Одна вершина тесна для двоих

В общей комнате манисского гарема царило весёлое оживление. Когда всем было объявлено о беременности фаворитки шехзаде Мустафы, рабыням раздали золотые монеты, но не так много, как можно было ожидать. Махидевран Султан, оправдавшаяся тем, что очень большие расходы идут на обеспечение достойного отдыха султанской семье, выделила на раздачу девушкам небольшую сумму, так как повод этого одаривания рабынь был ей совсем неприятен. А большинство девушек переменили своё отношение к Ещиль с неприязни на дружелюбие, ведь фаворитка, решив хорошенько отменить сие радостное для неё событие, организовала в своих покоях небольшой праздник, на который пригласила лишь нескольких приятельниц, давно поддерживавших её. Разумеется, повеселиться и хорошо поесть хотелось каждой девушке, и поэтому они наперебой уверяли Ещиль, что всегда были на её стороне. Но счастливица лишь посмеивалась. К слову сказать, по поручению шехзаде Мустафы его фаворитке были выделены новые покои. Не такие просторные, как у Айше Хатун, не такие уютные как у Джамал Султан, и не такие богатые, как у Махидевран Султан, но Ещиль не унывала. В конце концов, это намного лучше, чем делить комнату с какой-то Арифе, да и со временем можно будет сделать помещение намного изящнее, приближённее к покоям султанши. - Ну, что, Айнур, хорошо здесь будет жить, а? - попивая щербет, оглядывала свои покои Ещиль. - Ой, и не говори... С общей комнатой не сравнится! - отвечала блондинка, взятая подругой к себе в услужение. - Спасибо тебе, Ещиль Хатун, что не забыла нас и позвала на этот маленький праздник, - сказала Айше, та самая, что попала в гарем шехзаде вместе с нынешней фавориткой и её служанкой. Подтверждая слова приятельницы, кивнули ещё несколько девушек, также приглашённых на обед. - Вот Джамал Хатун такого не устраивала: ни когда узнала о беременности, ни когда родила сына, - сказала Канан. - Да и Айше Хатун тоже, - припомнила Тезай. - Какие великолепные покои! Хотела бы я тут пожить, - мечтательно протянула Эсмин. - И не думай! Не быть тебе фавориткой! - возразила Дерья. - Я и не собираюсь! - обиделась Эсмин. - Вот если бы Ещиль Хатун меня к себе в служанки взяла... - К сожалению, Махидевран Султан разрешила мне взять только одну прислужницу. Удивляюсь, как она вообще дала мне такие хорошие покои! Несмотря на то, что я ношу её внука, при каждой встрече она прямо-таки сжигает меня взглядом. Не любит меня султанша, - пожаловалась фаворитка. - Уверенна, что она обязательно переменит своё к тебе отношение, - доедая виноград, сказала Айнур. - Но я не переменю, - Ещиль гордо взглянула вдаль и добавила шёпотом: - Она ещё об этом пожалеет. *** - Иди сюда, кажется, тут никого нет, - две фигуры, крадучись, пробрались в укромное местечко дворцового сада. - Ах, а вдруг нас увидят? - восклицал тоненький голосок. - Это надёжное место, - заверял молодой человек, беря спутницу за руку. - Почему вы так уверенны? - трепетала девушка, дрожа всем телом. - Здесь плотная стена из кустов терновника, да и место нелюдимое, - нетерпеливо объяснял он. - Боюсь, госпожа будет искать меня, - паниковала юная прислужница. - Ты говорила, что детьми занята другая служанка, - медленным тоном заметил её спутник. - Да, но... - Ничего не бойся, - он притянул спутницу к себе и, убрав с её милого личика капюшон, нежно поцеловал. *** - Султанша, не хотите ли выйти в сад? Говорят, сегодня весьма погожий день, - предложила служанка. - Ах, хорошо, что я вовремя вспомнила! - обрадовалась Михримах. - Совсем скоро отец с братьями отправится на конную прогулку. Я тоже должна быть там! Гюльнара, принеси мой костюм! - оживившаяся девушка в ближайшие полчаса занималась свои любимым делом - наряжалась. С помощью прислужниц, султанша облачилась в специальное платье для верховой езды, которое очень нравилось ей. Оно было тёплым, плотным, не марким, хорошо сидело на фигуре, оставляя простор для свободного движения. Это платье, скорее похожее на пальто или кафтан, отличалось необычным оттенком бежевого цвета, будто смешали топлёное молоко с щепоткой чёрного кофе. Под цвет одеяния были подобраны и мягкие сапожки из натуральной кожи. Ну, а украшениям, которые носила султанская дочь, могла позавидовать любая представительница прекрасного пола, ведь они были сделаны из чистого золота! А заканчивал образ Михримах плоский головной убор на манер шапочки, украшенный полудрагоценными камнями. Собравшись, султанша отправилась на улицу. В парадном дворе только её и ждали. Великолепный султан уже оседлал своего белоснежного коня и отдавал последние распоряжения; шехзаде Мустафа ещё не садился на лошадь, в последний раз проверяя готовность и собранность охранников; наследник Баязид был так же нетерпелив, как и его буланый конь, фыркавший и рвавшийся вперёд, а саму Михримах уже ожидала белая лошадь в яблоках, оснащённая самой удобной