Неспящие в Сиэтле

      Анна не знала, сколько длился поцелуй — потеряла голову, едва прикоснувшись к губам Реми. Она чувствовала, как он слабеет, как капля за каплей уходит из него жизненная энергия, но прервать эту сладостную пытку не могла. Девушка понимала, что долго Реми не протянет: через минуту, максимум две, наступит клиническая смерть, но все равно продолжала медленно убивать человека, которого ненавидела всей душой за то, что полюбила всем сердцем.       Наконец она почувствовала, что сполна насладилась этой маленькой местью и ослабила хватку. Реми, удерживаемый в вертикальном положении лишь ее руками, бессильно повалился на пол.       «Жаль, что ты меня сейчас не видишь, мама, — горько подумала Анна, — ты могла бы мной гордиться. Твоя дочь стала настоящим профессионалом — бездушной машиной для убийств, как ты всегда хотела. Наверное, сейчас мне надо радоваться: я победила, подонок получил по заслугам… Но почему тогда так хочется плакать?»       Девушка взяла себя в руки. Сейчас не время для сантиментов и душевных копаний.       Она поступила правильно. Так ему и надо. Мистик права: красавчикам верить нельзя. Уже через неделю он бы даже не вспомнил, как ее зовут. Анна тряхнула волосами, гоня прочь несвоевременные мысли, и прокрутила в голове воспоминания, которые только что украла.       Реми не лгал, когда говорил, что одной ей ни за что не выбраться из Муравейника. Злыдень превратил свою лабораторию в настоящую крепость. Во-первых, нужно знать маршрут. Если сунуться не в ту дверь, сразу включится сигнал тревоги. Но этого мало. В каждом помещении по пути следования дежурит по часовому. При стуке в дверь, он, согласно инструкции, должен спросить пароль. Это — во-вторых. А в-третьих, комнаты устроены по принципу водонепроницаемых отсеков подводной лодки, и дверь не может оставаться открытой дольше трех секунд — иначе сработает сигнализация.       Значит, методика продвижения по Муравейнику такая: постучать в дверь, убрать часового, закрыть переборку, двигаться дальше. Довольная, Анна выпрямилась. Хорошо, с этим разобрались, теперь надо придумать, что делать с Реми. Он, конечно, мерзавец и подлец, каких поискать, но оставлять его здесь нельзя.       На мгновение ее вновь охватили сомнения: правильно ли она поступила, вырубив Реми, но Анна запретила себе думать об этом. В голове девушки послушно замелькали обрывки украденных воспоминаний, помогая найти решение. Через несколько секунд Анна знала, как поступить.       Она взяла молодого человека за шиворот и довольно бесцеремонно — а чего деликатничать с предателем? — поволокла по коридору. Дойдя до жилых помещений, девушка открыла нужную дверь и швырнула оглушенного молодого человека на кровать. Потом подумав секунду, Анна сходила в лабораторию, взяла бутыль с медицинским спиртом, вернулась в комнату Реми и со злорадной ухмылкой вылила содержимое бутылки на голову этого обманщика.       «Вот теперь все, — удовлетворенно подумала она. — Adie, красавчик, сладких снов».       Девушка вышла из комнаты. Теперь самым разумным было бы выбраться на поверхность и бежать как можно дальше от Сиэтла, но Анна не была бы собой, если бы ушла просто так, не «отблагодарив» Эссекса за гостеприимство. Времени у нее было мало, только на один удар, а значит, этот удар должен быть самым болезненным.       Улыбнувшись своим мыслям, девушка направилась к кабинету генетика. Анне повезло: по дороге ей никто не встретился, и осуществить задуманное оказалось проще, чем украсть конфету у ребенка.       Девушка вышла из кабинета, жалея, что не увидит лица Эссекса, когда он обнаружит ее прощальный подарок, но времени было в обрез, и Анна поспешила к выходу.       Без каких-либо происшествий — вопреки ее опасениям, она не заблудилась, и с часовыми проблем не возникло — Анна выбралась на поверхность и с наслаждением вдохнула ночной воздух. И тут же мучительная боль пронзила ее голову. Девушка схватилась за виски и застонала. «Нет, только не сейчас!» — в отчаянии подумала она, чувствуя, как ее сознание заполняется чужими воспоминаниями.       Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Анна рухнула на колени, оглушенная мелькающими в голове картинами: дымящиеся руины, кровь и исковерканные тела людей, Эссекс протягивает ладонь для рукопожатия, она сама, они обмениваются ударами в музее, Реми сидит за компьютером, Злыдень показывает ему какое-то устройство… Каждое новое видение сопровождалось всплеском чужих эмоций: отчаяние, чувство вины, страх, надежда, злость.       Потом она почувствовала, что заваливается набок. Давление в голове спало, зрение прояснилось. С трудом поднявшись с земли, Анна села и принялась систематизировать украденные воспоминания, пытаясь собрать отдельные отрывки в единое целое. Постепенно, крупица за крупицей, ей это удалось, и она смогла взглянуть на происходящее глазами Реми, и вдруг осознание чудовищной ошибки накрыло сердце ледяной волной. РЕМИ ЕЕ НЕ ПРЕДАВАЛ! Он действительно хотел помочь, а она…       Анна с трудом подавила в себе непроизвольное желание броситься со всех ног обратно в подземелье Эссекса, чтобы найти Реми и… И — что? Что она могла ему сказать? «Прости, погорячилась»?       Девушка застонала и в отчаянии обхватила голову руками, которыми только что убила свою любовь.

