could you hold me without any talking we could try to go back where we started i don't even have to stay but i'll wake up with you in the morning and forget all the ways that we're broken
– Хвост Феи значит, ха? – слышит Люси голос позади себя: в отражение окна она различает Руфуса, снявшего с себя шляпу и маску, открывая свое лицо. «Все равно шляпа была дурацкой», – ворчит про себя Люси, вглядываясь в тонкие черты молодого мужчины. – Вот и встретились маги лучших во всем Фиоре гильдий, – она едва сдерживает дикий оскал: когда речь заходит о доме, она всегда ведет себя немного несдержанно. – Собираемся это исправить, – коротко объясняет Люси, но Руфус вполне понимает, о чем она говорит: Игры не за горами, и, победив на них, они докажут, что не зря Хвост Феи доминировал над остальными магами столько лет. «Вернуть себе былую славу и силу – этот план не так уж плох», – пролетает в мыслях у Руфуса. – Советую хорошо подготовиться, – Люси встает к нему лицом, присаживаясь на подоконник, и маг подходит ближе, вставая рядом с ней так, что если бы она протянула руку, то могла бы коснуться его сильной груди. Заклинательница трясет головой: «Сумасшедшая, давно, что ли, парней не видела?» Ветер завывает за окном, довольно подкидывая: «Таких точно нет». Руфус просто молча стоит, наблюдая за Люси и за тем, как она пытается успокоить стихию: выходить у нее сносно, и через несколько минут вой прекращается. Она открывает глаза и говорит: – Что там насчет твоей части сделки? – она думает, сейчас самое лучшее время расплачиваться: скоре ее уже здесь не будет, но она всегда сможет послать весточку в гильдию обо всем, что узнает. То, что она больше не вернется туда, не значит, что она не заботится о том, что будет с ее семьей. «Забудь о ней», – эхом отдается в закоулках ее сознания, но заклинательница упорно ждет, когда Руфус заговорит. Он открывает рот и тут же прикусывает язык: – Что мне за это будет? – у Люси чуть ли не округляются глаза от такого: что еще за фокус? Саблезубы что, не умеют держать свое слово? – Извини? – грубовато интересуется она, хмуря аккуратные брови: Руфус хрипло смеется. – Ну, знаешь, – он подходит немного ближе к ней, – мы все еще знаем не так уж много про лес и про тварей в нем, – с этого расстояния Люси может разглядеть блеск его глаз и длинные ресницы, но самодовольная усмешка было стирает все хорошее впечатление о маге. – Мы и не договаривались на это, – кидает она, отворачиваясь. «Забавная», – думает Руфус, еще раз оглядывая волшебницу полностью: против магии ее внешности сложно устоять. – Но вы знаете все, что знаю я, и это был уговор, – соскакивает она с подоконника и намеревается выйти из комнаты, когда он преграждает ей путь. Она выглядит сердитой, и Руфус смеется над ней. – Расслабься, я пошутил, – плечи Люси опускаются вниз, и ее напряженная поза сменяется более открытой. – Что ты хочешь знать? Она задумывается, прикусывая губу, и пытается просто вспомнить хоть что-то о Играх. В голову ничего не приходит. – Расскажи самое главное, – просьба звучит больше как приказ, на самом деле, и Руфус цокает, понимая, что Люси известно не так уж и много. – Ну, советую запомнить, что Хвост Ворона – темная гильдия, которая никогда не играет по правилам, но в этом году ее допустили к участию, – он прислоняется плечом к стене рядом с ней и поправляет ворот рубашки. Теперь Люси может видеть его оголенные точеные ключицы и мускулистую шею и сглатывает: не шумно, так, чтобы он не заметил. – Мне кажется, сделали это для того, чтобы добавить хоть что-то в сами соревнования. Их не всегда интересно смотреть, – поясняет он, видя растерянность в ее взгляде. – Конечно, сложно противостоять Саблезубому Тигра, – язвит заклинательница, и Руфус смеется – немного хрипло, но звонко, и Люси хочется слушать его дольше. Маг всматривается ей в лицо какое-то время, словно пытаясь найти в нем ответы на только ему известные вопросы, но потом откашливается и продолжает говорить: – Насчет Церберов и Пяты Русалки можно не волноваться: в каждой команде только по одному сильному игроку, – Люси вспоминает Кагуру и ее внушающее уважение владение оружием и думает, что с таким одним козырем тоже можно дать отпор. – Стоит поволноваться насчет Чешуи Змеи Девы, – кивает Руфус сам себе, вспоминая что-то. – В самой гильдии есть один их десяти Святых магов, Джура, – он описывает его еще немного, давая заклинательнице краткое представление о маге, – и созидатель льда, Леон