упряжью. Как мастерская наездница, девушка ловко забралась в седло и подъехала к отцу. - Повелитель, а где брат Селим? - поинтересовалась она. - И, правда, где шехзаде? - огляделся по сторонам падишах. Спустя пару минут, запыхавшийся Селим показался со стороны дворцового сада и с разбега вскочил в седло. Отчитав опоздавшего сына, султан Сулейман велел трогаться - их путь лежал в живописное местечко около лесного озера. Михримах весьма уверенно держалась в седле, а потому могла с чистой совестью отвлечься непосредственно от управления конём и поразмыслить о том, что занимало её уже давно. Рустем... За месяцы занятий они очень сблизились. Скача по ипподрому, султанша с учителем между замечаниями о езде говорили обо всём на свете. Общие разговоры, политика, религия, искусство, история, архитектура, смысл жизни, нынешние события, члены династии... Как ни удивительно, их взгляды во многом совпадали, а если такого не случалось, то лошади вынуждены были выслушивать жаркие споры своих наездников, впрочем, без капли ненависти или обиды. На каждый урок верховой езды Михримах спешила, как на праздник: ах, как же был ей приятен этот любезный к ней и острословный к другим хорват! Порой, Михримах ловила на себе взгляды Рустема, полные обожания. Но это ни чуть не смущало девушку, ведь с самого детства она знала: нет особы красивей в Османской империи! Так, по крайней мере, говорили ей все родственники. Да и сам паша, несмотря на далеко не юный возраст выглядел весьма привлекательно: уверенность в себе, придававшая его облику чувственности и мужественности поражала многих представительниц прекрасного пола. Аккуратно подстриженная чёрно-серая бородка, острые черты лица, какой-то тёмный взгляд маленьких глаз, который затягивал куда-то вдаль не хуже его мягкого хрипловатого голоса. Живя в Топкапы и каждый день видясь с Рустемом, султанша многого не понимала. Но, оказавшись вдали от обаятельного паши, Михримах поймала себя на мысли, что всё чаще думает о нём. Сначала это её немного пугало, и госпожа старалась отогнать от себя подобные помыслы, но с каждым днём это становилось всё труднее. Ах, до чего же приятны воспоминания о заветных уроках! "Неужели, я влюбилась?" - с некоторым страхом думала девушка. Чтобы ответить на этот вопрос, султанша решила понаблюдать за собой до приезда в столицу. Если не перестанет думать о нём - так и есть, нагрянула любовь... *** - Где ты была, Румейса? - с порога спросила Айше Хатун вернувшуюся служанку. - Госпожа, я вот вам в комнату букет собрала, - глупо улыбалась девушка, пытаясь не разволноваться и не выдать себя. - Правда? - прищурилась она. - А когда это я тебя об этом просила? Что-то не припоминаю, - недоверчиво протянула Айше. - Да я же для девочек стараюсь! - оживлённо воскликнула Румейса, прикладывая свободную от цветов руку к сердцу. - Знаете, как они любят природу? Пусть в преддверии наступления зимы хоть что-то радует Айшель и Наргизшах. С минуту помолчав, Айше вымолвила: - Допустим, что я тебе поверила. Но смотри у меня! Мне эти твои постоянные отлучки по, якобы, важным поводам начинают надоедать. Где ты пропадаешь? - Что вы говорите такое, госпожа? - обиженным тоном вымолвила Румейса. - Хватит, хватит, - Айше взмахнула рукой в знак пренебрежения. - Иди лучше к Махидевран Султан, и когда она скажет, поможешь Гюрай привести Наргизшах и Айшель обратно ко мне, - отдав приказание, девушка вновь вернулась к вышиванию, которым занималась весь день. Оказавшись в покоях матери шехзаде Мустафы, Румейса увидела там весьма интересную компанию. Помимо упомянутых девочек, которые резвились, прыгая с помощью няни Гюрай на больших мягких подушках в дальней части комнаты, здесь также присутствовали две пары заклятых соперниц: султанши Хюррем и Махидевран вели беседу, полную колкостей и замечаний, а чуть поодаль молчали, но испепеляли друг друга взглядом Ещиль и Джамал. Поклонившись каждой присутствующей госпоже в отдельности, Румейса полностью погрузилась в игры с маленькими султаншами. - Махидевран, как я погляжу, ты всё стареешь и стареешь. Вон, уже четвёртый внук на подходе, - зевая, саркастически заметила Хасеки Султан. Честно говоря, ей порядком наскучила эта пустая беседа, полная взаимной ненависти, прикрытой светским тоном. Но более в гареме нечем было заняться, ведь даже Михримах сейчас катается на лошади с отцом и братьями. - Тебе, занятой погоней за властью, не понять простых радостей жизни. Кто знает, узнаешь ли ты, что за счастье воспитывать внуков! Бедный шехзаде Мехмед, - притворно вздохнула султанша, - Ведь он, находясь без твоей поддержки, может наделать много ошибок, оставаясь без советов матери. Не понимаю, как можно ради собственных амбиций бросить сына одного в дальнем санджаке! - пожала плечами Махидевран. - Решения нашего государя никто не вправе оспаривать, - загорелись глаза Хюррем. - Как известно, он