***
«Зря мы это делаем или нет?» — билась в голове Ледяной Ярости одна-единственная мысль, пока она стрелой мчалась за Травкой, которая летела по лесу как на пожар. Мимо кошек проносились побелённые снегом стволы деревьев, острые, как когти, голые ветви кустов, кочки и высокие сугробы. Травка пыхтела впереди, взрывая снег лапами, Ледяная Ярость неслась рядом. Воительница еле успевала смотреть под лапы и вообще по сторонам — настолько она торопилась. Ледяная Ярость и не заметила, как они ступили на мерзкую Гремящую Тропу; с этим местом у неё были связаны далеко не самые приятные воспоминания. Белая кошка тотчас представила набросившегося на неё Гладкошкура, который одним мощным ударом откинул её от распростёртой на земле Плеск, принося невыносимую боль, — как физическую от синяков и ссадин, так и душевную… «Сейчас не очень подходящий момент для того, чтобы думать о прошлом». Вскоре Сумрачные кошки достигли лагеря Речного племени. Скользя по льду, сковавшему ручей, Ледяная Ярость насторожила уши и с удивлением отметила, что не слышит ни разговоров воинов, ни шуток, ни визга котят — вокруг было тихо и безжизненно. — Интересно… — растерянно выдохнула она, когда Травка затормозила перед входом, неуверенно покосившись на кусты боярышника. — Кажется, плачет кто-то, — потрясённо выдала Травка, расширив глаза, — стряслось у них чего, что ли?.. — С этими словами она, не раздумывая больше ни минуты, юркнула в лаз. Ледяная Ярость с тяжёлым сердцем пролезла мимо знакомых с детства кустов за ней. По дороге она гадала, что могло произойти у Речных котов. — Вы что тут делаете?! — рявкнули где-то сбоку от вошедших. Травка как по команде застыла на месте, и Ледяная Ярость чуть не врезалась в её спину. Взорам Сумрачных кошек предстала взъерошенная Крапчатая. Пёстрая воительница уставилась на свою бывшую соплеменницу со жгучей ненавистью; в ответ на её недобрый взгляд Ледяная Ярость неприязненно скривилась. — Дай пройти, — отвечала она грубостью на грубость, — мы хотим поговорить с вашими целителями, дело не терпит отлагательств. — Росянка и Ракушечник заняты! — стояла на своём Крапчатая. Неожиданно её морду исказила гримаса боли, она с трудом заставила себя продолжить: — Ивозвёзд мёртв. — Что? — невольно вырвалось у Ледяной Ярости. Они с Травкой переглянулись, в глазах целительницы белая кошка прочла то же смятение, что и сама испытывала. — Как…? — Понятия не имеем, — Крапчатая по-прежнему загораживала им проход, — вчера он жаловался на плохое самочувствие, а сегодня, после возвращения патрулей… Дело в том, что Ивозвёзд не показывался нам на глаза ещё с рассвета. Сначала ждали, когда он выйдет из палатки, и, в конце концов, я заглянула к нему… Он тихо-мирно лежал в своём гнёздышке и не дышал. Одним словом, необычная смерть, какая-то… нелепая, что ли. Хоть Ивозвёзд и был немолод, но чтобы так… Мы все словно предчувствовали, что он нас покинет — последние луны стал чересчур вялый и отрешённый. — Опомнившись, Речная кошка сердито тряхнула головой и уставилась на непрошеных гостей с прежней настороженностью. — И всё же, позови кого-нибудь из ваших целителей, пожалуйста. Это срочно, — сухо промолвила Травка, глядя на Крапчатую исподлобья. Та нехотя отправилась исполнять просьбу. Когда Крапчатая нырнула в пещеру целителей, Травка повернулась к Ледяной Ярости и проворчала возмущённым шёпотом: — Как неприлично заставлять нас ждать на пороге! Пройти разрешила бы, что ли… Воительница не слушала причитаний Травки. Она с изумлением оглядывала лагерь и не узнавала бывших соплеменников: они походили на тощие тени себя прежних. Больше всего в глаза бросалась пустая куча дичи — сразу становилось ясно, что Речному племени не везло на охоте. Убитые горем коты не замечали гостей; низко опустив головы, они кучей сбились вокруг безжизненного тела Ивозвёзда. Над котом трудилась молодая Росянка, новая целительница Речного племени. Миловидная кремовая кошечка щедро намазывала шерсть умершего предводителя розмарином и лавандой, а старейшины, стоящие рядом, тихо перешёптывались, но их слов потрясённая Ледяная Ярость не слышала. Ближе всех к предводителю расположилась сестра Ивозвёзда, Клыкозубка, когда-то заменившая Ледяной Ярости и Плеск мать. Сгорбив плечи, она зажмурилась, что-то безостановочно бормоча себе под нос. «Почему же он умер?» — Белая воительница перевела взгляд на самого Ивозвёзда. Со стороны могло показаться, что серый кот, на морде которого застыла полная безмятежность, всего лишь прилёг вздремнуть… «А он и впрямь заснул… вечным сном», — невесело размышляла Ледяная Ярость, старательно не обращая внимания на заинтересованный взгляд