Бастия, – в голове Люси проскальзывает что-то знакомое, и она ловит нужное воспоминание: знакомый Грея, тот, что учился магией вместе с ним. «Его должно быть не так просто одурачить и победить», – думает она, делая пометку у себя в голове насчет этой гильдии. Руфус наблюдает за тем, как девушка размышляет, и не может противиться тому притяжению, что возникает между ними: хочется подойти ближе и... – Полагаю, про Хвост Феи ты знаешь лучше меня, – шутит он, кидая взгляд на фотокарточку на стене. Люси вздрагивает, замечая свою оплошность, но понимает, что уже поздно что-то исправлять. На самом деле, хочется не дать Руфусу смотреть на это, потому что это очень сокровенно и висит там только для нее одной. Но с другой стороны, раз он уже увидел, то пусть. «От прошлого не убежишь», – не дает ей покоя эта мысль, но она все равно старается оторваться от воспоминаний. – Думаю, что так, – заклинательница не видит смысла отрицать очевидное, раз Руфус уже узнал, но планирует отыграться. – Как и ты о Саблезубом Тигре. Он ухмыляется немного нагло и самоуверенно, как настоящий гордец: – У всех должны быть свои секреты, так ведь? – он подходит совсем близко к ней, касаясь ее ноги своим торсом, и Люси поджимает пальцы на ногах: почему она себя так чувствует? От Руфуса тянет морем и свободой, а еще уютом и – совсем чуть-чуть – опасностью и приключениями. Они разделяют эти ощущения на двоих, и маг наклоняется, щекоча ее ухо своим шепотом. – Разве это не заводит? – Мы же не будем мериться, у кого длиннее? – интересуется она, хитро сверкая глазами и чуть заметно придвигая свое лицо к его. Лор ликует внутри – рыбка клюет! – Оставим это до сражения, – подыгрывает он, стоя в непосредственной и недозволенной близости. Сигнал тревоги уже давно включен в Люсиной голове, но она пытается заглушить его более приятными вещами, такими как, например, губы Руфуса напротив ее губ или его руки с ярко виднеющимися венами. Люси очень хочется сказать «да» и потянуться навстречу, но она соскакивает с подоконника, осторожно проскальзывая мимо Руфуса, и отходит к кровати, стоящей на безопасном расстоянии от него. – Кажется, тебе пора, – говорит она не своим голосом, более низким и грудным. Он выдает ее с головой, и Руфус может увидеть по ее горящим щекам и алым губам, что она хочет. Как и он. – Мне остаться? – он звучит мягко, и Люси понимает, что это ее шанс повернуть все в другое русло. Она качает головой, зная, что будет жалеть об этом всю оставшуюся ночь, и Руфус, до этого стоящий рядом, идет в сторону коридора, останавливаясь в дверном проеме, чтобы еще раз оглянуться на Люси. Ей очень хочется сказать ему остаться – почти что до дрожи в коленках, потому что он чертов идеал, но она знает, что не имеет на это право. Ее миссия – закончить то, что началось давным-давно, и ничто не должно помешать ей. – Нет, – говорит она уверенно, и для этого ей нужно приложить всю силу воли, которая только есть в ней. Руфус выходит, оставляя дверь слегка приоткрытой.*
Люси стоит посередине поля боя. Вокруг нее бушует ветер, она кричит – то ли от боли, от ли от злости. Она не может понять, почему так сильно жжется в груди, как будто вырвали оттуда сердце и вместо него налили раскаленного железа. Она колдует – долго и много, заклинание за заклинанием, пока у нее не заканчиваются силы, и она не падает на землю. Рядом с ней лежит Руфус с закрытыми глазами и струей крови, стекающей от виска до подбородка и теряющейся где-то в волосах, пачкая их, окрашивая в темно-бордовый. – Нет, – молчаливый крик раздирает горло изнутри, но она может только прошептать это слово. Голос как будто покинул ее тело вместе с магией, но Люси чувствует: та все еще теплеет где-то на кончиках пальцев, и в низу живота становится жарче. Она поднимает голову и видит пролетающих в небе драконов, тянется непослушной и дрожащей рукой вверх, замечая ожоги на ней. Харт не может осознать ничего из того, что происходит: почему она здесь, что случилось с магами, откуда прилетели эти убийцы? Она способна только подняться свое тело и сесть, оглядывая поле битвы: заклинательница поворачивает голову и видит Стинга, лежащего на животе к ней лицом; у него все еще кровоточит рука: на месте метки уродливый шрам, оставшийся от пламени. Люси пытается дотронутся до него, разбудить, но замечает, что глаза его застыли, а грудь не вздымается – он не дышит. Она хочет подползти к нему, сделать хоть что-то, но тело не двигается, замерев на земле. Люси чувствует