Жила-была кошка

С той самой памятной ночи начались беспрерывные дожди, продолжавшиеся весь сезон Зелёных Листьев напролёт. Ледяная Ярость не помнила ни одного дня, чтобы патрульные не возвращались в лагерь промокшие до костей и не прятались в палатке, укрываясь от безостановочно хлещущего с неба потока воды. Она с отвращением припоминала, как увязала в раскисшей грязи или во время охоты не могла учуять ничего, кроме противного запаха сырости. Все следы, все метки на границах мгновенно смывало дождём, а Травка то и дело жаловалась Ослепительной Звезде, что излишняя влага губит ценные лекарственные растения. Но сильнее всего прочего в память Ледяной Ярости врезались раскалывавшие небо напополам ярко-белые зигзаги молний и рокочущий, словно разъярённый зверь, гром… Целых три луны минуло, и воительница оглянуться не успела, как начался пёстрый сезон Листопада, но на ливни уход тепла не повлиял: они длились плоть до первого снега, заставляя котов мёрзнуть и долго бродить по мокрому лесу в поисках попрятавшейся по норам дичи. Все минувшие луны прошли без приключений. Соседи племени Теней вели себя на удивление смирно, но такое спокойствие, воцарившееся в лесу, лишь настораживало Ледяную Ярость, и не только её одну. За это время, изредка посещая Советы, воительница не раз видела свою сестру Плеск. Та, будто назло Ледяной Ярости, сблизилась с Гладкошкуром; от белой кошки не могли укрыться полные нежности и заботы взгляды, которыми воин одаривал свою соплеменницу. На одном из собраний четырёх племён, когда Ледяная Ярость, недобро сощурившись, сверлила сладкую парочку единственным глазом, Плеск вдруг обернулась, натолкнувшись на её тяжёлый взор. Ледяная Ярость молчала, и Плеск уже собиралась что-то сказать, да не успела — воительница племени Теней повернулась к ней спиной, мгновенно скрывшись в толпе. «Ненавижу!» — мелькала в голове Ледяной Ярости одна и та же фраза, пока она грубо расталкивала недоумённых котов, медленно добираясь до соплеменников. На секунду кошка задумалась — а кого же она всё-таки ненавидит? Сестру, Гладкошкура? Или, может быть, себя? «Всех троих!» — мысленно заявила Ледяная Ярость в ответ на собственный вопрос. Укрывшись в зарослях на берегу острова, там, где громких голосов котов почти не было слышно, она решила, что просидит здесь ровно до того самого момента, пока предводители не объявят окончание Совета. В этом одиноком месте оказалось довольно холодно, пронизывающему ветру с озера ничто не мешало пробираться сквозь невысокие кусты, куда забралась кошка, но вздрагивала Ледяная Ярость отнюдь не от этого.  — Эй, ты куда пропала? — послышался над её ухом взволнованный голос Сероспинки. Подруга воительницы выглядела не на шутку встревоженной, она сразу догадалась, почему Ледяная Ярость насупилась и молчит, недовольно прижав уши к затылку. — Опять они?  — Угу, — неразборчиво промычала белая кошка. На душе её было настолько мерзко, что ей приходилось торопить время, лишь бы этот проклятый Совет поскорее закончился, ведь созерцать сестрёнку у Ледяной Ярости не возникало ни малейшей охоты. Зашуршала пожухлая трава, и Сероспинка присела рядом с Ледяной Яростью, обвив хвостом лапы. Серая кошка придвинулась к воительнице со стороны отсутствующего глаза, и потому мгновенно пропала из поля зрения Ледяной Ярости, которой абсолютно не хотелось поворачиваться к Сероспинке другим боком.  — Послушай, — негромко начала подруга Ледяной Ярости, тщательно подбирая слова, — я считаю, так невозможно дальше жить. Ты собралась до самой старости мучить себя злостью на собственную сестру? Однако Сероспинка не получила желаемого эффекта: от её речи Ледяная Ярость раздражилась пуще прежнего. Белую кошку охватила непонятная злость, от которой она была не в состоянии избавиться.  — Ты ничего не понимаешь, — процедила Ледяная Ярость сквозь зубы.  — Ты не права, — невозмутимо возразила подруге серая воительница. Сероспинка по-дружески обняла Ледяную Ярость хвостом. — Подумай сама: чего ты добиваешься? Разрушаешь свою жизнь, не даёшь обиде покинуть твою душу, не желаешь забыть обо всём, что случилось когда-то давным-давно… Неужели тебе нравится страдать?  — Хватит! — Ледяная Ярость вскочила, сбросив со спины хвост подруги. Неприятно оскалившись, воительница увидела, как Сероспинка слегка отшатнулась от неё, и лишь тогда осознала, насколько страшно, должно быть, выглядела в те мгновения. Горячий гнев опалял шерсть Ледяной Ярости; она не могла взять в толк, по какой причине взбесилась, будто укушенная лисица, но через некоторое время до неё дошло: слишком правдивыми оказались слова Сероспинки, чересчур больно они ударили по старым ранам…  — Я просто стараюсь помочь, — Терпение всегда спокойной Сероспинки начало подходить к концу, — а ты не даёшь мне этого сделать. Почему? Несколько мгновений остывшая Ледяная Ярость внимательно всматривалась в чёрное озеро. Со стороны могло показаться, словно белая кошка пыталась что-то разглядеть на дне, но видела она лишь своё отражение — поникшие усы и уши, изуродованную щёку, тусклый блеск уцелевшего жёлтого глаза… Затем воительница с досадой ударила лапой по поверхности ледяной воды, и её собственное отражение тотчас подёрнулось зыбкой рябью.  — Понятия не имею, — хрипло прошептала Ледяная Ярость, по-прежнему не глядя на Сероспинку, — я не знаю… Серая кошка неслышно подошла к ней сзади и удивлённо выдала:  — Ты до сих пор что-то чувствуешь к нему, да?  — Да.  — Даже после…?  — Даже после этого. От её заявления Сероспинка резко опустилась на землю — у неё лапы подкосились от шока.  — Ну ты даёшь… — потрясённо прошептала она. — Разве такое возможно?  — Как видишь. — После выматывающего выплеска негативных эмоций у Ледяной Ярости не осталось ни сил, ни желания произносить фразы более длинные и содержательные.  — Ты ведь прекрасно знаешь, что Гладкошкур — воин Речного племени, вы всё равно не смогли бы стать парой, не нарушив Воинский закон!.. — замялась озадаченная Сероспинка.  — В том то и дело, — еле слышно вздохнула Ледяная Ярость, провожая взглядом сову, медленно исчезающую в тёмной дали. — Похоже, я окончательно запуталась. Во мне уже давно борются два чувства: с одной стороны я испытываю к Гладкошкуру нечто… тёплое, с другой… он мне противен, — горько усмехнулась воительница. «Странная же я кошка…»  — А Плеск? — неожиданно подала голос Сероспинка, встречаясь с подругой взглядом.  — Плеск? — Ледяная Ярость не задумываясь пожала плечами. — Моя сестра была влюблена в Гладкошкура по уши ещё в ту пору, когда мы с ней стали оруженосцами Речного племени, здесь и говорить нечего, и он отвечал ей взаимностью, насколько я помню…  — Я не о том, — сухо прервала её Сероспинка. — Как ты к ней относишься? Ледяная Ярость растерялась, рассеянно чертя когтями замысловатые бороздки на песке. Вопрос подруги сбил её с толку и заставил снова всё обдумать.  — С неприязнью, пожалуй, — пробормотала белая кошка, прислушиваясь к доносившейся с гигантского дуба речи Ивозвёзда, — и… я сожалею, что получилось вот так… В общем, что мы больше не вместе, не в одном племени, — неловко закончила она.  — А попробовать с ней… ну… помириться тебе не приходило на ум? — осторожно поинтересовалась Сероспинка, запрокинув голову к небу, где в вышине одиноко повисла серебристая луна — ночь Совета выдалась непривычно ясной.  — Я, кажется, объясняла тебе, что этого у меня не получится, — раздражённо отозвалась Ледяная Ярость, украдкой, пока Сероспинка не видит, крепко зажмурившись. «Нет, ни за что! После всего, что Плеск сделала, после того, как отняла у меня Гладкошкура…»  — Так попытайся, — Сероспинка встала, отряхнула шерсть от приставших к ней листиков и поманила подругу хвостом: — Нам стоит вернуться на поляну, не то Ослепительная Звезда хватится. Ледяная Ярость молча направилась вслед за ней. Она успела пожалеть о том, что вообще решила поговорить с Сероспинкой по душам. Воительница была более чем уверена: по возвращении в лагерь она всю оставшуюся ночь пролежит в воинской палатке без сна, предаваясь мрачным размышлениям…

