Проклятия Арадриаль 2: Начало будет в конце

      Если бы он мог сравнить эту боль с чем-нибудь… Он бы сравнил. Непременно. Прямо сейчас, дабы понять, знакома она ему или нет…       Безжалостно яркий свет бил по глазам, наполняя тело смертоносной тяжестью. Или это кольчуга и оружие тянут вниз? Фили закрыл лицо обоими руками, опустившись на колени. Шум Эребора сдавливал, как будто Фили находился не в родных стенах, а в узкой яме, которая готовилась сузиться ещё больше.       Ему было больно. Больно настолько, что влага на щеках причиняла новую боль, ведь мужчинам не положено плакать… Сердце и разум сговорясь, вопили о том, что нужно найти брата, убедиться, что он тоже здесь, как и убедиться насчёт многих и многих других, кого он повёл за собой в этот огонь…       — Фили, — ласковые, пахнущие лечебными мазями пальцы матери коснулись его ладоней, затем щёк. — Вы молодцы, вы большие молодцы.       Молодцы? Кили — да. А он… Он — нет.       Фили сам определил прозвучавшие слова недостойными себя. Они резанули где-то в груди. Где-то там, внутри, у него появилась рана. И он более не излечит её.       — Фили, — ещё ласковей зовёт мать, уже поняв, что случилось нехорошее. Но она не стремится больше разговорить сына, зная, что он не потерпит, что убаюкивания ему сделают хуже.       Дис на секунду коснулась волос, а затем плеча Фили своей красивой, гладкой ладонью и ушла.       Фили не знал, что ему нужно было больше: одиночество или наоборот тот, кто просто будет молчать и смотреть. Говорить с ним глазами. Да и с кем можно говорить о том, что произошло? О том, что он, Фили, натворил.       «Вот как она выглядит, та самая „кровь на руках“, — он уставился на свои в некоторых местах мокрые ладони. — Что значат смерти врага по сравнению со смертью друга?»       Было много моментов, за которые Фили будет до конца жизни казнить себя. Он представить не мог, насколько жёсткой окажется битва за Дейл. Да, истерлинги, орки и харадрим намеревались закрепить за собой этот город — идеальная позиция, чтобы в будущем нанести удар по Одинокой горе. Стоило только в город войти, их окружили. Сразу. Со всех сторон. И пришлось ждать. Час-два держали натиск рассвирепевшего врага, пока ворота Дейла, вделанные в петли, не оказались полностью проломленными. Город снова зеленел в огнях, снова с крыш его домов посвистывали стрелы. Была снесена главная башня с колоколом, разрушили рынок, разобрали всякие деревянные постройки, которые только можно было разобрать, когда кругом сверкали мечи… И тогда-то… Фили сам приказ, который проклинал сейчас. За который проклинал себя.       Их положение сделалось крайне бедственным, когда большую площадь захватил враг и там же перекрыл последний путь к отступлению. Нужно было попытаться отвоевать нужный участок… Фили не хотел и не мог сам с частью своих воинов продвигаться к площади. На его совести в тот миг был мост, который собирался рухнуть. Принц тогда не понимал, остановилось ли время или же просто решило пройти иной параллелью. И он отправил с воинами этого парнишку, Брея, передав частичное командование ему. Считая, что сильнейший удар приходится как раз на горе-мост, он допустил непозволительную промашку.       И по его приказу Брей, самозабвенно подчиняясь своему «командиру Фили», с азартом попал в самое пекло.       Теперь его тело лежит среди других.       Фили никогда не считал, что слёзы так могут жечь кожу. Не думал, что впервые настоящая жизнь окажется на его подкошенной совести. Ведь знал же, что парнишка не осведомлён о командорской жизни, а дал под его хрупкие крылья настоящих воинов и отправил к огню…       Фили готов был оправдывать надежды Торина раз за разом. Но именно сейчас он так же был бы готов сказать дяде о своём непоколебимом решении больше не водить за собой войско.       