Странная жизнь Леона Оркотта

Сильфы появились уже ближе к вечеру, когда Леон проснулся и приводил себя в порядок. Спать уже не хотелось, но ночью особо ничего и не поделаешь тоже. Детектив умылся и теперь стоял перед зеркалом, прикидывая, стоит ли ему побриться или можно еще денек подождать. Решив, что вполне можно побриться и с утра, пошел в комнату. В этот-то момент и появились сильфы. Уже намного более материальные — по собственному желанию заключив соглашение, они обрели форму и тело. Пусть не такое тяжелое, как у обычного человека, но все же… Леон вздохнул, наблюдая, как на его кровати постепенно появляются Оос и Хон. Еще немного — и можно сказать, что в его кровати поперебывала половина обитателей магазинчика, включая даже самого графа Ди. И неважно, что безо всякого пошлого подтекста, звучать это утверждение будет все равно! — Привет, ребятки. По поводу комнаты обращайтесь к Ди, он вас разместит и все здесь покажет. Кормежка у него же, все вопросы туда же. Я тут ни за что не отвечаю, — Леон ерничал, не зная, что сказать. Да, юридически, если можно так выразиться, контракт с сильфами заключил именно он. Но ведь это все Ди придумал? Так вот пусть теперь это и расхлебывает! Сильфы заулыбались. Воздух в комнате посвежел, как после длительного проветривания. — Как бы нам не хотелось сейчас появиться у Ди, мы не можем, — в четыре руки Леона раздели, детектив даже опомниться не успел. — Постойте, вы что творите? И почему не можете? — Парни ничего криминального пока не делали, и Леон расслабился, позволив уложить себя на кровать. Его кожу поглаживали прохладные струйки воздуха, заставляя чуть поеживаться, но в целом ощущения были потрясные! Хон улыбнулся, присев около Оркотта, пока его товарищ с любопытством рассматривал шрамы на теле детектива. — Хм… Мы не имеем права трогать Ди, как бы нам того не хотелось, — он пожал плечами, с усмешкой наблюдая за жмурящимся от удовольствия Леоном. — А тебя нам трогать можно. — А у меня нет таких интересных отметин! — Оос сильно надавил на самый свежий шрам и, заметив, что Леон поморщился, повторил нажатие, наблюдая за реакцией. — Откуда они? Или люди это специально делают? Но тогда почему они бессистемны? У Леона было не то чтобы много шрамов — несколько от пуль, некоторые — самые тонкие — от ножевых ранений. Были на его теле и шрамы от животных, напущенных папашей графа Ди. Оркотт рассмеялся, пытаясь скрыть смущение. — Нет, это не специально. Я раньше… — он внезапно с испугом замер. А что он делал раньше? Память отказывалась выдавать сводку по этому поводу. Но он же не жил в магазине всю свою жизнь, правда же нет?! После нескольких мучительно страшных секунд Леон, наконец, вспомнил. — Я раньше работал в полиции — это специальное формирование, я и остальные, подобные мне, мы ловили преступников. Иногда те сопротивлялись и причиняли мне вред. Шрамы это зажившие раны. Каждый из них был когда-то живой болью… Оркотт сглотнул, пытаясь побороть панику. Он был прав! Воспоминания постепенно уходят! Но… скорее всего, Ди знает об этом. И если Леон уйдет, нарушит контракт, то, наверное, вспомнит все. Но тогда в его жизни не будет Ди… Леон закрыл глаза, чувствуя, как на удивление сильные пальцы Хона разминают ему спину. Оос поглаживал детектива по волосам, заставляя те чуть потрескивать — как у кошки, если ее долго гладить, вдруг подумалось Леону. Ему вдруг стало все равно. Совершенно безразлично, что с ним будет. Если он продолжит жить здесь, то… То что? Он потеряет память и будет думать, что жил так всегда? В зоомагазинчике Хранителя, считая себя неведомой зверюшкой? Оркотт горько вздохнул. Он сам выбрал это. А потеря памяти даже вполне закономерна, если взглянуть на это с точки зрения Ди — он не будет вспоминать прошлое, не будет скучать по Крису, у него никогда не будет ностальгии, и таким образом Ди оказывается в безопасности с этой стороны — Леон никогда его не предаст и не сдаст ни полиции, ни врагам Ди — просто потому, что не будет знать об их существовании. Он закрыл глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Сильфы гладили его, с интересом изучали его реакции на прикосновения — у них никогда не было материальных тел, вспомнил Леон, им самим в диковину прикасаться к кому-то. Это напомнило