***
Подвал был для Генри самым ужасным и ненавистным местом в замке. Не в силах отказать своему господину, он приводил в порядок Железную леди — стоящий на полу деревянный саркофаг в виде женщины, достаточно широкий внутри, чтобы туда поместился человек. «Внутренности» леди представляли собой торчащие спереди и сзади длинные острые шипы. То было любимое средство Вульфрика — самых непокорных слуг запирали внутри саркофага, оставляя их стоять на тонкой перекладине. Шипы можно было отрегулировать снаружи, и обычно принц оставлял их в паре сантиметров от тела жертвы. Находиться в одном положении несколько часов было неимоверно тяжело, но стоило несчастному заключенному пошевелиться — и в его тело вонзались иглы. Генри пережил это однажды. Он помнил, как весь израненный добирался до комнаты лекаря ночью. Вулфрик любил повторять, что ему еще повезло: другие не были так удачливы, Железная леди убила их своими объятиями. Проверяя, не заржавели ли шипы, плотно ли закрывается дверь, оттирая со стен засохшую кровь, Генри мрачно думал о том, что сегодня здесь окажется еще кто-то. Кто-то, не сумевший угодить хозяину замка. Входная дверь хлопнула, заставив слугу вздрогнуть. Два охранника тащили под руки практически бесчувственного Мерлина; следом шел принц. Генри поспешно встал и шагнул в сторону. — Сейчас ты узнаешь, Мерлин, почему не стоило идти против моих желаний, — сказал принц. — Тебе это дорого обойдется. По его знаку стражники затолкнули пытавшегося сопротивляться мага внутрь злосчастного сооружения. — Видишь эти шипы? — обратился к нему Вулфрик. — Пока ты стоишь, они безобидны. Но стоит тебе хоть немного отклониться или повернуться — и они вонзятся в твою плоть. Он немного помедлил и добавил: — Прощай, Мерлин. Мы никогда больше не увидимся — тебе отсюда не выбраться. — Я выберусь, — тихо ответил Мерлин. — Без своей силы — сомневаюсь, — усмехнулся принц. — А она к тебе не вернется. Если ты не заметил, потолок этой комнаты обвит асфоделусом. Он резко закрыл дверцу, кивнул охранникам и повернулся к Генри. — Идем. — Сир, если позволите… — Да? — Сир, когда вам угодно выпустить Мерлина? — Ты разве не слышал? Я никогда его отсюда не выпущу. Хватит болтать, Генри, не то повторишь его участь. Иди на кухню и принеси мне чего-то сладкого. Низко опустив голову, чтобы скрыть свой ужас, Генри бросился вверх по ступенькам. Но до кухни он так и не дошел. Убедившись, что хозяин не преследует его по пятам, слуга уселся прямо на каменный пол, с тоской глядя в окно. Он не хотел, чтобы другой слуга пострадал подобным образом от рук его господина, но с другой стороны, он не мог рассчитывать на чью-либо помощь и защиту от гнева хозяина. Что сделать? Вулфрик получил свое пирожное, но видно, настроение у него было неподходящее, даже только что совершенная жестокость его не радовала; он отослал слугу, не притронувшись к сладкому. Не веря в свою удачу, Генри побежал домой к матери. Его старушка-мать была уже несколько лет прикована к кровати. Сын был ее единственной опорой. Они жили на его жалование, и потому он не мог рисковать потерять место. С другой стороны, иногда Генри был готов бросить все и уйти в лес, лишь бы больше никогда не терпеть выходки принца. Но мать держала его в городе. Она бы не выдержала жизни в лесу, переезд же в другой город был для нее опасен. Зависимая от опеки сына и лекарств, она иногда со слезах на глазах просила Генри оставить ее и уйти с ненавистной работы. Но как он мог бросить ее? Она была для него единственным родным человеком. Сейчас, увидевшись с матерью, Генри постарался казаться веселым. Он накормил ее супом, поел сам, рассказал о намечающейся свадьбе кухарки и повара. Но его мать покачала головой и поднесла палец к губам. — Мне кажется, сынок, свадьба Теодора и Греты тебя совсем не волнует. Будь честен с мамой: что случилось? Я по твоему лицу вижу, что что-то случилось. Генри колебался, но затем рассказал все. Мать внимательно выслушала его и тут же сказала: — Ты должен кому-то рассказать. Леди Аделине, этому приезжему принцу или даже королю. — Мама, если я это сделаю, я покойник! Принц Вулфрик тут же убьет меня! — Значит, не попадись. Но ты не должен бросать того мальчика на произвол судьбы. — Я предупреждал его, чтобы он не перечил хозяину! Очевидно, он меня не послушал! — Очевидно, он более смелый, чем ты, только и всего. Сколько раз тебе хотелось по справедливости ответить этому тирану, но ты молчал? Генри открыл рот, но тут же закрыл его. Мама была права. — Ты должен поступить правильно, сынок.***
