Детки в клетке

Почему молчишь, ты что меня не слышишь? Ты не говоришь, что без меня не дышишь…© Тайки и Ами стояли посреди просторной голубой комнаты округлой формы. Молодой человек судорожно сжимал холодную трясущуюся ладошку девушки, а сам едва ли стоял на ногах. «Началось», — подумал он, вглядываясь в просторную дверь, в которой появились силуэты мужчины и женщины. Тайки перевёл взгляд на Ами и столкнулся с синими блестящими глазами, полными страха и… веры. Это придало ему сил, и он смело посмотрел на вошедших. — Добрый день, — произнёс Авраам, приблизившись к пленникам, но его улыбка уже была не искусной, а какой-то… потрёпанной, будто он много раз нацеплял её, и она износилась, как старый, поношенный свитер. Латида, которая встала рядом с братом, выглядела ещё хуже. Даже жалко. На бледном, когда-то прекрасном лице, появилось болезненное, вымученное выражение, будто она много дней провела без света; шикарные платиновые волосы потеряли свой блеск. Она как будто выцвела и постарела. — Сколько воды утекло со временем нашей последней встречи, — мягко произнёс Авраам. — Думаю, вы сто раз подумали над нашим условием, так? Ами кивнула и сделала страдальческое выражение лица: — Я… больше не хочу боли… я… согласна убить Малышку, только не делайте… не повторяйте… — надломлено проговорила она, выдавливая из себя несуществующие слёзы. — Замечательно, — вкрадчиво заметил Авраам, но без былого энтузиазма. — Мы с вами договоримся. — Пока будешь выполнять задание, — равнодушно произнесла Латида, глядя куда-то в сторону от пленников. — Дружок останется с нами и подождёт твоего возвращения. Тайки почувствовал, как рука Ами дёрнулась, и он сильнее сжал её. — Что угодно, — безжизненно согласилась Мицуно. — Только не делайте больно. — Ждите нашей следующей встречи, — кивнул мужчина и тут же отвернулся, будто успел утомиться от их короткой беседы. Ами и Тайки увели. *** — Не паникуй, Ами, — успокаивающе произнёс Коу, глядя на мечущуюся из угла в угол девушку. — Они… они оставят тебя здесь, — не унималась она. — Я не могу оставить тебя одного! В её душе бушевали противоречивые чувства: с одной стороны, она обещала во всём положиться на Тайки, с другой же — это было немыслимо бросить его среди этих садистов. — Можешь, — возразил он, поднялся со скамьи и объятиями остановил метания девушки. — Иначе нам не выбраться отсюда. Тебе придётся меня оставить, слышишь? — Слышу, — тихо отозвалась Меркурий. Она понимала, что просто не может равнодушно относиться к этому. — Они снова скоро покажутся, — задумчиво произнёс он. — Слишком долго мы заставляли их ждать. Не думай о жалости, думай о нашей свободе. Это важнее. Думай о нашем ребёнке. *** Всё чужое. Всё-всё-всё вокруг. И стены, и улицы, и люди. И сам ты себе чужой. Сейя пытался понять распорядок своей новой жизни, но кто может заставить его забыть семью Курами? А особенно те эгоистичные, несправедливые слова в адрес Вероники. Он вёл себя, как капризный ребёнок, не получивший желаемой конфеты. Грубо и глупо. Разве это удивительно, что девушка отказалась бросить всё ради человека, которого знала несколько недель? Разве можно было эгоистично просить ее бросить всё самое дорогое в жизни? Она всегда пыталась понять его, он — никогда. Он только требовал, ничего не давая взамен. А теперь не вернуть тех горьких слов. Ведь у него — другая жизнь. *** Какое странное ощущение… Ветер скользит по коже и шевелит лёгкие пряди волос… Ослепительно светит солнце, оно кажется ненастоящим и неестественно ярким… В воздухе носится какой-то особенный, тяжеловато-горячий запах… Неужели запах лета? Ами с изумлением и недоверием оглядывалась вокруг. Они с Авраамом стояли в том же самом парке, в котором она особенно любила гулять раньше. Только вот картина изменилась: наступило знойное токийское лето, одев всё вокруг в яркую, буйно цветущую зелень. Впрочем, за пределами парка царил горячий асфальт и облака пыли. — Приведёшь Сейлор Мун