Жила-была кошка

 — Тучи, серые ту-учи… — нараспев протянула Плеск, разглядывая хмурое, как никогда, небо. Ветер поднялся настолько сильный, что едва ли не сбивал с лап, но кошка не сдавалась, крепко вцепившись когтями в песок; её длинная полосатая шерсть топорщилась в разные стороны, ни капли не защищая от холода. «Как бы дождь не начался…»  — Плеск! — звонко окликнули её сзади. — Ты там где? Хватит любоваться местностью, пойдём!  — Да иду я, иду, подождать не могут, — буркнула воительница себе под нос, чтобы недовольный её задержкой Дождегрив ничего не услышал. Обойдя заросли камыша, Плеск заметила охотников. Крапчатая в нетерпении размахивала пёстрым хвостом, Дождегрив мерил шагами берег озера, а Космач спокойно сидел на месте, казалось, к чему-то прислушиваясь.  — Ты нас задерживаешь! — раздражённо прошипел серый кот на Плеск, едва она попала в его поле зрения.  — И всё-таки, я должна была доесть свою рыбу, — Плеск знала, что ей следовало бы шевелиться поживее, однако после долгого пребывания в воде она так вымоталась, что до сих пор с трудом волочила лапы. Не ответив своей бывшей ученице, Дождегрив повёл соплеменников прочь от лагеря. К несчастью, ветер задувал как раз со стороны озера, то есть прямо в морды патрульным. Глаза Плеск мгновенно заслезились, она часто жмурилась или вовсе отворачивалась.  — Куда пойдём? — пытаясь перекричать поднявшийся шум, спросила Крапчатая.  — Разделимся, — спокойно говорил Дождегрив, даже не обернувшись, — вы с Космачом попытайте счастья у озера, а мы с Плеск, пожалуй, попробуем отыскать мышей. «Молодец, Дождегрив, — с облегчением думала Плеск, — не отправил меня к воде, помнит, что я наплавалась сегодня сполна…» Космач поманил хвостом Крапчатую, и оба свернули налево, исчезая за невысокими кустиками орешника. Дождегрив проводил их взглядом, затем возобновил движение, и его спутнице пришлось прибавить шагу, чтобы догнать серого кота. Неожиданно Плеск поняла, что ей ужасно хочется побыть одной, наедине со своими мыслями. Конечно, различные заботы, охота с товарищами, патрулирование — всё это здорово, но иногда ей очень сильно не доставало уединения. Хотя бы ненадолго…  — Дождегрив, — несмело обратилась к нему полосатая кошка, — а могу я поохотиться… в одиночку? Серый воин удивлённо приподнял уши.  — Ну, мне нужно… — Плеск не заметила, как начала оправдываться, но Дождегрив перебил её:  — Я всё понимаю, Плеск. Разве я тебе что-то запрещал? Ты мне и слова сказать не дала. «Я знала, что с ним можно будет легко договориться!» — просияла Плеск, чуть ли не подпрыгнув на месте от счастья, но вовремя вспомнила: она воительница, а не малый котёнок, и поэтому сумела сдержать себя, кивнув:  — Тогда я отправлюсь вон туда, — кошка указала кончиками ушей в сторону границы с племенем Теней. Конечно, никто не увидел бы Гремящую Тропу с берега озера, но каждый Речной кот прекрасно знал: где-то там, вдали, она есть.  — Как пожелаешь, — Дождегрив развернулся, на мгновение замер и негромко добавил: — Будь осторожна. Плеск, увы, не услышала этих слов. Кошка рысцой побежала вперёд, не обращая ни на что внимания, кроме цели. Она и без напутствия своего бывшего наставника прекрасно знала: в такую погодку всегда нужно оставаться начеку.

