Жила-была кошка

— Бросай, ну же! Мне, мне бросай! Снежинка хмуро наблюдала со стороны за юными оруженосцами и своей сестрой, кидавшими друг другу моховой мяч. Желания присоединиться к визжащим котятам не было никакого. Ей в компании не обрадуются — это белая кошечка знала так же хорошо, как и то, что небо голубое. — Эй, пискля, лови-ка! — раздался звонкий крик со стороны компании. Не успела Снежинка обидеться на «писклю», как ей по голове прилетело моховым шариком. Кошечка в ярости отшвырнула комок мха от себя и обернулась к сестре:  — Смотри, куда бросаешь!  — Это ты смотри, как играть нужно, — не менее возмущённо зашипела на сестру Плескуша. Сестра Снежинки была крепким, сильным котёнком. Младшая в тайне восхищалась внешним видом Плескуши: гладкая светло-бурая в тёмную полоску шерсть той лежала волосок к волоску, большие голубые глаза были чистыми и ясными. Белая кошечка не могла не сравнивать сестру с собой и с разочарованием отмечала, что выглядит гораздо хуже: по мнению самой Снежинки, шерсть её постоянно торчала во все стороны, как ни приглаживай, лапы казались какими-то кривыми, а мордочка — плоской. И даже глаза были непонятного, грязного цвета — то ли жёлтые, то ли зелёные… К тому же, Плескуша всегда была активная и бодрая — весь день вертелась под лапами воителей, словно юркий уж, а Снежинка тем временем зевала и чуть ли не засыпала на ходу. В общем, различия между сёстрами оказались значительными. Полосатая задира насупилась ещё больше и прибавила, обращаясь к оруженосцам, уже совсем другим тоном — холодным и твёрдым:  — Согласитесь, моя сестрёнка вообще ничего не умеет, только нос свой всюду совать. Оруженосцы захохотали в один голос, насмешливо взирая на растерявшуюся Снежинку. А той стало ещё хуже. Она и так частенько ловила на себе косые взгляды соплеменников, но самым противным было то, что даже Плескуша не заступается за свою сестру, а, наоборот, высмеивает… Всё дело заключалось в некоторой странности Снежинки. Тихая и пугливая, она кривилась и отчаянно протестовала каждый раз, когда Клыкозубка уговаривала её отведать рыбы. По мнению Снежинки, эту «скользкую невкусную штуковину» вообще было нельзя употреблять в пищу.  — Держи! — каждый день предлагала кошечке тёмно-серая королева кусочек свежей дичи. — Попробуй, разжуй хорошенько, тебе должно понравиться. И Снежинка покорно пробовала, надеясь всей душой, что на этот раз рыба точно придётся ей по вкусу. Точно так же каждый раз она морщилась и со словами: «Фу, гадость какая» лапой отодвигала рыбу от себя. Широкоплечий Ивозвёзд, частенько наблюдая в это время за малышкой, задумчиво хмурился, видимо, размышляя, почему вдруг Речная кошка ненавидит традиционную пищу Речного племени. Он-то считал, что Снежинка не чувствует на себе его обжигающего взгляда… Как же предводитель ошибался! Но и сама Снежинка понимала, что дело не только в рыбе. Она всегда была хмурой, неразговорчивой, а с сестрой общалась она очень мало, и то — слово за слово, да начинается новая ссора. Оруженосцы, навещавшие Плескушу, не замечали замкнутую Снежинку, а она в ответ не обращала внимания на них. Так происходило ровно до того момента, пока в племени не прознали о ещё больших причудах белой кошечки. Тогда в адрес Снежинки полетели и обидные слова, и подколки. К тому же, теперь Плескуша чаще называла её то писклёй, то мелкой, то неумехой… Снежинка долго выносила всё это, упрямо игнорируя, про себя же рассерженно думала: «Неужели они все настолько глупые и ничего не понимают? Ведь я не виновата в том, что не люблю рыбу! И в том, что не хочу играть вместе с этими… с этими…» — Кошечка даже не знала, как обозвать стайку гогочущих учеников. Но насмешки от мышеголовых оруженосцев Снежинка ещё могла стерпеть, а вот на сестру злилась гораздо сильнее. Горькая обида грызла её каждый раз, когда Плескуша демонстративно отворачивалась от Снежинки, когда не слушала её, не предлагала сыграть во что-нибудь — будь то моховой мяч или простая шуточная драка… Снежинка глядела на сестру исподлобья всякий раз, когда та