***

 — Ну и вьюга поднялась! — заметила Ледяная Ярость, стараясь перекричать свист бешеного ветра. Снег вихрем кружился в воздухе, обрушиваясь на спины и головы трудящихся в лагере котов. Ледяная Ярость не чуяла лап от холода, она то и дело вздрагивала и принималась топтаться на месте, чтобы хоть как-то согреться; в лютый мороз сезона Голых Деревьев её не спасала даже длинная густая шерсть. Снегопады заканчивались быстро, сменяясь новыми, за довольно короткий срок крыши палаток в лагере племени Теней начали поскрипывать от тяжести снежных шапок. Ослепительная Звезда дала распоряжение воинам перестроить палатку оруженосцев, и котам во главе с глашатаем Вороном, невзирая на метель, пришлось усердно работать. Особенно страшно воинам стало, когда деревья над их головами жалобно застонали и зашатались, едва выдерживая натиск сильного ветра.  — Помоги-ка мне, будь добра, — Сероспинка волокла колючую ветку ежевики со стороны выхода из лагеря, кряхтя от натуги. Белая воительница мгновенно оказалась рядом с подругой и помогла ей дотащить ветку до палатки, которую остальные участвующие в этой операции воины успели наполовину разобрать. Неожиданно Сероспинка согнулась пополам в приступе громкого кашля. Ледяная Ярость с подозрением покосилась на неё, вплетая ветку в стену палатки, и тут же уколола себе нос, не заметив сбоку другую наполовину закреплённую ежевичную плеть. Воительница вспомнила, что её подруга уже несколько дней подряд ведёт себя странно: то прочищает горло, то хрипло дышит и слегка подкашливает. Сначала Ледяная Ярость не придавала этому значения, но Сероспинке лучше не становилось, а потому белая кошка всё-таки решила тихо спросить:  — Что с тобой?  — Ничего, просто снежинок наглоталась, — улыбнулась ей Сероспинка, внимательно оглядываясь. — Ворон, давайте мы с Ледяной Яростью сменим вас, а вы пока поищите ещё веток в лесу, идёт?  — Ты читаешь мои мысли, — охотно согласился глашатай, окидывая готовую часть палатки оценивающим взглядом. Вдвоём Сероспинка с Ледяной Яростью взялись прилежно трудиться. Пока Ворон, Бурохвост и ещё несколько молодых воинов покинули лагерь, обе кошки быстро управились с приличной горкой ежевичных ветвей. «Какое счастье, что наш глашатай не взял меня в лес, — радовалась Ледяная Ярость, — с моим одним глазом, да в такую круговерть я точно посшибала бы все деревья на своём пути!» Сероспинка продолжала кашлять, правда, как можно тише и незаметнее, чтобы Ледяная Ярость не обратила внимания. Однако белая воительница никогда не жаловалась на слух и потому, не выдержав, недовольно пихнула подругу в бок:  — Не притворяйся, пожалуйста! Я же вижу, что тебе нездоровится. Сероспинка замерла с веткой в пасти, нахмурившись. Резко воткнув её в стену палатки, она беспечно отозвалась:  — Я в полном порядке. Тебе совершенно не о чем беспокоиться, поверь мне.  — Ну, если ты так считаешь… — Ледяная Ярость вмиг ощутила раздражение, стайкой муравьёв пронёсшееся по её шкуре. «Не хочешь — не ходи к Травке, тебе болеть, не мне», — обиженно думала она, уставившись на новую, почти законченную палатку оруженосцев и отметив про себя, что вышла та не хуже прежней. Вскоре вернулся отряд Ворона. Глашатай поблагодарил обеих воительниц за помощь и решил, что они имеют полное право отдохнуть. Тем временем вьюга стихла, снег свободно танцевал в холодной вышине, кружась и неспешно спускаясь на землю. После бушевания свирепой стихии вновь замело стволы, пышные ветви елей и сосен, а крыши палаток старейшин и целительницы только сильнее прогнулись от сугробов, так что котам пришлось ещё и расчищать лагерь.  — Я на охоту, — быстро бросила Сероспинка. — Если хочешь, пойдём со мной.  — Спасибо, но откажусь, — слабо улыбнулась Ледяная Ярость. Всю ночь она не спала — её то терзали жуткие кошмары с участием Гладкошкура и Плеск, то мучила какая-то необъяснимая тревога, и с чем та была связана, кошка до сих пор не разобрала. Так что после тяжёлой работы воительница мечтала об одном — поскорее добраться до воинской палатки и хотя бы ненадолго, примерно до заката, забыться сном. К великому облегчению Ледяной Ярости, настаивать Сероспинка не решилась. Убедившись, что за ней никто из соплеменников не наблюдает, белая кошка тихонько прошмыгнула в палатку, отыскала свою моховую подстилку и устроилась на ней, подвернув под себя лапы. Однако теперь Ледяная Ярость, как ни старалась, не могла глаз сомкнуть: зудящее, нарастающее чувство беспокойства мешало ей погрузиться в страну грёз. «Что происходит?» — недоумевала она, ворочаясь с боку на бок. Вскоре Ледяная Ярость принялась гадать, от чего возникло её волнение. Должно свершиться нечто плохое? Но с чего бы это ей, простой воительнице, тревожиться? Она не целитель, а именно те получают предостережения от Звёздного племени о грядущих несчастьях. В чём тогда дело? «Наверное, мне не суждено заснуть», — пришла она к неутешительному выводу. Тогда Ледяная Ярость оставила всякие попытки нормально отдохнуть и лежала, погружённая в собственные раздумья. Из задумчивости её вывели громкие голоса, доносившиеся с входа в лагерь, — это возвращались воины, которым в тот день захотелось вспомнить юность и поупражняться на тренировочной поляне; немногим ранее сонная Ледяная Ярость категорически отказалась принять участие в этой затее, сославшись на непогоду. «Как-то там Сероспинка? Много мышей поймала?» — закралась в голову зевающей кошки новая мысль. Размышления о подруге оказали на Ледяную Ярость благоприятное воздействие: загадочные переживания отошли на второй план, и измотанная работой воительница наконец-то спокойно вздремнула.

***

Ледяная Ярость не поняла, по какой причине проснулась. Сначала ей показалось, будто кто-то позвал её и даже пихнул в спину, но, открыв единственный глаз, кошка с удивлением обнаружила, что палатка, если не считать саму Ледяную Ярость, пустует. «Что за странности такие?» — Она хорошенько потянулась, поднявшись с подстилки. Сквозь ветви палатки просачивались слабые красные лучики заходящего солнца, кое-как преодолевающие светло-серую завесу туч и окрашивающие всё вокруг в розовый цвет. Снегопад прекратился, ветра больше не наблюдалось; с закатом природа утихомирилась, словно подготавливаясь ко сну. Выглянув наружу, Ледяная Ярость прищурилась: снег, белым ковром укрывающий лагерь, искрился так, что на него было больно смотреть. Кошка принюхалась, уловив запах свежей добычи, и заметила вернувшийся вечерний патруль во главе с Сероспинкой. Ледяную Ярость моментально насторожил внешний вид подруги: приближаясь к куче с дичью, она заметила какой-то лихорадочный блеск в голубых глазах воительницы, а подойдя ближе, с замиранием сердца расслышала её затруднённое дыхание. Больше всего воительницу возмутило то, что никто из воинов словно не замечал состояния своей соплеменницы.  — Ты ходила в патрулирование?! — Ледяная Ярость еле сдержалась, чтобы не взвизгнуть от ужаса.  — Ага, — Сероспинка непонимающе моргнула.  — Да ты едва на лапах держишься, — зашипела на неё белая кошка, размахивая пушистым хвостом. «Совершенно не заботится о собственном здоровье!» — Загляни к Травке, уж она-то разбирается в болезнях.  — Разве я больна? — презрительно фыркнула Сероспинка и тут же зашлась оглушительным кашлем. Прочистив горло, она упрямо продолжила: — Не смеши меня, пожалуйста. Давай вместо того, чтобы попусту болтать, перекусим, я жуть как проголодалась. «Случится с тобой что-нибудь серьёзное, тогда попомнишь мои слова!» — мстительно подумала Ледяная Ярость, но вслух ничего не сказала. Здраво рассудив, что ужин им не помешает, обе устроились возле детской, поделив между собой упитанную белку, — такие редко встречались в суровую пору Голых Деревьев. Задев боком бок Сероспинки, Ледяная Ярость невольно напряглась — шкура подруги пылала; складывалось впечатление, словно серая кошка перегрелась на солнцепёке.  — Мы с Опёнком сегодня постарались на славу, — Сероспинка с гордым видом рассматривала пойманной ею добычей. — На границе с Грозовым племенем всё чисто, кстати.  — Я с тобой не разговариваю, — нехотя отозвалась Ледяная Ярость.  — В смысле? — Сероспинка прекратила жевать, изумлённо вытаращившись на белую кошку.  — В прямом. Ты меня не слушаешь, так почему я должна слушать тебя? — склонив голову к плечу, сухо поинтересовалась Ледяная Ярость. Тревога, снедавшая её на протяжении всего дня, никуда не исчезла — наоборот, лишь усилилась. — Пока не наведаешься к нашей целительнице, я больше ни слова не пророню, идёт? Сероспинка гневно прошипела ей в морду:  — С чего ты взяла, что я заболела? — И оглушительно чихнула.  — Потому что ты кашляешь! — повысив голос и вскочив с места, взорвалась Ледяная Ярость. Все коты племени Теней дружно переключили внимание на двух подруг, буравивших друг друга глазами. Почувствовав на себе чей-то любопытный взор, Ледяная Ярость обернулась, заметив Ослепительную Звезду, которая направлялась к ним с Сероспинкой.  — Что стряслось? — спросила предводительница, поглядывая то на свою бывшую ученицу, то на дочь.  — Её мучит кашель, — незамедлительно доложила Ледяная Ярость, надеясь, что хотя бы мать Сероспинки оценит ситуацию объективно, — а она пытается мне доказать, будто я ошибаюсь.  — Но я з-здорова, мам! — возмущённо пискнула серая воительница. Видимо, ей стало совсем туго: она еле держалась на лапах, постукивая зубами, и шмыгала носом. — Подумаешь, к-кашель… Сегодня очень м-морозно, немудрено… В прозрачных глазах Ослепительной Звезды промелькнула тень беспокойства:  — Ледяная Ярость абсолютно верно рассуждает, Сероспинка. Тебе бы обратиться к целительнице…  — Меня звали, или я ослышалась? — Из палатки целительницы показалась взъерошенная голова Травки. Светло-коричневая кошка смерила Сероспинку внимательным взглядом и настороженно выдала: — Не нравишься ты мне, подруга. Твоя мама верно говорит: марш в мою палатку, и без возражений! Слабо сопротивляющуюся Сероспинку всё-таки удалось отвести к целительнице. Травка долго прислушивалась к тяжёлому дыханию воительницы, проверила, есть ли у Сероспинки жар, затем заставила её покашлять. Повернувшись к Ослепительной Звезде и Ледяной Ярости, замершим на пороге палатки, она кивнула:  — Не зря вы её ко мне привели.  — Неужели?.. — не скрывая страха в голосе, прошептала больная. Помутневшие голубые глаза Сероспинки испуганно расширились, она съёжилась, сжавшись в комочек.  — Белый Кашель, — закончила за неё целительница. «Не очень-то это хорошо!» — Ледяная Ярость вздрогнула от собственных мыслей, ощущая, как участилось её сердцебиение. — Хуже всего то, что ни кошачьей мяты, ни мать-и-мачехи у меня практически нет…  — То есть? — Ослепительная Звезда в ужасе уставилась на целительницу. Травка покосилась в сторону кладовой, буркнув:  — Сезон Зелёных Листьев и пора Листопада выдались просто отвратительные. Вот всё, что имеется, — Она показала предводительнице несколько крохотных вялых листиков. — И здесь невероятно мало, Ослепительная Звезда. Проклятые ливни сгубили ценнейшие травы…  — И что ты предлагаешь делать? — чуть успокоившись, поинтересовалась Ледяная Ярость. Страшные картины возможного исхода болезни закрались в её мысли, и она поспешно отогнала их прочь. Целительница нервно забарабанила хвостом по полу палатки:  — Для начала собьём жар, — Ледяная Ярость краем глаза заметила, что Сероспинка дрожит, — потом я дам ей пижмы.  — Сделай всё, что в твоих силах, Травка, — прошептала ей Ослепительная Звезда. — Выздоравливай. — Она потёрлась носом о нос дочери, устало привалившейся к стене палатки, и, протиснувшись мимо Ледяной Ярости, стремительно скрылась в личной палатке. Сама белая воительница застыла на месте, не сводя глаз с Сероспинки, которая слабела на глазах. «Она молодая и сильная, должна справиться!» Травка суетилась, бегая от одного свёртка с травами к другому, что-то просчитывала в уме. Уложив больную на свежую подстилку из мха, светло-коричневая кошка накормила её бурачником и обратилась к Ледяной Ярости:  — Поможешь мне кое с чем?  — А? — встрепенулась ушедшая в себя воительница. — Конечно, — поспешно кивнула она. — Что делать?  — Тщательно разжуй пижму, — Травка кивнула на остатки растения. «Хоть бы Сероспинка скорее вылечилась!» — повторяла как молитву Ледяная Ярость, пока приготавливала для подруги лекарство.  — Держись, — подбадривала она Сероспинку, поглаживая её хвостом по спине. — Не вздумай раскисать! Пижма обязательно поставит тебя на лапы. Больная кивнула, равнодушно глядя куда-то мимо Ледяной Ярости. Выплюнув неприятную на вкус кашицу, воительница несказанно удивилась — порции, получившейся в итоге стараний кошки, хватило бы, пожалуй, только маленькому котёнку.  — Придётся потратить последние запасы, — ворчала Травка себе под нос, позабыв, что Ледяная Ярость стоит за её спиной и всё прекрасно слышит, — остальным, значит, лекарств не достанется. И где я возьму ещё, интересно? Её прямые слова заставили Ледяную Ярость вновь разозлиться. Она уставилась на целительницу исподлобья, прошипев:  — Предлагаешь Сероспинке зачахнуть и умереть? — К её разочарованию, серая кошка никак не отреагировала на происходящее, безвольно откинувшись на подстилке и закрыв глаза.  — Ничего я не предлагаю! — Травка, как и Ледяная Ярость, не отличалась невозмутимостью. — Похоже, придётся наведаться в гости к соседям, попросить трав. Хотя я не думаю, что у них имеется больше, чем у нас…  — Если ты пойдёшь, то я с тобой, — тут же выпалила Ледяная Ярость. Одна лишь мысль о том, что она может быть полезной и оказать Сероспинке хоть какую-то помощь, вселяла в неё уверенность.  — Сначала посмотрим, полегчает ли твоей подруге от мизерной дозы пижмы, в чём я сильно сомневаюсь, — безжалостно разрушила надежды воительницы Травка. Целительница многозначительно указала хвостом на выход из палатки: — Дальше я справлюсь самостоятельно.  — Я останусь, — возразила Ледяная Ярость, и в голосе её зазвучала сталь. — Перенесу сюда свою подстилку…  — Ты что! — искренне изумилась светло-коричневая кошка. — Нет, я никому не позволю рисковать. Травы заканчиваются, чем я буду лечить тебя?  — Не надо меня лечить, — стояла на своём решительная Ледяная Ярость, — я должна быть рядом с подругой. — Кошка мрачно поглядела на Сероспинку. Больная кашляла, металась по подстилке и что-то невнятно бормотала — жар давал о себе знать. «Эх ты, — мысленно вздохнула воительница, — а я говорила…»  — Твоё «должна» может отправить в Звёздное племя ещё одну кошку, — низко зарычала Травка. Ледяная Ярость не поверила собственным ушам.  — О чём ты? — взвизгнула она, попятившись к выходу из палатки и оглянувшись через плечо. Солнце давно село, опять начался снегопад, превращая вечернюю тьму в тусклый полумрак. — От Белого Кашля не умирают! — Придя в себя, кошка потрясла головой и, понизив голос, через силу сдалась: — Ладно, я не стану ночевать, у тебя, Травка, но загляну к вам утром. Ледяная Ярость развернулась и зашагала по хрустящему под лапами снегу к воинской палатке. Разные мысли метались в её голове подобно снежинкам, витающим в воздухе; воительница не успевала уловить их сути и в то же время понимала, что все они так или иначе касались Сероспинки. Поселившееся в душе Ледяной Ярости волнение не собиралось уходить, как бы воительница ни пыталась не думать о плохом. «Предстоящей ночью мне точно не уснуть». Не обращая внимания на поднявшийся ветер, Ледяная Ярость ненадолго остановилась, окинула палатку целительницы полным печали взглядом и с тихим вздохом юркнула под ежевичные ветви. Травка, которой предстояло вплоть до рассвета караулить больную и, соответственно, тоже не спать, всё мерила шагами пространство возле кладовой.  — Как знать, умирают или нет, — еле слышно молвила целительница в ответ на возглас Ледяной Ярости, — раз на раз не приходится. В тот холодный вечер Ледяная Ярость так и не узнала главного: Травка сразу же заподозрила у Сероспинки нечто более серьёзное, чем обыкновенный Белый Кашель, и очень надеялась, что ей кажется, а потому не стала ни с кем делиться собственными опасениями…