«Мы любим тех, кто нас не любит, Мы губим тех, кто в нас влюблён…» Валерий Охлупин
Когда Бурохвост и Ледяная Ярость покинули лагерь, чем разбудили задремавшую на посту Виноградницу, ветер стих. Луна наконец-то выглянула из своего укрытия в гуще туч, и лес пред взорами обоих воинов мгновенно преобразился: иней на ветвях сосен и елей засверкал, отливая синевой, как и снег, бережно укрывающий землю и корни могучих деревьев. Причудливые густо-фиолетовые тени протянулись по сугробам; какие-то из них казались зловещими, другие же вовсе не вызывали никакого страха. Ледяная Ярость хоть и старалась не заострять внимания на пробирающемся под шкуру морозе, а всё-таки хорошо чувствовала, как её лапы неприятно обжигал холод. Белая кошка невольно задумалась, по какой причине Бурохвост, неуверенно шагающий рядом, ни с того ни с сего решил сообщить ей нечто важное, к тому же, именно ночью. «До утра подождать не мог!» — Ледяная Ярость уже не чувствовала собственных ушей, мёрзших сильнее всего. Бурохвост привёл Ледяную Ярость к поляне, где наставники тренировали оруженосцев, любезно предложил ей устроиться возле кустов терновника и уселся напротив. — Рассказывай быстрее, — поторопила воина Ледяная Ярость, клацая зубами, — а то я скоро в ледышку превращусь. Несколько раз Бурохвост испускал тяжкие вздохи, жмурился, словно собираясь с мыслями. Ледяная Ярость не отводила от него взгляда; такое поведение было совсем не свойственно обычно прямому и смелому Бурохвосту. — Ты в порядке? — Недоумевающая воительница с опаской ткнула его в бок хвостом. — Да-да, — отозвался рыже-коричневый воин, в упор уставившись на неё своими огромными и круглыми, как у совы, глазами. — В общем, не стану тянуть. Всё дело… в тебе. Ледяная Ярость резко выпрямилась, похлопала единственным глазом, склонила голову к плечу. Все эти манипуляции выдавали крайнюю степень её озадаченности; неприятный холодок змеёй скользнул по спине воительницы. — Что я опять сделала неправильно? — Она не желала произносить эту фразу, но та будто сама сорвалась с языка. Внезапно страшная догадка пронзила Ледяную Ярость, и она подскочила на месте: — Постой, как ты прознал? Я же… — То есть? — Настал черёд Бурохвоста удивляться. Ледяная Ярость с облегчением поняла, что ошиблась. Судя по растерянному выражению морды кота, тот не был в курсе её «причуд» вроде неконтролируемой злобы. А ведь она чуть не проболталась! — Ничего, — отмахнулась Ледяная Ярость, украдкой разглядывая Бурохвоста и пытаясь угадать, о чём он думал. Поляна, на которой они разместились, утопала в лунном свете, так что длинная рыже-коричневая шерсть на спине и боках Бурохвоста окрашивалась в серебристый цвет. Похоже, он и не планировал у неё допытываться. Бурохвосту явно не было дела до оговорки Ледяной Ярости, потому что он, словно возрадовавшись её нежеланию уводить разговор в иное русло, сбивчиво залепетал: — Я собирался сказать, что… чувствую к тебе… Я тебя… Ну… Люблю. От признания Бурохвоста у Ледяной Ярости перехватило дыхание. Она судорожно ловила пастью воздух, но вдоха сделать не получалось. «Не может быть!» — Извини, что не подождал до рассвета, — поспешно добавил Бурохвост, заметив реакцию Ледяной Ярости, — просто я и так скрывал… столько времени… После его несвязной речи Ледяная Ярость совершенно растерялась. Бурохвост редко общался с ней, не делал ради неё ничего особенного, чтобы воительница могла заподозрить его в неравнодушии… Белая кошка не знала, как реагировать на сложившуюся ситуацию. За несколько мгновений их молчания Ледяную Ярость одолевали разные эмоции, но сильнее всего в её душу въелся ужас, какого ей не доводилось ощущать. «Наверное, любая на моём месте была бы рада… Но не я». Она искренне не понимала, каким образом Бурохвост её полюбил. За что? Она странная, необщительная, чересчур вспыльчивая… К тому же, далеко не красавица. Неужто в племени Теней нет кошки лучше? Ледяная Ярость чётко осознавала: пока что она не была готова начинать отношения. Сначала воительница планировала разобраться в себе, измениться… Да и Бурохвост не вызывал у Ледяной Ярости ровным счётом никаких тёплых чувств; единственное, что одноглазая кошка к нему