***
— Ледяная Ярость, ты идёшь или нет? — Раздражённый окрик отрезвил ушедшую в себя белую кошку. Вынырнув из потока собственных мыслей, Ледяная Ярость наконец отозвалась: — Я сейчас, подождите… Ночью она совершенно не выспалась, вертясь на подстилке, как на ежевичных колючках; рано утром Ворон счёл нужным отправить её в первый охотничий патруль. Мысленно проклиная свою неудачу и пытаясь заодно подавить зевок, Ледяная Ярость улиткой плелась за глашатаем, Опёнком, давным-давно покинувшим палатку Травки, и его дочкой Капелькой, которая от вида весеннего леса всегда приходила в восторг и начинала без устали причитать, насколько он красив, — то был первый в её короткой жизни сезон Юных Листьев. Чириканье воробьёв и шаги воинов по наполовину освободившейся от снега земле долетали до Ледяной Ярости как из тумана. Она нутром чуяла, что этот день запомнится ей надолго, вот только почему, пока не понимала. Зудящая тревога скребла в животе воительницы, и это наипротивнейшее ощущение не подавляло даже её на редкость приподнятое настроение. Разглядывая стройные деревья, почти полностью скинувшие с ветвей покров из инея, Ледяная Ярость задавалась вопросом, по какой причине она так любила пугать саму себя. «Погода прекрасная, на небе ни облачка, соседи ведут себя тише воды, ниже травы, а я ещё смею быть чем-то недовольной!» — Куда мы? — поинтересовался Опёнок, на ходу смахивая с уха приставший прошлогодний листочек. Отряд остановился примерно в десятке лисьих хвостов от лагеря. Ледяная Ярость зажмурила единственный глаз, когда солнечный лучик на мгновение ослепил её, и поспешила шагнуть в сторонку, чтобы нырнуть обратно в тень старой сосны. Голубые глаза Капельки, остановившейся рядом с Ледяной Яростью, сверкали задором, кошечка шевелила ушками, прислушиваясь к малейшим звукам весеннего леса. — Я думаю, нам стоит разделиться, — спустя некоторое время заявил Ворон, сосредоточенно вглядывавшийся вдаль. — Мы с тобой, Опёнок, пойдём ближе к озеру, а Ледяная Ярость и Капелька пускай прочешут местность отсюда и до границы с Речным племенем, договорились? — Как скажешь, — повела усами Ледяная Ярость, краем глаза наблюдая за Капелькой, в тайне ото всех пытавшейся поймать собственный хвост, пока никто из взрослых на неё не смотрел. «Эх, они с Мягколапом почти воины, а до сих пор дурачатся, как малые котята…» Когда чёрные силуэты Опёнка и Ворона растаяли среди ежевичных кустов, Капелька подскочила на месте, будто придя в себя. Её глаза наполнились озорством, и Ледяная Ярость поняла, что в жизни не управится с этой непоседливой кошечкой самостоятельно. — Ну-у… двинемся дальше? — неуверенно протянула белая кошка. Капелька утвердительно кивнула, и они вдвоём принялись красться вглубь территории, старательно оглядываясь и прислушиваясь. Ледяная Ярость полностью сосредоточилась на ловле дичи, и даже волнение в её душе чуть угасло, уступив место охотничьему азарту. Пятнистая кошечка, напротив, состроила такую мину, словно её заставили съесть целую кучу ненавистной Сумрачным котам рыбы. «И что ей, собственно, не нравится?» — возмущалась Ледяная Ярость, про себя браня ежевичную ветку, которую она из-за отсутствующего глаза не заметила вовремя. Воительница с шипением старалась отцепить белоснежную шерсть от колючек, но куст, словно издеваясь над бедной охотницей, не желал поддаваться. Немало времени провозившись с ежевикой, Ледяная Ярость огляделась и отметила две вещи, причём не зная, какая из них расстроила её больше: во-первых, змейка, выслеживаемая белой кошкой, успела скрыться в неизвестном направлении, а во-вторых, энергичная Капелька последовала её примеру. «Замечательно», — язвительно пронеслось в голове донельзя раздражённой Ледяной Ярости. Куда подевалась неугомонная ученица? Но унывать воительница не собиралась. Придя к выводу, что будет разумнее отправиться туда, куда им обеим следовало идти изначально, Ледяная Ярость обогнула злосчастный куст и продолжила охоту, прикладывая все усилия, чтобы производить как можно меньше шума. Лес редел, и это говорило Ледяной Ярости о том, что она двигалась прямиком к границе с Речным племенем. По дороге она высматривала сбежавшую от неё змею, но та как сквозь землю провалилась; в итоге взбесившаяся кошка махнула на ускользнувшую дичь лапой и принялась искать новую жертву. Внезапно лёгкий прохладный ветерок превратился в настоящий ураган, сбивающий