Взрослые дети

Ривай хмыкнул про себя, когда увидел старую схему – ветераны, эксплуатирующие живое мясо. Обычно это работает так: старики сидят на ободе и командуют новичками. Вообще-то это старшие должны были упаковывать обозы – тупой скотине разве доверишь? С них вполне станется перепутать ящики, отчего провиант окажется сверху, а газ и сменные лезвия, которые должны быть под рукой для срочной доставки, – снизу. Особенно если перед первой вылазкой ссышь от страха, вызванного собственным воображением. Но вот что привлекло его внимание: никого рядом не было, а Кирштайн и Спрингер – далеко не тяжеловесы – надрывались, таща ящик с баллонами к повозке. Титанья закуска шипела, исходила потом и материлась. Уронят ведь – этот груз тащить сподручнее втроем. Мимоходом удивился про себя тому, что запомнил их имена. С другой стороны, это не странно: новичков всего горстка, и после того, что они пережили, можно сделать вывод, что все, как на подбор, отморозки без башки. Ривай хотел было вытащить их сержантов из той дыры, в которую они забились, бросив желторотиков без присмотра, но пацаны действительно оступились, потеряли равновесие и едва не проебали снаряжение. Ривай мигом оказался рядом, подстроившись третьим и приняв часть веса. Дебилы так удивились, что едва не скатились в его глазах до уровня дегенератов, попытавшись отдать честь. Но вовремя сдержали себя, так и не отпустив рук, но бодро, сипло простонав приветственно-испуганным тоном: - Сэр! Ривай поднапрягся, цапнул задник ящика и мотнул головой в сторону повозки. Рядовые стиснули зубы и потащили, но их быстрый обмен взглядами от Ривая не укрылся. Будто разговаривают без слов. Так бывает у тех, кто давно сработался – командное чутье. Ривай мысленно поставил галочку, что стоит рассмотреть вопрос об их повышении с «дебилов» к «салагам». Или же, что будет разумнее всего, просто не думать о них. Все равно он видит их в последний раз. Многие не выживут, и уж наверняка мясо исполнит свое предназначение на полную катушку. Только вот причмокнуть титанам будет нечем: один - плотно сбитый, жилистый коротышка, которого жевать устанешь, а второй - жердь из костей и пары сухожилий, только загремит на зубах, как погремушка. Он поднатужился, приподнимая ящик с мертвецами на пару и ставя сверху. Даже он оперся на деревянную поверхность ладонями, переводя дух. И вдруг замер, как каменный… Шесть ладоней в ряд, одна к одной. И какой разительный контраст. Такой сильный, что бросается в глаза даже ему. Ривай с интересом наклонил голову к плечу. Даже забавно. Спрингер был ростом с него, но чуть тяжелее в кости. Кабы был шанс выжить и вырасти, стал бы этаким тяжелым, компактным булыжником, узелком сплошных мышц. Кирштайн – лось. Точнее, конь. Лось пусть изящный, но тяжелый и мощный. Скаковой конь тоже не маленький и вдарить копытом может до одури, но скорее обтекаемый, жилистый, созданный для скорости. Да и рожа у парня вон… лошадиная. Сам Ривай… ну, он никогда не отрицал, что ростом и мощью и не вышел с виду. Они оба чуть крепче на вид, чуть больше. На вид… Солдаты. Мужики, рядом с которыми он будет сражаться. Даже Эрвин сказал им о своем уважении, и в одном он прав – смелости им не занимать. Ривай превосходил их во всем, но и признавал – его надменность и презрение исходят первым делом от того, что они равны. В одном строю, за одно дело, с одной целью. Но руки говорят другое. Нет-нет. Мясо. Они всего лишь мясо. С руками, чья кожа гладкая даже на вид, словно у девушек. С руками, покрытыми ссадинами и царапинами самого непонятного происхождения. Не только от солдатской жизни, но и от мальчишеских забав. Жилистыми и явно сильными руками, не такими тонкими и хрупкими, какие бывают у девчонок. Но маленькими. Не вытянувшимися. Не перестроившимися. Тощие, заскорузлые пальцы Кирштайна с выступающими суставами длиннее, чем у Ривая. Ладони больше. Короткие пальцы Спрингера с обгрызенными ногтями – толще и сильнее. Ладони шире. Но в процентном соотношении руки самого Ривая больше, грубее, старее и сильнее. Он может считать их мясом сколько угодно, но он пойдет с ними в бой. Он может материть их сколько угодно и… И с какого хрена он вообще называет их по именам?! Мясо. Только так. Мешок с кровищей на закуску титанам. И плевать на то, что у них руки как у детей. Что он, в первый раз детей помирать ведет? - Спасибо, сэр! Ривай насупился, отрепетировав на неуместно говорливом Спрингере особо грозный взгляд, и ответил: - Твоим «спасибо» даже задницу не почешешь. Какого хрена тебя ветром не сдуло за следующей партией? - Да, сэр! Ривай скрестил руки на груди, любуясь зрелищем улепетывающих малолеток. Почувствовал, как уголок рта слегка дрогнул, вырываясь из-под контроля. Ну и… ну и пусть. К черту! Да, он играется. У всех есть слабости. Надо быть честным с собой и всегда признаваться себе во всем начистоту. Он немного наслаждался тем, как дети с него обссывались… Мясо, Ривай! Не дети. Ты всегда должен называть их мясом. И точка. Только список «нельзя» не перестает шириться. Еще один пункт в длинном списке: нельзя смотреть на руки бойцов. Они слишком отличаются от рук мужчины.