испытывала, — это жалость. Одна лишь мысль о том, что она разрушит все надежды воина словами отказа, заставляла её сердце болезненно сжиматься. — Послушай, Бурохвост, — Ледяная Ярость нервно переминалась с лапы на лапу, тщательно подбирая слова, — ты молод, у тебя всё впереди, как, впрочем, и у меня. Неужели ты не встретишь на своём жизненном пути… другую? — Ни одна не сравнится с тобой, — горячо заверил Бурохвост, и печаль промелькнула в его янтарном взоре. — Я не шучу и не заблуждаюсь, Ледяная Ярость. Мне никто не нужен, кроме тебя. — Тон Бурохвоста окреп, став гораздо твёрже, чем был несколько секунд назад. Ледяная Ярость знала, что переубедить воина — задача не из лёгких. Внимательно разглядывая сверкающие звёзды, что проглядывали в узком просвете между тучами прямо над их головами, кошка не менее настойчиво возразила: — Это ты пока что так считаешь. Пройдёт немного времени, и чувства перегорят, растворятся, будто их и не бывало… «Мои, безответные, как ни странно, до сих пор живут где-то глубоко в сердце». Слова Ледяной Ярости не являлись чистой правдой, но она должна была предпринять всё возможное, чтобы Бурохвост хоть чуть-чуть успокоился. — Мы были бы счастливы вместе, — предпринял ещё одну попытку рыже-коричневый кот. — Мне без разницы, сколько у тебя глаз, сколько шрамов и прочего… Это неважно. Ты понравилась мне изначально, когда пришла из Речного племени. У меня появилось желание тебя защищать, помогать освоиться на незнакомом месте, хотя я очень стеснялся тебя. А позже отеческие чувства переросли в нечто большее. — Бурохвост приблизился к Ледяной Ярости, нежно переплетя её хвост со своим. Она не сопротивлялась, впав в непонятное оцепенение. — Я жутко волнуюсь, Ледяная Ярость, да ты и сама видишь. Ты… ты подумай над моими словами, ладно? Я готов подождать… «Я и думать не стану», — Горький ком подкатил к горлу Ледяной Ярости, на её уцелевший глаз навернулись слёзы, которые она поспешно сморгнула. Оставалось решиться на окончательный шаг. — Я не могу ответить тебе взаимностью. Видишь ли, я… я из тех кошек, у которых точно не выйдет считать другом кого-то, к кому у них нет любви. Я не хочу тебя ни обманывать, ни обижать… Прости меня, пожалуйста. — Закончила Ледяная Ярость почти шёпотом. Точно так же отрезал бы и Гладкошкур, останься она в Речном племени, признайся ему… Ледяная Ярость представила, как изящный Речной воин с хмурым видом произносит, заглядывая своими невыносимо-зелёными глазами прямо ей в душу: «Извини, но нет». Для Ледяной Ярости подобный отказ был сопоставим с роковым ударом Гладкошкура тогда, в давней драке на границе, поэтому она предпочитала никогда не фантазировать на эту тему. Ледяная Ярость, всё это время упиравшаяся взглядом в снег, подняла голову, чувствуя себя более чем неловко. Она боялась смотреть на Бурохвоста, боялась увидеть в его тоскливых глазах отголосок тех же разочарования и боли, что ранее еле перенесла сама, догадавшись о чувствах Гладкошкура к её сестре. Рыже-коричневый воин медленно отнял хвост от хвоста Ледяной Ярости: — Я знал, что ты откажешь… — В таком случае, разве был смысл звать меня сюда? — Ледяная Ярость всё-таки осмелилась взглянуть на него. Бурохвост и вправду выглядел непривычно: он будто постарел на множество лун сразу, его яркий взор потускнел, затуманившись пеленой отчаяния. Вот уж Ледяная Ярость не представляла, что котом, заявившим о любви к ней, окажется серьёзный Бурохвост, которому вроде бы не было никакого дела до кошек… «Зачем я делаю ему больно?» Действительно, почему в жизни зачастую слишком много сложностей? Кому надо, чтобы один страдал, а другой, напротив, радовался новому дню и не знал забот? Какой мышеголовый дурень придумал неразделённую любовь, тяжёлым беременем возлагающуюся на плечи того же несчастного Бурохвоста? — Я хотел убедиться наверняка. «Он до последнего надеялся». — От этой мысли на душе Ледяной Ярости стало настолько невыносимо, что она начала подумывать, как бы сбежать от Бурохвоста, забиться под какой-нибудь куст и хорошенько выплакаться — так, чтобы ни одной слезинки не осталось… Но, по мнению воительницы, рыдания всегда были уделом слабых, а свои переживания