пожелал, чтобы я осталась в столице - рядом с ним и с остальными нашими детьми. - Если бы ты настояла на традиционном, - последнее слово она особенно выделила, - отъезде с Мехмедом в Амасью, в качестве матери наследника, то султан не стал бы возражать. Но ты, алчущая власти и влияния предпочла бросить старшего сына в далёкой провинции. Какая же ты мать после этого? - воскликнула она. - Я не стану отвечать на твои глупые, безосновательные обвинения. А ты, Махидевран, хотя бы постыдилась кричать при маленьких внучках и невестках, - Хюррем презрительно сжала губы и, заставив всех девушек подняться с мест, покинула комнату. Когда все вновь занялись свои делом, воцарилось молчание. Махидевран, хмурясь, мысленно продолжала критиковать Хюррем; Джамал, испуганно глядя на свекровь, явно сочувствовала ей; ну, а Ещиль смотрела на мать Мустафы наглым взором, будто пытаясь сказать: "Было бы у меня такое право, я повторила бы вам слова Хюррем Султан." Заметив этот неприязненный взгляд, Махидевран, грозно сверкнув глазами, велела Гюрай и Румейсе увести малышек к матери. Джамал она также повелела уйти. Как только все посторонние вышли, султанша крикливым голосом бросила Ещиль: - А ну, встань! Чуть испугавшись, девушка спокойно поднялась с места. - Объясни мне, кто ты такая? - медленно проговорила Махидевран. - Как будто не знаете, - выпалила девушка. - Повторяю вопрос: кто ты такая? - Я - любимая фаворитка шехзаде Мустафы, которая вскоре родит ему ребёнка. Сына, - сделала она ударение на последнем слове. - Сына? Что за глупая самоуверенность? - высокомерно вымолвила госпожа. - Что за дерзость: смотреть мне прямо в глаза, всем своим видом излучая наглость? - Госпожа, хватит! - воскликнула девушка. - Как вам не стыдно? Вы же знаете, что мне нельзя волноваться! - чуть не кричала она на султаншу. Её неимоверно разозлил сердитый тон Махидевран. Ещиль считала, что с того момента, как стало известно о её беременности, все, в том числе и свекровь, должны были беречь её, как зеницу ока. - Ах ты, наглая нахалка! - султанша грубо схватила девушку за руку и поволокла к двери. - Ай, больно! - вырывалась сербка. Пышущая гневом Махидевран вытолкала Ещиль в коридор и приказала главной калфе: - Фидан! Запереть эту невоспитанную девицу в её покоях и не выпускать ни по какой причине! - Слушаюсь, госпожа, - покорно поклонившись, калфа проводила султаншу взглядом. Ведя взволнованную Ещиль в её комнату, Фидан спросила: - Чем ты так разозлила госпожу? Мягкое обращение калфы немного успокоило трясущуюся от гнева и обиды девушку, но она, насупившись, сказала: - Я не хочу вспоминать всю грубость и неуважение, что проявила Махидевран Султан ко мне. - Ещиль Хатун, я прошу тебя, ну не провоцируй ты госпожу! Она и так вся на нервах: боится, что нахождение в нашем дворце не понравится столичным гостям. К тому же, тебе надо помнить о своём положении. Ты не должна волноваться, ведь носишь под сердцем ребёнка шехзаде. - Это мой сын, оставьте меня в покое! - хлопнув дверью, Ещиль скрылась в своих покоях. Покачав головой, Фидан Калфа отправилась давать распоряжения относительно заточения фаворитки в её собственной комнате. Всё-таки, она сочувствовала этой смелой и немного дерзкой девушке. Отправив сторожить Ещиль двух евнухов, калфа, как раз проходя мимо комнаты Джамал, услышала крики и какую-то возню. Не раздумывая, она вторглась в покои, и её глазам предстала печальная картина. Обливаясь слезами, мать прижимала к с себе кричащего сына, а служанка, бывшая тут же, пыталась успокоить хозяйку, но тщетно. - Что здесь происходит? - ошарашено спросила главная калфа. - Фидан Хатун, мой сын умирает, - выдавила из себя Джамал. Мальчик по-прежнему не унимался и громко ревел. - Что с ним? - спросила она у служанки. - Беда. Малыш простудился... - Аллах! Так что же ты стоишь, Йетер? Береги за лекаршей! - вышла из себя Фидан. Сомневаясь, то ли остаться, то ли бежать к Махидевран Султан, Фидан Калфа выбрала второе и бегом отправилась за госпожой. Не поняв, в чём конкретно дело, султанша со всех ног поспешила к внуку, узнав, что он в опасности. В течении получаса в комнате Джамал творилось что-то невероятное, все находились в ожидании чего-то страшного. Махидевран не находила себе места и медленно мерила шагами пространство. Джамал, пытаясь держаться, тем не менее, постоянно всхлипывала. Фидан нервно дёргалась от каждого звука, но сохраняла видимое спокойствие. Лекарша же осматривала маленького шехзаде. Затем малыша напоили каким-то сиропом, облегчающим его состояние, и Ахмед уснул. Вскоре, разобравшаяся в ситуации Фидан объясняла Махидевран Султан всю суть дела: - Около двух часов назад, когда шехзаде Ахмед уснул, Джамал Хатун по вашей просьбе посетила устраиваемый вами обед, на котором присутствовали все важные персоны, оставшиеся во дворце, кроме Айше Хатун. Уходя, Джамал оставила охранять сон мальчика одну