Мой любимый немец.

-Состояние больного можно считать стабильным, и конечно его жизни ничего не угрожает. Диагноз: переутомление, сильное истощение. – сказал Влад выходя из комнаты – Ему прокапали лекарства, и глюкозу. Скоро должно стать лучше. Я недоверчиво посмотрел на него, сердце до сих пор не могло прийти в норму от случившегося. Это произошло, тот переломный момент настал, правда пока не очень понятно, куда последует график. - Ты мне не веришь? Я вообще-то врач, и давал клятву Гиппократа: можешь мне верить. – он похлопал меня по плечу. -А что они сейчас делают? – мой голос неожиданно охрип. -Они вколют ему снотворное. Утром нужно будет сходить в аптеку, купить все необходимое, если ты по-прежнему думаешь оставить его здесь. Логичнее было бы сдать его в больницу. -Я же сказал, что он останется здесь… – неожиданно твердо сказал я, и голос дрогнул – пока сам не сможет решить, куда… - я замолчал, подыскивая нужное слово. -Ты точно его знаешь? Откуда? Что он здесь делает? Никогда бы не подумал, что он старше меня. – я скривил губы – Они нашли у него паспорт и полюс при нем. -Я не знаю сколько тебе. – констатировал я, на что он коварно улыбнулся. -Я не такой уж и старик. – ушел от ответа он, отворачиваясь и ища глазами за что зацепиться. -Постой, и насколько большая эта разница? Ты что-то скрываешь? – до меня вдруг дошло, я и раньше думал, что Влад молод, но насколько молод, я не знал. -Ну, мне было восемнадцать, когда Алексей пришел читать лекции в наш университет. Поэтому мне так сложно было добиться его, но я не унывал. – он улыбался глазами, воспоминания захватили его – Он считал, что я слишком зеленый, и мои чувства – игра, временное помутнение разума. Он встречался с мужчинами и парнями постарше, и мне было сложно конкурировать. Врач, наконец, вышел из комнаты, перекинулся парочкой фраз с Владом: ключевыми словами стали «психологическая травма» «обезвоживание и истощение». Меня самого чуть не тошнило, врач спросил, не нужна ли мне помощь, на что я отрицательно замотал головой. -Я сделал ему укол снотворного, так что он проспит до утра, а может и больше. Ему сейчас необходимы только покой и питание. Плохие новости чрезвычайно вредны для него сейчас, так что врите, подлизывайтесь, делайте что хотите, но он должен чувствовать себя нужным и счастливым. – с этими словами доктор удалился. -Я приду утром, если что-то случиться, звони. – с этими словами ушел и Влад, оставляя меня по-прежнему сидеть в похожей. Я чувствовал себя таким беспомощным. Мне бы нужно было оставить его там, у порога, радоваться его состоянию, ненавидеть его, презирать, или просто отправить в больницу, а вместо этого мое сердце сжимается. Сжимается от страха и страданий, от сочувствия и желания помочь, от ненависти к своей неволевой натуре, и тихой радости, что он здесь. Он здесь, там, в комнате, должно быть, измученный, спит. Прошло много времени, прежде чем, я поднялся и пошел в комнату. За это время, я смог многое обдумать и переосмыслить. Было раннее утро, солнце только начало заползать в маленькую спальню, и его первые лучи освещали белые волосы, небрежно торчащие из голубого шёлкового одеяла. Эти первые лучи начали оттаивать айсберг, образовавшийся за последнее время, в моем сердце. Я медленно приблизился, чтобы не разбудить его. Из вороха голубой ткани на меня внимательно посмотрели два серых глаза, в них был странный дикий огонь, недоверчивого туземца. Его осунувшееся лицо и синюшные синяки под глазами, я вздрогнул. Он привстал, словно пытаясь лучше разглядеть пришедшего, видимо это стоило ему немалых сил. -Еще только четыре утра. Ты чего это не спишь? – спросил, подойдя, и поправляя ему одеяло. Его взгляд на долю секунды мотнулся к кувшину, стоявшему на подоконнике, но потом снова вернулся ко мне. Я налил ему полный стакан воды, и присев рядом протянул его, он продолжал смотреть на меня недоверчиво. Я пододвинулся и, рукой поддерживая его голову, заставил все-таки выпить воду. -Хорошо, если ты не собираешься спать, то я уж точно собираюсь. – я развалился на другой половине кровати. Было сложно не чувствовать то напряжение, которое было между нами сейчас. Я надеялся, что он сдастся первым и уснет, но он лишь напряженно дышал где-то совсем близко. Мне захотелось сжать его в своих объятиях, целовать всего, целовать, ведь я любил его так сильно, что не мог даже злиться, что мог даже простить все что угодно. Я вспомнил о Грегоре, вымышленном герое рукописи Питера, проданного своим любимым. Смог бы он простить все, сердце сжалось от осознания, что да. Он бы простил Марка, и продолжал бы смотреть на Марка влюбленными глазами, как несправедливо. Я услышал тихие всхлипы Питера, переходившие в тяжелые рыдания. Руки сами сделали то, что должны были. Я снова обнимал любимое тело. Но его реакция была непредсказуема, он