ему кое-что… — А почему вы не можете трогать Ди? Вчера Хон прикасался к нему, — негромко спросил он, чувствуя, как с него снимают джинсы. Сильфы хихикали от прикосновений к грубой ткани. Это было забавно. Леон улыбнулся, не открывая глаз. — К нему можно прикасаться, но не так, — возразил Оос, поглаживая шрам на животе детектива. Его просто неодолимо притягивали эти кусочки изуродованной плоти. — Не так? — Леон распахнул глаза, почувствовав прикосновения языка к шее. Хон, расположившийся возле него, непринужденно облизывал губы, словно пробуя детектива на вкус. И Леона осенило. — К нему нельзя прикасаться вот так? — Именно, — с улыбкой подтвердил Оос, наблюдая, как Хон целует детектива, не давая тому даже шанса отстраниться. Целоваться с сильфом — это особое удовольствие. Воздух не закончится, как бы ты не старался — эту простую истину Леон усвоил почти сразу. Но все равно его не покидало ощущение, что сильфы несерьезны с ним. Это не походило на соблазнение — скорее, на изучение. — А почему к Ди нельзя так прикасаться? — гнул свою линию Леон, как только Хон отвлекся и прекратил поцелуй. Подозрительному детективу чудилась в словах сильфов некоторая недосказанность по этому поводу. — Значит, к графам Ди нельзя приставать? — он закусил губу, со свистом втягивая воздух, когда Оос погладил его ниже живота. — А здесь у тебя тоже есть шрамы? — любопытный сильф потянул за последний клочок ткани, который еще оставался на Оркотте, явно намереваясь посмотреть, что там да как. — Ты мне на вопрос ответь, а я тебе, — краснеющий Леон вцепился в свои трусы мертвой хваткой, не позволяя проказливым созданиям одурачить себя и, затуманив голову сладкими речами и прикосновениями, добиться своего и исчезнуть, а его оставить в дураках. — Прадед Ди в свое время неплохо развлекался, как рассказывали, — Хон тихо засмеялся. — О его похождениях почти что легенды рассказывали. Да и дед с отцом не отставали. А нынешний Ди не таков… Леон попытался задуматься над этим, какая — то деталь явно ускользала от него, но ничего не приходило в голову, а Оос потянул сильнее, намереваясь узнать ответ на свой вопрос простым практическим методом и… — Детектив! Что вы себе позволяете! Как не стыдно! — прогремело от дверей, и Леон почти с ужасом увидел Ди. Граф просто кипел от возмущения и негодования. Как так можно! Он только убедил себя, что все произошедшее вчера — его вина, ведь сам Ди не рассчитал, что наркотик окажется таким сильным, и Леон оказался просто жертвой обстоятельств! И что же он видит? Ди зашел к детективу извиниться за вчерашний прокол и пригласить его на вечерний чай, и ЧТО ЖЕ ОН ВИДИТ? Оркотт спокойненько себе обнимается с одним из сильфов, а второй его раздевает! Такой разврат в его магазинчике! Кстати пришла в голову мысль, что раз Леон заключил с сильфами контракт, то вполне мог и вызвать их для удовлетворения своих извращенных и гнусных наклонностей! Граф Ди развернулся и хлопнул дверью, стремясь поскорее покинуть обиталище разврата. Оркотт не оправдал его ожиданий и надежд! Это всего лишь человек с их низменными потребностями и от него не стоит ожидать большего! Ди схватил свою чашку и разом выхлебал полкружки чая, обжигаясь. На глаза наворачивались слезы — как Леон мог поступить так низко? Как он мог так ошибиться в детективе? И почему вдруг он так переживает по этому поводу? Эта мысль заставила Ди вытереть непрошеные слезы и крепко задуматься. А с какой стати его должно волновать, с кем Леон проводит свои ночи? В конце концов, это молодой мужчина, полный сил… И то, что он попросился жить к Ди, ничего не значит? Впервые в жизни потомок Хранителей стоял перед таким вопросом. Сильфов Леон мог вызвать, но не заставить. Проказливые создания, скорей всего, сами были рады услужить ему. Но все же… Ди залился жгучим румянцем, вспоминая увиденную картину. Это так просто детективу с рук не сойдет! В это же время в комнате Леон отчаянно сражался за последний предмет своей одежды, пытаясь объяснить сильфам, что вот там у него совершенно точно нет шрамов! Он хотел было броситься за Ди, но куда там! Хон и Оос держали его почище любых наручников. И лишь когда Леон додумался пригрозить им расторгнуть договор, те со смехом исчезли. Но время было безвозвратно потеряно — бежать за Ди не имело смысла теперь. Да и что вообще в его теперешней жизни имело смысл? Леон надел джинсы и отправился бродить по магазину, во внезапном суицидальном приступе решив заглядывать куда угодно. В некоторых комнатах с ним здоровались, в некоторых игнорировали, но нигде на него не набрасывались. В бамбуковых зарослях тигр и то проигнорировал. Девочка-дракон, подружка Криса, посмотрела сочувственно, но и только. Кто такой Крис, Леон уже не помнил, да и не старался вспомнить. Все люди из его воспоминаний вдруг стали прозрачно-бумажными, ненастоящими и словно понарошку, как будто Леон выдумал их. Сейчас ему было одиноко. Когда не с кем даже поговорить — это уже диагноз. Оркотт бродил по морскому берегу, наблюдая, как постепенно светлеет небо, потом там же, на песке, и заснул. Сильфы же в это время каялись перед Ди. Тот отстраненно слушал их вопли и стенания, что детектив хороший, что не нужно его выгонять, и решал, как быть дальше. Рина, неслышно появившись из тени, сообщила, что Оркотт бродит по комнатам и никого не слушает. И что вообще он в последние дни странный. — Ди, послушай, знаешь, что он мне сказал вчера? — кошка была не на шутку встревожена, — «А помнишь, Рина, как мы три года назад вместе разыграли Пон-Пона?» — И что? — Ди не понял. — А то, что три года назад ни меня, ни Леона здесь не было! У него что-то с головой творится! Ди, как мог, успокоил кошку и пообещал со всем разобраться. Но пришла пора кормить животных, открывать магазин, потом пришел первый покупатель, и он замотался и забыл. Покупателем оказался немолодой мужчина, серьезный и представительный, лет сорока, в хорошем костюме. Он осмотрелся, с улыбкой замечая графа, возле которого сидело множество животных — ручных, по видимости. — О, здравствуйте, граф Ди! Вас мне рекомендовал мой старый друг, он был знаком еще с вашим отцом. Говорят, у вас есть, все что угодно! Мне хотелось бы… — он замер, в восхищении разглядывая прекрасного леопарда, грациозно проскользнувшего в комнату и замершего у ног Ди. — Какое прекрасное животное! Но разве их не запрещено вывозить из Африки, или где там они живут? Ди в легком недоумении посмотрел на покупателя, потом на леопарда. — О, не беспокойтесь, все документы в полном порядке. — Конечно! — с хитрой улыбкой подмигнул мужчина. — Сколько вы хотите за него? Вижу, он без ошейника. Дрессирован? Значит, цена будет выше. Сколько? Ди потрепал по волосам Леона, улыбаясь. — Простите, это мой питомец. Он не продается. Мужчина чуть нахмурился и наклонился, намереваясь тоже погладить леопарда. Леон зарычал и тот поспешно отдернул руку. — Плачу вдвое, просто назовите свою цену. — Он не продается. Но я могу предложить вам экземпляр не хуже… — Ди увел покупателя вглубь магазинчика. А Леона обступили остальные животные. Оркотт не реагировал на внешние раздражители — и он рычал, если его пытались потрогать. Пон-Пона детектив чуть не укусил за попытку погладить его по голове. Но… Ведь покупатель уже не видел в Леоне человека?! Ди сердечно распрощался с упрямым мужчиной, так ничего и не купившим, и присел возле детектива. — Черт! Я не думал, что магазин так сильно повлияет на человека! — он задумался. Раньше не было таких прецедентов — но раньше тут не жили люди! Но с Леоном определенно надо что-то делать. Всего за несколько недель магазин полностью изменил его личность! Ди взял с низенького столика ошейник с поводком. Оркотт без проблем позволил посадить себя на цепь и пошел за Ди, когда тот потянул за поводок. — Хоть бы сработало… — бормотнул граф, выводя Леона на улицу. Тот спокойно шел за ним и Ди немного нервничал — ведь на самом деле, что он сейчас делал? Он вел полуголого парня холодной осенью на поводке прогуляться. Он то и дело ожидал услышать крик удивления. Но криков не было. Леон, казалось, не обращал внимания на холод, размеренно шагая за Ди. Глаза его были пусты и лишь отслеживали резкие движения шарахающихся от них людей. До Ди наконец дошло, что, хотя люди не видят Леона в ошейнике, они видят леопарда без намордника. И эксцентричного хозяина зоомагазина, делающего таким образом себе рекламу. Они вернулись обратно в магазин. Леон по-прежнему не обнаруживал никаких признаков своей личности и граф Ди помаленьку впадал в отчаяние.