***
- Ах, госпожа, - в покои Махидевран влетела главная калфа. - Что случилось, Фидан? – испугалась султанша, мирно читавшая книгу. - Беда, да и только. В общем помещении гарема, ай Аллах! Подрались Джамал Хатун и та девушка, Ещиль. - Что значит – подрались? Как посмели? Почему никто не уследил? Как Джамал? – затараторила госпожа. - Если честно – они лишь помахали руками, не знаю – что на них нашло? Девушек тут же разняли калфы, Джамал сильно нервничает, ведь именно она первая сцепилась с наложницей вашего сына, - объяснила Фидан. Махидевран так резко встала и столь быстро зашагала к коридору, что её серебристо-серое платье взметнулось, словно порыв буйного ветра. Не теряя времени, она добралась до комнаты беременной невестки. Джамал полулежала на кровати, заливаясь слезами, в то время как одна из служанок предлагала ей стакан воды, а другая обмахивала полотенцем; обе они единодушно уговаривали госпожу успокоиться. - Как это понимать? – холодно начала Махидевран Султан, но осеклась, увидев подавленное состояние девушки. Подумав, госпожа присела рядом и прижала трясущуюся от волнений Джамал к себе. Сейчас главное – успокоить девушку, чтобы не дай Аллах, не навредить ребёнку. - Госпожа, почему так? – жаловалась сербка. – За что? Я неправильно жила? Зачем она меня предала? – терялась в догадках плачущая девушка. - Когда-то вы были подругами. Вместе росли, развлекались, помогали друг другу, но всё это было там, в Сербии. А здесь гарем – страшное место, где каждый борется за своё место под солнцем. Во дворце живут не люди, а пороки, управляющие ими – жадность и гордыня, алчность и тщеславие, трусость и беспринципность, жестокость и коварство, ложь и предательство. Я знаю, что говорю, ведь сама уже долгие годы борюсь за своё счастье. Ты достигла высокого положения, Джамал – так сумей же его сохранить! Всегда найдутся завистники и недоброжелатели, соперницы и клеветники. Оступишься, совершись ошибку, не сдержись себя – потеряешь всё. И не важно будет, кем ты была, твои прежние заслуги и нынешние желания. Джамал внимательно слушала султаншу, постепенно успокаиваясь. - А самое главное – что? Береги себя и не переживай понапрасну, ведь ты носишь в себе представителя династии Османов, моего внука, своего ребёночка. И впредь, прошу, избегай неприятных тебе людей. Если что-то понадобиться – только скажи, сделают всё, что нужно. - Махидевран Султан, спасибо вам. Вы понимаете меня так, словно умеете читать мысли. Обещаю, что впредь не буду вас огорчать, - девушка виновато опустила голову. - Ну ладно, хватит. Тебе нужно развеяться, выкинуть дурные мысли из головы. Пойдём, прогуляемся в саду, - приосанившись, Махидевран направилась в коридор.***
- Я не знаю тебя, хатун. Может, ты расскажешь уже что-нибудь? – терпеливо спросил Мустафа. - Я – Элени, гречанка, живущая на окраине небольшой деревни, вдова торговца коврами Яниса Эфенди. Услышав это, наследник заметно напрягся. - Совсем недавно я потеряла мужа, павшего жертвой застарелой болезни. Теперь пришла и моя очередь… Силы мои на исходе, своё я уже отжила, хочу лишь умереть со спокойной душой. - Что, что нужно сделать, говори! – шехзаде, проникшись спокойным и печальным голосом собеседницы, готов был облегчить её последние дни. - Господин мой, помните ли вы девушку, простую селянку, любившую вас преданно и отчаянно? – женщина закашляла, но продолжила, глядя в самую глубину его карих глаз: - Помните ли вы Хелену, мою дочь? Помнит ли он её? Видение, скрасившее нудные будни, горячая душа, подарившая наслаждение, простой цветок, ставший дороже гаремных красавиц – он не забыл. Не забыл и того, что из-за Хелены едва не лишился расположения отца, решив заключить с ней никях. По правде говоря, наследник долго жаждал девушку, но быстро ей насладился. Он мало сожалел о том, что Хелена вынуждена была вернуться в отчий дом. Да, иногда Мустафа вспоминал о темноволосой гречанке, но серьёзно не задумывался над её судьбой с самого расставания – больше двух лет. - Разумеется, я помню Хелену. Неужели с ней случилось что-то такое, что она нуждается в моей помощи после вашей сме… во время вашей болезни? – немного замявшись, спросил заинтересованный шехзаде. – О ней, наверняка, чудесно заботится её муж, ведь она замужем? - Я вижу, что вам не хочется ворошить прошлое, но сделать это придётся, мой господин. Нет, моя дочь так и не вышла замуж… - женщина едва сдерживала слёзы. - Но почему? Ведь она такая красавица, к тому же, я дал ей богатое приданое, отсылая из гарема. - Позапрошлой осенью, моей девочки не стало…***