забился, высвобождаясь из моих объятий, как будто боялся меня, как будто я был чудовищем решившим сожрать его. - Нет не надо! Лучше злись! Лучше ненавидь меня! Мне не нужна твоя жалость! – были его крики, - Ты убиваешь меня своей добротой! Ненавидь меня! Выгони! Убей меня, я не хочу твоей жалости! Не делай вид, что любишь меня, после того что я сделал! Я трахался с ними, со всеми, и ты мне был не нужен, понятно! Ты мне никогда был не нужен! Я резко оттолкнул его, во мне с невиданной силой все закипело, все что так долго не находило выхода. - Я тебе не нужен! Тогда какого черта ты приперся сюда! – взревел я – Разве мы с тобой не договаривались, что ты навсегда исчезнешь из моей жизни? Ты мне обещал! Ты хоть раз в жизни держал свое обещание? Тебе не нужна моя любовь! Тогда… -я замер –Убирайся! Убирайся сейчас же! Вон! Вон из моей квартиры, из моей жизни! Иди и трахайся с кем хочешь, мне все равно, я тебя ненавижу! Ненавижу! – меня трясло. Я ломал руки, мечась по комнате, как раненный зверь, кусая губы и стараясь успокоиться. Он испуганно забился в угол кровати, рыдая. Его слова, задели меня, я думал, что если не остановлюсь, то точно убью его. -Уходи – прошептал я, зная, что ему нужно уйти сейчас же, это испугало его больше чем вся моя предыдущая речь. Понимая, что он не встанет, что он не уйдет, я схватил его вместе с одеялом и потащил к выходу. Недолго думая, открыл дверь и вышвырнул его прямо в пустынный коридор. Он упал, больно ударившись о каменный пол. -И вещи свои забери, они мне не нужны! – я удалился в глубь, сразу находя нужные предметы,- Забери! – сказал я скалясь, истерика уже подступала. Я швырнул в него паспортом и запустил рукописью, ее листы разлетелись, а после рассмеялся. Сполз по стене на порог и смеялся, смеялся, смеялся. Наверное, именно так и сходят с ума, я встал и захлопнул за собой дверь. Но попав в пространство комнаты, ко мне пришло огромное осознание. Голова закружилась. Задыхаясь, я кинулся обратно. Он обнимал дверь и рыдал, когда я вышел, он обвил мои ноги и зарыдал еще громче. Говорить ни я, ни он не могли. -Ты остаешься! – грубо сказал я, аккуратно поднимая голубой кокон – Потому что даже если я тебе не нужен, ты мне нужен! Я посажу тебя под замок, если придется, но ты больше никогда не уйдешь! Я занес его в гостиную, мягко опуская на диван. Он все еще дрожал, но больше не плакал. Мне пришлось вернуться за дверь, собрать его вещи, которыми я дорожил не меньше чем им самим. Я сел перед ним, он был таким потрепанным, море нежности переполняло мое сердце. - Посмотри на меня.- попросил я – Питер, я тебя люблю. Я тебя люблю, я серьёзно тебя люблю. Боже, да неужели ты еще этого не понял! Я люблю тебя, я бы не смог без тебя. Я задыхался тут, каждый день задыхался! Пойми это! -Но я ведь… - прошептал он – я этого не заслуживаю. –он посмотрел на меня прозрачными глазами. - Я люблю тебя не потому, что ты этого заслуживаешь, честно говоря, я даже не знаю, почему я тебя люблю. Это просто чувство, переполняющее каждую мою клеточку, я жалею лишь о том, что не сказал тебе этого раньше... – я запнулся – Может быть тогда ты бы не шел на крайности. -Прости меня… пожалуйста. – прошептал он, слезы тонкими ручейками текли по его щекам. – Но я не могу, после того что я сделал… я всегда буду чувствовать отвращение к себе. Я схватил его за плечи и встряхнул, заставляя смотреть только на меня. - Я хочу знать, чем заканчивается история Грегора и Марка? Он ведь простит Марка? Он ведь любит его больше жизни, больше своей жизни. – я смотрел на него с напряженным вниманием. - Конечно. – усмехнулся Питер, но мне его смех не понравился – Но Марк себя не простит. – он засмеялся истерическим смехом, я испуганно отдернулся. Его трясло, как сумасшедшего. Я подмял его под себя и начал целовать, жестко и страстно, силой выбивая ответ. Он был таким слабым сейчас, так легко было его сломать. Но дух его был сильнее, чем тело. Мне пришлось, как следует побороться, прежде чем он смирился, успокоился и поддался мне. Его тело, по-прежнему укутанное в одеяло, спокойно покоилось рядом, руки были прижаты к моей груди, голова покоилась на моем плече. - Значит у них плохой конец. – прошептал я – А для нас ты какого конца хочешь? – я поцеловал его в лоб. -Я делаю тебя несчастным. – он слабо улыбнулся, прижимаясь ко мне плотнее. – Ты и в правду хочешь этого? Связать свою жизнь со мной, навсегда? Ты знаешь мою историю, знаешь, что я не делаю обещанного, что я шлюха. Я не изменюсь, никогда. -Если ты уйдешь, то ты не просто сделаешь меня несчастным. Ты меня уничтожишь. Я посажу тебя на цепь, буду держать на коротком поводке, буду кормить с ложечки. Питер… - я коснулся губами его щеки – пожалуйста… - Я тебя люблю. – прошептал он – Если ты хочешь этого, мне остается только подчиниться. Его губы потянулись к моим.