она предпочитала не показывать даже себе. Белой кошке хватило и смерти Сероспинки, когда она впала в настоящую истерику. — И… ты ни в чём не виновата, это я сглупил. Не нужно было затевать нашу нелепую беседу, — совсем сник Бурохвост. — Тебе не за что извиняться. Давай вернёмся в лагерь? — пробормотала Ледяная Ярость. — Нам следует выспаться. «Сомневаюсь, что Бурохвост заснёт этой ночью». — Верно… Пойдём. — Воин первым обошёл куст терновника и повернул в обратном направлении; Ледяная Ярость приметила его опущенный пушистый хвост, который теперь подметал землю, поникшие усы и уши. «Что я наделала? — вопрошала она у себя. — Как мне жить с этим?» Однако слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Даже если бы Ледяной Ярости представился шанс всё исправить, она не переменила бы хода их разговора. Лгать кошка не умела и не любила, поэтому ей не стоило окрылять беднягу Бурохвоста пустыми обещаниями: чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Ледяная Ярость устремилась вслед за рыже-коричневым котом к лагерю. Краем уха она слышала скрип снега под её лапами, видела как в тумане чёрные силуэты деревьев, выделяющиеся на фоне ослепительно-белых холмов, а Бурохвост плёлся в кошачьем хвосте от несостоявшейся подруги, не замечая ничего, кроме собственной душевной боли… Снова острая игла жалости вонзилась в сердце Ледяной Ярости, но она понимала, что утешить воина не выйдет никакими силами, — не существовало слов, которые собирали бы по кускам разбитое сердце. Бурохвосту помогли бы ответные чувства с её стороны, но откуда им было взяться? Ледяная Ярость подождала, пока кот скроется из виду, — за своими страданиями Бурохвост не заметил, что она специально от него отстала. Когда тень воина пропала за ежевичной стеной лагеря, Ледяная Ярость позволила себе испустить громкий вздох и тем самым выпустить на волю часть разрывающих её эмоций. «Должно быть, таково моё предназначение — приносить окружающим одни беды».***
Череда одинаковых, как близнецы-братья, дней продолжалась, а Ледяная Ярость постоянно ловила себя на мысли, что стала частенько вспоминать слова Прибрежной Звезды о независимости племён котов-воителей, небрежно брошенные Ослепительной Звезде. Возможно, соседская предводительница была права, но что же помешает Речным котам, помимо ослабленных недостатком дичи воинов, напасть на племя Теней? Странно, но мелькающие в голове Ледяной Ярости страшные картины битвы ничуть не пугали её. «Правильно, не буду беспокоиться о том, с чем придётся не раз столкнуться, — повторяла кошка про себя, аккуратно кладя с трудом добытую мышь в общую кучу, не отличавшуюся полнотой. — Прибрежная Звезда показала племенам свой крутой нрав. С ней мы вряд ли избежим проблем». — Добрая охота, — раздалось над ухом Ледяной Ярости. Она повернулась к необычайно довольному Ворону. В приподнятом настроении глашатая можно было узреть редко, особенно когда наступали свирепые дни сезона Голых Деревьев. — Что-то произошло? — С чего вдруг такие пессимистичные предположения? — Не успела Ледяная Ярость и глазом моргнуть, как чёрный кот принялся за её мышь. — Сегодня ещё одна удача на охоте. — Ворон указал хвостом на Чернушку с Рваногривом, которые вдвоём волокли от выхода из лагеря тяжёлую беличью тушку. — Да и на границах всё без загвоздок… — Слабо верится, — фыркнула Ледяная Ярость, наблюдая за происходящим вокруг. Лиловые сумерки опускались на лес, медленно, но неумолимо погружая поляну лагеря в темноту. Воины готовились ко сну, Капелька и Мягколап возились у входа в палатку оруженосцев, отрабатывая новый боевой приём; их родители присели неподалёку, следя за действиями двух учеников. Опёнка так и распирало от гордости за сына. Видя, как Мягколап опрокинул притворно взвизгнувшую сестру на спину, рыжий кот одобрительно прокричал ему, улыбаясь до ушей: — Молодец, Мягколап! — Тише, не разбуди её, — шикнула на друга бурая воительница. Ледяная Ярость проследила за взглядом воительницы и приметила Ослепительную Звезду. Уставшая после трудного дня серебристая кошка вытянулась прямо на Предводительской ветке, блаженно прикрыв глаза, её голова безвольно лежала на лапах, а хвост свисал