***
Билл поморщился, резко подскакивая с кровати и сползая с нее на пол, он и не понял, как его начало рвать. Живот сводило от боли, в горле стоял ком чего-то слизкого и противного, а на полу, перед глазами лежала лужа чего-то красного... Он упирался ладонями в пол, стараясь не заляпаться, но сил не хватало, уже через мгновение ослабленное тело упало на пол. Брюнет простонал, взвыл... – Тише-тише... – Георг кое-как поднял друга, переворачивая его на спину и замечая кровь. – Нет... – он погладил Билла по щеке, убирая пряди волос в сторону. – Тихо, Билл, все хорошо... – он понимал, что лжет. Точно лжет. Парень выглядел просто отвратительно, а тот факт, что его начало тошнить кровью... Риск здоровью, и даже жизни, увеличился. – Болит... – хрип. – Где? Билл, где болит? – и почему на глаза его навернулись слезы? – Том! – зовет, вдруг понимая, что не услышит ответа. – Шея, – парень беспомощно приподнял руку и тут же опустил ее назад, не сумев поднять ее до необходимого уровня, дабы показать Георгу место, где, казалось, сконцентрировалась вся боль. – Шея? Том!!! Шея? Или грудь, Билли? – И грудь... – он уже не пробовал открывать глаз, сил не хватало даже на это простое движение. Ему вдруг стало очень холодно, а ко рту подкатила новая волна чего-то противного, еще немного и он захлебнулся бы в собственных выделениях. Георг повернул его набок, давая возможность сплевывать красную массу. Только теперь Георг в полной мере убедился в том, что врачу нельзя лечить своих родных, близких... Это просто невозможно, ибо переживаешь за них бешено. И сейчас молодой специалист не мог придти в норму, не мог мыслить разумно и решить, что же сейчас делать. Паника одолевала, казалось, что парень, который сейчас страдает у его ног, умрет вот-вот. И от этого становилось только страшнее. Билл выглядел слишком слабым, для человека, который сможет побороться за свою жизнь. А в таких условиях, при которых это все происходит... Вылечить Билла... Или хотя бы снизить его боль, было невозможно. – Том! – первая слеза скользнула по его щеке, а он ведь так не хотел быть тряпкой, – Том, скотина ты такая! Перед ним лежал юноша, глаза его уже давно закрыты. Волосы, что чернее кошки в темной комнате, лежали по обнаженным плечам, спадая каскадом на пол, пачкаясь в крови. Юное лицо было искажено гримасой боли, но, Билл уже потерял сознание... – Том! – Что ты орешь? – Кляйн материализовался из ниоткуда. – Пиздец... Что с ним? – Где Трюмпер? – Не знаю... Его нет. – Как нет? Иди найди его... Кляйн молча исчез, вновь оставляя парней наедине. – Билл, что же ты такой проблемный... Каулитц! – шепчет, разглядывая лицо парня. Бледность кожи и темные круги под глазами, кровохарканье, температура... Что это? Симптомы чего? Георг не мог понять, знал, что ответ где-то рядом, но будто не мог за него уцепиться. Кровь из носа раз в несколько дней, потеря сознания, жар, озноб, боль в груди, что отдает в шею... Или наоборот? – Его нигде нет... – Кляйн появился ниоткуда. Или Георг так ушел в себя, что даже не слышал как бывший одноклассник передвигается по домику в поисках Тома. – Что значит, нигде нет? – То и значит... И... Там одной пары лыж нет. Он, видимо, ушел... – Куда ушел? – В магазин за книгами! – фыркает, – Психанул, да пошел помощи искать, чего не понятно? – Чего орешь-то? – Что с ним? – кивает на Билла. – Ничего хорошего. Принеси воды! – Он ведь совсем слаб, да? – Кляйн, ты придурок? Воды неси! И полотенце. – И ты через раз уже дышишь... – приподнял бровь, глядя на растрепанного Георга. – Ты в своем уме, тупица?! Неси воды и полотенце! – парень рявкнул, принимаясь поднимать бессознательное тело на кровать. Кляйн ушел на кухню, оставляя Листинга с Биллом. Второй вяло всхлипывал, внезапно вцепившись за руку Георга. – Тихо ты... – рваный шепот, вдох, – Все хорошо, Билли, все хорошо... По впалой щечке ползла слеза, что только что скользнула со слипшихся