В общей комнате гарема стоял гвалт – обсуждали последнее событие. - Вай-вай! Знатно тебя отделала фаворитка нашего шехзаде! – смеялись девушки над растрёпанной Ещиль Хатун. - У этой беременной просто нервы не в порядке, - защищала подругу Айнур. - Ни на кого из наложниц Джамал Хатун ранее не набрасывалась – чувствует она, кто из нас тут змея! – громко возглашала Арифе, низкая брюнетка с полноватым лицом, девушка, что провёла с наследником одну ночь. - Молчи лучше – не наживай себе врагов, - пригрозила кулаком Ещиль из другого конца комнаты. - Ой, а кто это тут голос подал? Побитая мышка, или мне показалось? – под фразу Арифе засмеялись почти все, ведь многим не по душе была эта красивая сербка, которая, не достигнув ничего, тем не менее, уже считала себя госпожой. - Клянусь Аллахом, ты пожалеешь о своих мерзких словах, хатун! – крикнула Ещиль, покидая комнату. Она долго бежала по коридорам, пока не нашла тихое место, где никого нет. Сев прямо на пол, блондинка с растрёпанными волосами заплакала в три ручья: - И почему же меня все не любят, кому я помешала? Как и многие, я провела ночь в покоях шехзаде. Одну лишь но-о-о-о-чь! – громко ревела она. - Не плачьте, пожалуйста, - услышала девушка чей-то тихий-тихий голос. Подняв голову, Ещиль увидела юного евнуха, который застенчиво опустил взгляд. Его маленькие серые глаза участливо изучали девушку. - Кто ты такой? – вытерев слёзы, спросила она. - Я Идрис Ага, младший евнух в гареме шехзаде Мустафы. Не бойтесь, я хочу вам помочь. Такой красивой девушке нельзя плакать, - юноша робко протянул Ещиль носовой платок. – Утрите слёзы, ваши глаза так красны, что шехзаде на вас и не посмотрит. - Посмотрит, ещё как посмотрит! – оживилась сербка. – Знаешь, что он мне сказал сегодня утром? Что проведёт следующую ночь со мной, и ни с кем другим, кроме меня! – она гордо подняла голову. – И передай всем тем, кто насмехался надо мной, что они об этом сильно пожалеют, когда я стану фавориткой! - Не обращайте на них внимания, Ещиль Хатун. Им нечем заняться, вот и болтают всякий вздор, - оправдывался Идрис. - Ладно, хватит. Эти досужие сплетницы меня ни в коей мере не волнуют! – слова и жесты девушки стали в раз благороднее. - Я восхищаюсь вами. Такая выдержка, самообладание, столь быстрое восстановление хорошего настроения после оскорблений – далеко не каждому это доступно, - юный ага нахваливал Ещиль, чтобы она позабыла все грустные мысли. - Спасибо тебе, Идрис. Я буду помнить не только тех, кто в минуту моей слабости оскорблял меня, но и того, кто поддержал, - улыбнувшись, девушка покинула темный уголок лёгкой походкой.***
Мустафа осознавал слова женщины. Ах, как же часто жизнь забирает, порой, несправедливо, молодых! Полные жизни, желаний и планов на будущее – почему? На войне, от болезни, по нелепой случайности, намеренно убитые – умирали лучшие представители человечества. Ни дети, которые слишком малы, чтобы что-то понять; ни взрослые, которые смотрят на всё с некоторой тоской, что большая часть жизни – позади; ни старики, что уже отбыли свой срок на земле – умирают молодые. Самый цвет, самое солнце, самая сладость людского общества. - Я искренне соболезную твоему горю, Элени Хатун, - шехзаде ниже склонил голову. – Но что случилось с Хеленой, почему? На глаза женщины навернулись слёзы. Воспоминания о рано потерянной дочери по-прежнему тревожили её душу. Но сдержав себя, она рассказала: - Это произошло позапрошлой осенью. Моя Хелена умерла от родительной горячки… - Как это, при родах? Ведь она