Нету боли, когда тратится за раз множество жизней. Есть только досада, что сотня и тысяча потрачена, а нужное не добыто. Но боль приобретает неконтролируемый характер, когда жизнь одна и потрачена так глупо, ещё и по твоему повелению.       Фили помнил о всех тех мыслях, которые посещали его голову во время битвы. Он кидался с ними то к одной части города, слыша грохот и крики, видя всполохи огня и дымящихся зарядов; он мчался с ними к брату, управляющему лучниками, а после и меченосцами тоже, ибо трое из таких же предводителей были убиты; рвался с ними к королю Брандту, с которым разделился ещё в первые минуты, и думал, что должен вернуть отца к дочери.       Так разве принцесса Лия умеет читать его мысли? Нет, она просто человеческая девушка. Но тогда по повелению какого чувства она оказалась рядом с ним? Так же, на коленях.       — Принц Фили, вы в порядке? Я видела вашего брата, он обеспокоен… Принц Фили?       Фили убрал ладони. Они больше не были мокрыми. Перед этим созданием он никогда не покажет, как может дрогнуть его серьёзное лицо, на которое возраст уже наложил свой тонкий отпечаток.       — Ты встретилась с отцом? — сразу спросил он и тут же решил, что стоило бы смягчить голос. Но девушка даже не шелохнулась.       — Да-да… Я так переживала. Там… Там было страшно? Сначала было очень тихо, когда я уходила на балкон. Дейл молчал. Потом появился короткий блеск. Это был огонь? Было страшно.       Она теребила концы всё той же синей косынки, которая словно бы не покидала её кудрей. Фили не следил за движущимися губами девушки, только сконцентрировано и одновременно невнимательно рассматривал серенькое платьице на ней.       «Следишь за мной, девочка. В тайне ото всех на балкон ходишь. За отца переживаешь? Или…» — Фили поднял к ней глаза.       Лия оборвалась на полуслове, едва вздохнула, как не успевшая взлететь бабочка, которую накрыли ладонью. А Фили с болью и непонятной теплотой просто подался вперёд, целуя Лию в едва приоткрытые губы. Ладонями он обхватил её мягкие щёки и даже умудрился потянуть за косынку. По его пальцам заскользили спутанные, тёплые локоны девичьих кудрей.       И в груди что-то сбавило хватку, заставило боль присмиреть. Он ощущал невинный, робкий ответ на свою внезапную ласку.       «Ребёнок… Совсем ещё ребёнок», — тоскливо думал он, отстраняясь от девушки, но она вдруг сама вцепилась в его руки.       — Думаешь, что я юна? — тихо и смущённо прошептала Лия, опуская глаза. Перед Фили она робела во много раз больше, нежели перед всеми теми людьми и гномами, что заполняли зал вокруг них.       — Для меня — очень, — так же сказал Фили и чуть не добавил, что поцелуй был минутной слабостью. И добавил бы, если бы не посмотрела она с такой надеждой и тихой, безвинной радостью. — Разве тебе, как человеческому дитя, не положено бояться мрачных и злых гномов?       — Зачем же мне вас бояться? — ротик Лии дрогнул в очаровательной улыбке. — Вы совсем, совсем-совсем не злые.       Фили тоже не сдержал усталой, но доброй полуулыбки. Есть ещё в этом разрушающемся мире кое-что светлое и прекрасное.       Он поднялся, собравшись с духом и с чувствами. Помог встать принцессе. Она отпустила его руки, засмущавшись, покраснев.       — Так моя помощь не нужна?       — Нет, ступай к отцу, — Фили указал в сторону короля Брандта.       Лия больше не осмелилась посмотреть на него и быстро юркнула в толпу.       «Короля и отца дочери вернул, а парнишку… Парнишку потерял».