что-то мокрое на лице, но дождя нет. «Это что, слезы?» – думает она, преодолевая слабость и дотрагиваясь рукой до щеки, стирая соленые капли. Она решает, что все нормально, это же сон, и ревет навзрыд — к ней даже голос возвращается. Гнев снова придает ей сил, и Харт пытается подняться, а потом видит перед собой протянутую ей ладонь. Она смотрит на Роуга, что стоит посередине горы трупов, обгоревших тел, и не может понять, что не так. – Люси! – зовут ее с другой стороны, и она оборачивается, только чтобы увидеть другого Роуга, но того, из поезда, родного. Она рычит на самозванца и хочет применить боевую магию, но тело снова перестает слушаться, и ее спасает тень Чени, — настоящего Чени, — которая отбивает заклятие противника. Люси только и остается делать, что из-под завесы наблюдать, как дерутся два убийцы драконов и как меняются их позиции. Она смотрит на то, как в ее Роуга попадает теневой клинок, потому что он не успевает его отбить, и Харт снова не может сдержать крик. Пелена спадает, и она с пробудившимся ветром атакует самозванца, но когда достигает цели, то видит перед собой лишь рассыпавшийся пепел. Она падает на колени, смотрит на друга, понимая, что ничего не может сделать, и гладит его по волосам. Нежно, почти невесомо, как будто не может поверить, что это — последний раз. — Вернитесь, умоляю, — Харт может только хрипеть, сорвав голос от всего этого дерьма. Хочется смеяться до потери пульса, хватаясь за живот, сдавливая его — так больнее. Вот она видит, как их тела превращаются в пыль. Жалкую, ничтожную, суетную пыль, которая уже ничего не может — только улететь с ветром, что теперь ей не поможет, когда она сумбурно машет руками и пытается удержать остатки. Сзади слышится рев, мешающий Люси лечь на землю и просто заснуть. Она смотрит вокруг, но никого не видит, а затем догадывается поднять голову наверх — над ней кружит дракон, черный, смолистый, с огромными крыльями и пастью, извергающей языки пламени. Он спускается все ниже и ниже, и Харт готовится к тому, чтобы дать ему отпор. Его глаза внимательно изучают ее, и, когда дракон видит черный ветер, бушующий вокруг нее, его зрачки расширяются в неверии. Он открывает пасть, и заклинательнице приходится закрыть уши руками, чтобы не оглохнуть от оглушительного рева твари: от него тресется все вокруг, и, кажется, воздух становится тяжелее. Она почти готова ринуться в атаку, которая, она уверена, будет стоит ей жизни, когда перед ней появляется другой маг: ее ветер раздувает его розовые волосы и треплет белый кожаный шарф, наброшенный на его шею. – Нацу... – хрипит она, и в глазах появляются слезы: оставаться равнодушной нет уже сил. Он улыбается ей, и на душе становится яснее, и она знает – она ни за что не отступится. Особенно теперь. Нацу бежит вперед, колдуя, и Харт бросается за ним, вкладывая в заклинание все, что в ней осталось, и... Люси просыпается в своей кровати. Она буквально вскакивает, идет в ванную и долго умывает лицо холодной водой – так легче отойти от столь реалистичного сна. «Но был ли это всего лишь кошмар? – думает волшебница. – Нет, скорее всего, видение», – решает она: такие сновидения редки для обычных магов, но часто приходят к тем, кто владеет древними заклятиями. Конечно, к таким явно относится стихийная магия: считалось, что она была утеряна при Зерефе, когда он убил большинство волшебников, имеющих любую способность или предрасположенность к ней. Соблюдать баланс – задача магов, принявших в себе дар стихии. И теперь, когда Люси одна из них, это стало и ее миссией тоже. «Я плохо справляюсь с ней, не так ли, учитель?» – спрашивает она у неба, стоя у окна и наблюдая за птицами, летящими домой. Она завидует им – у нее теперь нет дома. Но ей очень хочется вернуть его назад. «Зачем я вообще осталась помогать им? – думает Люси, прикладывая руку к холодному стеклу: оно неприятно ощущается на коже, но она не отдергивает ладонь, лишь пальцами выводя понятные только для себя узоры. – Могла бы быть уже далеко отсюда... Ты бы сказал, что это судьба, да? – сердце колит, словно туда воткнули несколько ножей одновременно, когда она вспоминает Нацу: ее Нацу, того самого, что ринулся бы на край света, чтобы ее спасти. В ее памяти образ мага все еще свеж, но уже слегка размыт: она не помнит, как по-особенному светятся его глаза или как радостен его голос, когда он говорит с ней. Она лишь знает, что должна продолжать свой путь, и ради него тоже. – Ты бы хотел, чтобы я сделала