Взрослые дети

Саша легко и свободно прошлась по складу. Главное идти уверенно, будто ты имеешь полное право быть здесь. Ведь если поймают просто разгуливающую с пустыми руками, то всегда можно сказать: «Ой, а вы из другой роты… я думала смена Пола сегодня… хи-хи-хи, простите». Ее жутко манило местечко, где хранились отдельные припасы. Офицерские… вкусненькие… ух! Там были целых три небольших коробки со свертками карамели, два мешочка орехов, кажется, даже банки с вареньем и овощами… о-хо-хо… Но туда ей путь пока закрыт. Да и не тронула бы она то, до чего не доросла и не заслужила… если там, конечно, нет мяса. Если бы там сейчас было мясо, она даже секунды раздумывать не стала бы, как и было накануне. Она ухватила отличный кусман. Не пожалела ни о чем. Ни о том, что обделила офицеров, которые этого куска так ждали, ни дежурных, которым наверняка всыпали по самое не горюй, ни себя – ведь она очень рисковала. Зато ребята чуть не уписались от восторга, когда она притащила. Поделили по-братски всей двадцаткой, да и слопали без зазрения совести. Девушка отвернулась к солдатским складам, повернула к полкам с фруктами. Яблоки. Ходовой товар, пока сезон. Это за преступление не посчитают. А потом еще прибрать пару булок. Так, для проформы. И мед. Саша, когда дежурила здесь три дня назад, видела целую бочку меда. Наберет в баночку, совсем немного. Им с ребятами удовольствие, а с казарм не убудет. Всего пять или шесть больших ложек. Им этого надолго хватит, а тут от него никакой пользы. А вот она бы столько всего переделала! И мазь немного сделала бы, и в настоечку пару капель пустила бы… Девушка положила мешочек с яблоками и хлебом на полку, достав заранее заготовленную банку и ложку. Набрала меда, засунув напоследок ложку в рот и тихонько застонав от удовольствия, ощущения приторной сладости на языке. Мед был горьковатым… не иначе полынный! За спиной раздались шаги и приглушенный смешок. Попалась! Саша натянула капюшон на голову, схватила сумку, по которой ее могли опознать, и рванула через проход. Двое разведчиков, которые перекрывали путь, смотрели на нее с довольными улыбками, были спокойными… будто специально пришли за ней, а не застукали по случайности. Загнали ее в угол! Блядь… она никогда не попадалась! Саша зарычала, и на бегу прошибла их собой, как тараном. Удивительно. Они могли ее поймать, но не стали. Даже толкнули слегка в спину со смехом. Выскочив на улицу, в темень позднего вечера, она едва не столкнулась нос к носу с третьим, улыбавшимся так же приветливо и радушно. Девушка вывернулась, и рванула за здание, подальше от людей. Она быстро соображала. Всегда быстро. Ефрейторские нашивки у всех троих. Старшие по званию. Лица спокойные… довольные. Они ее ждали. Саша не глупая, и знает, на что идет. Она понимает, что она в армии. Она понимает, какие здесь законы. Если бы у нее не было клана, все было проще. Но она стояла ровно посередине. Между законами клана (и пусть, пусть с ним, что соблюдает их она одна!), и негласными законами армии. Она каждый раз знала, что если ее поймают, ей обеспечен карцер. Если ее поймает старший офицер, это будет карцер. Если же ее поймает кто-то из младшего состава… что ж, тут были варианты. И самым очевидным было избиение. Как поступают с крысами?.. Эти ее ждали. Она приходила на этот склад во второй раз. Значит, они тогда сильно обиделись, устроили ей засаду… поучительную засаду. Поймать крысу, научить крысу, извести крысу. Сделали так, как она сама сделала бы в своем доме. Все честно. Но крысы изворотливы. Крысы бегут, защищаются. Саша знала, что ее ждет, но она боролась. Она стала тем, чем была до армии. Иногда армейские правила почти неотличимы от клановых. Если они ее поймают, она примет это спокойно. Но пока она еще бежит. Туда, где нет людей. Потому что ее поймают. Их трое, у нее нет шансов. Но если они изобьют ее, возможно, этим и удовлетворятся, и не станут стучать офицерам. Если никто не увидит драки, то никто ничего не узнает. Она же просто