***

      Фила крутилась неподалёку от Аро. Неизвестно, насколько долго будет длиться остановка и отдых. С самого утра король Теоден двинулся из Эдораса. Готовились, как и их общий враг, дать около Гондора последнюю битву.       Людей было много. Все вооружены, заняты разбиванием шатров. Снующие с поручениями от командиров, пристраивающие лошадей. Под жарким полуденным солнцем это копошение на холмистой равнине в окружении близкий лесов делалось похожим на копошение муравьёв.       Фила чувствовала, что пролегшая, пускай и слабоватая связь позволяет ей более свободно и часто говорить с Аро, а эльфийке очень этого хотелось. Аро тянула к себе немыслимой силой, против которой дух Филы являлся ничем.       Она увидела Аро на одном из низеньких холмов. Женщина сидела на жёлтой, сухой траве, скрестив ноги и повернув закрытые глаза к солнцу. Фила со всей тишиной свойственного эльфам шага приблизилась, опустилась рядом. Аро слегка повела головой и приоткрыла свой тёмный, колкий глаз.       — Ты впервые столь задумчива, — отметила Фила негромко. Постоянно робость появлялась из ниоткуда и крутилась рядом до конца разговора. — Ты думаешь об Эреборе? Прости, если лезу не туда… Но мне кажется, что ты ближе знаешь Подгорного короля.       — Верно.       — И ты этого не скрываешь, — её губы дрогнули в улыбке. — Ты любишь его? Ты любишь гнома?       Аро опять приоткрыла хитрый глаз.       — А ты любишь?       — Кого? — округлила эльфийка глаза, однако что-то в её чертах засияло и после гамма чувств воплотила себя в весёлой улыбке. — Гимли, что ли? Что ты, Аро! Просто… Он забавен. Он стал первым гномом, которого я увидела. А затем я побывала в Эреборе. Гномы действительно не такие, как про них мне рассказывали в Ривенделле. И Торин Дубощит… Я бы его испугалась. Он предстал предо мной спокойный, в осинянии легендарного Аркенстона, но сердце мне говорит, что он не тот, с кем можно проявлять характер.       Аро усмехнулась и полностью повернула лохматую голову к эльфийке.       — Тогда знай, что твоё сердце обманывает тебя, ибо Торин Дубощит наоборот тот, с кем только характер и проявляй.       — А как так получилось, Аро? — Филу подогревал непритворный интерес. Каждое слово, сказанное Аро, ей хотелось ловить и как-то анализировать. Чудилось, что не хватит эльфийской вечности, чтобы заглянуть в каждую комнатку души этой женщины. — Как вы познакомились? Он ведь король… Такой… Такой сдержанный, властный и волосы его посеребрены настоящими монетами Лунной царицы…       Аро с минуту вглядывалась в ставшее детским лицо Филы. Хотелось рассмеяться, но что-то сдерживало.       «Что, перестала бояться меня? — иронизировала Аро мысленно. — И откуда смелость вдруг взялась? Вот прицепилась…»       — В истории этого сдержанного и властного гнома было время, когда он не носил корону.       Филе показалось этого мало, но она помедлила с вопросами. В сознание что-то, напоминая, щёлкнуло. Что-то, о чём рассказывал горячо любимый ею Линдир.       — Постой, — Фила даже подняла в изумлении свою тонкую ладонь, — ты говоришь мне про поход на дракона? Про тот самый поход, когда гномы Эребора вернули себе дом, свергнув воцарившегося там Смауга Золотого?       О многом говорящая улыбка Аро сделала глаза Филы ещё шире.       — Так, получается… И ты… Ты тоже участвовала?!       — Я бы сказала, что косвенно, и не с первых минут законно.       Аро подавилась не произнесёнными словами, когда Фила схватила её за руку и придвинулась, прося очень тихо, чтобы Аро рассказала больше.       — Мне нечего рассказывать тебе. Раз про поход ты слышала, я не могу сказать тебе иного.       