История принца.

За окнами кабинета Дамблдора теперь безумно тихо, кажется, каждый звук умер за стенами этого кабинета. Огромный каменный ящик, не отпускающий даже тогда, когда Северус находится очень далеко отсюда. Понимает ли Дамблдор? Впрочем, это не так уж и важно. Главное то, что Северус предан ему и готов поставить на его карту себя и свою жизнь. — Ты ведь понимаешь, Северус, — мягким и спокойным тоном начал Дамблдор. — Мы ведем опасную игру и нам не следует недооценивать нашего противника. — Не считаете ли вы, директор, — начал было Снейп, но директор прервал его и продолжил. — Не считаю. Мы ведь лучше всех знаем, что все не так просто, а потому навряд ли это он, — с этими словами Дамблдор скрестил руки за спиной и подошел к дряхлому Фоуксу, продолжая полет своей мысли. — Идея, Северус, идея человека живет даже тогда, когда все уверены в его полном крахе. Я лишь знаю, что кто-то желает получить философский камень. И совершенно точно знаю, что этот кто-то связан с Волдемортом. В кабинете повисла звенящая тишина. Дамблдор, едва касаясь, провел пальцами по голове феникса и взглянул прямо в глаза Северуса сквозь блики очков-полумесяцев. — И знания этого достаточно, чтобы обеспечить защиту камню, — уверенно сказал он и еще более уверенно добавил, — и мальчику, Северус. Конечно, мальчику. Поттеру. — И вы единственный кому я могу доверить это. — Не думаю, что это действительно... — но возможности профессору договорить Дамблдор вновь не дал. — Вы единственный человек, которому я доверяю и который сможет выполнить свою работу безукоризнено, — негромко произнес директор. — А теперь мы с вами должны идти. Снейп вошел в Большой Зал через двери, расположенные за профессорским столом. За ним уже сидела большая половина профессоров и Альбус Дамблдор. Северус занимал место между профессором Защиты от Темных Искусств — Квиринусом Квирреллом, которого он уже терпеть не мог несмотря на то, что видел его впервые, и мадам Трюк, к которой относился полностью безразлично. К слову сказать, такое отношение было максимумом, который кто-либо вообще мог достичь в его глазах. Либо неприязнь, либо безразличие — другого не дано. Были, конечно, и исключения: к Дамблдору Северус относился с глубоким уважением, к МакГонагалл, которая сейчас отсутствовала, как бы он не хотел это признать, он тоже чувствовал некоторую степень уважения, но больше всего его занимало соперничество с этой женщиной — деканом такого ненавистного гриффиндора. К слову, чувства их были взаимными. Профессор зельеварения неслышно опустился на стул, чем испугал Квиррелла, который после этого упал в его глазах еще ниже, хотя это и казалось почти невозможным. Испугаться появления своего коллеги — что может навлечь больший позор на человека, который должен обучать учеников защищаться от Темных Искусств? Но вот главные двери распахнулись и в зал вошла профессор МакГонагалл, а за ней целый выводок первокурсников. Они оживленно перешептывались между собой и глазели по сторонам. И Северус понимал их, вспоминая, как сам вошел сюда впервые. Только тогда он вошел сюда не один. Минерва подошла к пъедесталу, на котором возвышался стол профессоров и развернулась к первокурсникам, оглашая им порядок распределения. Северус уже много раз слышал эти инструкции и песню шляпы, которая за этим последовала. Невзирая на то, что каждый раз это была новая песня, его она не волновала. Гарри Поттер — вот что в действительности интересовало его сейчас. Где он? Кто из этих? Он слушал каждое имя, сверлил глазами каждого ребенка, садившегося на высокий стул. Столько имен прозвучало в стенах зала в этот день, только не то имя, которое он хотел услышать... — Гарри Поттер, — наконец выкрикнула МакГонагалл, и весь зал затих, потом прокатился волной перешептываний. Вот он, прямо перед ним, всего в каких-то трех метрах от его собственного носа. Все говорят