с лап. Ледяная Ярость поёжилась от холода и припустила быстрее, постепенно начиная сомневаться, что ей вообще удастся что-либо поймать. Запах Капельки вёл одноглазую воительницу в обратном направлении, ближе к непроходимым зарослям, и Ледяной Ярости не составило труда догадаться, что её соплеменница, должно быть, обнаружила чей-то след. Именно поэтому Ледяная Ярость не стала преследовать ученицу и продолжила бег, то наступая лапами в грязь, то в лужи, оставшиеся после снега. Кроны сосен и верхушки елей поскрипывали над её головой, мерно раскачиваясь из стороны в сторону; перепуганные резкой сменой погоды птицы смолкли, а ветер продолжал своё дело, прогоняя небольшую стайку облаков прочь с озера. Тем временем Ледяная Ярость увидела впереди Гремящую Тропу и замерла на месте, обнаружив под невысоким кустом, возле груды расположившихся на полянке камней, притаившуюся ящерицу — до того момента она наверняка грелась на солнышке. Напружинив задние лапы, воительница прижалась животом к земле и приготовилась прыгать, как вдруг чей-то писклявый голосок заставил её подскочить от неожиданности: — Я тоже хочу так охотиться! «Лисий помёт!» Ящерица мгновенно заметила опасность и была такова. Зарычав с досады, Ледяная Ярость впилась когтями глубоко в землю и обернулась через плечо. Кто посмел отвлечь её от столь важного занятия? Неужели чужаки незаметно пробрались на территорию племени Теней? Ледяная Ярость была готова порвать любого, кто предстанет её взору. Таинственный незнакомец, испугавшись резкого движения белой кошки, юркнул за ближайшую ель — лишь его хвостик остался торчать из-за ствола. Поняв, что это всего-навсего маленький котёнок и что пахло от него Речным племенем, Ледяная Ярость проглотила вставший в горле ком и постаралась унять отбивающее неровный ритм сердце. — Кто ты и что здесь забыл? — Ледяная Ярость говорила не слишком сурово, дабы не напугать нежданного гостя пуще прежнего. Ей, конечно, пришёлся не по нраву легкомысленный поступок чужого котёнка, но… что с него было взять? — Не подходи, я драться умею! — храбрился малыш, хотя его полосатый хвостик мелко-мелко подрагивал. Ледяная Ярость, ясное дело, не проигнорировала его смешную угрозу и быстренько заглянула за ель. Из тени на неё уставились два крохотных круглых глаза: маленький нарушитель попятился, но не убежал. Этот котёнок был точной копией её сестры. Мордочка малыша вытянулась от удивления, из голубых глаз исчез страх, оставив место неудержимому любопытству. Через секунду малый озадаченно выдал: — Почему ты такая страшная? — А почему ты разгуливаешь по чужой территории? — передразнила его Ледяная Ярость, в глубине души очень задетая столь бестактным вопросом. «Он абсолютно прав, меня любой кот испугается…» — Горечь стиснула грудь белой кошки, она еле справилась с эмоциями. — Тебе бы в лагере сидеть, с мамой! Котёнок осмелел, приосанился и теперь напоминал Ледяной Ярости Гладкошкура, который когда-то так же решительно взирал на своих товарищей: — Там скучно, а я хочу приключений! — И на одном дыхании продолжил: — Мама только и делает, что ругает меня и злится, но она ещё поймёт, какой я на самом деле самояте… самотоя… Са-мо-сто-я-тель-ный, — по слогам проговорил трудное для него слово котёнок и тут же гордо выпятил грудку: — Вот вырасту и задам вам, подлым Сумрачным котам, жару! «Весь в отца», — с усмешкой подумала Ледяная Ярость, путаясь в собственных чувствах к этому пушистому комочку. Сначала она была уверена, что сын её сестры вызовет у неё стойкую, как стена из терновника, неприязнь, но почему-то ничего подобного воительница не ощущала. Напротив, полосатый котёнок заставлял её снисходительно улыбаться, пока она наблюдала за его тщетными стараниями показаться взрослым, — насколько знала Ледяная Ярость, отпрыску Плеск было не больше двух лун от роду. — Послушай, малыш, — терпеливо начала она, — ищи приключений где хочешь, делай что хочешь, но Гремящую Тропу, — Кошка указала кончиком хвоста на усеянную лужами чёрную поверхность дороги, — не пересекай, уяснил? Не успел малыш и слова сказать ей поперёк, как в поле зрения Ледяной Ярости попала какая-то кошка, с криками бегущая вдоль границы со стороны Речного племени. За ней выскочила и вторая, не менее взволнованная. Присмотревшись, воительница отчётливо ощутила, как у неё внутри всё опускается. Это были Плеск и Крапчатая. — Ой, мама… — расстроенно