«От тебя не избавишься, верно?»

Тишина, которая нависла во мраке огромной спальни Криса, очень давила на сознание и заставляла тело сжиматься с каждой секундой всё сильнее. Жалко, что тьма кругом была не кромешной, потому что сейчас лицезреть озадаченное и шокированное лицо парня над собой мне было больнее всего на свете. Кристофер застыл на месте и сейчас очень напоминал неподвижную восковую фигуру. Мне было страшно, так как руки парня всё еще находились по обе стороны от моего лица. Я чувствовал себя в ловушке, а отсутствие какой-либо физической реакции у брюнета заставляло мое сердце биться всё сильнее. - Что… ты сказал? – спустя несколько секунд Крис-таки заговорил, но голос его звучал так хрипло и обреченно, что я тысячу раз пожалел о том, что сказал. Но разве можно было по-другому? – Знаешь, если ты сейчас пытаешься такими шутками отомстить мне за то, что я уехал, то… - Это не шутки, - оборвал я брюнета, мысленно надеясь, что мне удастся слиться с кроватью или вообще исчезнуть из этого места. Руки Кристофера заметно задрожали. Он поднялся и сел на кровать, задумчиво посмотрев куда-то сквозь темноту. Я также принял сидячее положение, ожидая от Криса каких-либо слов или действий. Время снова начало тянуться медленнее скорости черепахи. Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, но не молчи. Ты же сам знаешь, как я не люблю, когда ты делаешь такое отстраненное лицо. Не выдержав такого сильного эмоционального напряжения, я только открыл было рот, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание, как вдруг тишину разорвал грубый и громкий голос Криса: - Шлюха. Это слово полоснуло по сердцу словно лезвие. Отчего-то в груди стали собираться все негативные чувства, существующие на Земле. Я почувствовал обиду, злобу, раздражение, стыд, недовольство. Шлюха… конечно. Какой же я был дурак, что таил в себе надежду на то, что Кристофер меня поймет. Шансов было мало, не спорю, но всё же… больно. - Ха-ха, - вырвался нервный смешок. – Знаешь, я и не надеялся стопроцентно на то, что ты отреагируешь на это положительно, ну, или хотя бы не так негативно. Но услышать такие слова... Тебе не кажется, что это переходит рамки? - Да?! Переходит рамки?! А ты не перешел рамки, Дамиан? – Крис вскочил с кровати и развернулся ко мне. На его лице отражалась настоящая ярость. То же самое в данный момент происходило и со мной. - Как раз таки нет! – мой голос быстро сорвался на крик. – Могу тебе напомнить, придурок, что это ты кинул меня, оставив без какого-либо ответа, не удосужившись хотя бы по-человечески расстаться! Знаешь, как я мучил себя? Ты был везде: на плакатах, в журналах, в газетах, на телике, но не рядом со мной! И то твое интервью в журнале! Ты просто решил всё за нас! – лицо горело от возмущения, я со злости сжимал простынь и понимал, что сейчас вся моя истерика просто выплеснется через край. То, что терзало меня всё это время, вмиг забылось, едва я увидел Кристофера, а теперь вновь вернулось в сознание. И теперь, видя перед собой объект своей страшной обиды, я понимал, что пока не выскажу всё, точно не успокоюсь. - Зачем мне было с тобой расставаться, если это то, чего я хотел меньше всего?! Твой отец сказал мне, чтобы я больше не приближался к тебе и не связывался с тобой! Хотя я просил его разрешить тебе уехать со мной и поступить в университет в Нью-Йорке! Не эгоистично ли это, обижаться на меня из-за того, что я решил осуществить свою давнюю мечту? И я ведь даже не выбирал между этой мечтой и тобой, я выбрал вас обоих! Я думал, что, может быть, со временем тренер Хилл станет ко мне лояльнее, хотел поддерживать с тобой связь, но ты сменил номер телефона. Как я должен был реагировать на это, объясни?! И все мои интервью в журналах и на телевидении – заранее подготовленный текст! Всё еще считаешь меня во всем виноватым? Блять, Дамиан, да я ведь… я ведь… даже не встречался ни с кем всё это