из своих служанок, Йонсу Хатун, взяв с собой вторую, Йетер. Далее, сведения, рассказанные самой Йонсой. Спустя примерно час, как ушла госпожа, в покои зашла некая девушка: темноволосая, среднего роста, в платье калфы. Она принесла сторожившей служанке важные вести. Оказывается, Джамал Хатун срочно зовёт к себе Йонсу, а с Ахмедом останется та девушка, что и принесла эту новость. Служанка, недолго думая, побежала к своей госпоже. Но по дороге, в одном из коридоров она потеряла сознание (по её словам, вследствие удара по голове чем-то тяжёлым). Очнувшись, Йонса всё вспомнила и отправилась к своей хозяйке, но та уже была в своих покоях, где и обнаружила бедного шехзаде. Далее, со слов Джамал Хатун. Вернувшись, она сразу поняла, что случилось что-то странное, ибо окно было открыто, Ахмед громко плакал, а служанка, будто испарилась. Бросившись к сыну, Джамал увидела, в каком ужасном состоянии он находился. Распелёнанный, он голышом лежал в колыбельке, которая, почему-то стояла под самым окном. Кричащий, холодный, красный... Ну, а дальше пришла я. - А служанка, значит, не в курсе, что произошло с моим внуком? - грозно спросила султанша. - Госпожа, как оказалось, та калфа, что сменила Йонсу, не была отправлена Джамал Хатун. Ваша невестка вообще не понимает, в чём дело. - Значит, в покои моего единственного внука, старшего сына шехзаде Мустафы может заходить любая подозрительная калфа и причинять вред его здоровью? - судя по внешнему виду, Махидевран готова была задушить своими руками и ту преступницу и всех косвенно-виновных. Фидан Калфа не знала, что ответить. Сейчас она очень хотела провалиться сквозь землю, чтобы избежать упрёков и наказания султанши. Немую пытку главной калфы, к её большому облегчению, прервала лекарша, подошедшая к госпоже. - Махидевран Султан, состояние шехзаде Ахмеда неутешительно, - докладывала она. - Кто-то нанёс его хрупкому здоровью очень большой вред, оставив голого младенца прямо под открытым окном. У мальчика начался воспалительный процесс, вызванный переохлаждением... Нужно молиться, ведь теперь на ход болезни нельзя повлиять... Я не знаю, доживёт ли шехзаде до следующего утра... Эта новость словно громом ударила схватившуюся за голову Махидевран и повергла в истерику несчастную Джамал. *** Место, выбранное шехзаде Мустафой для совершения конной прогулки, было весьма живописным. Уютное озерцо с прозрачными водами, словно затерялось среди густых лесов; деревья, сбрасывающие свою червонную листву обступали водоём с трёх сторон, оставляя четвёртую достаточно высокому холму. Озеро отличалось достаточно чистой водой, из-за чего и получило своё название - Темиз Су, буквально означавшее "чистые воды". Тростниковые заросли покрывали берега. Размером озеро было небольшое и не маленькое - стоя на одном краю, взглядом вдалеке можно было различить и другой. А возле самой кромки воды раскинула свои длинные ветви, похожие на русалкины волосы огромная старая плакучая ива. Она с высоты своего роста словно оглядывала окрестности, поросшие её детьми, внуками, правнуками - маленькими ивами. Шехзаде Джихангир, ехавший сюда на лошади вместе с отцом, как только увидел большое дерево, тотчас пожелал залезть на него. - Как можно, Джихангир? А если ты свалишься? - всплеснула руками сестра. - Ну и не свалюсь, - упёр мальчик руки в боки. - Нет-нет, сынок. Лазить по деревьям - не дело шехзаде, - поучительно сказал Сулейман. - Сходи-ка лучше с Михримах прогуляйся вдоль берега. Младший наследник, вздохнув, взял за руку сестру и побрёл вместе с ней исследовать берега. - Посмотри, какой высокий и крутой холм на той стороне озера! - через несколько минут воскликнул шехзаде и прибавил: - Вот бы забраться туда! - Ты что? А если в воду свалишься? Такая высота, такая крутизна, такая близость к озеру, - покачала головой Михримах. - Давай лучше камушки в воду покидаем, - она нагнулась и отыскала на песке несколько так называемых "блинчиков", плоских широких камней. - Вот, смотри! И рррааз! - девушка ловко пустила по воде камень. Проскакав раз пять, он благополучно опустился на дно. - Я тоже так хочу! - обрадовался мальчик и занялся делом. Надо сказать, в ближайшие полчаса были слышны лишь его восторженные или досадные возгласы, в зависимости от того, насколько ловко у него получалось. Шехзаде Мустафа с отцом, беседуя о политике, углубились в лес, Михримах с Джихангиром были заняты киданием "блинчиков", ну, а Селим и Баязид изъявили желание прогуляться к противоположной стороне озера. Сулейман, не увидев в этом ничего дурного, разрешил им это, посоветовав после прогулки пострелять в мишень. Радостно пообещав непременно заняться этим, братья тотчас отправились на другую сторону озера. Так как они не собирались преодолевать расстояние прогулочным шагом, то бежали изо всех сил, наперегонки. Когда Баязид выиграл, первым добежав до склона холма, то, не дожидаясь