все, что могу для них, да?» – и вместе с птицами, спешащими на восток, туда, где встает солнце, она отпускает и Нацу, лицо которого бледнеет с каждой секундой. «Пора повзрослеть!» – звучит в голове строгий голос Хоши, и Люси кивает сама себя, и из мыслей пропадает все, что мешало сосредоточиться до этого: чувства – это слабость, крадущая у тебя шансы на успех. Нацу грустно улыбается ей где-то в обрывках ее сознания и исчезает. Теперь навсегда, кажется Люси. Она выходит на поляну перед домом, тихонько прикрыв дверь за собой. На улице прохладно, и в небе все еще виднеется силуэт месяца: одинокий и холодный, напоминающий Люси о себе. Она ложится на траву, пытаясь забыть ужасный сон, и утро приносит ей умиротворение. Единение с природой успокаивает ее, и она зарывается пальцами в траву, с которой еще не сошла роса – мокрые капли освежающе катятся по ее ладоням, оставляя мокрые следы. Дует слабый ветерок, пытаясь начать игру с ней, но Люси хмурится, и порывы исчезают: контроль с каждым разом становится лучше и лучше. «Можно ни о чем беспокоиться хотя бы эти несколько минут», – убеждает она сама себя, расслабляясь и устремляясь глубоко в себя: там, где магия струится по ее телу, даря ей силу и мощь. Она наслаждается своим одиночеством, впитывая в себя все вокруг, а потом замечает чужое присутствие, но никак не подает виду: если кто-то хочет наблюдать за ней – пусть. Она оказывается абсолютно права: из окна за каждым движением внимательно следит Руфус, стараясь уловить все возможное из того, что он видит. Он вздрагивает, когда рядом громко ставят стакан, расплескивая немного воды на подоконник. Краем глаза он замечает черный плащ и успокаивается – это всего лишь Роуг. Тот стоит рядом с ним неподвижно, будто даже не дыша, а потом довольно хмыкает. Руфус оборачивается на него, вопросительно поднимая бровь. – Что, никак не можешь налюбоваться? – подстегивает его Роуг, поправляя забавно торчащие волосы. Лор хмурится, отворачиваясь назад и вытирая небольшую лужицу: – С чего ты вообще это... – Видел, как ты укрыл ее пледом, – Руфус качает головой – от этих двух никуда не скрыться, даже если попытаться. – Она симпатичная и вроде неглупая, – продолжает болтать Роуг, и его многословность этим утром поражает. – Ты в хорошем настроении? – хмуро интересуется Руфус, складывая руки на груди. – В отличии от тебя, – кидает ему Роуг, забирая стакан и оставляя Лора снова одного. Его шаги все еще можно расслышать, когда Руфус кричит ему: – Разбуди Стинга! – и убийца драконов полностью исчезает в тенях коридора, не выдавая ничем своего присутствия здесь. Но Руфус ошибается и осознает это ровно в тот момент, когда за его спиной слышится шелест плаща и скрип деревянного пола: – Интересно, что ты скажешь Минерве, – серьезно протягивает Роуг, проходя мимо, чтобы сесть за стол, на котором все еще разложена карта: вчера вечером маги пытались понять, как можно передвигаться по лесу, учитывая все тоннели и каналы, несущие в себе энергию. – Ничего, – отвечает после недолго молчания Лор, – и ты тоже, – и, едва вглянув в сторону Саблезуба, выходит на улицу, чтобы позвать Люси. Она лежит в той же позе, заслонив лицо руками, как будто ей мешает свет, и ей нужно от него спрятаться. Ее волосы раскиданы по земле, и в некоторых прядях запутались сухие травинки и маленькие цветы. Руфус преодолевает желание постоять так подольше и откровенно пялиться – он понимает, что она уже знает, что она здесь. Он наклоняется к ней: – Мы собираемся, – говорит он, и Люси открывает глаза и, увидев перед собой Руфуса, слегка поджимает губы. Тот сон, так не вовремя приснившийся ей, все еще не отпускает, окутывает своими склизкими щупальцами липкого страха: она не проверила, был ли он жив, или... Продолжать эту мысль ей не хочется. Она встает, ничего не говоря, и отряхивается от всего, что прилипло к ней, пока она лежала. Руфус смотрит на ее лицо, пытаясь найти хоть какие-то подсказки, но вновь проваливается: ничего. Люси встречается с ним глазами, и они стоят так какое-то время, пока ветер не дует достаточно сильно, от чего волшебница покачивается. Руфус делает шаг к ней навстречу, и теперь он может разглядеть маленькие морщинки вокруг ее рта. «Возможно, это от частых улыбок», – говорит он сам себе и смеется про себя: западать на красивых девушек обычно не в его стиле. Но Люси не просто красивая. Маг тянет руку к ее золотистым волосам, и сначала она отшатывается от него, не зная, что он хочет сделать. Но