с дерева, практически доставая кончиком до крыши личной палатки предводительницы. Создавалось впечатление, что она не спала ночью, раз так легко задремала, впрочем, всякое могло быть. Во сне Ослепительная Звезда больше напоминала малого котёнка, чем главу целого племени. Ледяная Ярость усмехнулась, но из раздумий её вывел Ворон: — Не беспокойся, Прибрежная Звезда не нападёт на нас в пору Голых Деревьев… — А чтобы эта выскочка даже мысли о битве не допускала, стоит первым показать ей, с кем она собирается связаться, — Слова вырвались у Ледяной Ярости раньше, чем она успела захлопнуть пасть. Как думала белая кошка, можно было преподать наглой Прибрежной Звезде урок, но у Сумрачных воинов не хватило бы сил вступить в бой с Речными котами, да и Ослепительная Звезда ни за что на свете не одобрила бы эту затею. — Что ты там бормочешь? — Ворон тут же сощурился и прекратил жевать от изумления. — С ума сошла, что ли? Нет, сражению не бывать! — Разумеется, — самым невинным голоском, на который она только была способна, подтвердила Ледяная Ярость. — Сам понимаешь, нам не выстоять — холод, голод, мало трав… «Хм, умею же я убеждать!» — Глашатай взирал на воительницу с подозрением — он ни коготка ей не поверил. — А-А-АПЧХИ! — Ледяная Ярость вздрогнула, обернувшись. Ей постоянно приходилось вертеться, чтобы видеть всех и вся, и это порядком утомляло. Пятнистая Капелька чихала без остановки, а Мягколап заливисто смеялся, закидывая сестру снежными комками. — Перестань, — Сердитая Иглоушка отпихнула сына и склонилась над дочерью. — Что с тобой, милая? — Опять ты за старое, — закатил глаза Опёнок, подходя к ним. — Это всё Мягколап! — Капелька быстро вскочила на лапы и якобы зло сверкнула глазами в сторону брата, мгновенно спрятавшегося за спину отца. — Мне из-за тебя снег в нос попал! — Пап, спаси-и-и меня, — проскулил Мягколап, видя, что ему сейчас не поздоровится. Однако Опёнок оказался хитёр: он вытолкнул полосатого котика вперёд, подмигнув решительно настроенной Капельке: — Негоже прятаться от врага! Иди и сразись, как воину подобает. Парочка оруженосцев скрылась за ежевикой, а Иглоушка, не удержавшись, выпалила им вслед: — Не упадите где-нибудь… «Эх, ничуть не изменились, — размышляла Ледяная Ярость, наблюдая за тем, как Опёнок притянул подругу к себе и что-то зашептал ей на ухо, от чего та рассмеялась, — и любят друг друга по-прежнему». Любовь… Загадочное слово. Для кого-то оно полно тёплых воспоминаний или блаженных мечтаний, а для некоторых — беспросветных мук. В поле зрения Ледяной Ярости попал Бурохвост, которого она до этого не замечала. С того момента, как воин признался ей в своих чувствах, прошла почти четверть луны, а он всё не мог забыть их памятного разговора, как и сама белая кошка. Ледяной Ярости пришлось значительно проще, несмотря на то, что ей было больно наблюдать, как стеклянный взор Бурохвоста блуждал по лагерю, в конце концов останавливаясь на ней, а затем рыже-коричневый кот отворачивался, едва встречаясь глазами с возлюбленной. И всё-таки для Ледяной Ярости оставалось неясным, что этот рассудительный воин нашёл в ней… «А ты что нашла в Гладкошкуре?» — задала она себе справедливый вопрос и не ответила на него. Ледяная Ярость не знала точно, почему она до сих пор не в силах выбросить из головы того, кто и взглядом её не удостаивал… «Любят не за что-то, а вопреки». — Эй, чего опечалилась-то? — На этот раз Ворон до смерти напугал Ледяную Ярость. — Скажи, а каким раньше был Бурохвост? — протянула она, усилием воли отворачиваясь от потерянного кота. — Не понял? — Ты знаешь его дольше, чем я, — Воительница переключила внимание на луну, неспешно выплывающую из-за ветвей высокой ели, — расскажи мне, как он вёл себя в юности, что любил, как к нему относились соплеменники… — К чему ты клонишь? — Глашатай поглядывал то на Бурохвоста, то на Ледяную Ярость. — Вас что-то связывает, не так ли? — Ничего подобного, — фыркнула Ледяная Ярость, стараясь казаться как можно более уверенной в своих словах, но Ворона ей не удалось провести. Чёрный кот несколько мгновений пристально изучал поникшего Бурохвоста, а потом с хитрым выражением морды пристукнул хвостом