брата, поспешил исполнить задуманное ими предприятие в одиночку. Известно, что средние сыновья Хюррем Султан не отличались смирным характером, а потому, пока отец, сестра и братья мирно прогуливались, Баязид и Селим нашли для себя занятие, вполне соответствующее их интересам: покорить высокий холм. Старший из братьев встретил эту затею с неудовольствием: до возвышенности было так далеко! Но, услышав тихий комментарий Баязида: "Слабак!" немедленно согласился. Итак, оставив далеко позади себя рыжего братца, Баязид начал карабкаться на холм. Дело это было не из приятных, так как холм не был скалой, а, значит, состоял из земли, вернее сказать, из красной глины, которой вскоре оказалась испачкана вся одежда шехзаде. Оказавшись, наконец, на вершине, Баязид почувствовал себя, по меньшей мере, владыкой мира. С этой точки открывался великолепный обзор: видны были все окрестности. Озеро, казавшееся внизу таким большим, что противоположный берег представлялся очень далёким, здесь приобретало вид пятна посреди краснеющих, рыжеющих, желтеющих деревьев, что составляли лес и заполняли округу. А вон с той стороны, если обернуться, видна дорога, по которой они приехали. Она извивалась тёмной лентой, уходя за те же самые нескончаемые деревья. "Вот, если стану султаном, велю найти в Стамбуле гору, а на её вершине построить дворец. Это будет моя резиденция. Если будут не давать покоя тётушки, жёны, дети, я раз - и уеду туда! Выйду вот так на крышу, там будет сделана специальная площадка, и буду словно ястреб оглядывать мир. А ещё там можно соорудить..." - додумать он не успел, услышав за спиной неожиданное: "Бу!" *** Шехзаде Селим очень обиделся, когда брат, натренированный в беге, с первых метров их соревнования оторвался от него на значительное расстояние, да к тому же, не дожидаясь рыжего, в одиночку забрался на высокий холм. Селим не остался в долгу и решил напугать не сдержавшего обещание братца. Юноша со всей ловкостью и проворностью, на которую был способен, тихо и незаметно подкрался к самому пику холма. Сама возвышенность была очень крутой, а потому, наверху была очень маленькая площадка, лишь для одного человека. Баязид, по-прежнему не замечая брата, с величественным видом осматривал окрестности. Подумав про себя: "Одна вершина тесна для двоих", Селим, что есть силы, страшным голосом резко выкрикнул: - Бу! От неожиданности, Баязид перепугался и оступился. *** Михримах веселилась и смеялась, наблюдая за тем, как Джихангир пускает камушки по воде. Внезапно, сердце словно подскочило в груди. Взгляд её непроизвольно оторвался от младшего брата и сфокусировался на вершине крутого холма. - Баязи-и-и-д! - протяжно выкрикнула девушка, беспомощно протягивая руки к любимому брату. С раннего детства среди трёх младших братьев Михримах непроизвольно выделяла Баязида. Селим всегда над ней подшучивал, а Джихангир был просто маленьким милым ребёнком. Третий же сын Хюррем Султан всегда заступался за сестру и перед родителями, и перед рыжим братом. Его, порой, бесшабашная смелость, отрицание правил и добрый вольный взгляд привлекали Михримах. Конечно, всех братьев она любила одинаково, но Баязид занимал особенное место в её сердце. Хотя иногда они и крупно ссорились, когда он, не сдерживая нескончаемый поток шалостей, откровенно раздражал султаншу. Поэтому, её сердце само почувствовало опасность, грозящую младшему брату. - Охрана! - пронзительно закричала девушка, указывая рукой на опасно покачнувшегося шехзаде. Стражники, мгновенно среагировав, вскочили на коней и бросились на другую сторону озера. Услышав крики Михримах, на берегу показались и падишах со старшим сыном. Все они взволнованно переводили взгляд то на Баязида, то на приближавшуюся к нему охрану. А сам шехзаде, испуганный вскриком брата, не удержавшись, покатился вниз по склону. Селим, ни как не ожидавший такого исхода, испуганно-заворожённо смотрел на удаляющуюся фигуру брата. А Баязид, мало того, что ударялся о сучки и камни, встречавшиеся на его пути, так ещё и, кажется, сломал руку, попытавшись неловко уцепиться ей за что-нибудь. Скатившись с такой крутизны, шехзаде с большой силой влетел в воду, тотчас уйдя в самую глубину. Он пытался барахтаться, но не чувствовал дна, а правая рука дико болела, не давая всплыть на поверхность... *** Смеркалось. Дул сильный ветер, колеблющий не только деревья, что беспорядочно сбрасывали свою листву. Сей поток ветра заставлял колебаться от ужасных предчувствий и сомнений безрадостную кучку людей, переживших за сегодняшний день слишком многое. Женщины стояли на улице от холодной осенней погоды, а также от внутренних страхов. На руку верной Фидан опиралась хмурившаяся Махидевран, а чуть поодаль вглядывалась в беспросветную даль Хюррем, ожидая, что из-за поворота вот-вот появится Сулейман с детьми. Около часа назад султан прислал срочного гонца: велено было собрать