Взрослые дети

Казалось, прошло немного времени с тех пор, как она была охотником, а не солдатом. Меньше месяца с тех пор, как ее обнимала трехметровая смерть, а охотник правил ее рукой, сжимая топор. Совсем недавно, но как же непривычно. Словно она теряет хватку. Впрочем нет, это неверно. Просто шкура солдата стала роднее за долгое время. Сейчас это ни к чему. Саша была охотником. Шагала бесшумно, хоть в тишине не было необходимости. Натянула капюшон плаща на голову, хоть в маскировке необходимости тоже не было. Смотрела по сторонам, примечая столько деталей, что это начинало раздражать. Липкие взгляды забитых и голодных псов, мимо которых проходит молодая волчья стая. Волки опаснее. Но псы стары, опытны, раздражены. Они опасны для молодняка. Ее пальцы напряженно скользили по рукояти ножа, закрепленного у бедра. Командир не знал. Конни пихал тихонько в спину, молчаливо одергивая. Не время нервничать, молодой охотник. Не трогай оружие. Он не как охотник это делал. Он просто деревенский парень, и кому как не ему знать, что однажды хватанув оружие, тот кто переполнен адреналином, не выпустит его просто так. Вот и пихал в спину. Знал, что она не должна брать в руки оружие сейчас. Он был прав. И Жан был прав. Жану было о чем побеспокоиться. Ему было чего бояться. Но он обратил внимание на нее. Впрочем — тоже верно. Он хороший солдат, и Марко говорил, что он хороший командир. Она и сама это знала. Охотник он так себе. Но солдат и командир хороший. Не странно, что он замечал, как ведут себя его товарищи. Саша была его боковым прикрытием. Замаскированные Жан и Армин шли в центре их круга. Охраняемые. Так очевидно охраняемые. Мишень. Ее семья — мишень. И ей не дозволено противиться. Когда рука в очередной раз скользнула к рукояти ножа, ее перехватила чужая ладонь. Рука Жана шире, чем ее. Немного влажная и теплая. Он боится или нервничает, от того и руки потеют. Это не странно. Не к месту подумалось, что она впервые идет по улице, держась за руки с парнем. Покраснела. Хватка у него жестче, грубее, чем она думала. Он не с девушкой за руки держится. Он сдерживает товарища. Он... цепляется за друга, потому что ему не за кого больше держаться, когда страшно. Верно? Саша подбадривающе, нервно сжала его ладонь и слегка погладила большим пальцем теплую и обветренную кожу. Он сжал руку в ответ. Как раз перед тем, как толпа, наконец, решилась. Стая псов выстроилась в круг и сделала осторожный шаг вперед. Один из псов глухо зарычал на взрослого волка. Ривай молча глядел на человека исподлобья, пока не отвечая ему. Один из псов гавкнул брехливо на волчонка. На нее. - У них тут и девки водятся. Как странно. На Микасу даже не посмотрел, хоть она очень красивая. К Саше протолкнулся и прижался. Почему к ней? Она не ожидала. Готова была к дракам, оскорблениям, борьбе, беготне, боли. Но забыла, что она молодая девушка. Забыла, не думала, что ее «стукнут» с этой стороны. Растерялась, удивилась, отпрянула. Жан рядом раздраженно рыкнул, дернулся в сторону наглого мужика. Услышал и чуть не вмешался. Саша взяла себя в руки и потянула их сцепленные ладони, отодвинула Жана плечом. Едва заметным движением — жестом, а не силой. Рядом с мужиком возник Конни, встав между подругой и наглецом. Теплое чувство шевельнулось в груди. Второй раз за короткое время она девушка. Секунды назад из-за оскорбления, сейчас — стоя между двух своих... мужчин? Мальчиков? Друзей. Под защитой. Она комок нервов. Дурацкий план! К чертям такие хитрости! Так она и скажет командиру в следующий раз! Ты либо охотник, либо жертва. Эти роли могут меняться, и именно поэтому задача «не быть жертвой» так важна. Охотник не хитрит. Иначе это не охота, а убийство или человеческие игры. Если охотятся на твою стаю — беги или рви глотки. Конечно не так все просто. Если бы! Саша не была животным и понимала, что человеческие пути несколько разнообразнее и шире. Но она полагала, что те, кто состоят в преступном сговоре, заговорят в любом случае. Если поймать их с поличным или если приставить нож к горлу. Так зачем позволять вредить клану, если Саша могла ради их безопасности приставить нож к горлу любого преступника хоть сейчас? Надо в следующий раз хорошенько объяснить все Риваю. Постараться. Он, конечно, слишком давно водится с такими заумными людьми как Командор и майор Ханджи, и возможно его инстинкты уже слишком испорчены, но... он отличный бойцовый пес. В нем есть зверь, и она может попытаться. А пока... А пока шум нарастает, и сердце уже стучит у нее в ушах, почти заглушая другие звуки. Нет, это не адреналин. Его она умеет контролировать. Это ярость бессилия. Ладонь Жана буквально вырывают из ее ладони, и все что ей остается, это тянуть руку вслед беспомощным жестом. Упав на колени от рывка и вскрикнув от досады и злости: - Ах! Нет! А все таки что-то от зверя в Ривае есть. Почему иначе первые его слова были обращены именно к ней, когда повозка скрылась за поворотом: - А вот теперь их можно ловить. Да, Браус? Она не смогла ответить вслух. Только смотрела напряженно в глаза. Ривай улыбнулся так странно — криво, тонко. Немного злой улыбкой: - Ты готова? - Так точно. - Ну так вперед. Браус, Спрингер, херли встали? - Есть, сэр! - Есть. Улетели первыми. Они в разведке. Микаса и Ривай в атаке по их сигналу. Все верно. Таков план. Теперь можно и ловить, с-суки...