время, ни с кем не спал! Надеялся на нашу встречу здесь, на соревнованиях. Думал, что мы наконец-то сможем поговорить и решить все проблемы. Ну, вот и решили, хах. Какая ирония. Знаешь, мне вся эта херня не нужна больше. Я стал размазней из-за какого-то мелкого ублюдка. Нравится тебе с Францем? Окей, вали. Зачем вообще тогда нужно было приезжать и видеться со мной? Уходи, пожалуйста, ладно? Просто уйди, я вызову тебе такси, - с каждым предложением голос Криса постепенно затухал. Он раздраженно потер двумя пальцами свою переносицу и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Впервые я видел его настолько эмоциональным. Для Кристофера всегда было сложно хоть как-то показать свои эмоции. Всегда спокойный и сдержанный, сейчас он был до жути неузнаваемым. Видимо, в нем тоже многое накопилось… какой же я дурак! Слепо шел на поводу у своих обид, не осознавая, что единственный, кто во всем этом виноват, лишь я и только я. Не пытался понять, не пытался подбодрить или порадоваться за своего друга. Я не ценил эти отношения, несмотря на то что они принесли мне столько счастья. Встав с кровати, я, пошатываясь, направился к выходу из комнаты, по инерции поправив свои волосы. Крису мне ответить было нечего. Я всё понимал… сейчас это - мое поражение. Он был прав во всем. И мне было его жаль. Жаль, что он повстречал такого идиота, как я. - Через десять минут машина будет ждать тебя у арки, - раздался холодный голос Кристофера из гостиной, едва я вышел в коридор. Парень сидел на диване и невозмутимо смотрел телевизор. Его взгляд снова стал отрешенным, перестав выражать эмоции. Он высказался, понял, что зря тратил на меня свое время, теперь ему будет легче избавиться от меня и начать жить нормальной жизнью звезды спорта. Мои глаза застилала мутная пелена слёз, но я не мог себе это позволить. Также я знал, что если сейчас что-нибудь скажу Крису, то голос предательски дрогнет, поэтому просто промолчал и пошел к входной двери. Сейчас я надену свои ботинки, зашнурую их, накину пуховик и, покинув это место, навсегда попрощаюсь со своим самым любимым и дорогим человеком. И пусть эта ситуация меня со временем чему-нибудь научит. А сейчас мне просто не хотелось больше жить. Выйдя из квартиры, я спустился на первый этаж. Пожилая женщина, которая буквально несколько часов назад вывела меня из себя, сейчас читала какую-то книгу. Конечно, когда я проходил мимо нее, она не могла не окликнуть меня. От злости я прикусил губу, чувствуя, что вот-вот мой клык пронзит ее. - Ой, Дамиан, а ты чего уже уходишь? Я думала, ты с ночевкой останешься. Собрав всю свою волю, что у меня была, в кулак, я слабо улыбнулся и повернул голову к консьержке: - Да, я тоже так думал, но, увы. Видимо, мой затравленный вид сказал всё за себя сам, потому что женщина, несмотря на свою навязчивость и болтливость, тут же замолчала. И вид у нее из заинтересованного стал каким-то до тошноты понимающим. Я ненавидел свое лицо за то, что на нем легко можно было прочитать всё, что сейчас чувствовал. Никогда не умел держать эмоции в себе. - Понятно. Осторожнее будь, всё-таки уже ночь. - Мне вызвали такси. Спасибо за беспокойство, миссис… - Харрис, - любезно напомнила консьержка. – Но я мисс. - Да, мисс Харрис. Простите, - стало немного стыдно за свою оплошность, но вроде женщину это слабо смутило. - Ну, я пойду, - дождавшись ее кивка и слабой улыбки, я вышел на улицу, встречаясь лицом к лицу с метелью. Зима в Нью-Йорке очень холодная. Это было несравнимо с Брайтоном, где температура почти никогда не опускалась ниже нуля. Отвратительная погода вкупе с отвратительным настроением. Лучше и придумать нельзя. Выйдя через красивый двор к арке, я посмотрел вдаль на яркие и красочные дома «Большого Яблока» и подумал о том, что моя жизнь, так или иначе, но всё же пошла под откос. В голову пришли неприятные мысли, и я просто начал вспоминать… вспоминать нашу первую