***
Я отправился переодеваться, выудил из шкафа джинсы василькового цвета, чёрную водолазку с горлом и весёлую синюю клетчатую рубашку. Одевшись, предстал перед матерью. Кажется, она была довольна. Обувшись в чёрные мартинсы, я достал из шкафа-купе мамин пиджак такого же василькового цвета, как мои джинсы, протянул ей. Она заулыбалась, я помог ей накинуть его на плечи. — Отлично, — проговорила она, — только синей машинки не хватает… Мы ехали по полупустой воскресной Москве, в магнитоле играл альбом старого пирата Тайлы с перепевками давних добрых песен Dogs D’amour. Я выставил кисть руки в открытое окно, ощущая клеточками кожи тёплый ветер. Мы припарковались в одном из переулков недалеко от улицы Балчуг, бросили машину и пошли пешком по мосту к Васильевскому спуску. Я всегда переживал здесь особое состояние, когда идёшь по булыжникам Красной площади, чувствуя ступнёй неровности и бугры сквозь тонкую подошву изношенных кед. Сама Красная площадь — это такая изношенная кеда, и мои быстрые шаги и поступь — это лишь блошиные прыжки, и люди — сыплющаяся пыль, летящая мимолётным порывом. Я шёл молча, вполуха слушая, что довольно рассказывала мать. Её щебет рядом успокаивал и направлял мои мысли в иное русло. — Глеб, ты меня слушаешь? — спросила она, потянув меня за предплечье. — По правде — не очень. Извини. Я задумался, мам. — Ты какой-то мечтательный. И прошу — давай не мамкать на людях. Я всё-таки вполне ещё молодая и привлекательная женщина, — засмеялась она. — Хорошо, — усмехнулся я, — хочешь, чтобы я сыграл роль твоего юного альфонса? — Какую угодно, только не одинокой, стареющей, отчаянной мамаши. Умоляю. — Не вопрос… — я пожал плечами и взял её под руку, тут же поймав недовольный взгляд кого-то из прохожих. Прохожие часто бывают недовольны, они почему-то чаще недовольны, нежели излучают радушие или счастье. Я улыбнулся проходящей мимо пожилой женщине, она сплюнула на брусчатку. И, уже за спиной, услышал брошенную ею фразу: — Ужас какой… Что за ужас я так и не понял: либо это я ужас, либо то, что я иду с респектабельной сорокалетней дамой — это ужас, либо и то, и другое. А, может, ужас творится в её жизни, поэтому кроме него она ничего не ощущает. «Baby, Let the good times roll!» — пропел я. Поводя мать по магазинам, помог выбрать ей парочку новых деловых костюмов. Зашли в «Converse», выбрал себе чёрные кожаные кеды на смену старым, так раздражающим мою изысканную спутницу. После длительной прогулки по магазинам она решила, что пора бы пойти «попудрить носик», а я откровенно не выношу ошиваться у туалетов в ожидании кого-то: всё равно, что сидеть под дверью, поторапливая. Неуютно, глупо. Плюс длинные очереди женских туалетов. Я сказал, что буду ждать её в Александровском саду на скамейке возле самой обширной клумбы, и удалился, прихватив несколько фирменных картонных пакетов. В «церетелиевском» фонтане с лошадьми кто-то мочил ноги, кто-то верещал. Я сел на скамейку невдалеке и сунул в уши мелкие walkman’овские наушники от сотового, включил глэмеров 80-х, расцвет Hanoi Rocks, губы в яркой помаде, налаченные волосы, узкие джинсы, секс, драгз, рок-н-ролл. Я прикрыл глаза, погружаясь в эту атмосферу, вспоминая старые клипы: Мик Карн с красными волосами и молодой Сильвиан с длинной серьгой в ухе поют про подростковый секс…***
