясь помчаться к Властителю и немедленно обо всем рассказать. Такая опасность, а Ксан не рядом со своим Даром! – Нет, Ксандр, сядь. Для моего внука лучше сейчас оставаться в неведении. Ты сам прекрасно знаешь его нрав. Думаешь, он будет сидеть и дожидаться разрешения конфликта? Ксандр поджал губы на манер отца, но не признать правоту императора он не мог. – Я специально собрал вас здесь, чтобы поговорить, но не о войне, а о Даркусе. Зордан готовит ловушку для моего внука, он любыми правдами и неправдами решил выманить его с эльфийских земель, где Эра могла бы помешать навредить своему любимцу. Этого также ни в коем случае нельзя допустить. Я уже говорил с Праматерью, она позаботится о том, чтобы Даркус не пересек границу. Гидемон покачал головой: – Не уверен, мой Повелитель, что нашего мальчика это остановит. – Может, Даркус и сын Дракона, но родители смогли заблокировать его мощь, да и Эра на своих землях практически неуязвима. – Хорошо же они заперли его силы, если ни один эльф не может в одиночку справиться с ним. – К этому, мой друг, я и веду, – продолжал Правитель, а Ксан затаился, впитывая все, что касалось его Господина, – Дракон – вот главная проблема. Думаю, молодой Диеро не помнит, но Тауриэль, моя дочь и мать Даркуса, часто навещала меня. Она взахлеб рассказывала о том мире, где рождаются Мироздатели, да я и сам видел, как Рокус отличался от всех на Галее. Ксан, Даркус уже рассказывал тебе, как маленькие Драконы овладевают своей Силой? Ксандр нахмурился, решая рассказать ли об этом или же нет. Но речь шла о безопасности Дара, и Ксандр решился: – Да, дети танцуют над бездной, и одухотворенные сущности выбирают их как свое воплощение. – Интересно. И, главное, так похоже на правду. Ксандр тряхнул головой: – Я не вру, именно так мне сказал Повелитель. – Ну-ну, успокойся, я не говорил, что лжешь ты, – Миримон вздохнул, – Надеюсь, все понимают, что эта информация не для посторонних ушей? Шейла возмущенно фыркнула. – Нет, дорогая, во всех вас я уверен, просто неправильно выразился. Я не хочу, чтобы именно Даркус узнал об этом раньше времени. Все многозначительно посмотрели на Ксандра, и молодой Диеро прищурился: – Я не понимаю, Ваше Величество, зачем вы позвали в этом случае и меня? Вы же знаете, что я предан одному лишь Правителю. – Вот именно, знаю. И у меня к тебе будет особая просьба. Но об этом после. Так вот, на чем я остановился? – На том, как ребенок становится полноценным Драконом, – мгновенно откликнулся синевласый Храниетель и опустился на колени перед Повелителем. Миримон положил руку на голову своего Вара, Шейла отвела взгляд, а Ксандр презрительно поджал губы. – Даркус прав, Драконом можно стать только в том случае, если найдешь свою суть, свою Силу. И для того ребенок парит в небе, чтобы его заметил тот дух, с которым он мог бы соединиться, – продолжал император. Ксандр хотел сказать, что это одно и то же, но Шейла шикнула и отвесила сыну подзатыльник: – Ишь, надумал, ты у меня с императором еще попререкайся. Ксандр покраснел, а Шейла добавила: – Дома поговорим. Дени рассмеялся и готов был поклясться, что Ксандр дернулся, услышав его голос. – Вы все наблюдали за Даркусом, когда он общался со своим Зверем, – продолжал Миримон, – И все вы видели, как он с ним спорит, ругается или смеется. Эльфы закивали, улыбаясь. Когда Даркус расслаблялся, а случалось это лишь тогда, когда его окружали родные, он мог забыться и начать вслух болтать с Аро. – Так вот, дракончики обретают Силу, которая полностью подвластна им. Да, эта Сила может выходить из-под контроля, но это происходит также, как у всех нас, когда мы злимся, боимся или кого-то защищаем. Мы перестаем контролировать себя, но это всего лишь наши чувства, наши эмоции. Иногда мы даже спорим сами с собой, но это всего лишь сомнения. А теперь спросите себя, так ли это происходит у Даркуса. – Что Вы хотите этим сказать? – Ксандр действительно испугался, он ведь всегда чувствовал, что Зверь настоящий, что он чувствует, злится, ревнует… И больше всего на свете он обожает своего Дара. – Что бы там не находилось внутри моего внука, это не та Сила, которая достается Драконам. Я не знаю что или, вернее, кто это, но он настолько силен и хитер, что сумел убедил мою дочь и ее мужа, самого Повелителя Ветра, что Даркус неполноценный Дракон, что его необходимо выслать из того мира. Представьте себе – обмануть Драконье гнездо, а потом каким-то чудом сохранить подобную мощь в чуждом мире, где и Рокус, и Эра наложили на Даркуса сдерживающие печати! Мне страшно подумать, что задумал этот Зверь и для чего ему понадобился Даркус. Ксандр вскочил: – Но нужно же что-то делать! – Это еще не все. Не об этом я хотел тебя попросить, – Миримон вновь указал молодому Диеро на кресло, а от Шейлы сыну достался второй подзатыльник. – Извините, – выдавил из себя Ксандриэль, потирая ушибы, рука у Шейлы была тяжелой. – Я правитель светлых эльфов, и сейчас мы находимся в состоянии войны с противником, который превосходит нас по многим параметрам. Боюсь, я не смогу проследить за этим сам, – Миримон улыбнулся, когда Вар прижался к его ногам. Никто, кроме его Хранителя не знал: Мара предсказала, что Миримону не пережить этой войны. Но император был рад, что узнал об этом сейчас, по крайней мере, у него будет время завершить все дела, вот только Варниэль не хотел принимать этого. Упрямец, вбил себе в голову, что уйдет за Грань вместе с ним. – Дуэно, Ксандр, не допускай, чтобы Дар соединился со своей половинкой. У него нет истиной Силы, к тому же момент соединения настолько опасен, что за этим действом всегда приглядывают самые сильные Драконы. Тауриэль говорила, что не многие из них встречают дуэно, но я вижу Дара, и мне кажется, что он все время кого-то ищет. И я боюсь, что найдет… Запомни, Ксандр, ни в коем случае не допусти их соединения. Помни, что это убьет твоего Господина. – Клянусь, туэ се даро, я не позволю половинкам соединиться! – Неет, Ксан! – закричал Дени, кинувшись Хранителю на грудь. Ксандр вздрогнул, а Дени прошел сквозь него, будто в водный поток окунулся. Рев воды оглушил, завертел эльфенка, закружил и с шумом потянул вниз. Дени забарахтался внутри водопада, но стихия тянула все ниже и ниже. Дени запаниковал, забарахтался, а потом резко и неожиданно для себя вынырнул в своем теле на пороге покоев принца Олливандра. Судорожно глотая воздух, эльфенок вцепился в белоснежные пряди. «Что ж, замечательно. Я виновен в том, что началась война, в том, что Миримона убили, а мой Хранитель действительно поклялся разлучить меня с половинкой. Ничего не забыл? Ах да, Аро, мое ненаглядное чудище. Что или, вернее, кто ты такой и почему никак не оставишь меня? Может, прав был дуэно, и мне действительно не стоит вспоминать?»