Взрослые дети

Саша наслаждалась странными ощущениями. Действительно странные и непривычные, хотя она, конечно, отдавала себе отчет, что это просто проснувшееся влечение к мужчине. Ее забавляло это и вызывало любопытство. Она даже догадывалась, что еще не ощущает всего того, что заставляет мужчин и женщин иногда вести себя, как последние идиоты, но прислушивалась. Там, где она прислонялась спиной к крепкой руке Райнера, было особенно тепло. Это место соприкосновения словно горело, и хотелось дотронуться до него еще как-нибудь. Он был красивым, здоровенным парнем. Саша искренне любовалась им. Ее даже не особенно заботило, что не знает его самого. Он не был близким другом, не был частью клана. Хотя определенно был старшим товарищем, которому она доверяла свою жизнь и вообще… верила, как самой себе. Он умный и разберется с проблемами. Потому и нравился. Потому что большой. Такие отводят от слабых беду. По той же причине ей нравился майор Захарус, на которого она любовалась издалека, как на образец силы. Но привлекательным его не находила. Он был слишком взрослым. Когда Саша поворачивалась и их с Райнером колени соприкасались, она тоже тихонько улыбалась. Понятное дело, что она никак не дала понять, что испытывает. Это был только ее секрет, ее любопытство, ее новая игрушка. Ради того же любопытства она пробовала переключить свой интерес и на Берта. Получилось. Он не был красивым на ее вкус, но ей определенно нравилось его тело – сплошные жилы и мышцы. И даже переключиться на Тали получилось. Если не глядеть в отрешенное и откровенно неприятное лицо – фигура у него была что надо. Эти игры с самой собой иногда смущали ее, словно она делала что-то плохое, когда оценивала ребят или смотрела на кого-то из них. Но она слышала, что девчонки еще и похлеще обсуждают. В этой болтовне Саша не участвовала, просто потому, что стеснялась говорить. И вообще… просто стеснялась. Раньше. А теперь, когда было и интересно и смешно, посмеяться-то и поделиться было не с кем. С Микасой что ли подружек изображать? Пф… вот уж нет. Да и ее нет. Имир и Криста всегда вместе, уже и не вольешься в их теплый кружок. Немногие девушки разведчики, которые служили в штабе майора, были и незнакомы, и сильно старше. С такими не посплетничаешь. Поэтому Саша игралась сама с собой. Но не усердствуя особо. Все равно это просто глупости… Которые могут остаться последним, что она думала о Райнере и Берте – первых понравившихся ей парнях. Скукота... Да хоть бы вечность сидеть в такой скуке! Что угодно, но не это ужасающее выражение на лице Конни. Друга, брата, который хоть и был ей напарником, правой рукой, но как сильный и равный воспринимался с трудом. Конни, который в один миг стал мужчиной, со сталью и страхом в глазах. Который заявил командирам о своем решении тоном, не терпящим возражений, пусть и просящим. Она хотела бы быть с ним. Его деревня в большей опасности, ведь оттуда идут титаны! Но впереди ее собственный дом. Впереди люди – беспомощные и беззащитные, а разведчиков здесь так мало… Командир северного подотряда посмотрел на нее. Кромка леса стремительно приближалась. А Саша смотрела на Конни. Она верна своему слову. Она создала клан, и она будет защищать его. Как захочет Конни, так и будет. Конни поворачивается к ней… такой испуганный, такой решительный… Саше хочется прижать его к груди и уберечь от всех бед. От всего, что его возможно ждет. Но где-то там, в потоке переживаний и паники, он находит время, чтобы подумать о ней, понять, что она думает, как она думает. Он не зря ей брат. Конни поворачивается и орет: - Со мной Райнер и Берт! И майор! Езжай! Не умри, слышишь?! Только не сдохни, Сашка-а! Райнер и Берт – это хорошо. Они сильнее, чем она. Сильные и умные всегда разберутся. Сильные и умные отводят беду от слабых. Хотят они того, или нет. Так было и так будет всегда. Саша поворачивает коня к северу, пуская его во весь опор, шепчет ему: - Давай! Любовь моя, мы справимся! На то, что девять гигантов ускорились и бегом помчались за людьми, она уже не обратила внимание. Как и на отделившуюся от головы отряда фигуру майора, который решил отвлечь титанов на себя. На глаза наворачивались слезы, но она не собиралась плакать, как и обещала второму «брату». Хотелось плакать от несправедливости. Но она может еще что-то сделать. Впереди люди, которых она сможет предупредить! Должна. Саша еще раз припомнила, куда успела сунуть маленький кожаный мешочек с документом о ее приписке. Хоть это у нее было, чтобы доказать жителям, что она представляет собой Разведку, а не просто перепуганная сумасшедшая девушка верхом на коне… Странно, что она задумывается о таких мелочах… снова и снова она просила своего жеребца скакать быстрее. Ее гнал ужасающий страх. - Нельзя, чтобы они видели нас такими. - Что ж… В бой! Нанаба гнала от себя мысли о том, что это могут быть последние слова, которые они сказали друг другу. Заменяла их матом и попытками прикинуть дальнейшие действия. Этого просто не может быть. Так нелепо, так неправильно. Переживать заставляло только то, что сейчас они разошлись перед