***

«До чего же глупая затея!» — Плеск смахнула приставший к носу сухой листочек. Она уже немало времени бродила по территории Речного племени, вот только никакой дичи ей так и не попалось. Ветер вроде бы стих, что несомненно радовало, зато напуганные мыши не спешили покидать своих убежищ.  — Похоже, всё бесполезно, — вздохнула Плеск, останавливаясь и оглядываясь. Вдали маячила граница, позади возвышались деревья и кустарники. Слишком далеко она забрела, но и здесь поиски не увенчались успехом. В голову Плеск тем временем снова полезли мысли о Ледяной Ярости. Как-то она там живёт, в племени Теней, среди этих злобных котов? Интересно, у неё появились друзья? А может быть, та серая кошка, дочь Ослепительной Звезды, и есть её подруга? «Не о том думаешь, Плеск, — вразумила сама себя воительница, осторожно подползая к ежевичному кусту, — ей показалось, будто там она увидела чью-то тень. — Надо сосредоточиться на охоте…» Раздосадованная Плеск ударила лапой по ежевичной ветке и тут же взвизгнула от боли, уколовшись. Сердито рыкнув на ни в чём не повинный куст, она, бесшумно ступая, побежала обратно в лагерь. «Так и скажу, что ничего не поймала! К тому же, мы Речные коты. Воды озера полностью в нашем распоряжении, зачем вообще нужно добывать что-то кроме рыбы? Ладно бы в пору Голых Деревьев, но сейчас-то…» Внезапно мысль совершенно иного характера прервала поток возмущений полосатой кошки. Плеск почему-то подумалось, будто из Ледяной Ярости вышла более успешная охотница, чем из неё, пусть и наполовину слепая. Тут воительница резко остановилась, хмуро уставившись на собственные лапы. Хватит ей вспоминать о Ледяной Ярости. У Плеск своя жизнь, у её сестры — своя. Новый порыв ветра, гораздо яростнее предыдущего, толкнул Плеск в спину. Кошка подскочила, вынырнув из собственных размышлений, и быстро осмотрелась. Кусты, окружающие её, гнулись к земле, деревья жалобно скрипели и стонали под ударами непонятно откуда взявшегося урагана. В вышине что-то мелькнуло, и эта короткая ослепительно-яркая вспышка осветила всё вокруг, а через миг воздух сотряс оглушительный раскат грома, от которого у Плеск чуть не заложило уши. Тогда небеса, наконец, разверзлись, обрушив на землю целую стену дождя. Полосатая шерсть Плеск мгновенно промокла, облепив всё её тело, а из-за хлеставшего косыми струями ливня ничего не было видно. Свирепый ураган накинулся на территорию возле озера, словно коршун на добычу, и воительница растерялась не на шутку, не сообразив сразу, куда бежать. Уносить лапы пришлось наугад. Налетев на тот самый ежевичный куст и ободрав плечо, Плеск с шипением отпрянула, осознав, что двигается не в том направлении, поэтому развернулась и бросилась обратно. Капли безостановочно стучали по её голове, спине, ветер нападал с боков, заставляя вздрагивать и ёжиться от холода. Раздался громкий скрежет, но за всей той невообразимой какофонией окружающих её звуков Плеск едва его расслышала. Сквозь завесу дождя кошка различила чей-то смутный силуэт и не смогла даже шевельнуться — ужас приковал её к месту. Прямо на неё падало какое-то молодое дерево. Оно сначала со стоном накренилось, замерло на мгновение, но корни его больше не держали. Мокрый чёрный ствол, почти неразличимый из-за ливня, стремительно приближался. «Мамочки! Спаси меня, Звёздное племя!» Не успела Плеск отскочить в сторону, как её погребла под собой целая груда тяжёлых ветвей. Единственное, что она успела сделать, — это припасть к земле и закрыть голову лапами…