И переубедить её Фила даже не пыталась, только слегка азарт сбавила. Выпустила руку Аро, глядя с извинением.       — Прости меня за то, что я пренебрегла твоими словами тогда, когда ты сказала мне, что знаешь жизнь.       — Тебе это так важно?       — Да, мне важно. Ты была права и в том, что я неопытна, — Фила смотрела на свои колени и накручивала на палец рыжий кончик своей длинной толстой косы.       — Зачем ты говоришь мне это? — Аро уже читала последующий ответ.       — Научи меня, — светло-карие глаза Филы поднялись в кристальной надежде. — Я в полной мере осознаю, что предстоящая битва будет сложной и я бы… Я бы хотела быть в ней, как ты, волком…       — Тебя убьют в первом же выступлении.       — Потому я и обращаюсь к тебе, — Фила снова, но уже осознанно сжала руку Аро, настойчиво требуя к себе внимания. — После всего… Я вернусь в Имландрис или… Или ещё куда-нибудь… И больше не смогу увидеть тебя, а кроме тебя… Кроме тебя больше не к кому мне пойти за таким. Я буду стараться, правда. Только дай мне шанс показать себя. Я хочу быть собой, быть той, кем я рождена.       — Разве твой отец не учил тебя?       — Он не хотел, чтобы я когда-либо применяла свои способности к превращению. Он, как и моя мать, считал, что я никогда не покину Ривенделла. Но он мёртв. И это моя жизнь. Я хочу строить её сама.       — Я буду требовательна, — сразу с властью в голосе сказала Аро.       Фила, шумно втянула воздух, благодарно заулыбалась.       — Я буду стараться. Я не подведу.

***

      Когда спустилась темнота, войско Теодена остановилось снова. Воздух был сухим и теплым. Тихо дрожал огонь в воткнутых в землю коротконогих факелов. Дым шёл столбом, и его серые образы поднимались к звёздному небу. В эту ночь над ними сияла ярчайшая луна, простирающая свой розовый блеск до самого окончания чёрного края далёкой земли.       Аро распростёрлась на земле. По её одежде, волосам и лицу бродил бесшумный поток воздуха, смешанный с дымом близких костров, с ароматов жарившегося хлеба и мяса. Наверное, голод смог бы поднять её, но в этот раз он, скорее всего, не был в слишком большой власти.       «Вначале ты сказал, Вольнагард, что я здесь, чтобы защитить себя и племянника Бильбо, — размышляла неторопливо женщина, наблюдая за перемигиванием небесного жемчуга. — Но Фродо далеко. Так далеко, как только можно себе представить. А я… Я навряд ли попаду снова в чью-нибудь ловушку. Изенгард более не представляется мне маячившей на горизонте тюрьмой. И доигрывать эту партию я буду без личной цели, а для всеобщего блага. Надо же, волшебник! — грудь Аро поднялась и опустилась. Женщина зажмурилась. — Ты втянул меня из моей свободы в это приключение! Да будь я и по сей день одна, была бы в большей безопасности, нежели с ними! Однако… Будь я так же по сей день одна… Не встретилась бы с теми, с кем не решилась бы повстречаться самостоятельно».       Сладкие воспоминания были не к месту. Аро не умела мечтать. Но мелодия негромких голосов роххирим и топот чужих ног отчего-то расслабляли. Аро поддалась, снова открыла и закрыла глаза.       «Ты думала об Эреборе?» — прозвенел в ушах голос Филы.       Аро улыбнулась. Если бы об Эреборе… Она думала о грубых ладонях гнома на своём теле, о жаре королевских губ на своих губах, колкости гномьей бороды. Перекручивала, мяла и снова воссоздавала ощущения и чувства, которые испытывала в минуты той близости с Торином. Аро понимала, что ей не хватало именного его, властного, вспыльчивого гнома, которым Торин был шестьдесят лет назад, и одновременно того гнома, который теперь мудрый, но не менее вспыльчивый король. Торин был живым воспоминанием, яркой отсылкой ко всему, что происходило с Аро так давно. И она знала, что для него является тем же.       