ресничек. Георг схватил край одеяла и принялся стирать красные разводы с щек, шеи, плеч парня. Билл хмурился, раскрывая губы и как-то со скрипом вдыхая воздух. – Кляйн, сука! – рычит, отходя от кровати и направляясь на кухню. – Что ты тут сидишь, придурок? Я тебя, что просил сделать? По лицу парня ползла змеиная улыбка. Кляйн стоял у дивана и смотрел на красного от переживаний Георга. Смотрел так спокойно. Израненное ожогами лицо сейчас было похоже на демонскую маску: красные шрамы, кровоподтеки, корки кожи, что вот-вот отпадут, волдыри. Конечно, по большей части ранения уже заживали, но выглядело это все по истине жутко. – Как же я ждал такого момента, – посмеивается, – Знаешь, Георг... – Я тебя сейчас ударю, – несколько шагов по направлению к парню, – ты совсем головой ударился? Не понимаешь ничего? – взмахнул руками, тут же хватаясь за свою голову, – Один тупица схватил лыжи и поехал непонятно куда, второй – стоит тут и тупит! – Все не должно было быть так... – тихо-тихо. – Я жду не дождусь, когда этот ушлепок Трюмпер приведет помощь, и я его покалечу! – Совсем не так... – голос его был тих, но интонация... – Что? Ты че там бормочешь? Вы все втроем меня с ума сведете, честное словно. Никаких нервов не хватает! Кляйн отвернулся к камину, поглаживая обивку старого дивана и спокойно произнес: – Все дело в том, что я ненавижу Трюмпера. – Ну, еще бы тебе его любить! Так, мне не до болтовни с тобой, там Биллу совсем плохо! Хватит распускать нюни, вали вниз за водой! В тазик или ведро! Георг развернулся и пошел к занавеске, пропуская мимо ушей слова бывшего одноклассника. Он слишком переживал за Билла и за придурка Трюмпера, нежели за какие-то жалкие шептания навозного жука. А зря. Молодой врач погладил Билла по лбу, сгоняя капли пота. С телом брюнета творилось что-то непонятное. А Листинг так и не мог сообразить, что с ним... Единственное, что он знал точно – Билла надо вывозить как можно скорее. Иначе... – Кляйн! – и ответом ему была тишина хаты и вой вьюги за окном. – Ты меня разводишь? – он вновь оставил Билла и вышел за штору... Удар. Боль. Темнота.***
Он пришел в себя не сразу. Где-то недалеко потрескивали сучья в камине, кто-то ходил по комнате. Чужой голос эхом разносился по сознанию. Когда Георг попытался открыть глаза, то столкнулся с тяжестью собственных век и болью в затылке, что отдавала в виски. Несколько минут он прибывал в состоянии тумана, плохо ориентируясь в пространстве, и не сразу вспомнил, где он находится. – Приходи в себя, Георг... – первое, что он услышал более отчетливо и разборчиво. – Пропустишь все веселье... Как думаешь, Билл вкусный? Волкам понравится? – Кля... йн, – шипение, – какого хрена? – он смог открыть глаза, замечая бывшего одноклассника, который все так же сидел на диване у камина и смотрел прямо на него. – Слишком долго это все продолжалось... – беззлобным голосом сообщил он, – Я не хотел тебя в это втягивать... Но, возможно, на то воля судьбы. – Совсем тронулся? Почему я связан? – когда разум прояснился, Георг нашел себя связанным, по рукам и ногам, лежащим в центре комнаты. – Ты до сих пор не понимаешь? – Где Билл? Ему нужна помощь! Где он? – Да спит твой Билл. Не откинул копыта. – Кляйн... Кляйн, послушай меня, развяжи меня, не делай глупостей! – Это не должно быть так долго... – эта фраза крутится в его голове уже не первый день. И сейчас парень совершенно спокойно воспроизводит ее. – Знаешь, я ведь на самом деле влюбился в Билла... Еще тогда... Давно. – Кляйн, ради Бога, что ты задумал? – А ты слушай и не перебивай. Я всегда относился к Биллу хорошо. Более чем... – парень на миг замолчал, будто вспоминая о чем-то. – На самом деле, если приглядеться, Билл, в принципе, не может вызывать плохих эмоций. Не мог. – Ты же сам все это устроил! – грубо выплюнул Георг, глядя прямо в спокойное лицо Кляйна. – Ты сам его сделал никем, только из страха, что он расскажет