так и не вышла замуж! Погоди-ка, - убийственная догадка пришла ему в голову, - Позапрошлой осенью… То есть, с отсылки её из моего гарема прошло меньше года… - Девять месяцев, шехзаде… - Не может быть… - Мустафа упрямо помотал головой. – Так значит, я вычеркнул из своей жизни мать моего ребёнка… Стойте, а где мой ребёнок, это сын? – Мустафа требовательно посмотрел на женщину. - За этим я и пришла, шехзаде. Я умираю, а о моей внучке, о моей маленькой звёздочке даже не кому позаботиться, - Элени сделала небольшую паузу. - Заберите её, шехзаде. Я знаю, что вы хороший человек, воспитаете её должным образом. Покинув этот мир, моя душа будет спокойна.***
- Ах, Джамал, посмотри, как прекрасны эти розы! – восхищалась Махидевран, выйдя вместе с невесткой в сад. - Да, госпожа. Они восхитительны, - отстранённо заметила девушка. - Знаешь, я хочу устроить сегодня обед в саду. Я, ты, Айше и Наргизшах – по-моему, это прекрасная идея! Последний раз, когда я видела внучку, она просилась на улицу. Конечно, ей хочется порезвиться, повеселиться, хоть она и ходит, пока, очень неуклюже и смешно. - Конечно, султанша. Да и нам с малышом будет полезно подышать свежим воздухом, - Джамал с любовью погладила свой животик. - Вот бы ещё и Мустафа с нами побыл! Но, к сожалению, он очень занят в последнее время. - Дорогу! Шехзаде Мустафа Хазретлери! – прозвучал возглас стоящего неподалёку евнуха. Махидевран очень удивилась, увидев сына, о котором только что упомянула, а Джамал почувствовала некую тревогу, потому что увидела, что оттуда, откуда пришёл шехзаде, уходит какая-то странная женщина, судя по всему - не из дворцовых рабынь. - Матушка, - наследник поцеловал руку матери. – Прошу вас, ни о чём меня не спрашивайте – все разъяснения потом. В срочном порядке распорядитесь, чтобы были подготовлены лучшие покои из тех, что свободны, а также выделите нескольких рабынь в услужение. Скоро в этом дворце будет жить новая султанша, - с загадочным видом Мустафа покинул обескураженных таким заявлением мать и фаворитку. Обе женщины поняли, что вскоре в гареме появится некая особа, которая очень дорога Мустафе. И скорее всего, это новая наложница, всецело завладевшая его сердцем. Махидевран заранее невзлюбила таинственную незнакомку, так как очень ревностно относилась ко всем женщинам своего сына. К тому же, ей не хотелось терять власть, которой она обладала и в гареме и в душе Мустафы. Джамал же, постаралась успокоиться, следуя советам Махидевран. Но как ни крути, эта новая султанша очень сильно волновала её. Кто она? Откуда взялась? Как стала госпожой? Прочно ли засела в сердце Мустафы? Что ожидает гарем с её приездом? - Фатьма Калфа! – подозвала одну из служанок нахмурившаяся Махидевран. - Передай Булуту Аге и Фидан Хатун, чтобы срочно привели в порядок дальние покои левого крыла, - и, усмехнувшись, шёпотом добавила: - Там этой девице самое место, подальше от меня. - Это всё, госпожа? – робко поинтересовалась калфа. - Нет. Скажи ещё, чтобы они выбрали нескольких служанок, то есть двух, - довольно улыбнулась женщина. – И пусть этих девушек приведут ко мне на личную беседу. А теперь, иди. - Госпожа, простите, - заговорила Джамал, - Но вы очень хитро улыбались, отдавая распоряжения. Вы что-то придумали? - Ну, разумеется, - немного странно засмеялась Махидевран.***
О, этот дом, этот двор! Сколько раз приходил сюда простой парень Ибрагим, настойчиво ухаживающий за единственной дочкой хозяина дома – черноволосой Хеленой. Тайные встречи, свидания, переживания, мечты и страдания – все эти чувства вспомнились так, словно были только вчера. И, кажется, сейчас откроется старая деревянная дверь, и на крыльцо выбежит жизнерадостная девушка, почти девчонка. Но нет, этого не будет… Мустафа медленно заходит в дом, оглядываясь по сторонам. Невероятно! Дочь наследного шехзаде живёт в такой, не сказать, что нищете, но скромной обстановке! На полу, рядом с окошком сидит девочка. У неё в руках тряпичная кукла – играется. Малышка очень похожа на Хелену: тёмные волосы, заплетённые