всех лучший лекарей - с шехзаде случилась беда. С каким именно не уточнялось, а поэтому обе султанши, ждущие приезда сыновей волновались не без причины. Вдалеке послышался топот конских копыт - едут. Женщины, напрягая зрение, пытались усмотреть что-то важное. Вот, виднеется белоснежных скакун падишаха, а за ним... Махидевран резко выдохнула - Мустафа на коне, а значит, с ним всё в порядке. Хюррем с тревогой всматривалась в кортеж: слуги, карета, тележка с поклажей, лошади, а где же дети? Сердце матери сжалось в предчувствии неладного. Она до крови закусила губу, внезапно поняв, что с кем-то из сыновей или с дочкой случилось самое страшное... Карета. в которой, по-видимому, и ехали дети Хюррем медленно, словно принося траурную весть, остановилась. Евнух откинул занавеску и на ступеньках показалась Михримах со страдальческим выражением лица, ведя за руку Джихангира. Затем на землю ловко спрыгнул удручённый Селим. Баязида не было... Тотчас к карете поднесли носилки и через несколько минут, аккуратно переложив на них шехзаде, вынесли его вперёд ногами... Хюррем не верила своим глазам, отказывалась доверять сочувствующим лицам окружающих. Резкой походкой она подбежала к сыночку. - Сыночек... - вознесла она руки к небу, увидев, что глупые евнухи просто взяли носилки не той стороной, что нужно было. - Мама, - стиснув зубы, отвечал Баязид, корчась от нестерпимой боли в руке. Хюррем взглядом, полным отчаяния, проводила носилки с сыном за двери дворца. Туда же спешно прошествовал и падишах со старшим шехзаде. А рядом султаншей уже стояли Джихангир, Михримах и Селим. - Мамочка, только не плачь, - предупредил мальчик. - Дело в том, что Баязид очень неловко упал и... - начала девушка. - И, кажется, повредил руку, - закончил рыжий юноша. Хюррем тяжко вздохнула и угодила в объятья детей. Эти трое словно придали ей сил, и спустя пару минут султанша вымолвила: - Давайте молиться, чтобы Аллах даровал вашему брату выздоровление, - и она первой вознесла ладони к небу. *** - Валиде, как это возможно? - негодовал Мустафа, услышав от матери о страшном происшествии, что случилось с Ахмедом. - Сынок, сейчас важно лишь то, чтобы малыш остался жив! А о виновных подумаем после, - старалась успокоить себя и его Махидевран, чувствующая в этом происшествии что-то странно-пугающее. - Как вы можете говорить об этом так спокойно? - скривил лицо шехзаде, словно чувствуя всю боль, что одолела его сына. - Кто бы ни был в этом замешан, его ждёт страшная кара! - вслед за грозной интонацией последовало не менее грозное выражение лица Мустафы. Махидевран нервно сглотнула, отведя глаза в пол. Она дожила до того, что собственный сын обвиняет её в недосмотре за внуком. Пусть не прямо: словами, но косвенно: взглядом, жестом, тоном. Султанша решила уйти от этой неприятной темы и спросила: - А что же случилось с Баязидом? Мустафа только тяжело вздохнул. - Кто повинен в произошедшем? Виновных уже наказали? - не унималась женщина. - Ох, мама, какие виновные? К сожалению, Баязид стал жертвой своей неосторожности и жажды к приключениям. Помните, как-то, раз мы ездили на озеро Темиз Су, ну там ещё такая крутая возвышенность на одной из сторон? - принялся рассказывать наследник. На его лбу проскользнуло выражение туманной задумчивости. Махидевран кивнула, вспомнив дивную прогулку на лесное озеро около года назад. Тогда не было столь масштабных и удручающих проблем, а была лишь маленькая Наргизшах, занимавшая внимания всех и вся. - Так вот, - продолжил Мустафа, - Баязид решил испытать свою ловкость и покорить вершину холма. Но, когда залез туда, не удержался и кубарем скатился вниз, попутно повредив руку. С большой крутизны брат сразу ушёл под воду и не смог выбраться самостоятельно, чуть не утонул. Благо, стражники вовремя подоспели и спасли его. Однако, Баязид сильно переохладился, всё-таки вода не летняя, и сломал руку. К тому же, не на пользу ему действуют ссадины и ушибы, а также шок от едва не случившейся гибели. Ох, Баязид, Баязид! С самого детства он был смелым и неудержимым, и вот к чему это привело, - Мустафа сокрушённо покачал головой, отвернувшись к окну. Там шёл тихий и холодный дождь, столь типичный для осени. - На повелитель очень расстроен этим происшествием и, вероятно, считает, что в этом деле есть и моя доля халатности. Именно я с самого начала выбрал столь опасное место для прогулки. А ещё не приставил к младшим братьям должной охраны. Боюсь, это очень повредит мне в глазах повелителя. - Тобой овладел страх потерять доверие отца? - поняла Махидевран, словно прочитав мысли сына. Вообще, тревожное состояние шехзаде перешло и на неё. - Да, - сказал он без всяких отступлений. но еле слышно. - У тебя нет повода волноваться, мой сын, - женщина положила свои холодные руки на опушенные плечи сына. - Репутация, накопленная годами не позволит подорвать твой авторитет в глазах