В следующий раз ( Next time around )

- Доброе утро, мисс Свон. Чем могу помочь? - Мистер Голд, стоял за прилавком, опираясь на него двумя руками. Дежурная улыбка чуть тронула тонкие губы. Эмма обратила внимание на то, что его акцент стал более мягким и ответила на приветствие своей самой обезоруживающей улыбкой. С удовлетворением отметила, что губы Голда дрогнули и формальная улыбка потеплела. Также как и его глаза. Глаза цвета выдержанного виски, глубокие, с янтарным отливом. - Я хотела поблагодарить Вас за цветы, которые Вы приносили мне каждый день... - За исключением сегодняшнего, Вы хотите сказать? - О, нет, я был в больнице этим утром, пришел чуть позже обычного и увидел Вас, разговаривающей с Мэри Маргарет. Вы были решительно настроены покинуть больницу и я подумал, что если вы захотите меня увидеть, то придете сюда. И я не ошибся. В продолжение этой речи, Эмма раздумывала. Выходит, он был уверен, что она придет к нему сама. Он чувствовал, что разговор неизбежен и предпочитал вести его на своей территории. - Что ж, ты никогда не был храбрецом, Румпельштильцхен, - она усмехнулась про себя, - но моей храбрости хватит на нас двоих. - Да, я хотела поговорить с Вами. - Эмма склонила голову набок, внимательно изучая мужчину стоящего напротив. Легкая тень смущения пробежала по его лицу, тут же уступая место обычному выражению готового к услугам ростовщика. - Там, в больнице, вы сказали, что впервые увидели меня в гостинице "У Бабушки", когда я хотела снять номер. - Медленно, растягивая слова произнесла Эмма. -Да, это так, - тихим голосом подтвердил Голд. "Черт! Похоже, он решил приложить все усилия, что бы только не говорить со мной начистоту". Будучи прямолинейной от природы, она не выносила, когда кто-либо начинал ходить вокруг да около, даже если это был близкий ей человек. Была не была! - решила Эмма, eй просто необходимо было выяснить все до конца. Тряхнув головой, на одном дыхании выпалила: - Мне кажется, мы встречались ещё раньше. Мужчина склонил голову, по губам скользнула едва уловимая улыбка. - Да?.. И где же, позвольте спросить? - В лесу. - В сторибрукском лесу? Я думаю, я встречал там каждого из обитателей нашего городка хотя бы раз. Как вы знаете, я часто собираю там растения, необходимые для моих... - Заклинаний...? - То, что вы помните, кто я самом деле, Эмма, не удивляет меня. Вы - необычная девушка. Проклятие, стёршее память у всех в Сторибруке, затронуло вас лишь краем. - Так же как и вас. - Ну, что вы, - он хрипло рассмеялся и смех этот неприятно удивил Эмму. Гримаса, исказившая его лицо напомнила ей, кем он был на самом деле. Не тем Румпельштильцхеном, который укрыл ее в лесу своим плащом, но Темным - жестоким магом, циничным и язвительным. - Дорогая, я прекрасно помню кто я такой и кто вы... Эмма разозлилась, она чувствовала, что он играет с ней, играет по своим правилам. Сначала, он дал ей почувствовать надежду, найти в нем тень того человека, которого она полюбила, а затем словно по щелчку пальцев забрал эту надежду назад. Ей охватило желания подойти к нему, схватить за лацканы дорогого пиджака и тряхнуть изо всех сил. Но она помнила не только его, но и их новорожденного ребенка и, сейчас, узнать что стало с ним, было для Эммы важнее всего остального. Ее прорвало, слова и эмоции столь долго сдерживаемые, вырвались наружу подобно бурному горному потоку - безудержному, сметающему все на своём пути. - Ты - Румпельштильцхен и ты нашел меня в лесу. Ты сказал, то место было вотчиной Герцога. Ты дал мне плащ и отвел меня в свою хижину, стоявшую на краю поселка. Ты приютил меня, хотя даже не знал кто я такая. Ты поверил мне и впустил в свою жизнь, хотя тебя много раз предавали люди, которым ты доверял. Ты полюбил меня всем сердцем, а я... Я поняла, что ты единственный мужчина, которого я любила за всю свою жизнь. Даже в той убогой лачуге, что была нашим домом мы были счастливы, потому что засыпали и просыпались вместе. И у нас... был ребенок... Слова иссякли и Эмма растерянно развела руками, словно пытаясь показать какое необъяснимое счастье ускользнуло от них. Она подняла голову и посмотрела на мужчину. Его глаза потемнели, челюсть была плотно сжата. Губы скривились в подобие улыбки, как будто он не давал прорваться наружу боли, идущей глубоко изнутри. О да, за много веков, он прекрасно научился владеть своими эмоциями и не показывать слабости. - Вы были без сознания, Эмма, ...