лицом опасности, и обменялись только такими глупыми фразами. Но не сказали того, что действительно важно! Перед каждой вылазкой Майк прикладывал усилия, чтобы выдавливать из себя чуть больше слов, чем обычно, а она, чтобы не хамить в открытую. И они говорили: - Осторожнее, - прежде чем разъехаться в стороны и увидеться уже вне опасности. Они не сказали друг другу «осторожнее». От неожиданности, от чувства вины перед ребятами, от шока, от того, насколько много нужно сделать немедленно и продумать. Нарушение ритуала. Оно и заставляло нервничать. Но Майк прав. Они будут драться. Вперед! Тали скакал как мог быстро. Так глупо получилось. Так страшно сейчас. А Райнер, как и полагается такому человеку как он, поехал за Спрингером туда, где опаснее всего. Тали старался не переживать, ведь с ними здоровый, молчаливый и страшный Бертольд. Тали знал, что с такими шутки плохи. Бертольд напоминал Тали его отца. Только Берт был добрым и внимательным, а отец старым и вонючим. Но он знал, знал наверняка, что с Бертольдом Райнер в безопасности. И все равно страшно. Тали не хотел бы его потерять. Но Тали должен выполнить долг. Райнер велел помнить о брате. И Тали знал, что Долт гордился бы им, если бы увидел в военной форме. И рассчитывал бы на то, что Тали будет верно служить людям. А еще Тали помнил, что именно говорил злой Кирштайн. Надо выполнять то, что от тебя требуется. Иначе ты не стоишь уважения. Он гнал и гнал коня, разрываясь от страха и волнений. Более всего мечущиеся по кабинету Эрвин и Зое походили на загнанных псов. Раненных, озлобленных зверей. Полных сомнений, которые заталкивают вглубь себя железной волей одного и титаническими усилиями второй. Скорость им помогает. Та огромная скорость, с которой происходят события. С которой бегают подчиненные, собирая их приказы, рассылая сбор, задавая вопросы и передавая их команды и отчеты им. Скорость, с которой строчат Аманда и Моблит. Скорость, с которой готов первый отряд во главе с Ханджи, и, конечно, с Эреном и его неизменными телохранителями на закорках. Скорость, с которой они уезжают, оставляя Эрвина, деятельного и энергичного человека, в пустом кабинете. Он бы хотел быть там. А еще больше он хотел бы галопом мчаться впереди всех. Туда, где на его совести еще больше жизней. Но он обязан быть здесь. Спокойным и уверенным. И так и будет. Конечно. Поэтому Эрвин пишет приказы, и его рука даже не дрожит. Из-за стенки, в приемной, которая соединяет коридор с его кабинетом, раздается грозный крик Аманды: - Так! Кру-угом! И марш отсюда, к ебеням! Плевать, что ты меня на голову выше, а я в юбке – еще слово и я тебе яйца оторву, сука, понял?! Эрвин слегка приподнимает брови. Не сказать, что он шокирован, но от вышколенной сиротки-секретарши он слышит такое всего второй раз в жизни. Командор возникает на пороге кабинета, и видит, как Кирштайн в полной экипировке нависает над прямой как палка девушкой. Замечает Эрвина и на подвижном ребяческом лице отражается борьба эмоций. Ему трудно взять себя в руки, но Эрвина удивляет одно то, что ему это удается. В пятнадцать лет это не так-то просто. Рядовой обозначает воинское приветствие, и умоляюще обращается: - Командор! Она должна знать мою новую приписку. В Каранисе нас списали после Несса к капитану Нанабе, а меня к вам, чтобы я мог уехать в столицу. Но я же не могу остаться в подразделении самого командора! Я хочу узнать имя своего командира и немедленно отправляться со своим полком. Я не могу сидеть тут! Вообще-то да, планировалось, что его с Акерман и Арлертом припишут Майку, но сейчас, в этой путанице об этом мальчишке просто забыли. И вот он, фактически и юридически – самый молодой из его личной команды, наравне с опытными ветеранами и такими натасканными людьми, как Аманда, например. В… мучительном бездействии. В ловушке. Смит, Аманда, Лорх и прочие – они хоть делом заняты. А чем может помочь рядовой? Эрвин сухо бросил: - Оставь моего секретаря в покое и спускайся к остальным. Пока я могу оставаться здесь, ты тоже останешься. - Но?.. Сэр? Есть, сэр! Отправить его с любым из остававшихся здесь командиров было проще простого. Но. Сто четвертый отряд, скорее всего, погиб в полном составе из-за того, что Эрвин велел разоружить их. Половина сопровождавших их офицеров - тоже мертвы. Йегер изолирован от своих старых товарищей. Акерман – мельничное колесо, а не девушка. Арлерт необходим Ханджи и может погибнуть в любую минуту. Хоть один ребенок из сто четвертого останется жив наверняка. Хоть один из них не погибнет именно в этой операции. Ты не трус и не предатель, салажонок. Ты символ. Побудешь им пару дней, по крайней мере. Ну а дальше снова в пекло, конечно. - Командор. Гляди-ка, не ушел. Эрвин вопросительно оборачивается. Мальчишка побледнел и посинел, нервно облизнул губы, но проговорил, стоя в дверях: - Я понимаю, что не должен говорить этого вслух, чтобы не вызвать еще больше подозрений… Но я не предатель! И смылся так, что пятки засверкали. Вот ведь! Тьфу… - Аманда, найди ребенку дело. Он, кажется, рассердил тебя? Девушка быстро спрятала коварную улыбочку.