заботливой бабушкой в маленькую косичку, смуглая кожа, карие глаза, милый носик, розовый ротик, в самом уголке которого притаилась родинка. - Айшель, милая моя, познакомься. Помнишь, я тебе говорила? Это твой папа! – Элени взяла девочку на руки. - Она что – мусульманка? - Позвольте, я расскажу вам всё по порядку. Как только Хелена вернулась из дворца домой – была очень рада, что, наконец, покинула гарем, к которому так и не привыкла. Но она злилась на вас. За то, что вы к ней охладели, за то, что вычеркнули из своей жизни, как надоевшую игрушку. Вскоре моя девочка узнала, что ждёт ребёнка. И я, и покойный Янис Эфенди настаивали, чтобы она сообщила об этом вам. Но упрямая Хелена поклялась ни за что на свете не делать этого, она всё ещё была обижена.После родов, чувствуя приближение смерти… - Элени громко откашлялась. – Так вот, она заставила меня поклясться, что малышку я не отдам вам, а воспитаю сама. Также, видимо чувствуя за собой вину, Хелена сказала: «Дочь должна расти в вере отца. Желаю, чтобы моя девочка стала мусульманкой, » - это были её последние слова. Вскоре её охватил бред, и она покинула этот мир… - Элени расплакалась. Мустафа, тем временем, взял девочку на руки. Айшель поначалу испугалась, но вскоре прижалась к отцу, отворачиваясь от горестной бабушки. Успокоившись, старая гречанка продолжила: - Когда умер и мой муж, я осталась совсем одна. Было очень трудно. Из-за старости, закоренелых болезней, уход за хозяйством давался мне с трудом, а о работе нечего и говорить. Постепенно, из нашего имущества, процветавшего годами, не осталось ничего хорошего. Все деньги, что были скоплены когда-то, скотина, ковры, которые ткала Хелена, более-менее ценные вещи – всё пришлось продать, чтобы заплатить лекарю-шарлатану, а остатки уходили на проживание, еду и вещи для Айшель. - Очень печально слышать такое, Элени Хатун. Почему ты не сообщила мне раньше? - Я же поклялась перед умирающей Хеленой! С каждым днём болезни мне становилось всё хуже и хуже, тогда я увидела сон. Моя дочка пришла ко мне и сказала, что очень скоро мы встретимся. И именно она посоветовала мне, забыв все обиды, отдать Айшель вам. Уходите, шехзаде. Это прощание рвёт мне душу. Желаю вам обрести счастье в лице Айшель. Прощай навсегда, моя маленькая внучка, моя кровиночка, - Элени нежно поцеловала нежную детскую ручку и, рыдая, выбежала из комнаты. С минуту помолчав, Мустафа спросил свою маленькую дочку: - Ну что, Айшель, начинаем новую жизнь?***
Махидевран Султан сидела в своих покоях, попивая прохладный щербет. Госпожа ждала вестей о своём сыне, вернее, о его «новой султанше». «Кто бы это мог быть? Не дай Аллах, Мустафа заключил тайный никях. Повелитель тогда потеряет к нему всякое доверие. В таком случае, нельзя допустить присутствия этой особы в жизни моего сына. А может, эту девушку я уже знаю? Что если это кто-то из сестёр повелителя, или племянниц, или других родственниц? О Аллах, да когда же закончатся эти муки? Мустафа, Мустафа, что же ты делаешь со мной? Совсем не жалеешь…» - Махидевран, подойдя к зеркалу, провела рукой по пряди, которую уже посеребрила седина. - Дорогу! Шехзаде Мустафа Хазретлери! – послышалось из коридора. «Сейчас и узнаем, кто она, » - султанша внимательно смотрела на дверь, ожидая увидеть давно ожидаемых гостей. На пороге показался шехзаде, с маленькой девочкой на руках. - Мустафа, мой лев, кто это? – изумилась женщина. - Матушка, присядем, - он опустился на диванчик и рассказал о том, кто такая эта малышка. - Неужели это всё, правда? Ай, Аллах, вот уж не думала. Теперь, я стала на одну внучку счастливее, - улыбнулась Махидевран. Но не только Айшель Султан была причиной её радости. Теперь госпожа была спокойна, её сын не совершал тайной свадьбы. - Мама, всё детство девочка страдала: не знала ни отца, ни матери, потеряла и дедушку и бабушку, жила в нищете. Давайте поклянёмся, что сделаем её жизнь светлой и радостной. Даст Аллах, она вырастет достойным человеком со счастливой судьбой. - Аминь. Послушай, Мустафа, в таком случае нужно устроить праздник – представить юную Айшель Султан гарему. - Матушка, всё, что касается хозяйства дворца, я давно поручил вам. Покои для дочери, её служанки и няни, торжество в гареме – только вы можете во всём это не запутаться. - Хорошо, мой лев. Айшель, иди ко мне? – Махидевран поманила внучку пальчиком.***