изрёк нарушитель границы. К удивлению Ледяной Ярости, котёнок нисколько не обрадовался появлению Плеск, наоборот, постарался спрятаться воительнице за спину. — Спрячь меня, ну пожа-а-алуйста! — Ишь чего захотел! — Злость взяла верх над Ледяной Яростью. Схватив упирающегося котёнка за шкирку и поморщившись из-за резкого рыбного запаха, исходившего от его густой шёрстки, она потащила сына сестры к Гремящей Тропе. Облегчение голубым огнём вспыхнуло в полных тревоги глазах Плеск, но спустя миг сменилось настороженностью, едва Речная королева поняла, кто нёс её сына. Ледяная Ярость фыркнула. «Неужели боится, что я съем этого надоедливого болтуна?» Выпустив загривок котёнка из зубов, воительница подтолкнула его: — Дальше сам, надеюсь, не потеряешься! — Они замерли как раз на середине Гремящей Тропы. Крапчатая молчала, пригвоздив Ледяную Ярость к месту недобрым взором, Плеск же, видя, что сын не хочет идти к ней добровольно, переступила через границу, и одноглазая кошка с трудом заставила себя подавить рычание, — чем-то эта сцена напоминала ей далёкий день в пору Голых Деревьев, когда Речные оруженосцы вздумали воровать дичь у племени Теней… Когда она стала калекой. — Иди сюда, быстро, — рассерженно прошипела полосатая кошка, стараясь не смотреть на сестру. Котёнок бросил в сторону Ледяной Ярости умоляющий взгляд, и что-то тёплое шевельнулось в душе воительницы. Сын её сестры и того, кого она до сих пор не могла выбросить из своего сердца, просил у неё помощи! — Слушайся маму, она плохого не посоветует, — случайно вырвалось у Ледяной Ярости. Полосатый малый еле слышно вздохнул и было поплёлся прочь, смешно переваливаясь с лапы на лапу, как вдруг Ледяная Ярость совершила то, чего никак от себя не ожидала: она стремительно наклонилась к котёнку и прошептала ему на ухо: — Как тебя зовут-то, малыш? — Родничок, — буркнул котёнок, неуклюже переступил через пушистый хвост Ледяной Ярости, случайно попавшийся ему на пути, и, не удосужившись спросить её имя в ответ, бегом бросился к матери. «Родничок…» — несколько раз пронеслось в голове белой кошки. Сама того не понимая, она отметила, что это короткое имя надолго сохранится в её памяти. Про себя воительница твёрдо решила никому не говорить ни словечка о случившемся. Уже собираясь развернуться и уйти, Ледяная Ярость заслышала голос Плеск: — Спасибо тебе. Два слова заставили Ледяную Ярость недоумённо уставиться на сестру. Плеск никогда не благодарила её — ни разу в жизни, и такая простая фраза звучала из уст полосатой кошки более чем непривычно. — Не за что, — бросила воительница, не обернувшись. Про себя она представляла, как негодник-сын жмётся к тёплому родному боку матери, которая хоть и кажется с виду строгой, но на самом деле лишь беспокоится за него… Ледяная Ярость неспешно направилась обратно. До её слуха ещё долго долетало громкое ворчание Плеск, отчитывающей Родничка за побег из лагеря, и негодующее шипение Крапчатой, но всё это не вызывало у кошки раздражения или недовольства. Подумывая о том, что стоило бы как можно скорее разыскать где-то блуждающую Капельку, Ледяная Ярость уставилась невидящим взглядом на небосвод, синей шкурой накрывающий тёмные земли племени Теней. Резкий ветер стих, и лес вновь наполнился криками, а приветливый солнечный свет, вырвавшийся из плена вереницы мрачных облаков, затопил собою поляны, исчертил золотом стволы и колкие ветви деревьев… Наслаждаясь запахом свежести, витавшем в воздухе, Ледяная Ярость ненадолго забыла об охоте, позволив себе на короткое время оставить заботы и просто чуть-чуть отдохнуть. Что-то странное зародилось тем ярким днём в её сердце, но что именно, она не могла разобрать…***
Настал долгожданный сезон Зелёных Листьев, но в первую же его луну марево повисло над лесом. Стояла такая жара, что земля под лапами котов просто пылала; вода в озере пересохла наполовину, и теперь глазам всех приходивших к берегу открывался унылый вид на голые валуны и увядшие под палящими лучами камыши. Воины с ума сходили от жажды, то и дело отправляясь к единственному источнику влаги, а для тех, кто не мог выйти из лагеря самостоятельно, приносили смочённые в воде кусочки мха. Ледяная Ярость, чья длинная белоснежная шерсть приносила своей хозяйке невыносимые муки, страдала не меньше соплеменников. Воительница едва выносила охоту и патрулирование и не представляла себе, как бы выдерживала, будь