Неспящие в Сиэтле

      Реми ЛеБо был не просто вором. Он был профессионалом высочайшего класса. В каждое свое задание он вкладывал душу, работал не на страх, а на совесть, получая удовольствие от работы и от безнаказанности. И, конечно же, как любой профессионал, Гамбит никогда не приступал к работе, не изучив досконально объект и систему защиты.       Поэтому прежде чем соваться в музей, где хранилась монета, кража которой могла принести ему долгожданную свободу, Гамбит решил тщательно осмотреться.       Особняк Херрета представлял собой настоящую цитадель. Со стороны залива дом-музей надежно прикрывал обрыв. С суши особняк был огорожен пятиметровой стеной. В саду постоянно дежурили часовые с собаками. Еще несколько охранников в самом доме. И это не считая телохранителей самого коллекционера, а также всевозможных камер видеонаблюдения и лазерных ловушек.       В музей Реми попал вполне легальным способом: купил билет и под видом типичного зеваки начал осмотр экспонатов. Неторопливо переходя из одного зала в другой, Гамбит запоминал расположение видеокамер и постов охраны. Память у него была фотографическая, а уж в умении подмечать важные детали, на которые кто-то другой и внимания бы не обратил, ему вообще не было равных.       Через минуту план ограбления был готов. Как он попадет внутрь, Гамбит уже придумал, остальное — дело техники.       Конечно, он мог попасть в музей и с помощью последнего изобретения Эссекса — телепорта — устройства, позволяющего за секунды преодолевать любые расстояния. Техническая новинка немедленно поступила на вооружение Мародерам, но Реми не любил пользоваться телепортом, предпочитая добираться до нужных ему мест обычным способом — пешком или на мотоцикле.       Ну и разумеется, применять телепорт при ограблении ему даже в голову не приходило. Не потому, что однажды у него на глазах одного из Мародеров, забавлявшегося с новым устройством, разорвало в клочья, когда портал неожиданно закрылся. Нет, это было бы слишком просто: появиться будто из воздуха, взять то, что ему нужно, и так же эффектно исчезнуть на глазах изумленной публики.       Такой вариант Реми совершенно не устраивал. Гамбит любил трудности, и чем сложнее была задача, тем больше удовольствия он испытывал, решая ее.       И он нашел решение.       Гамбит зашел в туалет, закрыл дверь на ключ и подошел к окну. Как он и предполагал, окно выходило на залив.       Оглянувшись на дверь и убедившись, что его никто не видит, он сунул руку в карман и достал трос из тонкого прозрачного волокна. Один конец троса Реми закрепил на опоре жалюзи, предварительно проверив ее прочность. Ко второму привязал гирьку, извлеченную из кармана, и спустил вниз. Потом плотно прикрыл окно, но запирать не стал.       Гамбит критически осмотрел результат своей работы: и внутри и снаружи трос был абсолютно незаметен, и остался доволен. Теперь можно посмотреть и на монету, которая зачем-то понадобилась Эссексу.       Согласно информации генетика, монета хранилась в Зале Древностей. Туда Реми и направился.       В Зале Древностей толпились репортеры, всеми правдами и неправдами пытавшиеся прорваться к звезде сегодняшнего шоу и взять у него интервью. Но судя по решительным минам охранников, общаться с прессой владелец музея не собирался. У Херрета хватало и других забот: он расхаживал по залу в компании тощей секретарши и злобно зыркал по сторонам, следя за тем, чтобы посетители не приближались к его бесценному старью слишком близко.       Но ни владелец музея, ни алчущие сенсаций репортеры Реми совершенно не интересовали. Все его внимание было сосредоточено на монете, которая, согласно информации Эссекса, должна быть где-то здесь. Увлеченный поисками, он чуть было не налетел на кого-то.       Гамбит поднял глаза и остолбенел. Перед ним стояла девушка потрясающей красоты. Огромные зеленые глаза в обрамлении пышных изогнутых ресниц, чуть вздернутый носик, пухлые губы, слегка тронутые помадой, и золотистые локоны, собранные в пучок на затылке. Блузка строгого покроя с приколотым на груди бейджиком с логотипом местной газеты и узкая юбка, плотно облегающая стройные бедра и ноги.       Реми приветливо улыбнулся незнакомке, вложив в улыбку все свое обаяние. Обычно одной его улыбки хватало, чтобы понравившаяся ему девушка уставилась на него влюбленными глазами. Но тут его ждал сюрприз.       — Смотри, куда прешь, — холодно прошипела незнакомка, даже не взглянув на него, и зашагала прочь.       Гамбит ошарашенно посмотрел ей вслед и увидел, как девушка подошла к владельцу музея.       — Мистер Херрет! Пару слов для «Сиэтл Таймс», пожалуйста, — сказала она глубоким голосом с легкой женственной хрипотцой и певучим южным акцентом.       Девушка произнесла слова негромко, но в зале моментально воцарилась тишина: все мужчины, находящиеся поблизости, молниеносно обернулись в сторону прекрасной незнакомки.       Владелец музея недовольно повернулся.       — Я же сказал: никакой прессы, — проскрипел он, как хорек, у которого в горле застряла острая кость, и осекся.       Улыбка, которой девушка одарила Херрета, могла бы осветить небольшую деревню.       — Я не отниму у вас много времени, — пообещала она, невинно хлопая ресницами.       — Хм, даже не знаю… — вяло промямлил владелец музея.       — Пожалуйста, всего пару слов. Понимаете, меня только недавно приняли в «Сиэтл Таймс» и интервью с таким человеком, обладающим острым умом и так тонко разбирающегося в искусстве, помогло бы мне сделать карьеру…       Она томно вздохнула, отчего туго обтянутая блузкой высокая грудь, поднявшаяся и опустившаяся в такт вздоху, оказалась на уровне глаз антиквара.       — Э-э-э… — владелец музея сделал над собой усилие и перевел взгляд с ее груди на лицо. Взгляд тут же упал обратно.       Внезапно между очаровательной журналисткой и Херретом встала женщина, похожая на южноамериканскую мумию в платье в горошек.       — Мистер Херрет не дает интервью, — заявила она, загораживая босса костлявой грудью. — Немедленно покиньте музей, мисс.       Улыбка девушки померкла, на глаза навернулись слезы — получилось очень естественно, хоть сейчас вручай Оскар за лучшую драматическую роль.       — Моя мать очень больна, ей нужна дорогостоящая операция. Если я не возьму интервью, меня уволят, — она всхлипнула, причем весьма убедительно. Даже Реми, с помощью эмпатии улавливающий малейшие изменения в настроении окружающих, почти не почувствовал фальши. Почти. — Мистер Херрет, моя судьба в ваших руках. Ради этой работы я готова на все.       Бархатный тон, томный взгляд — мизасцена соблазнения была выстроена блестяще, как в хорошем кино. Естественно, Херрет клюнул.       — Пожалуй, я сделаю для вас исключение, мисс… — проскрипел владелец музея, безжалостно отодвинув секретаря в сторону.       — Мисс Рейвен, — журналистка лучезарно улыбнулась и протянула антиквару ладонь в перчатке телесного цвета, — но для вас просто Анна.       Реттл Херрет неуклюже чмокнул предложенную ручку и зачарованно уставился в вырез блузки. Тощая секретарша скорбно поджала губы, признавая свое поражение.       Реми отвернулся, испытывая досаду от того, что понравившаяся ему девушка оказалась охотницей за состоянием. Впрочем, каждый устраивается в жизни как умеет. Кто-то промышляет воровством, а кто-то делает из своей красоты средство по отъему денег у похотливых стариков и пользуется этим оружием весьма ловко и беспринципно.       — Как насчет небольшой экскурсии? — плотоядно оскалился Херетт, обнимая девушку за талию.       — С удовольствием.       Они вышли из зала, и Гамбит почувствовал, что все стоящие поблизости мужчины готовы лопнуть от зависти. Реми недовольно поморщился: эмпатия была одной из его способностей, и проблем от нее, пожалуй, было больше, чем пользы. Никто не спорит, уметь понимать чужие эмоции — это очень здорово, но сейчас Гамбит не был уверен, что зависть, которую он ощутил, когда эту красивую вертихвостку заполучил какой-то облезлый старик, не была его собственной.       «Монета, — напомнил себе Реми. — Я должен найти монету».       Гамбит уныло посмотрел на нумизматические стенды, выстроенные рядами по всему залу. Монет были сотни, но лишь одна из них могла принести ему долгожданную свободу.       Мысль о свободе быстро привела Реми в чувство, и он вновь двинулся вдоль стендов, высматривая свой приз.       «Черная монета. Полдюйма в диаметре. Отверстие в центре. Примерно второй век нашей эры», — мысленно прокручивал он описание монеты, которую собирался украсть. Вот только в голову лезло совсем иное.       Золотистые волосы. Зеленые глаза. Голос с южным акцентом. Бейджик с логотипом «Сиэтл Таймс» и именем Анна.