— Посмотри туда! — воскликнула голубоглазая старшеклассница. — Какой миленький, так на Билла Каулица похож! — Ни фига не похож на дурацкого Каулица, — подытожила она. — Лучше. — Давай подсядем там поближе типа, а? — И что? — Ну, можно попросить его нас сфотать у клумбы с цветочками. — А потом можно попросить его с нами сфоткаться. — Ку-у-у-ул! — сжав кулачки, пропищала голубоглазая. Они поднялись со своей скамейки и двинулись в сторону сидящего и с виду скучающего парня, слушающего плеер и периодично закрывающего глаза, словно в эйфории. Неожиданно к нему подошла какая-то дама в васильковом пиджаке, точно такого тона, как и его джинсы. Он тут же поднялся, забрал какие-то пакеты, стоявшие на асфальте, и, взяв её под руку, направился куда-то, улыбаясь ей. — Ну вот… старая шмара… — недовольно проговорила голубоглазая. — Ты что… хочешь сказать, что он с ней?.. — многозначительно процедила подружка. — А то ты не видела. — Гадость какая… — Вот я тебе говорила, что все эти красавчики на деле омерзительные пустые твари продажные. Они находят себе богатых тёток и трахаются с ними за деньги! — зло выдала она, сощурив голубые глаза. — Это фу-у-у-у… меня сейчас вытошнит… — Вот я тебе говорю, встречайся лучше со своим Серёжкой, он обычный парень такой, зато за тобой бегает. — Не знаю… наверное, ты права, — печально процедила вторая. Они развернулись и пошли прочь, дальше по дорожкам Александровского сада, рассматривая с интересом гуляющих и сидящих на скамейках молодых ребят.***
Дома ждал вкусный обед: фаршированные сладкие перцы, такие яркие и оранжевые, как августовское солнце и осенние листья. Своеобразное прощание с летом. — Ты кому-нибудь звонил насчёт института? — Завтра поеду расписание смотреть. — А… ну отлично, — добавила мать, ковыряя вилкой в тарелке. Я быстро поел и отправился в комнату, прихватив кружку горячего чая, кружку поставил на чёрный письменный стол возле клавиатуры, сбросил с себя васильковые джинсы, снова влез в чёрные с потёртостями на коленях и заднице, набросил выцветшую футболку с надписью Greatest hits и изображениями разных сортов марихуаны. Сине-сизые стены комнаты успокаивали меня после многолюдного города. Минимум мебели чёрного цвета, максимум практичности, серое постельное бельё, всё так же смятое, кажется, не первую неделю. И один лишь яркий акцент — маленькая подушка в цветах шведского флага дополняла сизый тон стен. Эту подушку привезла мать из Стокгольма вместе с несколькими редкими альбомами шведских групп. Мне нравится Швеция, хотя я там не был, они не потеряли дух рок-н-ролла. Рок — самый играбельный стиль музыки там, насколько я могу судить по обилию молодых и старых команд, которые взрывают голову отличным хардом. Выведя компьютер из спящего режима, запустил Dragon Age Origins, не новую, несколько раз пройденную, но всё равно актуальную рпг. Прерываясь на пару глотков уже тёплого чая, я брёл ближе и ближе к логову дракона. Я точно знал, когда именно это случится, всё у меня было наготове: поилки выпил, заклинания заготовил, проверил броню и оружие, вышел в каньон, посмотрел заставку и… началось… Не первый дракон за игру, но… дракон так или иначе есть дракон. Пробел. Пауза. Быстрая раздача указаний сопартийцам. Запиликал телефон. Я его полностью проигнорировал. Негласный устав — мама всегда подходит к домашнему телефону, потому что я — никому не нужен. Приоткрылась дверь. — Глеб, тебя к телефону… — Спроси кто, я перезвоню, — недовольно проговорил я. — Через пять минут. Пять минут, блин! — Аня из института тебе звонит. — Хорошо, — возможно слишком громко проорал я, — у меня дракон! — У него дракон… — с иронией проговорила она в трубку и удалилась. Минут семь, как я полагаю, и дракон низвергся оземь, мой главный герой, восседая на драконьей голове, воткнул пару кинжалов ему в череп. Замедленная съёмка, кровь в экран. И… никакого оргазма. Нормальный и полноценный бой с драконом и победа над ним — это всегда событие, пусть даже