султана. Однако, делай вид, что не замечаешь холодности в его глазах, ведь если ты начнёшь в ответ вести себя не так, как должно добропорядочному сыну и старшему наследнику, то в душе повелителя посеются сомнения. "А почему мой шехзаде ведёт себя не слишком приветливо? А из-за чего он не так искренне, как раньше смотрит на меня? А может, в его голове возникли какие-то неположенные домыслы и идеи?" - давала простор своей мрачной фантазии Махидевран. - Прошу вас, матушка, не нужно, - нахмурился Мустафа, ожидая услышать очередную тираду о том, что все вокруг, даже самые близкие люди могут оказаться врагами и предателями. - А Хюррем, - завела султанша свою излюбленную тему, - так вообще раздует эту искорку недоверия до огромного пламени! Ты не должен давать ей повод утопить себя в глазах повелителя в клевете и позоре. Устав слушать поучающую его мать, Мустафа приказал привести главного евнуха. Давно было пора узнать последние вести о здоровье шехзаде Баязида и шехзаде Ахмеда. Переступив порог и низко поклонившись, Булут Ага начал докладывать: - Лекари борются за жизнь шехзаде Ахмеда, но надежд очень мало. Слишком слабое здоровье у младенца и слишком сильное воспаление. Однако, если он доживёт до утра - то, значит, кризис миновал и всё обойдётся. Ну а если Аллах не даст ему выздороветь... - А что с моим братом? - прервал его Мустафа, не желая слушать ужасные предположения. - Шехзаде Баязид, вероятнее всего, оправится, и у него останется лишь перелом, который должен вскоре срастись. Но всё же, и в его ситуации есть доля неизбежности... - О, Аллах, молю тебя: даруй жизнь моему брату Баязиду и сыну Ахмеду, - с чувством вознёс руки к небу шехзаде. *** Утро застало Хюррем, спящую на тахте в объятиях детей. Михримах, Селим и Джихангир с вечера решили морально поддержать матушку и на всё просьбы оставить её одну лишь сильнее обнимали. Лале Калфа, тихо пришедшая в покои, сначала побоялась будить госпожу и её детей, но потом рассудила, что султанша будет очень недовольна, узнав, что очень важную новость не сообщили ей сразу. Да и радостная весть, безусловно, поднимет настроение Хасеки до небес. Мягкими шагами подойдя к хозяйке, калфа тихонько прикоснулась к её руке, ведь на плечах лежали головы Селима и Михримах. - Госпожа моя, просыпайтесь! - теребила девушка Хюррем. - А, Лале, что такое? - спросонья султанша не сразу поняла, что происходит. Увидев спящих детей, она всё вспомнила и спросила шёпотом: - У тебя какие-то новости? - Госпожа, лекари единогласно заявили, что теперь жизни шехзаде Баязида ничего не угрожает. После ночи, в течение которой его усиленно лечили, ваш сын пошёл на поправку. - Аллах, благодарю тебя! - воскликнула Хюррем, сильно прижав обе руки к груди. Её радость и облегчение нельзя описать и словами. - Мамочка, не кричи... - пробубнил сквозь сон младший сын Хасеки. Михримах ещё в полудрёме услышала шёпот матери и её калфы, а потому, окончательно открыв глаза, молча обняла свою валиде. Несколько минут понадобилось Хюррем, чтобы собраться с мыслями, а её детям - чтобы до конца проснуться. - Матушка, пора навестить Баязида! - крикнул Джихангир и кинулся к двери. - Но мы ведь не умыты и не причёсаны! - возмутилась Михримах. - Что о нас подумают все остальные? - девушку весьма заботил её внешний вид. - А какая теперь разница! Ведь наш Баязид снова здоров! - мальчик уже схватил за руки мать и брата. - Доченька, он прав, - снисходительно улыбнулась Хюррем. - Идёмте же! - и они, буквально, вылетели из покоев, благодаря "двигателю" Джихангиру. Михримах, всё же, осталась. Она быстро умылась, наспех расчесала волосы и, кинув своему отражению в зеркале кокетливую улыбку, скрылась за резными дверями. *** Этой тяжёлой ночью Джамал совсем не спала. Может быть, она и хотела это сделать, но усиленно преодолевала усталость и продолжала молиться. Несколько часов девушка провела наедине с собой в маленькой дворцовой мечети. Бог знает, сколько слёз несчастной матери принял на себя серый монолитный пол, остававшийся безразличный к её страданиям. А в ушах всё звучал будто надтреснутый голос Фидан: "... на ход болезни нельзя повлиять... Я не знаю, доживёт ли шехзаде до следующего утра..." Как больно осознавать, что ничем не можешь помочь человечку, что плоть от твоей плоти, твоя кровиночка! Ничем. И те лекари... Ведь они не осознают, как важна для кого-то жизнь маленького, ещё не окрепшего Ахмеда! Аллах, только спаси, только сохрани... И Джамал молилась, тихо, громко, с плачем, беззвучно, с рыданиями, с улыбкой на лице - отдавала всю себя. Вокруг неё была ночь. Чёрная, беспроглядная тьма, в конце которой еле-еле алела искорка надежды. И вот, словно солнце взошло над Джамал, когда услышала она восторженный голос Йетер: - Моя султанша! Шехзаде Ахмед преодолел кризис, он будет жить! Будет жить - это самое главное. Остальное - пыль, мелочи, неважно. *** Уже успокоившиеся