Детки в клетке

15 лет назад Латида стояла на краю ущелья и смотрела на тяжёлые волны, бьющиеся о скалистый берег. Небо низко висело над разволновавшимся морем, и вот-вот должны была разразиться настоящая буря. Ветер немилосердно хлестал по лицу, спутывал серебристые волосы, но девочка продолжала стоять и ждать чего-то. — Лати! Лати! — закричал позади неё мальчишеский голос, и девчушка обернулась. — Ты пришёл? — улыбнулась Латида рыжему мальчику, бегущему ей навстречу. — Сбежал, — ответил Авраам, тяжело дыша. — Ух и влетит мне за это! — Мне тоже влетит, — серьёзно ответила светловолосая, взяла мальчика за руку и пошла от ущелья в сторону зарослей. — Почему эти взрослые решают всё за нас? — возмутился рыжий. — Они разбираются, а мы виноваты. — Не знаю, — пожала плечами Латида. — Мой папа постоянно говорит, чтобы я с тобой не дружила. А ведь он не знает, какой ты хороший, а всё равно запрещает! Девочка даже гневно топнула ножкой. Дети сели на старое дерево, поваленное много лет назад, и повернулись лицом к морю. — Мой папа говорит, что мы бедные для вас, — поморщился Авраам. — И мне нечего общаться с дочкой этого сноба. — Ну и дураки, — заявила блондинка. — Дураки они все! Они ничего не знают и не хотят знать, да, Авраам? — Да, — ответил мальчик, воодушевляясь гневом подружки. — Ну и пусть ссорятся, мы всё равно будем дружить, мы всё равно уплывём в море. — И никто нас не остановит! — уже весело закончила Латида. — Ты мне веришь? — уже строго и серьёзно спросил мальчик, и светловолосая кивнула. — Тогда поклянись, что мы всегда будем вместе. — Клянусь, — не задумываясь, сказала Латида. — А ты? — Клянусь, — всё так же серьёзно ответил Авраам. *** Латида почувствовала, как в горле встаёт тугой ком. А ведь они всё-таки никогда не нарушали этого обещания, хотя детская пора давно прошла. Неизменным осталось одно — их привязанность. Они скитались столько лет, они изменились, и не в лучшую сторону, Латида это прекрасно понимала, но они всегда вместе. И его идея… Латида уже знала, что мысли о мести Стар Лайтам ушли на второй план, но… Лати всё равно поддерживала, шла с ним до конца. Она верила ему. Всегда верила. *** Ами не знала, что ей делать, как держаться и где находить утешение. Тайки почти не разговаривал с ней, лишь односложно отвечал, и девушка начинала сходить с ума. Не было больше той теплоты, не было поддержки и надежд, осталось одно равнодушие. Иногда на его лице промелькало нечто похожее на разочарование, но, заметив взгляд Ами, Тайки тут же отворачивался. Однажды ночью она не выдержала и разрыдалась, сжав зубами подушку. Его безразличие — это самое страшное, что могло приключиться с ней в этой тюрьме, это то, что окончательно сломило её. Коу разочаровался в ней, увидел её низость, и это медленно, но верно разъедало душу изнутри. Девушке было практически всё равно на то, что с ней станет, — ей не для кого держаться. Ами угасала, как тлеющая свечка, но не предпринимала попыток выжить. *** Горечь была слишком сильна. Тайки видел, как девушка страдает от неопределённости и его резкой холодности, но ничего не мог с собой поделать. Её глаза, волосы, губы — всё доставляло боль, всё напоминало о той ночи, ночи его обмана и крушения всех жизненных надежд. Она была ориентиром в его жизни, мечтой, он практически обожествлял её, ставил выше всех женщин. И что получил? Растерянный, разбитый, опустошенный, лишённый жизненного идеала. Всё, что осталось от него — пустая оболочка, больше ничего. Будто кто-то взял и выбил почву из-под ног, а на что опереться не оставил. Наверное, именно так умирают юношеские мечты. *** Дверь камеры открылась, и на пороге оказался один из охранников. «Неужели снова хотят поговорить?» — рассеянно подумала Ами, поднимая голову с подушки. — На выход, — грубо сказал тюремщик, указывая на нее, и девушка поднялась и вышла за ним. Её не повели в сторону голубой комнаты, а, наоборот, повернули