упала, оттуда и синяки, она такая неловкая, ха-ха… Имир стояла в дверях, перегородив проход. Жан раздраженно фыркнул: - Ну, ты либо туда, либо сюда проходи. Девушка покосилась на него через плечо и цыкнула сквозь зубы, после чего задала вопрос: - Ты Браус не видал? Жан удивленно выгнул бровь: - Нет. А она не вернулась? - Нет. Давай-ка, мечтатель, мы с тобой пройдемся. Она снова глянула в темень дворов и шагнула на улицу. Жан последовал за ней прогулочным шагом, засунув руки в карманы. Внутри шевельнулось беспокойство – было действительно поздно. Какого хрена? Разве что Саша таки нашла кого-то «на убой», ха! Но пройтись по улочкам и поискать ее стоило. Мало ли. Они на новом месте, ничего тут не знают, а он не обломится. Жан с интересом покосился на Имир: - Чего это ты за нее переживаешь? - Да ну нах, ты веришь, что переживаю? - А что тогда? - Да вот думаю, вдруг эта безмозглая с голодухи в столовку или на склад поперлась. На прошлой неделе мясо-то стащила. Раз так, ее из армии пнут так смачно, что она аж до своей деревни скорой почтой долетит. Жан скептически посмотрел на нее: - Ну а тебе-то какое дело? - Да она ж половину работы за меня делает. Такая дура, что вечно у меня в долгу. А служанки товар штучный, их беречь надо. Жан нахмурился. Это было… справедливо. Саша сама виновата в таком отношении. Но все равно немного неприятно, словно она и правда была ему другом. Он насмешливо покосился на Имир, и протянул елейным тоном: - Сладенькая, а ты не пробовала не быть сукой, для разнообразия? - Что? Прекратить веселье? Не бывать такому… опачки. Они услышали звуки возни за складом, к которому направились в первую очередь, даже не сговариваясь. Вокруг не было ни души. Только вдалеке виднелся фонарь часового у ворот. Тихих звуков и даже голосов он оттуда не услышит, а вот крик – вполне. До них донесся негромкий смех, и мужской голос: - Может, черканем ножичком по щечке аккуратно? - Да ну тебя, девчонка же. Смотри – даже симпатичная. Чего ей всю жизнь-то портить? Верно говорю, шалашовка мелкая? Так - фингалов понаставлять, будет ей урок. Ну и чтоб ссала месяц кровью, это святое. - О, я знаю! Патлы ей срежем. - Точно! Да ты умник! Имир глянула на Жана ровно, без эмоций. Явно не торопилась на помощь. Парень выглянул из-за угла. Да, действительно Саша. Стоит на коленях, глядя с прищуром то на одного, то на другого. Всего их было трое парней, не намного старше самого Жана. Жан почувствовал, как внутри разливается настоящая ярость. Такая… контролируемая. Только руки чуть задрожали, но в остальном он соображал. Это черное, неприятное чувство холодно шевельнулось в груди и отозвалось болью в висках. Причем злился он совсем не на парней, которые разбирались с бабой по мужским правилам, а на Сашу. Действительно дура, причем непроходимая. Совершенно… ебнутая идиотка! Один из парней дернул ленту с Сашиных волос, отчего ее хвостик распался, и волосы рассыпались по плечам. Второй достал нож. Девушка молчала. Он впервые видел ее с распущенными волосами… так она казалась старше. Уголок ее губ был разбит в кровь. Жан дрогнул от смеси противоречивых эмоций. Он не хотел вмешиваться в такое дерьмо. Она сама виновата. Имир спокойно прислонилась к стенке и скрестила руки на груди: - Как закончат – подберем и отволочем до казармы. Снова должна будет. Я же говорю – идиотка. Жан поглядел на высокую девушку, понимая, что она совершенно права. Он тоже должен позволить этому случиться. Есть большая разница между обычными девушками, которых несомненно надо защищать, и женщинами-солдатами, которые должны понимать что они делают. Которые не должны рассчитывать на защиту, на то, что могут творить хуйню, а потом похлопают глазами и им все простят. Жан даже одобрял это. Она должна попасться хоть раз, чтобы впредь быть умнее. На землю упала одна прядка волос. «Ну и что ты будешь делать, Жан?» Саша старалась расслабиться. Экономила силы. Как остригут – заколотят. Ей уже пару раз хорошенько наподдали. Если не сопротивляться, то