Женщина убрала руки из-под головы, вытягивая их вдоль тела.       «Будет очень обидно, если кто-нибудь из нас погибнет», — Аро усмехнулась чему-то неопределённому. В груди царило именно радужное спокойствие, которое и выбивалось из неё улыбками и блеском глаз.       К ней приближались шаги. Аро не стала поднимать голову и даже открывать вновь закрытые глаза. Радужное спокойствие склоняло её и к общению. Ведь понятно, кто заметил её отсутствие, кто отыскал её в громадном лагере людей. Кому она интересна настолько, что блекнет всё кругом.       — Вот ты где, — сказала Фила, как и тогда, опускаясь рядом с Аро на траву. Она оглядела вытянувшуюся на земле женщину, её чёрные, спутанные, наполненные мусором волны волос. И поняла, что Аро впервые за их знакомство настолько расслаблена.       — А ты, как, наверное, и все в нашем маленьком Братстве, уже подумала, что я сбежала?       — Твои глаза снова насмешливы. Ты смотришь в небо? Тебе нравится свет звёзд?       — Я слушаю тишину. Ты шла ко мне громче, чем обычно.       — Ты не права. Я эльф, и я не могу издавать шума при ходьбе. Никто не в силах объяснить такую нашу природу.       — Думай так, мне нет разницы. Но ко мне ты шла неосторожно. Это потому, что больше не сторонишься меня?       Фила не отвела глаз. Аро задрала голову, сморщив лоб, и не моргала.       — Я же говорю, что не боялась тебя. Я просто… Просто считала тебя слишком чужой.       — Значит, сейчас не считаешь.       — Не считаю. Ты снова задумчива. Я пришла сказать, что там решили устроить соревнования на выпивку. Хочешь пойти? Наверное, тебе было бы интересно посмотреть на здешних воинов.       — Что ж, — Аро поднялась, отряхивая штаны.       Там действительно устраивалось соревнование: об этом говорил шум десятков голосов и яркий свет. Свет прыгал внутри кружек, переполненных пивом, и оно становилось похоже на застывшую на солнце смолу. Между шатров освободили место, прикатили бочки заместо столов и поставили всего два стула.       — Я дам тебе сотню, если ты не прольёшь ни капли! — кричал голос.       — Я дам две!       — Восемь!       — У тебя нет столько, — вклинился спокойный тембр статного воина — Эомера.       Рядом с ним Фила увидела холодно-печального Леголаса и буйного в этот момент на язык Гимли. А когда повернулась к Аро, то не нашла её рядом.       — Я дам тебе целую ночь, если ты удивишь меня своей стойкостью.       Фила привстала на носочки, округлив глаза. Голоса стали сбавлять тональность. Аро сидела на одном из стульев, поставив локти на бочку, и улыбчиво глядела на высокого, даже квадратного мужчину. Хмурого, с волосами тёмно-кирпичного оттенка. В этот вечер его склоняли ко всякой цене, но не к такой.       — Вот это ставка! — загоготали кругом.       На плечо Аро опустилась крепкая ладонь Леголаса. Женщина бровью не повела, но выслушала непоколебимый шёпот на ухо:       — Прекрати такое.       — Ты согласен состязаться со мной? — достаточно громко спросила Аро, показывая всем видом, что не шутит.       — Ты смеёшься надо мной, женщина? — грубо спросил её пока что не соперник. — Я Осмер, сын Огнара!       — А я Арадриаль, просто Арадриаль, — и она, как умела, красиво растянула свои губы в улыбке. — Подумай, от чего отказываешься.       «Что она делает?! — Филе отчаянно хотелось протолкнуться к Аро и как-то помешать. — А как же… Как же король Эребора?!»       