у неё ещё и собственный оруженосец. Ей, как и многим воинам племени Теней, приходилось частенько бегать к озеру за водой, чтобы несчастные старики и королевы с котятами, весь день прятавшиеся в палатках, выдержали эту ужасную пору. «И почему нам второй сезон подряд не везёт? Сначала беспрестанные ливни, потом — неотступная жара…» Однако ни о каком дожде не могло быть и речи. Чистое небо подёрнулось мутной пеленой — на нём не появлялось ни облачка, и равнодушное дневное светило безжалостно сжигало некогда изумрудно-зелёный лесной покров, молодую траву… Всё чаще на охотах коты замечали трупы животных, не вынесших жары. У самих воинов едва хватало сил загонять дичь, впрочем, та, такая же измученная, сопротивлялась слабо. Ледяная Ярость, всё свободное время проводившая вне лагеря, в густой тени елей, не раз и не два видела совсем рядом с собой и ящериц, гревшихся на валунах, и лягушек, рыскающих по болоту, вот только ловить их была не в состоянии. Ослепительная Звезда хоть и старалась казаться выносливее, но тоже давала слабину. Серебристая кошка часто безвольно лежала на Предводительской ветке, где всегда царил мрак, и порою засыпала крепко, сморённая духотой; Ворон всё сильнее раздражался на окружающих, скрывая за маской злости обыкновенную усталость. Ледяная Ярость всё это видела и прекрасно понимала их обоих, ведь сама невольно желала конца этому проклятому сезону Зелёных Листьев… Одним ясным, как и во все дни до этого, утром, когда со встречи с Родничком прошло несколько лун, Ледяная Ярость проснулась сама не своя. Опять нехорошее предчувствие острыми когтями сжимало её сердце, но успокоить себя у неё никак не выходило. Краем глаза глядя на то, как по спинам и бокам её ещё мирно спящих соплеменников жёлтыми пятнами бегали солнечные зайчики, белая кошка внимательно прислушалась к тому, что творилось в лагере. Её чуткие уши моментально уловили тихое ворчание Травки, значит, та проснулась; пение ранних птах и шёпот ветра в кронах деревьев на пару с храпом воинов заглушали остальные звуки, зато, принюхавшись как следует, Ледяная Ярость облегчённо выдохнула — чужаков в их лагере точно не было. В чём тогда заключалась причина её беспокойства? В полумраке палатки ярко блеснули синие глаза, и Ворон, зевая во всю пасть, поднялся с подстилки. Приветственно кивнув Ледяной Ярости, он взмахом хвоста велел проснувшемуся Бурохвосту вставать и принялся будить остальных товарищей. Завидев Ледяную Ярость, рыже-коричневый воин слегка смутился, но тут же склонился над Опёнком, который, не открывая глаз, спросонок назвал товарища Иглоушкой и попросил не будить его из-за всяких пустяков. Бурохвост всегда чувствовал себя рядом с Ледяной Яростью немного неловко. Ледяная Ярость аккуратно обошла соплеменников и первая после глашатая выбралась на поляну. Лагерь купался в солнечном свете, блики играли на ветвях палаток, на серебристой шерсти предводительницы, что сидела, обернув хвостом лапы, возле входа в личную палатку. Поймав взгляд Ослепительной Звезды, Ледяная Ярость заметила в прозрачно-голубых глазах той не до конца улетучившуюся сонливость. — Итак, — прозвучал низкий голос Ворона за спиной у воительницы, — Орешник, ты возглавляешь патруль к границе с Грозовым племенем, возьмёшь с собой Мягколапа, Рваногрива и Плющехвоста. Колкий, пойдёшь к границе с Речным племенем, забирай Хвоегрива, Краснохвата и Бурохвоста… Дослушав речь глашатая, Ледяная Ярость с небывалым облегчением выдохнула: её не посылали в патруль. «И слава Звёздному племени…» — Ледяная Ярость, хочешь с нами? Всё блаженство белой кошки испарилось, как роса на солнце. Оглянувшись через плечо, она поняла, что бодрые Иглоушка, Опёнок и Капелька настроены решительно. — На охоту? — вырвалось у воительницы. — Не совсем, — отозвался Опёнок, рассекая воздух хвостом, — Травка попросила нас поискать кое-какие травы, пока она осматривает Пеструшку… — После переселения к старейшинам она жалуется на плохое самочувствие, — с сожалением протянула Иглоушка, и только тогда Ледяная Ярость вспомнила, что эта далеко не молодая, но бойкая серо-бурая кошка приходилась ей матерью. Рассудив, что небольшая утренняя прогулка ей всё же не повредит, Ледяная Ярость согласилась пойти вместе с соплеменниками, и спустя некоторое время четвёрка котов не спеша передвигалась по лесу в направлении границы с Грозовым племенем. Капелька бодро шагала