вправо и впустили в соседнюю от их с Тайки камеры дверь. Это была абсолютно пустая, очень грязная и запущенная комнатушка даже без решётчатого окна. В дальнем её углу стоял Авраам, на лице которого не было привычной маски добродушия и приветливости. «Дурной знак», — пронеслось в голове у Ами. — Мисс Ами, ваше последнее слово, — равнодушно произнёс он. — Нет, — твёрдо ответила девушка, внутренне напрягаясь. — Эй, молодцы! — позвал мужчина, и в комнату вошли два охранника. Авраам больше не смотрел в сторону жертвы, он только жестоко улыбнулся и произнёс. — Она в вашем распоряжении. Развлекайтесь. И вышел вон. Двое тюремщиков с наглыми, пошлыми улыбками стали надвигаться на неё, и Ами истошно закричала. Страх охватил её полностью, затуманивая сознание. — Нет, пожалуйста! — закричала Мицуно, но один из мужчин наотмашь ударил её по лицу. Меркурий упала на бетонный пол, и охранники мерзко загоготали. Из носа пошла кровь, но в панике девушка не замечала этого. Второй содрал с неё кофту… *** Вдруг за стеной раздался дикий, сумасшедший крик Ами: — Нет, пожалуйста! Тайки кинулся к стене и замер от ужаса: в соседней комнате раздавались грубые мужские голоса, которые смеялись, издевались над кричащей девушкой. Вне себя Коу начал молотить кулаками по бетонным стенам: — Мрази! Отпустите её, сволочи!!! Но никто не собирался прекращать то, что происходило за стеной, всем было абсолютно наплевать, что станет с этой девочкой после «развлечений» тюремщиков. Ами закричала ещё громче, а веселье мужчин продолжалось. Тайки до крови сбил руки, но не оставлял безумных попыток пробить стену. От криков Ами звенело в ушах, парень метался из стороны в сторону, не зная, куда себя деть, как остановить происходящее, пока бессильно не опустился на пол, облокотившись головой о стену. Через какое-то время женские крики затихли. Всё замерло. Послышался удар железной двери: вдоволь наигравшись, весело смеясь, тюремщики вышли из своей камеры пыток. Тайки слышал, как удаляются их голоса. За стеной стояла гробовая тишина. *** — Скоро всё кончится, — сказал Авраам Латиде, которая беспокойно смотрела в окно его кабинета. Вдруг на пороге оказались те самые охранники, издевавшиеся над Ами, и Лати с омерзением оглянулась на них. — Дело сделано, — довольно возвестил один из мужчин, но, казалось, Авраам и сам не был доволен своими подчинёнными. — Перенесите её в камеру, — морщась, произнёс он. — И не смейте больше прикасаться. Недоумённо переглянувшись, охранники ушли. — Не надо было этого делать, — сказала Латида брату, в её голосе не было злости, только упрёк. — У нас не было другого выбора, — всё-таки упрямо возразил мужчина. — Иначе нам не добиться поставленной цели. — Нет, был, — топнула ножкой блондинка. — Мы могли посадить её в ледяную камеру или снова запугивать, но… не так… Брат положил руку на плечо сестры: — В конце концов, что сделано, то сделано. Нам некогда заниматься нежностями, ты всегда это сама говорила. — Ничего вы, мужчины, не понимаете, — обречённо махнула рукой блондинка и вышла. *** Все воины сидели в храме у Рей. — Везде заметны следы магии, но ничего похожего на вход в жилище мы не нашли, — сказал Ятен. — Значит, плохо искали, — пожал плечами Сейя, принимая из рук Усаги чашку горячего кофе. — Но и нам похвастаться нечем. — Всё равно, дело продвинулось, — ободряюще сказал Юичиро, который был безумно рад, что Рей вернулась живой и невредимой. — Только это и утешает, — вздохнула Мако. — Предлагаю сделать так, — выступил Мамору, — Ещё раз обследуем побережье, просто поменяемся местами, чтобы, так сказать, посмотреть на всё новым глазом. — Точно, — согласился Сейя. — Именно это предложил бы Тайки. Все почувствовали грусть и неловкость, будто парень ляпнул что-то лишнее. — И Ами тоже, — горько сказала Минако. — Мы спасём их, — твёрдо проговорила Рей, неизвестно было, кого она утешает — себя или других. — Спасём.