Когда боги будут забыты

В этой шестиугольной комнате нет ничего, что могло бы напомнить о металле или пластике. Пол скрыт дорогим деревянным паркетом, стены — бумажными обоями, а потолок задрапирован небесно-голубым шелком. Вдоль стен из каменных горшков тянутся многочисленные растения, похожие на облачка из зеленой паутины, жестко-упругие на ощупь. Отсохшие веточки бережно подстрижены, а почва удобрена. Два окна закрыты плотной тканью, останавливающей безжизненный электрический свет, льющийся снаружи. Уютный уголок, в который не должно проникнуть ничего искусственного. Ей здесь милее всего. Нет камер, — перерезаны все провода. Нет электромагнитных волн, — комната обшита специальным композитом. Нет ничего высокотехнологичного, — только растения и низкая постель. За деревянной панелью — титановая дверь с механическим замком. Не спасет от направленного взрыва, но ее не взломать в режиме онлайн. Здесь ей не страшно. Сразу за дверью висит зеркало. Тут она надевает на лицо самую милую и льстивую улыбку. Тренирует прищур. Примеряет одежду как боевой костюм, проверяет каждый шов и каждую складку. Ее образ должен быть идеален. Если она хочет выжить. В ванной — целый арсенал кремов, красок и лаков. Они нужны для разных случаев. Когда-то необходимо выглядеть усталой. Когда-то — свежей. Важно тщательно следить за кожей и цветом волос, по ним определяют возраст. Ей уже десять лет подряд дают не больше двадцати пяти. Пусть так остается как можно дольше. На кухне — голые стены и переделанный вручную рекомбинатор. Он отключен от сети, поглощает вручную спаянные картриджи, часто ломается и выдает вместо яичницы негашеную известь, а в кофе подпускает несколько капель чистого кокаина. Однако создает великолепные импровизации на тему одежды в этно-стиле. Здесь есть еще одна комната, обшитая кусками обшивки списанных ишей, — таких видимо-невидимо на орбите, в космической свалке или на любом спутнике обитаемой планеты. Эту броню невозможно просветить даже жестким излучением. У стен несколько полок, на них — стопки бумаги в пластиковых папках, каждая пронумерована. Окно закрыто полупрозрачным лабораторным стеклом, размытый свет падает точно на небольшой стол. Здесь все в идеальном порядке и покрыто слоем пыли. Однажды инстинкт самосохранения пересилил любопытство, и она заперла эту комнату. Единственный планшет, который иногда появляется в квартире — ее наручный планшет. Он — средство связи, источник постоянного беспокойства и ошейник. Она не подозревала, сколь многого можно добиться при помощи планшета, доступа к всемирной сети и знания, как все это устроено. Казалось бы, подумаешь — можно наблюдать за чужой жизнью, перебрасываться парой слов в чате, оплачивать еду и билеты. Теперь она хотела бы снова так думать, но не может. Они учились в одной группе. Он пропадал неделями, появлялся на совместных лекциях от силы раз в месяц и вид при этом имел скучающий. При себе всегда новейшая электроника и пронзительный взгляд. Все считали его богатеньким сынком, который не угодил родне какой-то мелочью в генотипе. В пользу этой теории работала и внешность — ему с натяжкой можно было дать восемнадцать. Их пути пересеклись на одной из работ в паре. Совпало несколько обстоятельств: он появился в университете, с ним никто не желал иметь дела, а она хотела насолить своему парню. Он явно удивился, когда рядом села звезда потока, но отказываться не стал. Их работа вышла на удивление плодотворной. Богатенький сынок написал программу для резонансного усиления интонаций, а она сочинила и прочитала берущий за сердце стих. Результату их усилий аплодировали все пятьдесят человек в аудитории, а позже разработка и образец получили грант. Она была в восторге. После победы они немного сблизились — иногда обедали вместе, завоевали еще пару-тройку грантов. Она считала, что приобрела если не друга, то хорошего приятеля. Ближе к окончанию учебы она решила образовать с ним временный альянс, до тех пор, пока ею не заинтересуются крупные агенты и телеэфир. Он согласился. Ему тоже было выгодно сотрудничество. И они начали работать. Он искал сюжеты, она — как их преподнести. Она была лицом, а он — руками. Очень красивым лицом и невероятно искусными руками. Деньги появлялись после каждой новости. И это было самое начало карьеры! Пока проходили простые сюжеты — сплетни, новости науки, экономические сводки, — она была спокойна, хотя недоумевала, зачем пользоваться псевдонимами. Но однажды он принес подробности закулисных махинаций очень могущественной корпорации, на тот момент владевшей десятью процентами торговых операций в одном из секторов. Она — с некоторыми колебаниями, — продала эту информацию. После выпуска их сюжета корпорация исчезла. Спустя еще несколько подобных случаев она начала подозревать неладное и остерегаться. Долго ли им будет сходить с рук такая опасная игра? Она внимательно изучила, что произошло после всех их выпусков, и была поражена. Все они укладывались в стройную логическую цепь, настолько гигантскую, что было трудно проследить, к какой цели она ведет. Дальше — больше. Она поняла, что эта цепь тянется вот уже не год и не два, а больше двадцати лет. Она решила, что работа какой-то семьи. И пустилась в собственное расследование, словно в захватывающее приключение. Именно тогда у нее появилась комната с листами бумаги. Множество псевдонимов, приблизительно один и тот же почерк. Чудом ей удалось найти повторявшуюся несколько раз фамилию, совпавшее имя. Она нашла свидетельства, что под его дудку могло плясать начальство сил порядка. Свидетели и охотники, пытавшиеся идти по пятам за этим человеком, погибали. Приключение перестало быть забавным и начало ужасать. Дальше — больше. Она обнаружила связь с китайским сектором галактики. Казалось, чего стоит догадаться — лицо, фамилия, — но эта связь была глубже, чем происхождение. Его действия были всегда во благо сектора, неважно, в чем они заключались — в продвижении товара или уничтожении инфраструктуры в системе кибернетистов*. Именно в тот момент она избавилась от электроники в квартире. От гипотезы, что это дело нескольких поколений, она отказалась спустя десяток лет. Ее лицо, руки, тело понемногу сдавались возрасту, в волосах появлялась седина. Не так интенсивно, как у обычной женщины, — сказалось генное модифицирование, — но она была не властна над временем. В отличие от него. Скрывающийся за сотней имен, он имел всего одно лицо и тело, которые практически не изменились за десять лет, прошедших со дня их знакомства. Это было глубинное генное модифицирование, которое не могли себе позволить даже богатейшие люди, не говоря уже о простых смертных. Это была последняя информация, которую она решилась добыть. С тех пор дверь была плотно закрыта. Она была уверена — он не даст уйти ей, узнавшей так много. Не даст работать на кого-то еще, ведь она так полезна. Невидимая цепь из страха и негласных обязательств приковала к студии, не давая сбежать. Внешне они по-прежнему казались хорошими друзьями, но для нее это были отношения господина и слуги. Она боялась за свою жизнь. Этот страх мешал ей зацепиться за что-нибудь или кого-нибудь, обзавестись семьей. Некого просить о защите, ведь она не знает никого, кто был бы могущественнее ее хозяина. А хозяин способен узнать все обо всех. Она пыталась сбежать однажды, замаскировав свой побег под похищение, но попытка с треском провалилась. Цепь была крепка. Надежда почти исчезла для нее, пока в его поле видимости не появились эти существа. Впервые на ее памяти он заинтересовался чем-то так сильно. И она впервые увидела тех, кто имеет над ним власть. Нона Доппио была намерена выжить, во что бы то ни стало.