впереди их маленького отряда, Опёнок шёл сразу за ней, а обе воительницы плелись в хвосте, изредка переговариваясь. — Что за травы поручила отыскать наша целительница? — будничным тоном поинтересовалась Ледяная Ярость. Солнце, настойчиво проглядывающее сквозь кусты, заставляло её жмуриться, а горячий ветер — морщиться. — Одуванчики, пижму и хвощ! — звонко отвечала Капелька, резко свернувшая из темноты на край узкой тропинки и вскоре скрывшаяся среди густой растительности. Опёнок проводил её озадаченным взглядом: — Что-то нашла. Ледяная Ярость тем временем нервно мерила шагами пространство между стройной елью и ровным пяточком земли, где замерла Иглоушка. Не то чтобы она не была рада находиться в обществе этих котов, нет, скорее, наоборот, вот только предчувствие продолжало терзать кошку, и ничто не могло избавить её от этого — даже разговор с соплеменницей не завязывался. Все мысли воительницы сосредоточились на одном, её разум вопил: «что-то будет», но Ледяная Ярость не могла поделиться с кем-либо опасениями, ведь они были необоснованны… «Пока что». Громкий шорох заставил Ледяную Ярость вздрогнуть, она напряглась и подняла дыбом шерсть, но, едва воительница увидела взлохмаченную пятнистую ученицу, волочившую в пасти целую охапку одуванчиков, её охватила горячая волна стыда за собственную пугливость, и она мгновенно стушевалась. — Ты чего? — Иглоушка в упор уставилась на Ледяную Ярость огромными жёлтыми глазами, и в них плескалось переживание. — Всё в порядке, — отмахнулась Ледяная Ярость, хоть и понимала: её бурая соплеменница обязательно станет допытываться. — Не лги, я всё прекрасно вижу! — сердито пробурчала Иглоушка. Ледяная Ярость, прищурившись, уставилась на бурую кошку. Как доходчиво объяснить соплеменнице, почему она так напряжена, если вокруг всё тихо и спокойно? Чувствуя себя ужасно неловко, одноглазая воительница соврала, и глазом не моргнув: — Я просто задумалась, извини. Судя по хмурой морде Иглоушки, та ничуть ей не поверила, но больше не проронила ни слова. Передав отцу находку, Капелька завертела головой по сторонам, её глаза возбуждённо сверкали: — Где-то недалеко должен быть хвощ, я вчера видела! Не успели взрослые дослушать её, как кошечка сломя голову бросилась через ежевичные заросли, — только кончик хвоста мелькнул сквозь колючие ветви. Испустив тяжкий вздох сквозь плотно сжатые на стеблях ромашника зубы, Опёнок нырнул в кусты следом за дочерью, Иглоушка двинулась дальше третьей, Ледяная Ярость, чуть помедлив, зашагала в конце процессии. Всё последующее время вплоть до полудня белая кошка бродила по лесу словно в тумане. Она часто задевала лапами за камни, цепляла боками пристающие к шерсти листочки, а один раз едва не врезалась в ствол сосны, благо, Иглоушка вовремя оповестила Ледяную Ярость о возможном столкновении. Полностью погружённая в себя, воительница не помнила, когда её соплеменники разыскали нужные растения, но стоило Опёнку протянуть ей пижму, как она будто пришла в себя. «Загадочный нынче денёк». Дорога в лагерь показалась Ледяной Ярости утомительнее, чем поиски лекарственных трав. Измученные коты еле плелись, волоча в пастях свои ноши; на солнцепёке шерсть Ледяной Ярости чуть ли не раскалялась, а тень почти не дарила живительной прохлады, да ещё и приторно-сладкий запах жёлтой пижмы раздражал воительницу, заставляя её чихать. Первой заскочив в лагерь, Капелька на всех парах рванула к палатке Травки, и Ледяная Ярость невольно позавидовала дочери Иглоушки: та обладала поистине неиссякаемым запасом энергии и могла выдерживать какие угодно испытания. Ко времени возвращения белой кошки в лагерь куча с дичью пополнилась двумя лягушками. Перед тем, как заглянуть в палатку Травки, Ледяная Ярость смерила добычу хмурым взглядом и отвернулась: аппетита у неё не наблюдалось с самого рассвета. «Раз в куче появилась дичь, значит, старейшины и котята накормлены», — успокоила она себя. После того, как Ледяная Ярость, Опёнок и Иглоушка отнесли целительнице собранные ими травы, воительницу начало ещё больше клонить в сон. Тревога в её душе смешивалась с тяжестью, которая словно пригибала к земле; тем временем весёлая Капелька предложила родителям и своему наставнику Хвоегриву попытать счастья на охоте возле Троп Двуногих и позвала Ледяную Ярость с ними, и та отказалась, чуя, что просто свалится без сил на полпути к цели. Уютно устроившись у