в его взгляде проскальзывает нежность, и всего секунду Люси может заметить ее на дне его глаз. Так что она терпеливо ждет, пока его длинные пальцы коснутся ее, но все равно вздрагивает, когда чувствует прикосновение. Руфус аккуратно вытаскивает цветок, застрявший в одной из прядей, а потом аккуратно заправляет ее за ухо, едва ощутимо задевая кожу. Люси от этого бросает в холод, и по рукам у нее бегут мурашки. Она едва заметно улыбается, но все еще стоит на месте, как и он. Слышится хлопок двери и звонкий голос Стинга: – Застряли? – и Руфус готов уже сам убить члена своей команды, потому что так портить моменты умеет только он. Люси же снова собирается и проходит мимо мага, обдавая его приятным запахом лаванды. Ветер следует за ней, слегка играя с рукавами ее кофты и развевая их. Саблезуб смотрит ей вслед, видя, как ухмыляется Стинг, когда она проходит мимо него. Это становится последней каплей, и Руфус зло поджимает губы, заходя в дом и закрывая за собой дверь с глухим хлопком. В гостиной уже сидит Роуг, рассматривающий карту, а рядом стоит Стинг, который трет руками свое опухшее лицо. «Видимо, плохо спалось не только мне», – делает вывод заклинательница, наблюдая за сонным выражением волшебника. Но Стинг опровергает все ее опасения и почти орет неожиданно бодрым голосом: – Я предлагаю найти их и уделать, – от громкого звука Роуг устало прикрывает глаза, а Фрош плюхается на пол. – Использовать самые сильные заклинания и – вуаля! – Это был обманный маневр, чтобы мы подумали, что ты еще спишь? – язвит Люси, и Роуг усмехается: все-таки девчонка и правда не так проста. Стинг насупливается. — В общем, это не вариант, — она сразу отвергает это предложение. – Их может быть много: в тех записях, что мы просмотрели за это время достаточно упоминаний об этих тварях, – объясняет она, – весь город уже кишит ими, что уж говорить про лес, – она задумчиво крутит прядь волос, пытаясь придумать план действий, затрагивающий ее в наименьшей степени. Руфус замечает за собой, что он внимательно следит за каждым ее движением. Он трясет головой: пора приходить в чувство. – Мне кажется, сначала надо понять, что они вообще из себя представляют, – вкрадчиво проговаривает Роуг. – Мы совсем мало знаем о них, – Харт кивает как бы сама себе. – Вчера мы заметили, что они созданы явно синтетически, и это проделки магов, – начинает перечислять Люси, – у них не очень развиты боевые навыки, но они хороши в маскировке, и это было большой помехой, поэтому Стинг сможет помочь нам растворить их личину с помощью света, – предлагает она и оглядывает парней, чтобы увидеть их реакцию на это. – Неплохо, – одобряет Эвклиф, намекая на то, что без труда сможет это сделать: излучать свет было самым легким из его заклинаний и не требовало большой затраты сил. – Как ты вчера поняла, что с Эммой что-то не так? – вдруг задает вопрос Руфус, вгоняя волшебницу в ступор. Она немного мнется, как будто не уверена в том, что думает, но потом произносит: – Там было что-то... – поясняет она. – Магия ветра частично помогает мне с этим – подсказывает, если меняется поле боя. Это «что-то», должно быть, отравляет разум, и наиболее сильные черты характера проявляются заметнее, – договаривает Люси и смотрит на Руфуса, удивленного ее умозаключениями, – такое достаточно сложно оценить в течение боя, и Харт поражает его все больше и больше. – Например, Роуг стал более раздражительным и нетерпеливым, а Стинг начал выделываться еще больше, – поясняет она, и Роуг вставляет шутку в их обсуждения, чтобы немного разрядить обстановку: – Куда уж больше, – и Саблезубы смеются, чувствуя единение команды. Стинг возмущается, но скорее ради приличия, чем по-настоящему. Люси спрашивает саму себя: что она здесь забыла? Она должна была отправиться за драконами давным давно, но вместо этого она помогает кучке магов завершить их задание. «Сошла с ума», – делает вывод она, пытаясь привести внутренний мир в порядок и восстановить покой. – Мы готовы? – ответом ему служит молчание. – Ну, тогда в путь, – тихо заключает Руфус.*