кому-то... – Бред! Я сделал? Фигня! Я просто пустил несколько слухов по школе! А уже дальше... Старшеклассники поддержали, да и одноклассники тоже! Я не виноват, что из Билла сделали изгоя, я виноват лишь в том, что не попытался с ним поговорить после случившегося... – Под случившимся ты подразумеваешь то, как ты в штаны наложил прямо перед своим любимым? – Закройся, пока не ударил! – повышает голос. – Но сейчас не об этом. Плевать, что было тогда. Я к тому, что тот же Трюмпер постоянно его задевал. Пинки, подзатыльники, издевки, не так что ли? Однако Билл его заметил и простил, а меня... На меня и не смотрел совсем! – Причина в том, что Билл не прощал Тома, Билл не воспринимал все наши издевки всерьез! Не за что было прощать! Хоть Трюмпер и испытывал потом вину за все, что делал, и просил прощение, но вот, что интересно, Билл был умнее многих из нас, Кляйн! И если бы ты подошел к нему, поговорить, даже через годы... Он бы понял... – Понял? Я подходил! После выпускного, спустя примерно месяц, я встретил его, попросил посидеть со мной в кафе. Он согласился. Я решил все объяснить ему, но этот выскочка лишь рассмеялся мне в лицо, сказав, что Тома не оставит ни за что. Трюмпера, эту сволочь, не оставит! Как такого вообще любить можно? В нем же нет ничего хорошего! – А за что ты любил Билла? Кляйн, разве ты с ним лучше обошелся? – Я любил его за... – замолк, глядя в пол перед собой, растерявшись. – Ты можешь назвать сотню причин, за что ты его любишь, но ни одна из них не будет правдой. Ведь ты тоже влюбился в изгоя общества. Трюмпер, в какой-то степени, тоже изгой на самом деле, из-за своего дурного характера у него почти нет друзей. Билл был в школе серой мышью, но ты выбрал его! Так чем выбор самого Билла отличается от твоего?! Кляйн нахмурился, понимая смысл слов Георга. Парень был прав во всем. На самом деле мы не выбираем в кого влюбляться, мы даже не можем точно объяснить... За что, и когда именно мы влюбились. – Плевать. Уже на все плевать, ты понял? – вспыхнул яростью Кляйн. Он подскочил с дивана и пнул рядом стоящий стул. – Вы ничего не понимаете! Мне пришлось уехать из города из-за вас! Вы смогли поступить в университет! А мне пришлось уехать! Оставить все и свалить из страны! – Ты идиот! Ты просто идиот! И развяжи ты меня уже! – Это ты идиот, раз еще не понял, что вы все меня бесите! Я ненавижу вас! – И что? Думаешь, что напугаешь меня тем, что связал? Ты одумайся, когда нас найдут... – А кто сказал, что вас найдут?! – он в секунду оказался прямо у лица дернувшегося парня, – Думаешь, что я играю? Шучу? – Ты мерзкий прыщ! – шипит, пинаясь и извиваясь, отгоняя от себя Кляйна, – Ты в своем уме? Мы же ничего не сделали! Ты снова повторяешь одну и ту же ошибку: принимаешь решение раньше времени, не разобравшись! – Раньше времени? Кончай, Гео! – Придурок, отпусти! Биллу нужна помощь! И Том скоро тут будет! – Ты прав, до базы недалеко – 7 километров, на лыжах за два часа легко добраться. И у меня совсем мало времени, так что, дай я тебе расскажу до конца свою историю и уже закончим на этом. Так вот, Билл меня не замечал, хотя Трюмпер издевался над ним в разы сильнее, чем я. Я все думал, что однажды поговорю с Биллом, хотел, чтобы он забыл о том казусе. И потом уже не позволил бы кому-то его обижать! Но он почему-то выбрал этого петуха! – Придурок! Это же всего лишь мелочи жизни! – взвыл Георг, – Ты понимаешь, что твой любимый Билл может умереть?! И ты связал живого человека, да я засужу тебя за это! Идиот! Хватит речей! Головой-то подумай, послушай меня! – Нет, это ты послушай! Не подашь в суд! Никто не подаст! Потому что подохните прямо тут! – он прошипел это, глядя на Георга сверху вниз, довольно ухмыляясь. Его голос был наполнен злостью и ненавистью. У Листинга мурашки по телу побежали... И почему-то он вдруг понял, что Кляйн не шутит... – Окей, объясни тогда... – единственное, что пришло ему в