детской, Ледяная Ярость свернулась клубочком и уткнулась носом в собственный хвост, слыша, как Шерстинка и Углегрудый нежно мурлыкали друг с другом неподалёку. Ледяная Ярость усмехнулась про себя. Раньше эта неразлучная парочка всячески доставала её, но после смерти Сероспинки и памятной битвы с Речным племенем, оба воина сдружились с Ледяной Яростью и прекратили её задирать. К тому же у них появились дела поинтереснее — например, совместные охоты или долгие вечерние прогулки… Одним словом, отношения Углегрудого и Шерстинки перешли на новый этап. Мысли, словно назойливые мухи, жужжали в голове Ледяной Ярости, сменяя одна другую. Её беспокойство нарастало с каждой секундой, но усталость оказалась сильнее, поэтому, вслушиваясь краем уха в болтовню королев, негромко доносившуюся из детской, и рассказ Углегрудого о том, как однажды он в одиночку управился с «гигантской ядовитой змеюкой», белая кошка незаметно для себя провалилась в долгожданную темноту… …а очнулась от резкого толчка в бок. Подскочив как ужаленная, Ледяная Ярость рвано вздохнула и завертела головой в поисках нарушителя её сна, но рядом с ней никого не было, разве что соплеменники, обступившие кучу с дичью и что-то обсуждающие. Приглядевшись, Ледяная Ярость первым делом заметила, что тени, протянувшиеся по раскалённой земле от палаток, заметно удлинились, затем запрокинула голову к небу. Оно потемнело, а прощальные солнечные лучики медленно меркли, растворяясь за деревьями; в том месте, где только что скрылось солнце, небосвод налился румяно-красным цветом. Недоумённо вслушиваясь в пронзительный свист ветра, разгуливающего по лагерю, Ледяная Ярость ужаснулась: «И это я столько проспала?!» Переведя взор на кучу с добычей, от коей отошли воины, она горько усмехнулась — на ужин ей практически ничего не осталось. Ежевика затряслась, зашуршала, и на поляне показался вернувшийся вечерний патруль, следом за ним поспевали охотники. Серый Рваногрив нёс в зубах мышку, Мохогривка, бегущая рядом с бывшим наставником Сероспинки, тащила ящерицу. — Всё ли хорошо на границах, Ворон? — раздался слева ровный голос Ослепительной Звезды. Ледяная Ярость невольно обернулась к источнику звука, внимательно глядя на предводительницу. Та слегка улыбалась, видимо, радуясь пополнению кучи и беспечному настроению патрульных. — Лучше не бывает, Грозовые коты при нас обновили метки, — будничным тоном доложил глашатай, возглавлявший отряд. — Зато мы голодны, словно стая барсуков! Ну, как у нас обстоят дела с добычей? — Здесь осталось немного, — Ослепительная Звезда указала кончиками ушей на кучу. — Почти всё племя, кроме вас, поело, я лично проследила за этим. — А не хватит, так поделим! — пискнул Мягколап откуда-то из-за спины Рваногрива. — Не хватит — поймаем ещё, — закатила глаза Мохогривка, выпуская из пасти ящерицу. — Лично я голода вообще не чувствую. Желудок Ледяной Ярости сердито заурчал, и она с разрешения Рваногрива забрала у того мышь. Свежее мясо, о котором племя Теней могло только мечтать в суровую пору Голых Деревьев, теперь было доступно любому коту. Мышка, конечно, была не очень сочная, зато крупная. Быстро расправившись с пищей, Ледяная Ярость сглотнула слюну и поняла, что в горле у неё пересохло. Желание кошки сделать хотя бы крохотный глоточек воды возросло в несколько раз. — Ослепительная Звезда, можно мне сходить к озеру? Я мигом, — поспешно прибавила воительница, надеясь, что её бывшая наставница, восседающая неподалёку от неё с довольным выражением морды, не додумается послать с ней в лес кого-нибудь ещё. Несмотря на то, что время было позднее, Ледяной Ярости хотелось пройтись по лесу в одиночку, чтобы получше разобраться в причинах собственной неясной тревоги. — Иди, — кивнула Ослепительная Звезда, не отрывая глаз от Мягколапа и Капельки, что оживлённо спорили о том, кто из них лучше выполнил замысловатый боевой приём. — Фи, барсучиха ловчее тебя будет! — фыркнул Мягколап, увидев, как Капелька от неосторожного движения растянулась на земле, и помог сестре подняться, но тут же специально боднул её головой в плечо, отправляя обратно в лежачее положение. — Эй, так нечестно, — возмутилась Капелька, попытавшись укусить брата за ухо. — А ты никак не усвоишь прыжок с зацепом! Я ему сразу научилась! — Это потому, что ты легче меня, — выкрутился Мягколап. — Запомни: настоящий воин должен быть крепким и сильным, а не