***

      Анна посмотрела на гаснущие на небосводе звезды и вздохнула: она просидела так всю ночь, ломая голову над тем, что делать дальше, но так ничего и не придумала. И лишь когда над городом взошло солнце, девушка, наконец, поняла, что должна сделать. Быть может, Реми никогда и не простит ее и при следующей встрече попытается ее убить, но прежде чем это случится, она хотела хоть как-то искупить свою вину и, кажется, знала, кто мог ей в этом помочь. Но сперва надо было кое-что уладить и кое с кем попрощаться.       Влетев через окно в свою комнату, Анна подошла к шкафу и открыла дверцу. Личных вещей у нее было немного — почти вся ее жизнь прошла в постоянных переездах с места на место. Обрастать вещами было некогда и незачем, поэтому все уместилось в небольшую спортивную сумку. Анна повесила ее на плечо и оглядела комнату, прощаясь с этим домом.       Семь лет жизни, а с собой только маленькая сумка. Да и ее содержимое, по большому счету, не жалко оставить. Очередной этап остался позади.       Девушка опустила руку в карман, где лежала украденная монета — все, что осталось от прежней жизни. От человека, которого она любила и предала. Теперь это тоже в прошлом.       В прошлом?!       Анна сжала монету в кулак, так сильно, что ногти впились в ладонь.       «Прости, Ирэн. Я знаю, ты желаешь мне добра, но эта монета мой единственный шанс снова увидеть Реми».       Откуда взялась эта твердая уверенность, девушка объяснить не могла, но чувствовала, что так и будет. Она взяла цепочку, продела ее через отверстие в монете и повесила на шею, как медальон.       Анна подошла к зеркалу, заправила цепочку с монетой под одежду и тяжело вздохнула. Опять надо все менять. Имя, место жительства, окружение, привычки. Девушка почувствовала, что устала от этих бесконечных перемен. Может, пора найти дом, который не хочется покидать? Друзей, которых не хочется предавать? Не пора ли начать свою жизнь? Не первую, не вторую, а настоящую? Одну-единственную.       «Я подумаю, — пообещала себе Анна. — Обязательно подумаю».       Внезапно дверь в спальню отворилась, и в комнату влетела Мистик.       — Вот ты где! Где ты была? Я чуть с ума не сошла от беспокойства! Ты… — она осеклась, заметив сумку в руках дочери. — Анна, что ты делаешь?       — Собираю вещи, — спокойно ответила девушка. — Я ухожу, мама.       — Уходишь? Как? Куда? Почему?       Анна подняла глаза, и Мистик стало жутко. За свою продолжительную и насыщенную жизнь Рейвен повидала многое, но то, что она прочитала сейчас во взгляде приемной дочери, заставило ее отшатнуться.       Не обращая на ошеломленную Мистик внимания, Анна взяла с туалетного столика солнцезащитные очки и надела их, скрывая необычные черно-красные глаза.       — Прощай, мама, — холодно обронила она и вышла за дверь.