встречу с Крисом. Парень тогда казался мне отчужденным и вечно раздраженным принцем, у которого вместо сердца камень или кусок льда. Как жаль, что причину того его поведения я узнал так поздно. Вернуться бы на годик назад, встретить бы его снова в первый раз. Наверное, вместо наших бесконечных ссор и перепалок я бы больше интересовался такими пресловутыми вещами о том, как его дела или всё ли в порядке с его настроением. Или, если бы я не был таким ревнивым придурком, спросил бы про его бывшую девушку, за что он так ее любил, и почему они расстались. Наши отношения были бестолковыми, с какой стороны ни посмотри. Ни Крис, ни я никогда не стремились узнать друг друга получше. Внешние факторы и какие-то личные предпочтения в фильмах, книгах и еде – да, внутренние – нет. Но, наверное, со временем это всё бы пришло. Качаю головой и мысленно называю себя самым последним идиотом на Земле. Бесполезно сейчас думать о том, что произошло бы, если этого никогда уже не произойдет. Надо привыкнуть к тому, что история не любит сослагательных наклонений. Не уверен, что я это всё скоро забуду, и что вообще забуду, но буду надеяться, что однажды это хотя бы перестанет приносить мне такую страшную боль. Снежный ветер обжег лицо, и по щеке тут же потекла слеза. И было невозможно угадать, то ли ветер тому виной, то ли это просто от боли. Таксист не заставил себя долго ждать. И, несмотря на то что Нью-Йорк был оживленным городом, где то и дело возникали пробки, доехали мы очень быстро. С отцом говорить сейчас не хотелось, как и винить его в чем-то, хотя его вины тут было хоть отбавляй. Мне уже было просто всё равно, больше ничего не хотелось. Голова гудела, и было ощущение, словно внутри по моему мозгу на полной скорости несется грузовик. Хотелось таблеток, желательно успокоительного, и как можно больше. И стали закрадываться мысли о том, что мои желания сейчас совпадают с намерением совершить самоубийство. И на одно мгновение мысль об этом даже принесла мне некое облегчение. Отец не спал, как и предполагалось. Читал в кресле «New York Times», спокойно попивая что-то из кружки. На мое возвращение он не обратил внимания, никак не отреагировав на то, что дверь номера открылась. Значит, ждал меня. Значит, знал, что всё так и произойдет. Хотя основная причина ему не была известна, он всё равно был уверен, что я вернусь от Криса. Хах, понятно, как наши отношения выглядят со стороны. Наверное, отец бы удивился тому, вернись я под утро дико счастливым. А так, мой мрачный и убитый вид сейчас, наверное, был как само собой разумеющееся. Мысленно поблагодарив Бога за то, что отец сделал вид, будто меня не существует, я направился в свою комнату и плюхнулся на кровать прямо в пуховике и ботинках. Сил не было, а глаза защипало. Будет замечательно, если я сейчас дам волю своим эмоциям, заревев навзрыд. И отец, который находился от меня через стену, вряд ли оценил бы то, что его сын разнылся, как девчонка. Господи, как же я это всё ненавижу! Как ни странно, несмотря на все тревожные и приносящие боль мысли, я уснул почти мгновенно - видимо, настолько сильно сейчас был опустошен. Мне снились плохие сны, это я помнил отчетливо. Несколько раз вздрагивал, просыпался на несколько секунд и снова отключался. В номере отеля было холодно, но тело, несмотря на это, горело как в аду, из-за чего создавался неприятный контраст, приносящий жуткий дискомфорт. Окончательно я проснулся в десять часов утра. Просто резко сел на кровати, что-то выкрикнув и широко распахнув глаза. Сон, который заставил меня проснуться от ужаса, покинул сознание уже через пять секунд. И, наверное, хорошо, что так случилось. Пуховика и ботинок на мне не было, и укрыт я был одеялом. С тяжелым вздохом я плюхнулся обратно на кровать и шмыгнул носом. Двигаться совершенно не хотелось, не то чтобы встать. По тишине в номере я понял, что отца нет, и теперь наконец-то дал волю слезам.