Товарищи Осмера снова загоготали, крича, что Осмер действительно многое может потерять.       — Ставка принята!       Аро удовлетворённо кивнула головой. Пододвинула к себе одну из двух кружек и, насмешливо приподняв её в знак тоста перед Осмером, припала к краю губами. Делая глотки, они оба глядели друг на друга поверх кружек.       Собравшиеся затаили дыхание.       А затем взорвались несдержанными комментариями — пустые кружки ровно стукнули по бочке.       — Налейте! Налейте им ещё!       Фила смогла протиснуться сквозь плотные тиски плеч и рук и осталась неподвижно стоять рядом с Гимли и Леголасом.       — Надо бы тоже ей вызов бросить, — браво сказал Гимли, упираясь руками в бока. — Вот кого она не переплюнет в таком дельце, так это гнома! Ты чего это, остроухая?       И действительно: щёки Филы покраснели от гнева. Снова стук кружек о бочки — и глаза эльфийки сверкают им в такт.       Осмер держался сознанием, а рукой — за край бочки, поддерживая своё большое тело. Аро ни на миг не согнула прямой спины и ни на миг не избавилась от лукавой усмешки.       Она убеждала себя, что этот воин ей симпатичен, что в деревнях мужчины были и похуже. Осмер был широк и могуч всем телом. Наверное, встав, он оказался бы выше её, Аро.       И она не знала, так уж ли хочет выиграть.       Пятая кружка. Шестая. Жаль, что захмелеть нельзя. Волк не подвластен такому. Его свалит разве что яд.       Девятая кружка. Начинает лишь подташнивать. Жидкость более не умещается в желудке. Но проиграть… Не-ет, ни за что. Теперь ни за что.       Двенадцатая кружка. Кажется, что ещё одна-две и Аро просто стошнит. Но она не даёт губам расслабиться и всё подстрекает улыбками. Насмехается глазами.       — Змея, — выдаёт пьяный Осмер и опускает голову на высокую стену из сложенных рук. Кажется, послышалось даже соприкосновение его лба с металлом на руках.       Походка Аро была твёрдой. Возмущённые товарищи Осмера подняли его.       Аро в последний раз растянула губы, улыбаясь Гимли, Филе и Леголасу.       — Вот это понимаю, женщина! — хлопнул её по плечу Гимли. — Теперь ты готова посостязаться и со мной.       — В другой раз, мистер гном.       — Зачем надо было это делать? — с холодом спросила Фила, когда Леголас и Гимли ушли, заметив около королевского шатра Арагорна. — Ты что, действительно… Действительно собиралась заплатить поставленную цену?       Аро не ответила, шагая в сторону от Филы и следя за тем, куда уносят хохочущие воины пьяного Осмера. Эльфийка поспешила за ней.       — Ты не могла говорить серьёзно.       — Почему? — не повернула головы Аро и удалилась от всех шатров, вернувшись к своему открытому холму, на котором лежала. — Я вполне могла, как ты сказала? «Заплатить поставленную цену».       — Это отвратительно, — Фила резко остановилась. — Ты же говорила со мной о Подгорном короле. Он тот, кого ты любишь. Зачем тебе этот мужчина?       — Значит, эльфийские понятия о любви такие, — задумчиво протянула Аро, уже сидя на земле. — Ты и впрямь не знаешь мира.       — Просто мы презираем такое, — зло ответила девушка, возвышаясь сзади.       — Ты умеешь подмечать тонкое, Фила, как и все эльфы. А может, это всё — моя проверка. О таком ты не подумала?       — Проверка? Мне кажется, ты говоришь неправду.       — А может и неправду. Однако это помогло мне понять, что многое из того, что делаю я, не сделаешь ты.       — Верно, — Филе хотелось прожечь макушку Аро взглядом.       — Тогда идём, — Аро подскочила и, даже не смотря на изумившуюся эльфийку, трусцой побежала как можно дальше от лагеря. — Будешь охотиться на зверя, раз не можешь на человека!