долго. То, что вы видели, могло быть лишь сном. - произнес Голд, вновь натягивая маску равнодушия. Он, по-прежнему, стоял за прилавком как бы отгораживаясь от Эммы и всего мира, но плечи его опустились, побелевшие от напряжения пальцы с силой давили на стеклянную поверхность. Эмма видела, каких усилий ему стоит сохранять невозмутимость. Она сделала шаг вперёд и осторожно протянула к нему руку, боясь спугнуть то ощущение близости, которое появилось и витало в воздухе, пока она рассказывала ему историю их любви. Коснулась мягких, уже с проседью каштановых волос, отвела в сторону прядь с виска. Подушечкой большого пальца нежно провела по едва заметному шраму на скуле. Там, где Румпельштильцхену его оставил много лет назад мальчишка, кинувший в него камнем. Шрам был почти неразличим, почти стерт веками прожитых лет и незаметен тому кто не знал о его существовании. Но Эмма знала и ее пальцы ощутили тонкую полоску вдавленной кожи в том месте, где она коснулась лица Румпельштильцхена. -И это...тоже...было лишь сном..? Убирая руку, она почувствовала влагу на пальцах. Голд, по-прежнему, стоял с опущенной головой вжимая пальцы в стекло с такой силой, что Эмма опасалась, что он раздавит его и порежет себе руки. Сделав несколько шагов в тесном помещении антикварной лавки, она обошла прилавок и встала с другой его стороны - напротив Голда. Осторожно обхватив руками его плечи, с усилием повернула мужчину к себе. Он слегка качнулся, трость осталась стоять, прислоненная к витрине прилавка и Эмма сдавила плечи мужчины сильнее, помогая ему сохранить равновесие. Он поднял голову и в блестящих от слез глазах, сквозь падавшие на лицо длинные волосы, она увидела смятение, боль и отчаянную надежду. Такую же, какая была в ее глазах, когда она смотрела на него там, в больнице, и отказывалась верить его холодным равнодушным словам. Глаза не могли лгать. Поддавшись внезапному порыву она сделала еще один шаг, подойдя к мужчине вплотную и откинув любые доводы разума с силой обняла его. Он замер на мгновение, колеблясь, словно не веря, что можно ответить на объятие. Потом обнял сильно, до боли - так, словно боялся снова потерять eё и заплакал, громко, навзрыд. Горечь потери, сознание собственного бессилия, безграничное отчаяние - все то, что он годами прятал в себе, от чего бежал всю свою долгую жизнь вдруг вырвалось наружу. Его плечи мучительно вздрагивали, Эмма слышала сдавленные звуки, прорывавшиеся наружу из его груди, чувствовала, как он дрожит и прижимала его к себе все сильнее, защищая, успокаивая. Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в лавку, то его взору предстала бы весьма странная картина. Самый жестокий и циничный человек в Сторибруке, нагонявший страх на жителей городка лишь одним своим взглядом, в голос рыдал на плече недавно очнувшегося от комы шерифа. Но никто не тревожил эту странную пару, поскольку по своей воле и без крайней необходимости к ростовщику никогда не заходили. Наконец, он поднял голову и взглянул на Эмму. Слезы уже высохли. Эмма смотрела на него и тонула в его глазах - глубоких, бесконечно темных, сияющих странным чувством. Так в ее жизни смотрел на нее только один человек. - Румпельштильцхен... - судорожно выдохнула она, ей вдруг стало не хватать воздуха в запыленном помещении лавки. - Эмма.. Это...Ты... - он нежно взял ее лицо в свои ладони, слезы снова блестели в его глазах. Наклонившись, легко коснулся губами ее губ. Отстранился на секунду, словно спрашивая разрешения и тут же снова припал к ее губам - уже уверенно, настойчиво, жаждуще. Они целовались отчаянно, как люди впервые встретившееся после долгой войны и не верящие еще до конца, что все позади, что они выжили и снова вместе. Боящиеся упустить хоть одно крошечное мгновение времени, отмеренного им на двоих. Наконец, оторвались друг от друга, разомкнули объятья... Отдышавшись, Эмма смахнула с ресниц последние капли счастливых слез, произнесла, почему-то шепотом, хотя они были лишь вдвоем, - Я нашла тебя. - Ты действительно все помнишь? - Да,...А ты? - Я почти забыл... Хотел забыть...Чтобы не чувствовать боли, бессилия...Это было так давно. Я думал, что потерял тебя навсегда. - Наш ребенок, Румпельштильцхен... Что стало с ним? - Эмма, мой сын.. Невероятная в своей очевидности догадка прошила насквозь ее сознание, - Боже!...Нил!...