Люси хочется убежать как можно дальше от этого леса еще в тот момент, когда она впервые видит его. Он не внушает абсолютно никакого чувства безопасности, а ходить в одиночку по его тропам кажется страшно, пугающе и ужасно, ведь приходится оглядываться из-за каждого шороха. Харт идет спокойно, благодаря ветру, что кружит вокруг нее, и ровно дышит, оборачиваясь временами назад. Она уже привыкла к тому, что никто не прикроет ей спину. Их дело никак не продвигалось: они ходили здесь уже чертов день, но кроме деревьев и периодически попадавшихся животных, они так и не смогли ничего обнаружить. Магов это совсем не радовало. — Эй, ребят, — связывается со всеми Стинг с помощью магии Руфуса, — предлагаю вернуться сюда завтра, уже темнеет, — Люси поднимает глаза на небо: его затягивает, и тучи начинают сгущаться над лесом. Они, черт возьми, действительно ничего не нашли. — А что, стало страшно, дракончик? — подначивает его Харт. — Не бойся, мы услышим, как ты кричишь, и, если на тебя нападут, прибежим и спасем тебя, — кидает она в пустоту, зная, что Роуг обязательно оценит шутку. Но как бы она ни пыталась скрыть это, ей самой становится немного не по себе. — Ты будешь единственной, кого придется спасать, — бурчит Эвклиф недовольным голосом. Им всем легко говорить — никто из них не черпает силу из света. Если честно, он просто теряет большинство способностей, стоит наступить темноте. В разговор вмешивается Руфус: — Стинг, ты можешь найти Роуга и продолжить путь с ним, — он вздыхает. — У нас есть два варианта: остаться сегодня и поймать их сейчас или прийти позже, но ждать, опять же, придется до темноты, — Стинг хмыкает на этом моменте. — Я думаю, что их сила основана на поглощение страха и на тьме, как у Роуга, поэтому деваться от этого некуда, — Лора заметно напрягает все это. Кажется, что пропавший заказчик должен был сообщить им что-то важное, чего не было написано на листе. Все обдумывают слова, сказанные Руфусом: с одной стороны, если они останутся сейчас, им может помочь , но они совершенно не имеют представления о том, с кем им придется сражаться; с другой — завтра им снова придется ждать сумерек, и у них не будет никакой информации о тварях, как и сейчас. — Нет никакой разницы, завтра мы сделаем это или сегодня, так что, чтобы не тратить время, предлагаю дождаться ночи, — произнес Роуг, которому, разумеется, все равно на темноту, ведь в ней он становится лишь сильнее. — Даже если мы встретим их сегодня, нам не обязательно вступать в бой, слышите? — настоятельно говорит Харт. — Нам просто нужно как можно больше разузнать о их способностях, поэтому если будете сильно уступать в магии, то уходите, — не в принципах саблезубов отступать, хотят сказать парни, но из соображений безопасности и желания закончить миссию, они послушно следуют просьбе заклинательницы. Стинг уже нашел Роуга, поэтому они идут вместе, прикрывая друг другу спины. Хоть вдвоем идти лучше, чем одному, их ладони все равно потеют, и Эвклиф вытирает руки об меховой жилет, а Чени лишь сильнее сжимает кулаки. Они усиливают зрение с помощью магии драконов, но как бы ни стараются, не могут увидеть ничего, кроме деревьев и кустов. В темноте лишь слепой можно видеть. Руфус уже прочесал территорию леса с помощью своей магии, но не смог обнаружить ни следа живых организмов, которые могли бы обладать волшебством. Где-то на задворках сознания мелькает идея, которая потом впивается в мозг. «Все это задание — одна сплошная подстава», — гласит она, но не мог же мастер отправить их на верную смерть? Руфус лишь трясет головой и понимает, что это все чушь, которая приходит к нему в бреду. Поэтому продолжает поиски и дальше, освещая лес своими заклинаниями. Люси ступает по тропам, призвав, на всякий случай, Лео, и внимательно всматривается вперед. Все в этом лесу напрягает и давит на нее, но она пытается найти хоть какую-то зацепку. Когда ее глаза слишком устают, она поднимет голову и смотрит на звездное небо, которое кажется ей немного искаженным и не по-настоящему ярким. Харт ухватывается за это и проверяет наличие каждой звезды. Вскоре, найдя все известные ей, она успокаивается, но тут же цепляется зорким взглядом за созвездие Девы, которое как бы сместилось немного в сторону от привычного местоположения. Она зовет духа, идущего впереди нее: – Эй, Лео! – он поворачивается на ее зов, и девушка указывает наверх. – Там что-то не так, – Лев стоит на месте, внимательно смотрит и хмурится, поправляя очки. «Что-то он сегодня сам не свой, – замечает заклинательница, – что-то случилось с Овном?» – она тут же проверяет ключи на поясе: все поблескивают ровным золотым цветом. Люси облегченно выдыхает, но тут же отмечает ключ Льва, который светится тусклее, чем остальные. Ее глаза расширяются от ужасающей догадки. Харт отлетает в близстоящее дерево, сильно врезаясь в него спиной. Ударная волна совершенно не