сюда, — сказал Авраам таким тоном, будто его совсем не волновала данная операция. — В десять часов я буду ждать тебя здесь. Пикнешь — я мигом телепортируюсь, не сомневайся. И ты сама догадываешься, что станет с Тайки. Девушка удивлялась: «Неужели он не видит явных прорех в своём плане?» Разве она не может прямо сейчас связаться с воинами и устроить облаву? Около десятка воинов против одного — это ничто. Мицуно видела, как исчезает в зарослях его могучая, сутуловатая спина, и что-то явно тревожило её. Ну не мог этот всегда расчётливый человек поступить так глупо! Однако время неумолимо шло. Девушка поспешила в ближайший дом — к Мако — чтобы в каком-то плане подыграть Аврааму. Вот именно, что в каком-то плане… *** Буквально через двадцать минут в доме Кино находилась настоящая толпа: никто не знал, верить глазам или нет. Перед воинами стояла Ами, бледная, худая, но живая и относительно здоровая. Усаги, которая ничуть не усомнилась, что перед ней настоящая Мицуно, тут же принялась обнимать её и плакать от счастья и облегчения, остальные кинулись за ней, и Ами чувствовала, что тоже готова разрыдаться. Но времени не было. Чуть успокоившись, она рассказала всю свою историю (правда, умолчав о некоторых моментах) и тут же изложила план Тайки. Этот план был не без изъянов, но другого не было. Оставалось действовать. *** Минако явно нервничала. Накладной живот был ужасно неудобным, а задорные хвостики непривычно стягивали вечно распущенные золотые волосы. Они с Ами прогуливались по парку, и, согласно плану, к десяти часам должен был появиться Авраам. Минако заметила, что Ами не выглядит ни счастливой, ни даже возбуждённой, просто нервной. Она предельно сухо рассказала о своих злоключениях, и именно это доказывало, насколько ей было плохо за решёткой. Из неё будто выкачали все чувства, всю живость, и Венера поняла: Ами живёт только исходом этой битвы. Только им и только ради него. Что же ты скрываешь, Ами Мицуно?.. Девушки шли вдоль парковой дорожки и преувеличенно громко болтали. Впрочем, им не о чем было говорить, слишком велико было напряжение. Ами как можно незаметнее глянула на тонкие наручные часики на левом запястье. 22:17. Что-то идёт не так. Парк пустеет. 22:48. Сторож запер ворота. 23:08. Ами готова впасть в истерику. Такой Венера её ещё не видела!.. Вдруг в глубине парка раздался львиный рёв. Позабыв про конспирацию, Минако и Ами кинулись вглубь парка. То, что они увидели, повергло их в шок: на лужайке, правее дорожки, лежал Тайки. Он был весь залит кровью, а из груди торчала огромная сосулька. Мицуно просто замерла на месте и не могла пошевелиться; Мина бросилась к Тайки, рядом с которым лежала записка. «Зря», — гласил изящный почерк. Всё. Больше ничего. Стало сразу ясно: их детский обман раскрыт. Венера тут же вызвала других воинов… *** Перед глазами мелькают огоньки. «Не думай о жалости, думай о нашей свободе». Что это за противный звук над самым ухом? «Это важнее. Подумай о нашем ребёнке». Зачем вы меня трогаете? Зачем? Разве это теперь важно? «Только ты и он ещё держат меня на этой Земле». Да? А почему же ты… ушёл? Почему я перестала тебя держать? «Сейчас не время для высоких клятв в верности и вечной любви…» А когда же время? Оно ушло, Тайки! «Мы выберемся, Ами». Откуда? Откуда?! Постой! Я перестаю тебя слышать, Тайки! Вернись, я не слышу тебя!!! «Тебе придётся меня оставить, слышишь?» Нет! Не надо! Я же плачу! Пожалуйста, пожалуйста… Ну что же это такое? Где ты? Почему ты молчишь? Ты же не мог… так жестоко… Я умоляю тебя… Вернись… Я люблю тебя. *** — Господи, она бредит, — сквозь слёзы прошептала Усаги. Мицуно лежала на траве и умоляла не покидать её… — Ну где же скорая?! — нервничала Рей, заставляя сосульку таять в её руках. Всех трясло. Горький запах страха витал над парком, и никто не мог не отравиться им. Счёт шёл на секунды. Вдруг раздался бархатистый мужской голос: — Добрый вечер, дамы и господа! Добро пожаловать… в прошлое.