не покалечат. Это армия, а она скрысила общую еду, подставила старших солдат, едва успев явиться. Она получит то, что должна получить. Саша продумывала, какую историю завтра будет сподручнее рассказать командирам, чтобы объяснить синяки. Ее больно держали за волосы. Но это ничего – скоро еще не так заболит. Немного жалко волос, ей шли длинные, но это тоже ничего. Она проводила взглядом первую прядку… - Браус! Какого хрена? Жан?! Пиздец, какого черта его сюда принесло? И Имир следом? Девушка зашипела: - Проваливайте… Жан глянул в ответ так, что она едва не сгорела на месте. Ого… да он в бешенстве. Трое старших разведчиков повернулись к ним, спокойно разглядывая: - Что-то потеряли, новички? Жан кивнул на нее: - Да вот ее и потеряли. Что случилось? Это правильно, что трое старших по званию стоят с ножом над рядовым? - Слышь… шел бы ты отсюда. Или ты с ней заодно? Жан не сводил глаз с говорившего и тихо ответил: - Да вроде как заодно – я ее ротный. Саша наклонила голову к плечу, гадая, что же он задумал. Их ротным был Райнер, и Саша понятия не имела, зачем Жан называет себя ее командиром. Взгляд парня был напряженным и откровенно… опасным. Не угрожающим, но… звериным. Так смотрят псы, когда приближаются к опасному для них человеку, и знают, что человек опасен, но ослушаться не могут. Одни из ефрейторов хмыкнул: - Хреновый ты ротный, раз у тебя полон дом крыс. Жан вытянулся в струнку, уставившись вперед пустым взглядом, и отдав честь всем троим: - Я ее командир, и за своего солдата готов отвечать сам, сэр. Троица дружно рассмеялась. Они переглянулись, перекинулись вопросительными взглядами. Саша не выдержала: - Жан! Свалил отсюда! Имир мгновенно оказалась прямо перед ней, с ноги отправив ее на землю и зашипев: - Захлопнись, тварь! – А шепотом, чтобы услышала только Саша, добавила, - не мешай ему, хуже сделаешь. Одни из старших парней решил дело: - Ну ладно, ротный… я так смотрю, у тебя всем бабы заправляют. Значит, смотри и учись: дисциплина достигается… так! Жан получил крепкий удар кулаком под дых. Упал на колени, согнулся пополам. Следующий удар пришел сбоку по ребрам, с дружелюбными напутствиями: - Это за крысу. Раз уж решил отвечать. Следующий - кулаком по спине. Били не сильно, но методично. Жан свернулся комочком, подтянув колени к груди и закрыв голову руками. Саша закусила губу, заставляя себя смотреть на это. Ее вина. В принципе – они втроем имели шансы справиться со старшими, но… Если Жан ответит, если осмелится ударить старшего по званию, ему жизни тут не будет. Изведут. Саша медленно закипала. Она очень, очень сильно разозлилась на него. Хорошо хоть солдаты попались адекватные. Они не наслаждались процессом. Скорее преподавали им урок. И относительно быстро закончили. Жан хрипло дышал и сплевывал тягучую слюну, стоя на четвереньках. Закашлялся надсадно, и снова сплюнул. Один из старших парней присел перед ним на корточки. Тот, который выглядел опасным отморозком, а говорил, наоборот, ласково и по-доброму, отчего казался совсем уж жутким: - Понял, как дисциплину укреплять? Жан кивнул: - Так… точно, сэр. Благодарю, сэр, - и снова сплюнул. Хорошо хоть слюна не была кровавой. Хоть это хорошо. - Ну, вот и славно. Приступай, парень. Чем раньше начнешь, тем проще будет. И они… просто ушли, довольные собой, посмеиваясь, сплюнув в ее сторону перед уходом. Саша с Имир подошли к Жану, помогая подняться. До своей казармы они дошли в абсолютном молчании. Имир довольно улыбалась. У нее сегодня был праздник, а не вечер. Жан периодически потирал отбитые руки и бока, но восстановил дыхание. Он стискивал челюсти так, что на скулах играли желваки. Судя по тому, как он старательно не смотрел на Сашу – он прикладывал усилия, чтобы не последовать совету того парня. Ну а Саша?.. А Саша очень хотела отослать Имир, зажать Жана в угол, и выдать ему такую же порцию люлей, которую он уже получил. Дебила кусок. Она не могла припомнить, когда в последний раз так злилась. Но ничего. Они еще поговорят об этом.