А в общем помещении гарема этим же вечером был организован чудесный праздник. Повод не оглашался, но у многих имелись свои догадки. Комната была украшена яркими тканями, цветами, шёлковыми подушками. Обычные занавеси на окнах и загородках заменили на более дорогие, узорчатые. По всему помещению ходили несколько девушек с подносами, разнося еду между столиками, которые занимали наложницы. Некоторые из рабынь играли на лютнях, арфах, услаждая слух присутствующих. На специальной возвышенности было отведено место семье шехзаде. Первой пришла Айше Хатун с капризничавшей сегодня Наргизшах, вскоре пожаловала и беременная Джамал, а затем появилась и Махидевран Султан. Это празднество было не совсем обычным, так как на него должен был прийти сам шехзаде, обычно не посещавший такие мероприятия. Вот, к главному столику подошла прислужница – принесла фрукты. Джамал тотчас побледнела, ибо это была Ещиль. Она, злобно свернув глазами, удалилась. Беременная девушка хотела было что-то сказать, но поспешила встать на ноги, не услышав музыки, что означало только одно: - Дорогу! Шехзаде Мустафа Хазретлери! – возгласил Булут Ага. В зал нарочито медленным шагом вошёл наследник в серебристом кафтане, держа на руках крошку-девочку. Остановившись посередине, он громко возгласил: - Эта девочка – моя дочь, вновь обретённая всеми нами. Внучка повелителя всего мира – Айшель Султан! – он повернулся во все стороны, чтобы каждый мог разглядеть маленькую красавицу, обряженную в дороге платье, а затем последовал за главный столик. - Дай Аллах, моя внучка обретёт счастье в этом дворце! – громко сказала манисская Валиде Султан. - Аминь! – ответили сотни голосов. - Пусть играет музыка! – распорядился шехзаде. И всё стало по-прежнему, только всеобщие взоры внимательно следили за каждым жестом представителей семьи главного наследника. - Шехзаде, как я вижу, Айшель почти одного возраста с Наргизшах, - сказала Айше. - По рассказу Элени Хатун, её бабушки, я понял, что Айшель, буквально, на месяц старше нашей дочери. Я думаю, когда они чуть подрастут, то обязательно станут лучшими подругами, мои погодки, - он ласково погладил по головкам обеих малышек. - А скоро, у них появится братик или сестрёнка, - улыбнулась Джамал, погладив свой живот. Девушка была уже на седьмом месяце беременности. Мустафа хотел что-то сказать, но смолк, услышав, что мелодия, наигрываемая музыкантшами, изменилась. Из спокойной, она превратилась в ритмичную, более сложную, но и красивую. В центр комнаты вышли пять девушек, чтобы начать свой танец, развлекающий главных гостей праздника. Красавицы были одеты в одинаковые струящиеся платья, но разных цветов. Каждая девушка соединила одну руку с остальными танцовщицами, тем самым образовав своеобразную фигуру. Пятиконечная звезда кружилась по залу, сверкая каждым из своих лучей: красным, фиолетовым, синим, белым и зелёным. Последний из перечисленных цветов представляла та, увидев которую нахмурилась Джамал, и улыбнулся Мустафа. Ещиль Хатун, собственной персоной, томно смотрела в глаза шехзаде. Остальные танцовщицы также прилагали все усилия, чтобы приглянуться наследнику, но он с вожделением смотрел только на сербскую красавицу. На глазах у всего гарема, у своей матери, фавориток, детей, Мустафа особо выделил Ещиль среди остальных, бросив ей заветный фиолетовый платок. Присутствующие затаили дыхание, а шехзаде, не желая ни перед кем объясняться, тотчас покинул гарем. Ещиль, гордо окинув комнату победоносным взглядом, грациозно поклонилась и вышла, слыша за спиной перешёптывания рабынь. Пусть говорят, что хотят. Она – та, что сумела удостоиться личного приглашения от шехзаде на второй хальвет. Она сумеет покорить его сердце, она станет фавориткой.