голову, так это то, что необходимо тянуть время. – Ты тут клялся, что вы с Биллом любовники, для чего?! Ты тут такой цирк устроил, Трюмпера до психушки довел... Расскажешь? – На самом деле все было запланировано не так. И я не думал, что мне придется столько времени терпеть вас всех. – Жаль я помешал Трюмперу... Сжег бы тебя... – И правда жаль, но только то, что никто не помешает мне сжечь тебя, Георг. Ты на самом деле был тут практически моим личным телохранителем, за это я выбрал для тебя не самую жуткую смерть. – Ты идиот?! Ты хоть понимаешь о чем ты говоришь? О смерти! О жизни! Ты готов отнять у человека жизнь? Ублюдок! Только развяжи меня! И когда окажется, что это все тупой развод... Я тобой камин растоплю, понял, удод?! Кляйн лишь ухмыльнулся, проходя мимо парня, который уже старательно извивался, пытаясь развязаться. – Самое смешное, что жизнь вам продлили волки. Я же не раз говорил, что работаю на этой лыжной базе... Договориться с парочкой человек... Труда не составило! – Зачем договориться? – замер Георг. – Снегоход Билла был не исправлен, так же, как и Тома. – Что? – в горле встал ком, от осознания происходящего. – Должен был случиться несчастный случай... Но вся беда была в том, что я не знал о твоем приезде. И ты занял снегоход Трюмпера. Поэтому я поехал за вами, мне надо было, чтобы Том самостоятельно навернулся со снегохода. – Чушь... Ты же шутишь, да? – страх костлявой рукой завладел его сознанием, не давая возможности адекватно мыслить. Голос сходил на нет... – Нет... – канистра с бензином появилась из ниоткуда... – Кляйн... – неподдельный страх застыл в его глазах... Струя вонючей жидкости с плеском расплылась по полу, несколько секунд и это же вещество попало на стены, на диван, на стол... Кляйн поливал дом бензином. – Ты ведь шутишь? Это всего лишь шутка... – его запястья уже покраснели от веревки, ноги болели от лежания на твердой поверхности. – Я ведь ничего не сделал... Я ведь... Пожалуйста... – он не договорил, закашлявшись, когда на его тело и лицо попала очередная струя бензина. – И мне жаль Георг, что все так... – рассмеялся. – Я же говорил, что все должно было иначе. Но я должен признать, из всей тройки ты симпатичен мне больше всех. – Прости... – сердце забилось еще быстрее, кожу жгло от бензина, слезы наворачивались на глаза, затуманивая взгляд. – Я... Не надо пожалуйста... – Пока я скрывался тут, стараясь выжить, работая на этой жалкой работе, Штольц... Ты же его помнишь? Следил за нашими голубками, – спокойно рассказывал Кляйн, наблюдая за метающимся по полу парнем, – застал тот момент, когда их родители занимались кое-чем не самым приличным... – И ты решил шантажировать Билла? – Шантаж? Вообще, я не планировал, но так получилось. Я ведь до последнего надеялся... И когда Трюмпер увидел нас целующихся... Нет, знаешь, в тот вечер я старательно искал встречи с Биллом. И нашел. Мы разговаривали, когда я вновь предложил ему себя, на что получил категоричное «нет». Тогда само собой и получилось... – Ты не такой... Это же всего лишь... – Мелочи жизни, Георг? Ты когда-нибудь любил? Так, что спать без любимого не можешь, только на снотворном, от чего постоянная усталость. И тебя преследует постоянное чувство несправедливости, ошибки... И твоей собственной никчемности... Я терпел, мне надоело! Это не мелочи! Пусть ты и не понимаешь... – Но то, что ты собрался сделать... – из последних сил, – Мы же люди, мы живые. А Билла ты любишь... Ты собрался убить... Неужели ты не понимаешь... – Заткнись! Кляйн обошел парня и, с силой дернув за штору, сорвал ее, навсегда нарушая разделение пространства. На кровати все так же лежал Билл... Юноша был бледен, а по щеке снова скользила красная капля. Кровь из носа. Черные волосы, что жирными паклями лежали вокруг его головушки, придавали ему вид погибшей медузы Горгоны, если отбросить тот факт, что ей отрубили голову. – А ты, крошка, пойдешь