тощим заморышем! — Успокойтесь, завтра в воины посвятят вас обоих, — напомнила детям Иглоушка, пряча тёплую улыбку. Не желая больше выслушивать распри оруженосцев, Ледяная Ярость незаметно для всех нырнула в лаз между ежевичными ветвями и скрылась из глаз соплеменников, бегом бросившись в сторону озера. Лапы будто сами понесли кошку в нужном направлении, она задыхалась от быстрого передвижения, но мечты о воде придавали ей сил. Выдохнувшись, Ледяная Ярость остановилась, оглядываясь по сторонам. Темнота опустилась на территорию племени Теней, и всякому коту она представлялась бы зловещей, пугающей, но только не Сумрачной кошке. Где-то вдалеке ухнула проснувшаяся сова, невидимый мелкий зверёк закопошился под ближайшим деревом; перед воительницей простирался ровный участок земли без каких-либо кустарников. С наступлением вечера жара немного отступила, что, впрочем, не уняло жажды Ледяной Ярости, а вот тревога её вдруг возросла в несколько раз, заставив воительницу содрогнуться всем телом от необъяснимого страха. «Что со мной происходит?» Отойдя на приличное расстояние от лагеря, Ледяная Ярость позволила себе сбавить шаг, перебирая в голове всевозможные причины, из-за которых могло возникнуть её беспокойство, и не замечая практически ничего вокруг. Может быть, близилась война с каким-нибудь племенем? Или её соплеменников ждала длительная засуха? Последний вариант казался Ледяной Ярости вполне убедительным. Стоило ей отогнать от себя мысли и вернуться в реальность, как чуткий нос воительницы уловил какой-то необычный запах. Насторожившись, Ледяная Ярость покрутила головой, стараясь найти его источник, но пока что ничего не видела. Свернув туда, откуда тянулась едкая вонь, белая кошка обогнула кусты терновника и поняла, что двигалась по направлению к Гремящей Тропе. «Но я шла вовсе не сюда, нужно развернуться и… — Перебив саму себя, Ледяная Ярость твёрдо закончила: — Нет, сначала выясню, в чём дело. Мало ли?» Прямо с Гремящей Тропы на неё ползла плотная тёмно-серая завеса. Дикий страх пронзил сердце воительницы, она бросилась навстречу опасности, хоть и знала, что лучше бы повернуть назад. Закашлявшись, кошка выскочила на Гремящую Тропу не смогла рассмотреть ничего вокруг — всё скрылось в клубах густого дыма, а впереди, на территории Речного племени, разливался оранжевый блеск, смутно напомнивший Ледяной Ярости зарево рассвета… Но нет, то был огонь — самый настоящий! Её шерсть поднялась дыбом от того, что предстало её взору: ревущее пламя сжигало всё на своём пути, пылали кусты, деревья, редко разбросанные по земле Речного племени; дым застилал небо над головой оцепеневшей Ледяной Ярости, а треск пламени заглушал все вечерние звуки. Тем временем Ледяная Ярость пыталась заставить себя сдвинуться с места. Сердце воительницы гулко стучало, а о жажде она и вовсе позабыла на последние мгновения; нужно было разворачиваться и уносить лапы, бежать в лагерь, чтобы предупредить соплеменников об угрозе… Когда страх немного отпустил кошку, а здравый смысл снова вернулся к ней, она собралась задать стрекоча, как вдруг замерла с поднятой лапой. Сквозь поднявшийся вокруг шум она чётко расслышала тоненький визг… Ужасающая догадка пронзила Ледяную Ярость насквозь. Где-то в огне плакал котёнок! Растерявшись, она бросилась ближе к горящему участку и, преодолев пару лисьих хвостов, в нерешительности затормозила. Пожар подобрался к Гремящей Тропе вплотную, но один из ежевичных кустов на краю границы ещё был нетронут, хоть и окружён рыжим пламенем с двух сторон, — именно оттуда доносилось жалобное хныканье. Над кустами угрожающе накренилось мгновенно воспламенившееся старое дерево. С треском ствол подался вбок, хрустнул и неподвижно завис над ежевикой, заставив малыша захлебнуться рыданиями: — Мамочки, мамочки! — Безусловно, это был тоненький голосок Родничка. Ледяная Ярость распушилась от гнева. Неужели маленький проказник опять сбежал от матери? С одной стороны, Ледяной Ярости следовало бы возвращаться в лагерь, но разве совесть позволяла ей бросить малыша на произвол судьбы? К тому же Родничок являлся единственным сыном её сестры, и что бы та ни сделала белой кошке раньше, сколько бы гадостей ни сказала — это ничего не меняло. Размышлять было некогда. С каждым шагом Ледяной Ярости становилось всё труднее дышать, её единственный глаз слезился, она почти ничего не видела перед