Мой любимый немец.

С той ночи прошло уже полгода. Был теплый и улыбчивый май, цвели тюльпаны, щебетали птицы. Все гуляли парами, радовались жизни - жизнь была в самом своем пике. Столько всего случилось за это время. Во-первых, мама простила мою сестру, и я был очень зол из-за этого. Я еще долго не мог простить ее, но, в конце концов, постепенно, привык и смирился. А три месяца спустя после своего приезда она вышла замуж за своего жениха, они пока живут в нашем городе, но скоро уедут в Канаду. Алена из кожи вон лезла, чтоб расположить к себе меня и Машку, подарки дарила, гулять водила, пыталась найти общий язык. С Машей легко, со мной никак, я и сейчас не люблю с ней трепаться, может быть до сих пор обидно. Во-вторых, я начал общаться со своим отцом, с родным отцом. Он появился в моей жизни так неожиданно, свалился, как снег на голову. Он был моей копией, не совсем конечно, но увидев нас вдвоем, сразу можно было сказать, что мы родственники. Наши встречи проходили втайне от мамы, отец сказал, что она была против нашего общения. После развода у них с мамой вообще все было сложно, она была жестко настроена против отца, не знаю уж, что там случилось. Спустя столько лет, отец решился увидеться со мной, для того что бы сообщить, что с момента моего рождения и по сей день, он исправно исполнял свой долг об уплате алиментов. Деньги перечислялись на личный счет мамы, и ни разу не были сняты за столько лет. Мама была слишком гордая. Но с шестнадцати лет, я сам мог распоряжаться этими деньгами, отец просил меня воспользоваться ими. Просил потратить, как считаю нужным. Увидев меня тогда, когда я подошел к нему, всматриваясь, он заплакал. Это было странно, но тронуло меня. Я согласился поговорить с ним, выслушал его. В нашу первую встречу мы мало говорили, но потом могли говорить часами. Он поинтересовался моей учебой, жизнью, девушкой. Я не хотел говорить ни о том, ни о другом, ни о третьем. Его легкая улыбка, и он понял, что мне не хотелось говорить об этом. Он так хорошо меня понимал. Он не просил о других встречах, но в каждом предложение, в подтексте, была мольба об этом. И в конце я спросил, когда могу снова его увидеть, в этот момент его глаза засияли. Мы виделись два или три раза в месяц, он приезжал в наш город по работе, он занимался спекуляцией на бирже, у него был свой бизнес. Мы говорили о разном, в том числе и о его работе. В феврале я впервые вложил совсем незначительную сумму в дело. И получил прибыль. Теперь я регулярно играл на бирже, советуясь с отцом, приумножая свои средства, теряя и вновь выигрывая в деле. Об этом также никто не знал, кроме отца. В Марте прошел мой семнадцатый день рождения. И тогда же я ушел с работы на заводе, руководствуясь, тем, что хотел на будущий год и этим летом готовиться к поступлению в универ. Мама была в смешанных чувствах, а Алена поддержала меня, сказав, что нет больше нужды в моей работе, что она будет помогать семье вместо меня. В моей жизни, начинал появляться смысл, у меня было будущее. Хорошая работа, дом, семья, дети, жена… Я продолжал встречаться с Олей, и продолжал спать с Питером. Оля видела во мне перемены, но лишь только лучшие из них. Она видела блеск в моих глазах, когда я говорил, что поступлю в ВУЗ, стану успешным и обеспеченным. Но она не чувствовала, насколько я остыл к ней самой. А Питер… У нас все было по прежнему, то есть никак. Иногда мне казалось, что он жить без меня не может, а иногда он игнорировал меня неделями, и казалось, вообще хотел от меня избавиться. Он не изменил своей привычке спать со всеми, даже, наоборот, в день у него могло было быть несколько гостей. Он знал, что я знаю, и при этом делал вид, что ничего особенного не происходит. Я ненавидел его за это, избегал, игнорировал, посылал, но все же снова возвращался к тому, что где-то я ошибся, что я не могу без него. Когда мы были в мире с ним, всего по несколько мирных дней, за полгода такое случилось всего раза четыре, мы снова проводили вместе время, ели и спали вместе. Но слишком дорого обходилось мне это время после. В последний раз мы общались с ним в конце февраля. Все начинало налаживаться, у нас с ним были рекордные две недели, а после «бум». Он ни с того ни с сего стал меня игнорировать, избегать. Я готов был мириться даже с другими, но я ему просто наскучил. Я был просто игрушкой в его руках, глупой и наивной. Как я злился тогда, злился на него и на себя. На себя за то, что вообще связался с ним за то, что поддался ему за то, что сдался. Я пообещал себе больше не подпускать его, держаться от него как можно дальше. Прошло столько времени, каждый день мне нестерпимо больно было его видеть, а видеть его приходилось. Глухая боль пронзала каждую клеточку моего тела, сильнее, когда я проходил мимо в подъезде, и долгими ночами я думал, что схожу с ума. Вчера он остановил меня в подъезде. Я, стараясь загнать гнев как можно дальше, остановился и удивленно приподнял бровь, когда он прикоснулся моей руки. Он улыбнулся, его взгляд был полон благосклонности. -Я скучаю по тебе. – протянул он, опустив взгляд, а потом прямо посмотрел на меня. Он льнул ко мне, строя из себя виноватого, как будто он понимал, что такое быть виноватым. Я позволил ему приблизиться ко мне как можно ближе, почти болезненно близко. Игра началась, он снова играет. Ему не надоело? Я протянул руку к его щеке, он прильнул к ней с блаженной улыбкой. Его губы коснулись моих пальцев. - Я так тебя люблю. – прошептал он. Впервые он говорил мне такое. Впервые, потому лишь, что знал, что должен повысить ставки, чтобы игра продолжилась. Моя рука неведомым образом сжала его горло, я прижал его к стене. -Да ты верно шутишь? – на меня волнами накатил гнев, я попытался совладать с ним – Шлюха. –прошептал я ему на ухо – Ты ведь не способен любить, не способен чувствовать.- так невыносимо хотелось сжать это горло, закончить наконец эту злую игру. Я вдавил его в стену, приподнимая над землей. Он был таким хрупким, мне ничего ни стоило сломать его. -Отпусти, мне больно, Сережа, прошу. – прошептал он судорожно сжимая мою руку. – Сережа… -в его голосе почувствовался страх, глаза испуганно смотрели на меня. Он меня боялся, как какого-то монстра, на самом деле это он был чудовищем. Мне было невыносимо, я чувствовал, как внутри все кипит, но не может вылиться наружу. Конечно, я не хотел его убивать, это было бы слишком, это по его части разыгрывать драмы. Я опустил его и отпустил. Он стоял, жадно глотая воздух, его глаза влажные от выступивших слез с непониманием смотрели на меня. -Если ты действительно, как ты это говоришь, любишь меня, то, пожалуйста, держись от меня подальше. Мне неприятно твое общество, твои связи, все, что с тобой связано. – я говорил это безжизненным голосом, умирая каждой клеточкой от боли. - Ты так сильно меня ненавидишь? – спросил он всхлипывая – Но я ведь ничего не могу с собой поделать. Я такой, какой я есть.- он ломал руки от отчаяния. -Забудь обо мне. – сказал я, пятясь вверх по лестнице, а он сползал вниз по стене. -Ты мне нужен! Я без тебя … я без тебя – шептал он, но я уже захлопнул за собой дверь. Что было тому больше не бывать, думалось мне, и от этого еще больнее. Но где-то я снова ошибся, кажется, ошибся.