Плеск, которая первая заметила присутствие в лагере чужаков. Сумрачной кошке не хотелось видеть сестру рядом с Гладкошкуром, а потому она предпочла разглядывать в лагере что угодно, только бы Плеск не попадала в её поле зрения. Наконец, к ним с Травкой захромал Ракушечник, ёжась от холода. Нахмурившись, бурый крапчатый кот кивнул Травке и Ледяной Ярости, чьё сердце заколотилось быстрее в предчувствии чего-то нехорошего: — День добрый. О чём вы хотели со мной… — Нам нужна твоя помощь, Ракушечник, — оборвала его светло-коричневая кошка, периодически искоса поглядывавшая на соплеменницу, — наша Сероспинка тяжело больна. У неё сильный кашель, я потратила на неё все свои жалкие остатки пижмы, но это не помогло… Она сейчас кашляет так, что едва говорит. К тому же, начался жар, и… Ракушечник перебил Травку на полуслове: — Извините меня, конечно… Я не могу поделиться с вами запасами. Нечем. С такой замечательной порой Зелёных Листьев и не менее тёплым Листопадом нам повезло как никогда, — саркастически усмехнулся он. — Пижма и мать-и-мачеха кончились, а кошачьей мяты я вообще не находил. Расстроенная, но старающаяся этого не показывать Травка сочувственно обронила: — У нас в племени Теней та же проблема… Кстати, Отмель уже посещала Лунное Озеро? — Сегодня на рассвете я провожал её. Отныне она Прибрежная Звезда, — с немалой толикой гордости в голосе протянул Ракушечник. Он как-то странно притоптывал на месте и подёргивал хвостом, что мигом насторожило Ледяную Ярость. — Что ж, удачи вам, — Речной целитель попытался деликатно намекнуть кошкам, что продолжать разговор не намерен. — Удачи, — уныло отозвалась Травка. Ледяная Ярость просто места себе не находила. Едва они покинули лагерь Речного племени, как она принялась нарезать круги вокруг Травки, помахивая хвостом: — Что же нам делать? Что делать? — Воительница невольно сорвалась на крик. Сердце её стучало будто сумасшедшее, бешено гоняя кровь по венам, нервы сдавали; единственный плюс метаний Ледяной Ярости заключался в том, что она быстро согрелась, пока скакала возле нахмурившейся Травки. — Да не мельтеши ты! — рявкнула та на воительницу. Возглас Травки отрезвил Ледяную Ярость. Она остановилась с поднятой лапой, переводя дыхание. — Отставить истерику! — тем же приказным тоном продолжала целительница. — Мы идём в Грозовое племя, затем — в племя Ветра. Разведаем заодно, как у них дела обстоят. «Она права, — постаралась утешить себя Ледяная Ярость, снова бегом устремляясь за Травкой, — нельзя опускать лапы…»***
…Но даже самая трепетная, самая отчаянная надежда может исчезнуть без следа под натиском сгущающихся обстоятельств. Ледяная Ярость, шагающая по снегу за понурой Травкой, хорошо это знала. Не увидев торчащую ежевичную ветку, белая кошка чуть не выколола себе второй глаз, благо целительница вовремя оттолкнула соплеменницу в сторону: — Смотри, куда идёшь! Подавленная Ледяная Ярость недовольно скрипнула зубами, однако промолчала. Они возвращались домой ни с чем: ни одно из трёх племён не смогло помочь кошкам. Грозовому племени, как и Речному, не досталось найти и листика свежей кошачьей мяты, а в племени Ветра заболело пол-лагеря, и запасы ушли на их лечение, поэтому всё, что удалось раздобыть Травке, — это немного бурачника для снятия жара. Соседские целители только лапами разводили, выслушивая просьбу Сумрачных кошек, да сетовали на гадкие Зелёные Листья и Листопад. Травка просила у целителей всех племён и другие нужные ей растения, но и их, как выяснилось, не было. — Ну, что дальше? — безжизненным тоном поинтересовалась Ледяная Ярость у Травки, когда они остановились перед входом в лагерь племени Теней. Знакомая территория погрузилась в непроглядную тьму, и слабый свет пробуждающейся луны, изредка пронзающий тучи, нисколько не разбавлял вечерней мглы. Те же сумерки поселилась в душе воительницы: она понимала, что если Сероспинка не выкарабкается из ямы, в которую себя загнала, самостоятельно, то её ничто не спасёт. От осознания тяжкой истины единственный глаз Ледяной Ярости предательски защипало, она с трудом сдержала душащие её слёзы, дабы не показывать их Травке. — Будем верить… — пробурчала сквозь бурачник, зажатый в её пасти, целительница, но белая кошка не дала ей договорить. Слова Травки разожгли в её душе пышущее пламя злобы и отчаяния, и Ледяная Ярость, более не сдерживаясь, заверещала прямо в морду ошарашенной кошки: — Верить?! Во что верить? В то, что беда обойдёт стороной?! — Она отстранилась и печально покачала головой: — Прости, Травка, но после нашего с тобой похода я потеряла всякую веру в счастливый конец. Словно отражая состояние Ледяной Ярости, с хмурых