собой, догадываясь лишь по оранжевому свету и рычанию пламени, куда можно ступать, а куда — нельзя. Огонь опалял бока воительницы, а её ноздри всё сильнее наполнял отвратительный запах дыма, от которого тошнота подступала к горлу. Наконец, подскочив к ежевичному кусту, Ледяная Ярость разглядела Родничка. Полосатый котёнок отчаянно барахтался, пытаясь вырваться из пут цепких ежевичных колючек, которые яро впились в его шерсть, будто когти врага; жуткий треск приближавшегося огня заставлял его то и дело замирать от страха, прекращая попытки. — Ты… — всхлипнул котёнок, заметив силуэт воительницы, и его голубые глаза, в которых отражались пляшущие языки пламени, зажглись узнаванием, сменившимся детской радостью. И плач Родничка, и рёв огня, и собственное тяжёлое дыхание слились в голове Ледяной Ярости в один многоголосый гул. Оказавшись рядом с котёнком, Ледяная Ярость второй раз в жизни схватила его за загривок, после чего потянула на себя. От боли в спине и боках Родничок онемел, но мужественно выдерживал эту пытку. Огонь подступал. «Давай же, давай!» — подгоняла себя Ледяная Ярость, освобождая хвост малыша. Упрямая ежевика цеплялась и к самой воительнице, дрожащие лапы плохо слушались белую кошку. Над её головой вдруг раздался звук, от которого душа её убежала в пятки, — старое дерево продолжало падать, и теперь гораздо быстрее. Когда скрежет усилился, Ледяная Ярость оттолкнула опешившего Родничка, неотрывно глядящего куда-то поверх её головы, и бросилась в сторону, однако огонь заставил её отступить обратно. — Родничок, беги! — взвизгнула она, увидев, как дерево на полной скорости неслось на неё сверху… — Нет! — послышался в ответ полный ужаса писк Родничка. — Ледяная Ярость… — Откуда малыш узнал имя воительницы, оставалось загадкой; должно быть, Плеск упоминала при нём свою сестру… Котёнок пропал из поля зрения Ледяной Ярости, и она больше не знала, где он, что с ним… К счастью, ствол не задел белую кошку, но упавшее дерево, охваченное огнём, перекрыло ей путь к отступлению. Она попала в ловушку. Дым забивал лёгкие Ледяной Ярости, заставляя их сжиматься от нехватки свежего воздуха, жар с каждой секундой становился всё невыносимее. Воительница крутилась на месте, пригибаясь к самой земле, и мало что могла рассмотреть перед собой, кроме бушующего пламени. Оно наступало со всех сторон, заставляло кошку бесполезно метаться туда-сюда в панике. Сквозь мучительный кашель Ледяная Ярость кое-как просипела: — Кто-нибудь!.. Помогите… Страх полностью завладел сознанием воительницы, она прекрасно понимала: отсюда не выбраться. Поблизости никого не оказалась, Родничок бесследно исчез, и белой кошке было неизвестно, что с ним происходило дальше. Возможно, он тоже, как и она, заблудился, потерялся в кольце огня? Как же ей было страшно умирать, страшно расставаться с недолгой жизнью, хоть та и обходилась с ней порою слишком жестоко… Один из старых детских кошмаров Ледяной Ярости сбылся наяву. Только тогда, оказавшись в безвыходном положении, воительница вспомнила, что однажды ей приснилась ужасная жара и удушливый, мерзкий запах… Сил бороться не оставалось. Потеряв счёт времени, Ледяная Ярость обессилено опустилась на горячую землю. Кошка задыхалась, кашель вырывался из её горла при каждом судорожном вдохе. А племя Теней? Что если пожар доберётся до их лагеря? Жаль, она была не в состоянии предупредить соплеменников… Сердце Ледяной Ярости разрывалось в клочья. Нет, она не желала терять мудрую Ослепительную Звезду, чья поддержка часто вызволяла её из омута собственных горестей, Ворона, пусть мрачного и сурового, но не прекращавшего с ней дружить, Опёнка и Иглоушку, что в последнее время стали особенно тесно общаться с одноглазой кошкой, — всех-всех, её родных котов… Огонь начал расплываться, терять очертания, как и чёрное небо, затянутое дымовой завесой, сквозь которую не проникало спасительное мерцание недавно зажёгшихся звёзд. Ледяная Ярость устало закрыла единственный глаз, и оранжевый свет для неё погас. Ледяная Ярость понятия не имела, сколько точно пролежала без сознания; ей показалось, будто её беспамятство длилось не дольше мгновения. Последним, что она запомнила перед тем, как отключиться, был светящийся силуэт серой кошки, чья шерсть искрилась ласковым звёздным светом, и до боли знакомый мелодичный голос, чётко прозвучавший у Ледяной Ярости в голове: «Пойдём со мной, подруга».