о нем, его имя прокатилось по залу, а ему хоть бы что. Незаслуженная слава. Наверняка ему нравится это. Поттер, такой же, как и его отец. Слава, приобретенная ценою жизни своей матери, сладкая для него слава... Каков же факультет? — Гриффиндор! — орет на весь зал шляпа и раздаются оглушительные аплодисменты. Избранному аплодируют все. Все, кроме декана слизерина. Из-за стола поднимается Альбус Дамблдор, он собирается произнести речь. Он говорил недолго, как и всегда. Северус слышал только последнюю его фразу: — Прежде, чем начать банкет, я хотел сказать вам несколько слов. А слова мои будут такими: Олух, Пузырь, Остаток, Уловка. Всем спасибо! На столах появились разнообразные блюда, битком набитые едой. Северус не заметил смысла в этих словах, но они заставили его насторожиться. Альбус Дамблдор не тот человек, что несет бессмысленную чепуху. В любой его фразе есть смысл, в этом Снейп убеждался не раз, какой бы абсурдной она не казалась. Северус запомнил эти слова, но в этот момент взгляд встретился с до боли знакомыми глазами — за столом гриффиндора сидел маленький и худой мальчишка, Гарри Поттер, и смотрел прямо на него, не отрывая взгляда, но вдруг что-то все же заставило его сделать это. Мальчишка потер лоб и повернулся к рыжеголовому, сидящему рядом с ним. Поттер, как же похож на Лили, поразительное сходство... Гриффиндор! Кто бы сомневался, оба родителя учились там. Гарри Джеймс Поттер. Джеймс. В честь слабака, который только и мог, что издеваться над тем, кто не мог подобающе ответить на издевательства, а когда в его дом пришла опасность, то он не сумел защитить тех, кого нужно было. Слабак, не более чем слабак и трус! Умереть первым и оставить свою семью — слишком легкий путь. — Изэ-з-вините, — вдруг оторвал профессора от размышлений тихий шелестящий голосок. — Профес-сэ-сор С-э-нейп, вы в порядке? Северус обернулся к источнику звука и встретил в ответ нервную улыбку Квиррелла, который с опаской и страхом смотрел на его руку. Профессор проследил за направлением взгляда и наконец-то понял реакцию коллеги: Северус так сильно сжимал в своей руке вилку, что на кисти отчетливо проступили белеющие жилы. — Все в порядке, — уверил его Северус и взял вилку, показывая, что настроен больше на трапезу, чем на разговоры. Суровый взгляд его говорил об этом еще красноречивее. Этим он и занялся. Ел профессор мало и без удовольствия, к тому же все время поглядывал на того самого мальчика, о котором все говорят, на Мальчика-Который-И-Все-Такое-Прочее. "Уж ты насмотришься еще на эту физиономию за учебный год", - думал Северус про себя, разочаровываясь этим фактом. Ужин был окончен, за столами сидели довольные и усталые дети, профессора тоже не были исключением из этого правила. Старосты факультетов собрали вокруг себя своих первокурсников и удалились из Зала первыми, немного позже в комнаты отправились и остальные ученики, но Северуса в Зале уже не было. Он вышел оттуда и направился в подземелья еще до окончания ужина. У него её глаза. Такие же зеленые, как у Лили. Точно такие же, и это безумно, это способно свести с ума. Издевательство над ним самим. В тщетных попытках хоть как-то отвлечься от своих мыслей профессор раскрыл толстую темно-синюю книгу в кожаном переплете на середине и продолжил читать с того места, где детально описывалось препарирование остробрюхих берменгемских ящериц для получения шипов, которые являлись редким ингридиентом для немногих еще более редких зелий. Следует ли говорить о том, что профессор заснул прямо в своем кресле, через несколько минут, пожалуй, с одной из самых скучных книг в руках? Свет луны падал на каменный пол кабинета Снейпа, за окном редкими порывами еле уловимого ветерка шептала ночь, а тому, что спал сейчас в своем кресле, поглощеный тьмой и тишиной, снился старый, давно забытый сон о былых временах, давно ушедших, но незабытых.