со мной... – Кляйн подхватил парня на руки. Покачнулся, чувствуя боль в ногах, где еще не до конца зажили укусы волков. – Все будет хорошо, родной... – шептал он, – Мы выберемся. Георг катался по полу, пропитывая одежду бензином, но пытаясь освободиться от пут. Наверно он даже это делал на автомате. Голова болела от противного запаха и слез... Кляйн вынес Билла из дома, уложил на снег. Тонкое тельце тут же погрузилось в сугроб. Парень поправил свои волосы и, достав из кармана зажигалку, вернулся к дому. Дверь была открыта. Он видел, как на полу бьется его бывший одноклассник, видел ужас на его лице, слышал его рыдания и... Ничего не чувствовал. То, что он пережил за эти годы... В нем наверно ничего хорошего-то и не осталось. Сначала он любил. В один миг влюбился в тихого парнишку, которого и не замечал никто. Влюбился, казалось, просто раз взглянув на него... Или увидев его улыбку... А может Билл просто откинул прядь черных волос с лица... Даже этого простого движения хватило бы, чтобы влюбиться. Потом Кляйн просто смотрел на него, следил за одноклассником, никому и ничего не говорил. Просто любил, берег в себе это чувство. Ничего теплее и ценнее этой любви в нем никогда не было и, скорее всего, уже и не будет. Далее он признался. Нервничал очень, но сделал это... Закончилось все плохо. И никто не поймет, как он злился сам на себя, как ненавидел себя и каким жалким считал себя за такой нелепый поступок. Было страшно и казалось, что все в школе теперь знают о его промахе. Но прав был Том, Кляйн не знал того, что Билл не как все и он не посмеется и тем более, никому не расскажет... А потом само собой получилось, что он облил словесными помоями Билла и его родителей... Пустил слухи... И уже спустя месяц стало нормальным издеваться над задротом, который даже одеваться нормально не может... Дальше прошли годы, а парень так и хранил в себе странную любовь к мальчишке, который напоминал фарфоровую куклу. Дальше этот дурацкий поход... И любовь Билла к Тому... Когда Кляйн впервые после лавины увидел этих двоих, то сразу же почувствовал перемены и в одном и в другом. Оба стали другими. И тогда сердце ухнуло... А дальше... Драться с Биллом? Хотя это было ему на руку. Кляйн попытался бить любимого человека, но... Но любимый человек сам побил его. Наверно это любовь Тома сделала брюнета таким уверенным... Или он всегда был таким, просто не раскрывался ни для кого. А потом это жалкое признание о том, что случилось. Было жутко стыдно. И было хорошо лишь то, что осталось учиться всего ничего... Но и эти месяцы стали для влюбленного адом. Адом, который выжег в нем остатки чувств. Ребята в школе смеялись, то и дело, издеваясь или подшучивая. В интернете, на его странице в социальных сетях, были размещены дурацкие картинки с подколами. Пришлось удалиться... В один момент он почувствовал себя на месте Билла. Только в тот момент сам Билл ходил уверенно по школе и никто не смел его обидеть или задеть. И наверно не только из-за Трюмпера... Он сам начал выглядеть по-другому и вести себя иначе. К нему потянулись люди, парень приобретал друзей... А Кляйн стал кем-то вроде изгоя, но по собственной воле... После выпускного парень попытался объясниться, но было поздно. Он и сам чувствовал, что прежней любви к Биллу уже нет... Осталась только обида... И непонятно откуда появившаяся злость, а за ней и ненависть к этому существу, которое однажды породило в нем любовь... Да и сам Трюмпер бесил – отобрал самое необходимое. Годы учебы в другой стране... А потом план родился сам с собой... Отомстить. А что еще делать? Когда больно, когда постоянно злишься на окружающих и ненавидишь самого себя?! Сначала он устроил приезд Трюмперов-Каулитцев в Ишгль. Затем, узнал куда они заселились... С его связями это было не сложно... Хата вспыхнула пламенем. Мгновенно. От автора: мне на самом деле нечего добавить, лишь то, что мы подходим к концу.