по снегу: — Влюблённые голубки… — Не выдумывай, пожалуйста! — запротестовала Ледяная Ярость. «Только не это!» — Мы… У нас недавно состоялся важный разговор, в ночь Совета… Ворон больше не слушал Ледяную Ярость: — Признаться, я поражён… В хорошем смысле слова. Что ж, тебе достался, пожалуй, один из самых замечательных котов племени Теней! Ледяной Ярости моментально надоели необоснованные ликования Ворона. Она взяла себя в лапы, подавляя раздражение, и процедила: — Бурохвост не мой друг, Ворон. Точнее, он был бы в восторге, если бы мы стали парой, но… Всё дело во мне. — Она невольно повторила слова, произнесённые четверть луны назад самим Бурохвостом. — Так как насчёт моего вопроса? Ворон подпёр подбородок кончиком хвоста, глубоко задумавшись. — Раз уж тебе так интересно… В моей молодости, когда Бурохвост был несмышлёнышем Буролапом, а я уже ночевал в воинской палатке, он слыл невозмутимым и чересчур серьёзным оруженосцем. Бурохвост не походил, к примеру, на Капельку с Мягколапом, — почти никогда не дурачился и ни с кем не играл, представляешь? Родители ему достались очень строгие, а мать его вообще была зануда и ворчунья, вот тебе и воспитание. Один раз мне так от неё прилетело, а всё из-за того, что я случайно отдавил ей хвост в темноте палатки старейшин… Ну, не суть, они оба давно почивают в Звёздных угодьях. Некоторые называли Бурохвоста стариком, а Опёнок как-то раз подложил ему в подстилку ежевичных колючек — визгу-то было, весь лагерь на уши подняли! Ладно, я немного отвлекаюсь от темы… Так вот, ещё Бурохвост скверно сражался, и тот же Опёнок, к примеру, превосходил его. Помнится, зависть Бурохвоста так и душила, он из шкуры вон лез, лишь бы стать лучшим учеником. Он выматывался на тренировках, после чего спал до полудня как убитый… Поначалу он нравился Иглоушке, она не давала Бурохвоста в обиду, словно родная мать, предотвращала драки между ним и Опёнком, а своего нынешнего друга в ту пору терпеть не могла, называла неотёсанным грубияном, — Ворон захихикал чему-то весёлому, что всплыло в его памяти, но мгновенно смолк под нетерпеливым взглядом Ледяной Ярости: — И снова меня понесло не в ту степь, извини. Зато Ослепительная Звезда видела в Бурохвосте «истинного воителя», как она любит выражаться… «Она и обо мне говорила то же». — В итоге… Сама видишь, что в итоге. — Глашатай покосился в сторону рыже-коричневого кота. Тот невидяще уставился на стену детской и за время повествования Ворона не сдвинулся с места. — Признаюсь, Бурохвост был настойчив и целеустремлён, Ослепительная Звезда не единожды ставила его в пример кое-каким несусветным лентяям. Он добивался успеха собственными силами и благодаря поддержке со стороны нашей предводительницы и Иглоушки… Сидит в уголке лагеря ни жив ни мёртв, — В голосе Ворона засквозила неподдельная жалость, — никак до него достучаться не могу, словно не слышит. Что же ты с ним сотворила, Ледяная Ярость? Такой кот пропадает… — Это не я, — с грустью отозвалась Ледяная Ярость, — а судьба. — С чего ты взяла? — Я чувствую, что Бурохвост не тот, кто должен быть рядом со мной. — А кто должен быть, по-твоему? — В синих глазах Ворона зажглась озорная искорка любопытства. «Гладкошкур, но и он не судьба…» — Поживём — увидим. — Ледяная Ярость заметила краем глаза, как Бурохвост юркнул под колкие ветви воинской палатки, будто не выдержав поднявшегося на поляне шума. Что-то в уме белой кошки перевернулось после того, как она выслушала историю об ученичестве Бурохвоста. У них было много общего: он тоже отличался от оруженосцев, за что его недолюбливали, а Опёнок даже издевался над ним, но Ослепительная Звезда и Иглоушка подбадривали Бурохвоста, и он всё же преуспел в воинском деле. Значит, для того, чтобы чего-то добиться, нужно поверить в собственные силы и усерднее работать над собой? Ледяная Ярость, позабыв о присутствии Ворона, который тут же переменил тему и принялся красочно описывать охоту Чернушки, уставилась на вход в воинскую палатку, и нестерпимое сожаление обуревало её. Отныне при одном взгляде на унылого Бурохвоста напоминание о поступке Ледяной Ярости огнём жгло её душу. «Хорошо, что ему хоть в чём-то повезло».