sweet marshmallow (sudo)

- Черт, не выходит! - шипит Кенсу, с силой ударяя голой ладошкой по блестящему снегу, искрящемуся в свете утреннего зимнего солнца. - Сдался тебе этот сноуборд, надень лыжи и катайся себе спокойненько, - с зевком произносит Чунмен. - И зачем надо было в такую рань будить?! Даже людей еще практически нет, а я не выспался и хочу спать, Су, - продолжает бубнить он. Кенсу кидает хмурый взгляд на Мена, подмечая слишком бледное лицо старшего с синяками под глазами и его протяжные зевки через каждые несколько минут, а потом громко вздыхает, проводит рукой по ботинкам, проверяя крепление, и поднимается с колен на ноги, слегка пошатываясь. Еще с секунду смотрит на закрывшего глаза Чунмена, чьи лыжные палки, очень криво вставленные в снег, валяются у него в ногах, и снова вздыхает: - Ладно, возвращайся в номер и ложись спать. Я еще немножечко покатаюсь и тоже приду. Чунмен сразу замирает, открывая глаза, и затем нежно, ласково улыбается: - Да ничего страшного, я останусь - вдруг ты поранишься как-нибудь, или тебя занесет снегом, а я и знать об этом не буду, нежась в теплой кроватке и сладких сновидениях, в которых я не топаю по сугробам в поисках тебя, а медленно избавляю от всех этих зимних шмоток, согревая своего мальчика. - Как мило, - с ухмылкой по-доброму тянет Кенсу, а потом смеется и, надев теплые перчатки, пихает Чунмена в плечо: - Тогда заткнись и не ной. Невысоко подпрыгнув на месте, Кенсу оттолкнулся и покатился по склону вниз, плавно скользя по снегу на сноуборде, старательно объезжая все подозрительные неровности. Он улыбался и волнительно хмурился - уже проехал, наверное, больше метров десяти, что раньше у него никак не выходило. Кенсу слышал подбадривающие крики Чунмена, радостно кричащего наверху, что доволен и горд своим самым лучшим в мире парнем. - Ты мой умничка! - кричит Мен и хлопает в ладоши с глухим звуком из-за плотных варежек. Кенсу слегка поворачивает голову назад, не подумав, сразу же отвлекаясь, и в следующее мгновение теряется в пространстве, слыша отдаленное смачное чертыхание Чунмена. Слава Богу, думает Кенсу, все обошлось, и он лежит на спине в огромном сугробе, развалившись в позе звездочки и глядя в голубое ясное небо над собой. У него ничего не отдается тупой болью, лишь приятная усталость и гудение в ногах. Ну, и еще снег забился под куртку и толстовку с футболкой. - Ты живой? Болит что-нибудь?! Чунмен появляется в поле зрения младшего, откидывая в сторону палки и лыжи, с перепуганным выражением лица и расширившимися от страха за До глазами. Подлетев к нему, он уже было дернулся к плечам младшего, чтобы приподнять его, но быстро передумал, вместо этого, поправив сползшую на глаза шапку Кенсу, заглянул тому в лицо: - Болит? Кенсу без слов протягивает к нему руку, изо всех сил хватая за капюшон, и дергает на себя, широко улыбаясь. Он обнимает его за шею, переплетая свои пальчики за спиной Чунмена и наконец выдыхает счастливо: - Почти весь склон преодолел, представляешь? Правда, когда падал, чуть в штаны не наделал, но все же. Чунмен немного путается, но потом все же удовлетворенно выдыхает, успокаиваясь. Они еще долго лежат так в сугробе, не обращая внимания на забившийся под одежду снег, тающий от тепла кожи и соскальзывающий под штаны. Расслабленно лежа, путаются пальцами и крепко обнимаются, изредка обмениваясь свежими морозными поцелуями на своих потрескавшихся обветренных губах, до тех пор, пока любителей спорта не стало больше, и им кто-то не крикнул о том, чтобы прекращали свои умилительные ласки на свежем воздухе и шлепали в номер отеля. Чунмен показывает на все замечания средний палец, отвлекая До глубоким поцелуем, и сильнее притягивает к себе начинающего сноубордиста, который из-за пустякового спора со старшим решил поучаствовать в каком-то зимнем конкурсе этого курорта и обязательно победить в нем.