План с Мерлином не удался и нужно было придумать новый. Этот день должен был скоро кончиться; часы тикали не в его пользу. Вулфрик отрешённо подумал о том, что закрыл Мерлина часа четыре назад; сколько примерно времени может понадобиться, чтобы навсегда избавиться от этого слуги? Умрет он от полученных ран или от голода? Стоит ли ожидать, что лишение магии усилит его страдания? Дверь за спиной принца с силой распахнулась. — По темнице соскучился, Генри? — раздраженно заметил Вулфрик. — Забыл все манеры, которым я тебя учил? — Я не Генри. Меня тоже будешь учить? Молодой человек круто обернулся. С порога на него смотрел король. — Отец! — Вулфрик вскочил со стула. — Прости, я не знал, что это ты. — Я так и понял, — король Альберт прошел вперед, осматриваясь. — Идеальный порядок. Я слышал о твоих методах воспитания слуг. А сам-то ты что предпочел бы, сын? — Не уверен, что понимаю тебя, отец. — Плети? Позорный столб? Карцер? Или, быть может, — король приблизился к сыну и шепнул ему на ухо, — Железную леди? По спине принца пробежали мурашки. — Не понимаю тебя, — стальным голосом повторил он. Король всплеснул руками. — Не понимает он! А я не понимаю, почему мне придется извиняться перед нашим гостем за пытки, которым подвергли здесь его личного слугу! Ты как посмел запереть его в этом ужасном сооружении? Как ты мог так оскорбить принца Артура?! — Отец, он сам отдал мне этого слугу, — спокойно ответил Вулфрик. — Что касается наказания, о котором ты упомянул — я счел его разумным. — Он счел это разумным! О чем ты говоришь?! Я о такой дикости впервые слышу! Как ты можешь так говорить, ты ли мой сын? — Ты никогда не считал меня своим сыном. Для тебя дочь всегда была дороже. Холодный тон Вулфрика разительно отличался от горячности его отца. Посмотрев в глаза своему отпрыску, король заявил: — Не вижу смысла продолжать этот бесполезный разговор. Ты не понял своей ошибки — очень плохо. Я верну принцу Артуру его слугу, и если я услышу о повторении подобного… Я забуду, что я твой отец, и строго накажу тебя. Дверь за монархом захлопнулась; Вулфрик посмотрел на нее, в какой-то извращенной степени наслаждаясь охватившим его холодным бешенством, и мрачно произнес в пустоту: — Ты уже давно забыл, что ты мой отец.***
Артур только что вернулся в отведенные ему покои; почти весь день он провел в компании леди Аделины, которую король очень настойчиво рекомендовал взять с собой на прогулку по городу. Оба не были против, к тому же, прожив здесь всю жизнь, Аделина действительно знала город вдоль и поперёк. Она ни разу не заикнулась о Мерлине, видимо, предоставив им самим разбираться, и принц был ей за это благодарен. Он не раз задумывался о том, какую роль играет в замке эта девушка. Кем она была для Мерлина? Почему король не торопился признать ее своей наследницей? Почему он передавал трон ей, а не своему сыну? И передавал ли? В дверь тихо и аккуратно постучали. — Войдите! — крикнул принц, стягивая с себя куртку. Дверь тотчас отворилась, и вошел король Альберт. — Ваше Высочество, прошу прощения, — отрывисто сказал монарх, — произошел несчастный случай. Боюсь, ваш слуга пострадал, но наш лекарь уверяет, что все будет в порядке. Двое стражей ввели Мерлина. Он был бледен, на губах алела засохшая кровь. Не считая выражения тревоги на лице, слуга выглядел физически здоровым. — Надеюсь, вы не держите на меня обиду, — добавил король Альберт, и Артур с удивлением заметил, что правитель сдерживает гнев. — Конечно, нет, Ваше Величество. — Очень хорошо. Отдыхайте. Монарх сделал знак, и стражники покинули покои вместе с ним. Как только дверь закрылась, Артур бросился к слуге. — Мерлин, что случилось? Волшебник поднял на него глаза. — Я напоролся на штырь, — он показал перевязанные ладони, — ничего особенного. — А король считает иначе. — Что ж, кажется, даже он думает обо мне больше, чем ты. Пружина терпения внутри Артура лопнула. Он почувствовал, что больше не в силах ждать. — Нам нужно поговорить. Начистоту.