родственники по-прежнему обступали Баязида, лежащего на койке в лазарете. Сулейман с одобрением поглядывал на шехзаде, Хюррем вцепилась в его руку и не отпускала, никак не налюбуясь сыном, Михримах лишь счастливо улыбалась, Джихангир бегал вокруг кровати и смешил всех, ну а Селим... На устах рыжего шехзаде тоже сияла улыбка, нов глазах его было то, что мог прочитать и понять лишь Баязид - страх. Боязнь того, что младший брат обязательно расскажет, по чьей вине средний шехзаде получил множество травм, а все остальные - серьёзный повод для тревоги. А Хюррем, сама того не зная, заставляла Селима внутренне дрожать всё больше и больше, уже который ра спрашивая Баязида: - Сынок, почему же ты сорвался с вершины? Я не верю, что невнимательность могла настолько сильно завладеть тобой. Может, ты испугался чего-то? Рыжий шехзаде боялся и дышать от волнения. Баязид же, взглянув ему в глаза, усмехнулся и ответил матери: - Нет, валиде. Просто пик возвышенности был слишком узким: я потерял равновесие. Сознаю и каюсь, что это было очень опрометчивым и необдуманным поступком, - склонил он голову. Разумеется, шехзаде ни минуты так не думал, но важно было успокоить подозрительную маму. Хюррем чуть не передёрнуло от такого спокойного ответа: - Ах, ты сознаёшь? А известно ли тебе, что я чуть не поседела, пока лекари боролись за твою жизнь? Да знаешь ли ты, скольких людей переполошил? Понимаешь ли, что я бы не пережила... - женщина бессильно уткнулась в плечо подошедшего к ней мужа. - Тише, Хюррем, тише... - гладил Сулейман супругу по голове. - А с тобой. Баязид, я ещё поговорю по поводу твоего поведения. Это касается не только данного инцидента, но и... - Я понял вас, повелитель, - поспешил вставить лежащий шехзаде. Ох, и о скольких же его проделках уже знал султан Сулейман? *** Джамал птицей подлетела к комнате, специально отведённой для лечения шехзаде Ахмеда. У дверей уже стояла Махидевран, беседовавшая с Фатьмой Калфой. - Госпожа моя, - поклонилась девушка. - Как мой сын? - Благодаря Аллаху худшее позади. Но Ахмед всё ещё очень слаб и пробудет под пристальным наблюдением лекарей ещё несколько дней. А ты, Джамал, - Махидевран заметила нездоровое состояние невестки, сказалась ночь без сна, а также сильные треволнения. - Как твоё состояние? - Не спрашивайте, прошу вас, - опустила глаза молодая султанша, вмиг почувствовавшая всю усталость, что камнем давила на неё. - Главное - Ахмед жив. Мне можно его увидеть? - Да, конечно, - Махидевран пропустила невестку и продолжила разговор с калфой: - Однако, я так и не поняла, что за решение вынес повелитель. - Госпожа, султан один отбывает сегодня днём из дворца, так как в столице без него не обойтись. Ну, а Хюррем Султан, шехзаде Баязид, Михримах Султан, шехзаде Селим и шехзаде Джихангир останутся погостить ещё на неделю, все распоряжения уже даны. Шехзаде Баязид чувствует себя сейчас неплохо, ведь у него остались лишь мелкие ссадины да перелом ноги. Поездка сейчас ему весьма повредит, нужно немного времени, чтобы кости чуть окрепли. - И как долго может это занять? - поморщилась Махидевран. Ей была весьма неприятна мысль о том, что она будет жить под одной крышей с Хюррем. - Не больше месяца, госпожа, - услужливо доложила калфа. - Что ж... Значит, так тому и быть, - вздохнув, заметила Махидевран. *** После того, как султан огласил своё решение, родственники оставили Баязида выздоравливать и отправились по своим делам. Наедине с братом остался лишь Селим. - Почему ты не выдал меня? - сразу перешёл юноша к занимавшему его разум вопросу. - Ах, Селим, Селим! Ну что ж ты так сразу без предупреждения спрашиваешь? - издевался Баязид. - Может, я не готов к мгновенному ответу по причине немного заторможенного состояния после пережитой борьбы моего организма с хворью, да и ... - - Хватит! - притопнул ногой рыжий шехзаде. - По-че-му. А? - Я не столь подл, как ты, мой дорогой братец. Мне незачем принижать мнение родителей о тебе, используя такой жалкий и ничтожный способ, как жалобы. Да и, если честно, то отомстить тебе я могу массой другого. - Чем же это? – фыркнул Селим. Ему было весьма неприятно такое словесное преимущество брата. Баязид закатил глаза и начал загибать пальцы: - Бег, стрельба из лука, борьба холодным оружием, верховая езда, матрак... Да всего и не перечислишь, - шехзаде довольно усмехнулся. - Не волнуйся, братик, ещё не скоро ты встанешь с больничной койки, а потому - не хвались раньше времени. - Нет, брат. Хвастовство - это по твоей части, как и трусость, слабость... Селим не дал ему договорить: - Сожалею, но мне некогда выслушивать твои выдумки. Поправляйся, братик, - насмешливым тоном сказал шехзаде и покинул комнату. "Пожалуй, надо навестить милых моих племянниц. Уверен, что они будут очень рады да и Румейса тоже" - напевая что-то себе под нос, Селим подпрыгивающей походкой заспешил в покои Айше Хатун.