небес повалил снег, да такой сильный, что вмиг запорошил спины обеих кошек. Воительница и целительница синхронно проскочили в лаз между ежевичных ветвей; во мраке лагеря ярко блестели глаза их соплеменников, рассевшихся по поляне. К вернувшимся подскочила не на шутку встревоженная Ослепительная Звезда. Завидев, что кошки пришли без нужных трав, несчастная предводительница ужаснулась, вытаращив глаза: — Н-никто не поделился с вами запасами? — Какими там запасами! — горько вздохнула Травка, передавая бурачник Ледяной Ярости. — У Речного и Грозового племён ничего нет, в племени Ветра — кучи заболевших, так что… — Всё ясно, — упавшим голосом прервала её Ослепительная Звезда. От одного вида серебристой кошки сердце Ледяной Ярости болезненно сжалось. — Остаётся молить Звёздное племя… «Жаль, оно не всесильно». Ледяная Ярость вместе с Травкой, даже не вспоминая о еде, коей, кстати, в куче не наблюдалось, кинулись в палатку к Сероспинке. Та безвольно откинулась на подстилке, дышала хрипло, со свистом при каждом вдохе. Травка приложила ухо к тяжело вздымающейся груди больной, а Ледяная Ярость шёпотом спросила у Ослепительной Звезды: — Как она? — Ненадолго приходила в себя, но… — Предводительница уставилась на собственные лапы, словно страшась встретиться глазами с бывшей ученицей. Внезапно Ледяная Ярость вспомнила о смерти Ивозвёзда, которая в связи с её переживаниями о подруге утратила всякую важность; она знала, что для Ослепительной Звезды подобного рода сообщение станет очередным ударом, однако не собиралась держать предводительницу в неведении. Набрав в лёгкие побольше воздуха: — У меня плохие вести. Ослепительная Звезда отреагировала не сразу, её взгляд рассеянно блуждал по палатке целительницы, ни на чём не задерживаясь дольше нескольких мгновений. — Вряд ли твоя новость расстроит меня сильнее, чем-то, что вы с Травкой мне рассказали, — равнодушно высказала она собственные мысли. — Ивозвёзд умер, — Ледяная Ярость повысила голос, чтобы Травка, занятая подсчитыванием всех имеющихся в кладовой трав, тоже её услышала. Ослепительная Звезда вздрогнула, подскочила, но, слава Звёздному племени, Травка не повернула головы и не заметила бурной реакции предводительницы, объяснив подробнее: — Крапчатая сказала нам, что он отправился к Звёздным предкам во сне. — О нет… — одними губами прошептала серебристая кошка. Ледяная Ярость догадалась, что если бы не суетящаяся возле Сероспинки целительница, она непременно дала бы волю чувствам, терзавшим её, — за что? «За что?» — эхом отдалось в голове Ледяной Ярости, когда она с болью вглядывалась в фигурку распластавшейся по подстилке Сероспинки. Серая кошка не размыкала век, похоже, пребывая в забытьи. — У-у-у, проклятье! — Травка досадливо царапнула когтями по полу палатки, резко отвернувшись от кладовой. — Утром я извела остатки жаропонижающего. Придётся использовать тот бурачник, который нам отдали добрые соседи. А ведь я так хотела оставить чуток в запасе!.. Тем временем Ледяная Ярость, действуя как в тумане, на подкашивающихся лапах добралась до подстилки Сероспинки и склонилась над ней, осмотрела осунувшуюся мордочку подруги, её повисшие усы и уши… Больная подёргивала лапами, стонала, бормотала что-то, не открывая глаз, и вдруг закашляла так, что окружающие её кошки подпрыгнули от неожиданности, а воительнице пришлось отстраниться. Конечно, Ледяная Ярость сильно рисковала, контактируя с заразной Сероспинкой, но и вовсе не приближаться к подруге ей не позволяла совесть. Ослепительная Звезда неслышно присела рядом со своей бывшей ученицей. Запрокинув голову к небу, туда, где за сизыми тучами укрывались мириады звёзд, предводительница принялась молиться. Ледяная Ярость поправила краешек моховой подстилки Сероспинки и негромко обратилась к подруге, стараясь не прислушиваться к полным отчаянной злобы ругательствам Травки, жалующейся на отсутствие лекарства: — Держись, держись, прошу… Ты должна выжить, слышишь меня? — Она сморгнула застилавшие взор слёзы и легла возле Сероспинки, устало положив голову на её ходящий ходуном бок. Только тогда Ледяная Ярость поняла, насколько устала за весь тот сумбурный день. Закрыв единственный глаз, воительница принялась размышлять о возможном исходе нынешнего положения её подруги. Тревога не отпускала кошку, напротив, с каждым новым прожитым ею мгновением усиливалась в разы. После того как они с Травкой отправились в обратный путь, Ледяная Ярость не на шутку перепугалась за Сероспинку; узнав, что той не становится лучше, она и вовсе поддалась панике, волной захлестнувшей её. «Если бы я могла отдать за тебя жизнь, я сделала бы это не задумываясь…»