жалеет ее. Лео спокойно наблюдает, как его хозяйка встает, опираясь на землю, и кряхтит, сплевывая кровь. Люси думает о том, что убьет этого гада, маскирующегося под ее духа, но сначала предупреждает парней. – Ребят, – тянет она, и Лев поворачивается к ней лицом, – у нас в гостях иллюзионисты, – саблезубы хмурятся, и Стинг тут же пытается почувствовать ее запах, но ощущает лишь огонь, дым и немного ветра. Видимо, Люси уже начала колдовать, так как листва слетает и начинает кружиться в воздухе. – Где ты? – обеспокоенно говорит Руфус. От заклинательницы в ответ лишь звуки ударов, а через некоторое время она хмуро бросает, – видимо, эта связь сильно ее отвлекает, – что она в двух километров к западу от места встречи, и больше ни один из них не может связаться с ней. Парни бегут к тому месту, продираясь сквозь кусты, которые берутся словно из ниоткуда. Кажется, сам лес против того, чтобы они нашли Люси. Но маги используют свою силу и выбегают на поляну, где сражение уже подходит к концу. Они хотели бы добраться гораздо быстрее, чтобы не застать такую картину. – Люси! – кричит Стинг, кидая в монстра очередное заклинание, спасая ее от атаки в спину. Ветер уже не кружится вокруг нее – она израсходовала весь свой источник, поэтому она лишь смотрит на то, как Коготь Белого дракона пронзает противника, заставляя ненадолго отступить. Руфус подбегает к заклинательнице, поддерживая и не давая упасть, но сам попадает под удар: сзади на него набрасывается еще одно чудовище, прятавшееся до этого времени в темноте леса. Маг успевает отбить удар, но ему приходится отпустить Люси, и в тот момент, как она падает, другая тварь несется на нее с явным намерением убить. Руфус, просчитывая свои действия, замораживает своего противника с помощью созидания льда и, разворачиваясь, кидает во второго свою шпагу, усилив удар с помощью воздушного заклинания. Стинг с Роугом используют двойную магию убийц драконов, чтобы добить эту тварь – Люси помогала им ценой собственной жизни, так что они должны защитить ее. Но волшебство летит так долго – каких-то несколько жалких секунд! – и не успевает предотвратить неизбежное: монстр протыкает волшебницу своей черной лапой насквозь, оставляя за собой дыру в ее груди. Руфус чувствует эту дыру у себя в груди. Люси беззвучно падает на землю, пока монстр растворяется в воздухе, и Саблезубы бегут к ней, пытаясь понять, что могут сделать. – Вот и все, – шепчет неслышно заклинательница, сжимая в руках свои ключи. С каждой секундой, Люси может в этом поклясться, жизнь покидает ее тело все быстрее. – Сохраните... баланс, – еле шевеля губами, проговаривает она, и ее глаза застывают в одной точке, смотря на ночное небо. Стинг готов рычать, как настоящий дракон, потому что первый раз в своей жизни он проигрывает – не уберегает того, кого нужно было уберечь любой ценой. Роуг смотрит на бледную кожу волшебницы и сжимает плечо напарника, сидящего рядом с ней: привязанность играет злую шутку с теми, кто доверяет ей. Руфус не может даже находиться на этой поляне, быстро уходя в лес, еле сдерживая себя: не смог. Люси превращается в звездную золотую пыль, как и любой другой заклинатель.*
Стинг всегда считал, что кто-то всегда должен любить сильнее. Один всегда в чем-то лучше, а второй уступает. Один всегда первый, а другой – второй. Так происходит у всех, и у него в том числе. Они никогда не были с Руфусом слишком близки, чтобы рассказывать друг другу о своих чувствах или тайнах, но это было очевидно: они оба попались в ее сети. Смотреть, как Лор пытается спасти ее, смотреть, как он, не плача, разворачивается и уходит прочь.. так гадко, что от этого разрывается сердце и приходится хвататься за что-то, чтобы не упасть. Это гадко, потому что Стинг чувствует то же самое. Видеть, как исчезает золотая пыль, мучительно больно. Еще больнее знать, что они не могут ничего сделать, ведь смерть – это высшая сила, которой никак нельзя противостоять. Она не жалеет никого: ни тех, кого хочет забрать, ни тех, кто остается живым, несмотря на боль утраты. Ей все равно, кого убивать, лишь бы оставаться такой же всемогущей, как и в древние времена. Поэтому драконов и называют крылатой смертью. Руфус становится настолько раздавленным, что не может даже днями подняться с кровати. Он лежит и лежит, смотрит в потолок и думает, думает, думает, загоняя себя, говоря, что это его вина, что надо было идти вместе с ней, а не по одиночке. Иногда он проваливается в сон, который мог бы