дразнилась, то смеясь над белой кошечкой, то вдруг становясь серьёзной, словно отец… Отец, могучий воин по имени Янтарь, тоже не отличался заботой к Снежинке. Можно сказать, он вообще частенько забывал, что у него есть дети, но Плескушу по неизвестной причине всё равно любил сильнее, как казалось младшей сестре. Полосатая кошечка всегда бросалась к воину, первая с ним заговаривала. Снежинка однажды решила вторить сестре, захотев было спросить у отца, как долго они с Плескушей ещё будут жить в детской, но поймала лишь холодный взгляд янтарных глаз. Янтарь вдруг смолк, будто бы даже смутившись, пробурчал в ответ что-то нечленораздельное и скрылся в воинской палатке, оставив дочерей на поляне. Именно так обычно постоянно начиналось и заканчивалось общение Снежинки со своим папой. Косые лучи утреннего солнца падали на уютную полянку лагеря Речного племени. Прохладный ветерок резвился над островком, играя золотыми листьями на облетающих кустарниках, а в вышине кругами парил ястреб, казавшийся с земли крошечной чёрной точкой. Снежинка от нечего делать наблюдала за облачками, неспешно плывшими по бесконечной голубой шкуре, которую все коты именовали небом. «Интересно, а там, на этом небе, кто-нибудь живёт?» — как-то раз спросила любопытная Снежинка Клыкозубку, чьи родные детки давно покинули детскую. Та резко помрачнела и, помедлив с ответом, сказала кошечке: «Там живёт твоя мама». Снежинка узнала от этой королевы, что в сезон Голых деревьев задували ледяные ветры, а с неба дождём сыпался снег — такой же белый, как и шёрстка кошечки. Что происходило в летнюю пору, она видела своими глазами — помнила и жару, и то, как рычал над головами сердитый гром, как с силой барабанили по крыше детской крупные капли… Но Снежинку поразили слова Клыкозубки о её матери. Почему же та теперь живёт на небе? Только потому, что умерла? «Мама поступила несправедливо, — размышляла запутавшаяся Снежинка, которая ещё не очень хорошо понимала, что такое смерть. — Ушла на небо, да так и не возвращается… Зачем она нас бросила? Неужели не могла остаться здесь? Вот у Краполапки, к примеру, есть мать, у Гладколапа тоже… А у нас с Плескушей — нету. Так же нечестно!» Однажды вечером, на закате, Снежинка не выдержала и поинтересовалась у Клыкозубки:  — А она ведь вернётся, правда?  — Если бы это было так… — выдохнула королева, обвивая Снежинку пушистым хвостом. Белая кошечка любила смотреть в глаза Клыкозубке. Взгляд её был ласковым, светлым, как и солнечная улыбка этой королевы. Снежинке даже казалось, будто глаза той светятся насыщенным зелёным светом — ярко и добро… А в тот миг, когда младшая дочка Янтаря задала Клыкозубке новый вопрос, та нахмурилась, и хорошего настроения кошки как не бывало.  — Ваша мама не вернётся, деточки, — шёпотом проговорила королева, сочувственно глядя на Плескушу со Снежинкой и крепче притягивая их к себе. — Она теперь далеко-далеко отсюда… Вот дождёмся ночи, и я вам покажу кое-что. Договорились? Обе сестры смиренно кивнули. Им самим взгрустнулось: Плескуша сосредоточенно разглядывала собственные лапы, а Снежинка замерла на месте, анализируя всё услышанное. Невыразимая грусть ледяными оковами сковала сердце малышки. Неважно было, почему мама никогда не вернётся — раз Клыкозубка это сказала, значит, так и будет. Королева всегда говорила только правду. «Лучше бы она ошиблась, — подумалось понурой белой кошечке. Неожиданно глаза предательски защипало. — Ой, не начать бы рыдать! Но ведь я, кажется, сейчас сойду с ума, если не…» Слёз Снежинка не выносила — ни чужих, ни своих. Сама она почти не плакала за всю свою короткую жизнь. Только в тот раз, когда случайно наступила на колючку, обронённую кем-то из воинов возле детской, начала верещать от боли и сама не заметила, как расплакалась…  — Ты что, моя хорошая? — вдруг ласково запричитала тёмно-серая кошка, склоняясь к дрожащей Снежинке. — Ну-ну, тише, успокойся… «Постойте, разве я…?» — Та недоумённо уставилась на Клыкозубку и, почувствовав что-то мокрое на щеках, осознала: действительно не сдержалась.