***

 — Плеск? Плеск, отзовись! — Этот испуганный голос, доносившийся будто откуда-то издалека, явно был ей знаком. Стоило Плеск открыть глаза, как она почувствовала небывалую тяжесть, придавившую её к земле, а также острую боль в задней лапе, от которой захотелось взвыть. Вокруг оказалось темно, ветви упавшего дерева закрывали обзор, и до неё слабо долетала дробь разбивающихся о кору капель — дождь затихал, но ещё не закончился. Однако неудержимая радость всё равно волной всколыхнулась в груди Плеск. «Я жива! Жива…» Также она расслышала какую-то возню неподалёку и чьё-то бормотание. Прочистив горло, Плеск с надрывом отозвалась:  — Я под ветками!  — Сейчас вернусь, подожди, — Окончательно придя в себя, Плеск узнала Гладкошкура. Что он делал в лесу, оставалось для неё загадкой, но в тот напряжённый момент было некогда размышлять о таких пустяках. Шаги быстро удалялись, и стало ясно, что Гладкошкур убежал, по всей видимости, звать на помощь. Плеск попыталась пошевелиться и тоненько заскулила, случайно дёрнув раненой лапой. Как бы она ни старалась, освободиться самой не выходило. «Где же Гладкошкур? — пискнуло в голове воительницы, и она остро ощутила, как её сердце сжимается от страха. — Великое Звёздное племя, насколько же жутко лежать здесь…» Поначалу полосатая кошка была твёрдо уверена, что её убьёт стволом, но, к её великому облегчению, Плеск лишь накрыло ветвями, одна из которых, похоже, повредила ей лапу; с другой стороны, это выглядело сущим пустяком на фоне того, что могло произойти с ней в худшем случае. Через некоторое время терзаемая страхами Плеск различила приближающиеся голоса Гладкошкура, Дождегрива, Космача и Крапчатой. Остановившись возле дерева, они принялись вместе размышлять над спасением соплеменницы. -…подопрём чем-нибудь, — бормотал Космач. Плеск слышала, как его чёрный хвост шуршит по земле. — Крапчатая, смотри, там обломившиеся ветки… Да-да, эти сойдут… Осознав, что в ближайшее время она будет вызволена из своей древесной ловушки, Плеск немного расслабилась и прикрыла глаза. Боль в задней лапе не собиралась утихать, а потому не позволяла воительнице терять связь с окружающим миром. Что-то противно заскрипело, и ветвь, мешающая ей свободно дышать, исчезла. Яркий свет ударил в морду Плеск, заставив полосатую кошку зажмуриться. Прищурившись, она кое-как разглядела перед собой взволнованного Гладкошкура.  — Сама встанешь? — обеспокоенно спросил он, когда Дождегрив, Космач и Крапчатая принялись освобождать Плеск от других ветвей.  — Н-нет… — Плеск сдавленно застонала, поморщившись, — лапа…  — Всё ясно, — мрачно процедил Дождегрив. — Крапчатая, беги в лагерь и немедленно приведи сюда Ракушечника! Когда пёстрая кошка скрылась из глаз, серый воин повернулся к Плеск:  — Попробуй выползти. Полосатая кошка напряглась, изо всех сил стараясь продвинуться вперёд, пока Космач с Гладкошкуром держали ветви, подпирая их обломками каких-то кустов; силы покинули её совсем не вовремя.  — Ничего не… — Дождегрив сам шагнул к ней и быстро выволок взвизгнувшую от боли в лапе воительницу из-под дерева.  — Справились, — выдохнул Космач, довольно резво для кота в возрасте отпрыгивая назад, подальше от оставшихся без опоры ветвей. Плеск перевела взгляд на небо. Оно по-прежнему было затянуто плотной пеленой туч, и от былого ливня остались одни лишь редкие капли; ветер угомонился, но деревья, нависающие над котами, всё ещё угрожающе покачивались. Где-то за лесом низко рокотал гром, но теперь это походило на рычание чудовища с Гремящей Тропы, удаляющегося прочь.  — Ты как, Плеск? — Гладкошкур первым подошёл к ней, в его зелёных глазах светилось неподдельное беспокойство.  — Моя ла-а-апка… — только и простонала Плеск, устало откинувшись обратно на мокрую землю.