быть спасением, если бы ему снилось что-то другое, а не звезды и небо, поля с колыхающейся пшеницей и золотые ключи. Не золотой ключ Льва, который он все время бережно сжимает в руке. Стинг мечется, не зная, куда себя деть. Он готов рвать волосы себе на голове, только вернуть бы Харт назад: хочется снова услышать какую-нибудь шутку в свой адрес, замечание, осуждающий взгляд – да все что угодно, лишь бы была жива! Он никогда не мог понять, что чувствуют люди, когда они теряют кого-то, без кого не представляют дальнейшей жизни, ведь без него рядом с собой скулы сводит. Теперь он может ощутить это в полной мере. Когда пропадает нужный тебе человек, часть тебя исчезает вместе с ним.*
Люси чувствует себя так, как будто ее вывернуло наизнанку несколько раз подряд, а какие-то внутренности вывалились по дороге, потому что их забыли подобрать. Но, смотрясь в зеркале, она убеждается, что выглядит довольно обычно, и только бледная кожа и огромные синяки под глазами выдают ее усталость и в какой-то степени болезненность. Покрутившись, чтобы получше разглядеть свое отражение, Люси начинает приходить в себя, и вопросы постепенно появляются в ее голове: где она, что случилось и что, черт возьми, не так? Потому что что-то точно не так, она это ощущает, причем физически: квартира выглядит точь в точь, как та, в Магнолии, и пахнет здесь так же. Она резко поворачивается лицом к окну и, не слыша привычного звяканье, понимает. Ключей на поясе у нее нет. Люси судорожно вздыхает. «Я не могла потерять ключи», – говорит сама себя уверенно, но сама резко начинает искать их. Признаться себе в том, что духи занимают огромную комнату в ее сердце и без них она ни за что не выживет, она никак не может. Она не может себе такого позволить. Это значит слабость. Любовь – это слабость. Обыскивая всю комнату, выворачивая сумку, Люси находит их во внутреннем кармане куртки, бережно завернутыми в платок, но явно не ее. Он красно-золотой, с забавной обоймой и гравировкой. – Р. Л... – еле говорит себе под нос, проходясь подушечками пальцев по выведенным буквам. Каллиграфическая надпись притягивает взгляд, заставляя удивляться аккуратности почерка. Люси трясет головой, разворачивая ключи, и начинает их пересчитывать: вот спокойно блестит на солнце Овен; после нее идет Рак; потом Стрелец с ее любимым Водолеем, при воспоминаниях о котором что-то теплеет там, глубоко внутри, приятно грея; Козерог, всегда помогающий ей. Она перебирает все зодиакальные ключи, кроме одного. Кроме того, что ей дороже всех. Люси даже не допускает мысли, что потеряла его. Она же не дура и умеет следить за вещами, особенно за такими ценными для нее. Остается два варианта: либо кто-то украл его (что вряд ли, потому что Лев – это сильный дух, и он может сам открыть врата и сражаться), либо это связано с тем, что она проснулась здесь, в Магнолии, а не в Северном Лесу. Заклинательница присаживается на кровать, привыкая к мягкому матрасу и шелковому покрывалу, и хватается за голову. Она впервые за последнее время ощущает себя так по-идиотски. От безысходности она призывает Овна и пытается поговорить с ней: она та, кто точно должен знать о Лео, но она, проблеяв извинения, отвечает, что сама ничего не помнит. Это звучит как приговор. Люси теряет всякую надежду на то, что сможет быстро отыскать Лео и разобраться в том, что случилось с ней. «Тебе что, пять? А чего тогда расселась и ноешь, как ребенок?» – звенит в голове, и Люси встает, несмотря на огромное желание распластаться по кровати и закутаться в одеяло, оставшись в нем на ближайшие тысячу дней. «Лет», – признается себе она, разбирая вещи и полностью открывая шторы, с которых тут же слетает пыль. Люси кашляет, прикрывая рот рукой, а потом резко останавливается: ее ударяет осознание того, что на другой мебели в ее бог знает сколько уже пустующей квартире нет грязи. Даже зеркало, на котором она постоянно оставляла разводы, кажется ей кристально чистым. От догадки хочется плакать, но заклинательница сдерживает себя. Ровно до тех пор, пока не слышит, как ключи поворачиваются в дверном замке, и в коридоре раздаются размеренные шаги. – Люси?.. – знакомый до беспамятства голос зовет ее, и она не в силах отозваться на него, потому что знает, кто стоит посередине ее комнаты с опущенными руками. Знает и оборачивается, отчего ее волосы рассыпаются по плечам волнами, а глаза сверкают в солнечном свете. Перед ней стоит Нацу с сияющей улыбкой на лице и в том же белом шарфе.