отыгранное несколько раз, это всегда эмоции, как после секса, наслаждение, усталость, воодушевление и падение спиной на спинку кресла. Плюс… перекур? Но не сегодня, но только не сейчас. Аня со своим звонком в самый неподходящий момент поломала всю систему, нарушив порядок психомоторных рефлексов. Я нехотя протянул руку к трубке и нашёл её номер в записной книжке. Гудки, затем её слегка сонный голос, впрочем, как обычно. — Привет. Звонила? — Ага. Значит, дракон у тебя? — хихикнула она, намекнув на шутку ниже пояса. — Да… — возможно, грубо ответил я. — Чё случилось? Насчёт инста узнавала? — Нет… — пауза, — мне скучно. Я молчу, жду продолжения, что ещё она хочет мне сказать. Молчание. — Мне скучно, поэтому я звоню тебе. Повесели меня. Расскажи что-нибудь. В такие моменты я всегда мысленно теряюсь. Говорить на заказ совершенно не умею, да и… хочу ли? Кто я? Клоун или тамада, чтобы развлекать утомлённых жизнью дев? — Может, тебя что-то конкретное интересует? — Плевать… Говори со мной и всё… Можешь рассказать, как ты мастурбируешь… «Вот ещё…» — подумал я, тем не менее начиная что-то болтать. — Я неделю был за городом, шестьдесят километров от Москвы. У меня с собой был ноут, музыка и всё. Я нашёл в сосновом бору козырное место с видом с обрыва, там лежало упавшее дерево. Я садился на него, слушал, как стрекочут кузнечики в траве и галдят сойки. Да…. Наверное, это были сойки. Я смотрел с этого обрыва вдаль, поверх высокой травы и иван-чая, который в вечернем тумане становился сиреневым, как сам воздух и стволы деревьев, я смотрел за реку, за поля, простирающиеся вдаль, словно я дальнозоркий эльф, и в самой неизведанной дали за туманами вечера и жарким зноем дня… где-то там… стояла тёмно-коричневым силуэтом старая церковка. Какая-то древняя, как терем… Я смотрел на неё, мечтая посмотреть её вблизи, но когда пошёл вдоль реки, желая пройти хоть половину пути, влез в местное болото. Там холодный ручей заболотил всю дорогу. Местные там ездят исключительно на джипах, мелких таких вездеходах, ну, видела, наверное… Я заметил, что улыбаюсь, когда рассказываю ей это. Воспоминания живо проснулись в голове, мне захотелось сейчас же всё бросить и уехать туда… смотреть с обрыва вниз… Я услышал, что параллельно Аня шурует пальцами по клавиатуре. Без перерыва, без остановки. Звук стукающих кнопок, как стрёкот кузнечиков в моём воспоминании. И молчание. Мне стало обидно, я рассказал ей то, что считал для себя ценным и важным, поделился с ней частичкой тонкого восприятия, а она молчит и стучит по клаве, как робот. Зачем звонить мне и просить рассказать что-то, если не слушаешь, если плевать, что я буду рассказывать? Ей плевать! Я как ушная жвачка, как радио фоном. Гнев вскипал во мне. Молчание не прекращалось. — Может, я пойду? — неуверенно спросил я. — Нет, — тут же отозвалась она, — можешь помолчать. Просто посиди с трубкой, если хочешь… или расскажи что-нибудь… — Я каждую ночь ходил там по одной дороге, — неуверенно продолжил я, — где были фонари, там семейство жаб выходило на ночной променад, они прятались, когда я приближался слишком близко и… упрыгивали в дырку, ведущую в подвал… — Пауза. Она не слушала меня, а если и слышала что-то, то в мозгу её ничего не откладывалось. — А ещё я понял, когда один бродил по полям под жарящим солнцем… Вы все ветер… Вы мне совершенно безразличны, потому что вы пусты, как звенящий чан… Звенишь ты, Аня… — проговорил я. Несколько секунд молчания. Стук по клавиатуре вдруг прекратился, и раздался её раздражённый голос: — Что ты сказал? — У меня дракон, — серьёзно подытожил я и положил трубку. Игра стояла на паузе. Дракон был мёртв…