***

Когда багряное солнце скрылось за деревьями, растущими по берегу озера, сумерки опустились на лагерь. Речные коты собрались на поляне, окружённой плотным кольцом камыша — кто ужинал, кто рассказывал другим байки прошедших времён… Даже дряхлые старики выбрались на поляну немного понаблюдать за делами соплеменников и послушать какие-нибудь новые истории. Снежинку не больно интересовала непрекращающаяся болтовня воинов. Под это монотонное гудение её разве что в сон клонило. Кошечка любила послушать сказки старейшин о Львином племени, о Великом путешествии… А темы вроде «Почему сегодня удалось поймать меньше рыбы» или «Кто быстрее переплыл реку» её пока что не волновали. «Мне ещё несколько лун ждать посвящения в оруженосцы, а дальше я и сама буду обсуждать вместе со всеми похожие дела», — считала Снежинка.  — Вот, посмотрите, — позвала сонных сестёр к выходу из детской Клыкозубка, когда небо полностью окрасилось в чёрный цвет. Снежинка, выглянув из-за ежевики, так и впилась глазами в половинку луны, одиноко висевшую высоко-высоко над землёй. «Вот бы дотянуться и снять с неба, а то ей, наверное, скучно», — белоснежная кошечка даже поднялась на задние лапки, но, увы, коснуться полумесяца так и не удалось.  — До луны тебе не дотянуться, милая, — заурчала умилённая этой картиной королева. — Ни один кот ещё не сумел.  — Я точно смогу! — запальчиво крикнула Плескуша, бросив на сестру недовольный взгляд. — Я скоро вырасту, а ты такой же маленькой и останешься.  — Успокойтесь, девочки. Вы родились в один день, а значит, растёте одинаково быстро, — Клыкозубка поспешила предотвратить готовую вот-вот вспыхнуть ссору. — И луна совсем не так одинока, как вам кажется. Взгляните на её спутников! Снежинка запрокинула голову, разглядывая крохотные точки, белой россыпью усеявшие потемневшее небо. Все они, несмотря на размеры, светились ярко, мерцая и будто подмигивая маленькой кошечке.  — Эти звёзды — души наших умерших предков, — продолжала Клыкозубка, поглядывая искоса на внимательно слушавших её котят. — Среди них сейчас живёт ваша мама. Она наблюдает за вами оттуда, с высоты…  — Странно, папа нам ничего такого не рассказывал, — пробормотала себе под нос озадаченная Плескуша. Королева, расслышав её слова, буркнула себе под нос нечто напоминающее «что же он за отец такой», а потом поёжилась от порыва ледяного ночного ветра.  — Знайте: место, где оказалась ваша мать, зовётся Звёздным племенем. Туда все коты попадают, когда приходит их черёд…  — А мой черёд скоро придёт? — не задумываясь, пискнула младшая дочка Янтаря.  — Ой, что ты такое говоришь, Снежинка! — в страхе шикнула на кошечку Клыкозубка, подняв дыбом шерсть на загривке. — Рано об этом речь вести. Ваша жизнь только началась, а тут — такие мысли… Однако Снежинка уже не слушала королеву. Мириады звёзд простирались над её головой — неподвижные, словно прилипшие к небу; красота, которую кошечка обычно не замечала, оказалась рядом… так близко…  — Пора вам спать, деточки, — негромко заметила Клыкозубка. Снежинка, наконец, оторвалась от созерцания ночного неба, устремив взгляд на лагерь. Воины и оруженосцы, насытившиеся вдоволь, начали расходиться по палаткам. Ивозвёзда по-прежнему не было видно: он весь вечер не покидал своего укрытия.  — Идёмте, — настойчиво повторила тёмно-серая королева, поднимаясь на лапы. Плескуша, ничуть не уставшая за день, вприпрыжку бросилась следом за ней. Снежинка же ещё ненадолго задержалась, провожая взглядом полумесяц и яркие звёздочки. «Значит, мама всегда будет смотреть на нас из Звёздного племени… Но ведь мне и Плескуше от этого не легче», — размышляла она, с усилием подавляя ноющую в груди тоску.