***

Ракушечник оказался на месте быстро. Там же, на поляне, целитель Речного племени оценил ранение Плеск, хорошенько ощупал лапу, не обращая внимания на протестующие возгласы кошки и взволнованно заглядывающего за его плечо Гладкошкура. После крапчатый бурый кот задумчиво выдал:  — Не перелом, но очень серьёзный ушиб. Будем лечить. Эта его любимая фраза «будем лечить», по обыкновению, не сулила ничего хорошего. Плеск аккуратно приняла вертикальное положение, опираясь на Дождегрива с Гладкошкуром, и её медленно повели в лагерь.  — А ты… что забыл… в лесу? — пропыхтела она, повернувшись к молодому воину, неспешно шагающему справа от неё.  — Просто решил прогуляться, — тихонечко фыркнул Гладкошкур. — Пока шёл, началась гроза… Я было хотел повернуть к лагерю, но услышал твой визг, потом — жуткий грохот неподалёку и рванул туда… «Если бы не ты, меня нашли бы нескоро». Плеск отвернулась, чтобы не смотреть на тёмно-бурого воина, и принялась увлечённо разглядывать мокрые кусты, с которых вода текла ручьями, на усеявшие землю сломанные ветви. Всякий раз, когда Плеск заговаривала с Гладкошкуром, в её душе просыпались болезненные воспоминания о том самом морозном дне сезона Голых Деревьев… Полосатая кошка по-прежнему не простила ему выходку на границе, из-за которой пострадала Ледяная Ярость, и, наверное, не простит. «Да, Гладкошкур меня защищал… И всё равно он не имел права заходить так далеко! Моя сестра тоже разозлилась, но она ничего бы мне не сделала… По крайней мере, того, что он сделал с ней — точно», — разнообразные мысли сменяли друг друга в голове глубоко задумавшейся Плеск. Отряд вошёл в лагерь, и Плеск не сдержала изумлённого вздоха: она не узнала привычных палаток, которые были знакомы ей с раннего детства. Тут и там поляну усеивали камыши, ветви орешника и боярышника; палатка старейшин накренилась набок, не выдержав напора разбушевавшейся стихии, а соплеменники Плеск сновали туда-сюда среди всего этого ужаса, раздумывая, за что же им браться сначала.  — Великое Звёздное племя… — прошептала поражённая воительница, нервно сглотнув. — С ума сойти… Мрачный Ивозвёзд возвышался среди всего этого ужаса, будто неприступная скала. Палевая Отмель суетилась рядом, отдавая приказы направо и налево; заметив вернувшихся котов, глашатая с подозрением уставилась на Плеск:  — Что-то случилось?  — Беднягу чуть не пришибло упавшим деревом, — процедил Космач. Ивозвёзд, оттаскивающий в сторону от воинской палатки увесистый сук, тоже перевёл взгляд на полосатую кошку.  — Всё обошлось? — Предводитель махом откинул ношу за погнувшиеся камыши и, приблизившись к воинам, деловито обнюхал Плеск. Он ощутимо напрягся, когда понял, что полосатая кошка опирается только на три лапы. — Неужели перелом?  — Если бы это был перелом, — не больно-то вежливо отстранил Ивозвёзда Ракушечник, — нам пришлось бы зафиксировать лапу и переносить пострадавшую. А она, как видишь, прекрасно стоит самостоятельно. Невозмутимый целитель перешагнул через сломанную пополам ветку, лежащую возле входа в его пещеру, Гладкошкур с Дождегривом повели Плеск туда же, а Космач и Отмель отправились очищать лагерь. Ивозвёзд, проводив троицу глазами, поспешил на помощь трудящимся соплеменникам вместе с глашатой и старшим воином. В пещере целителя Ракушечник осмотрел Плеск заново, но теперь ей было уже всё равно — под напором усталости её эмоции куда-то улетучились, оставив после себя лишь ноющую в груди пустоту. Целитель приказал Плеск оставаться здесь, с ним, и никуда не ходить хотя бы несколько дней; она стойко выдержала нотации Ракушечника. Чуть позже крапчатый кот нанёс на ушиб какую-то неприятно пахнущую кашицу, обработал царапины воительницы, оставленные колкой ежевикой, и скрылся в глубине пещеры, отправившись в свою любимую кладовую. Плеск растянулась в уютном гнёздышке, которое наспех приготовили специально для неё, и прикрыла глаза. Постепенно полосатая кошка привыкла к боли в лапе, позволив себе немного расслабиться. Иногда она слышала, как на куст боярышника, росший прямо над пещерой Ракушечника, шлёпались мелкие капельки дождя, что только сильнее клонило вымотавшуюся во всех смыслах этого слова воительницу в сон. «Странный сегодня день, — пронеслось в голове засыпающей Плеск. — Я по „счастливой“ случайности едва не погибла под упавшим деревом, пол-лагеря разрушено… Сплошные напасти». В тот же миг вдалеке опять заворчал гром, словно соглашаясь с её мыслями…